Маленько потрепанный, но все же хорошо выглядящий синий «Вольво 940» подчинился взмаху полосатой палочки и, скрипнув тормозами, остановился около троицы в милицейской форме. Олег, само собой, один на подобное мероприятие отправиться не мог, потому, пользуясь служебным положением, припахал к теме двух более-менее знакомых «гаишников», пообещав им после накрыть поляну. Тем более что именно они отлично вписывались в тщательно продуманный план операции.
– Э, чего надо? – глянул недобрым и каким-то мутным взглядом на Ровнина совсем еще молодой кавказец, сидящий за рулем – Зачем меня остановил?
– А ты кто? – непроизвольно вырвался встречный вопрос у Олега, прозвучавший, прямо скажем, резковато.
Просто он рассчитывал увидеть тут кого угодно, но только не этого типа.
– Я кто? – мигом взбеленился водитель, резко распахнул дверь машины, чуть не сбив ей одного из гаишников, и выпрыгнул на тротуар – Я? Ты чего, черт? Ты кто такой вообще, чтобы мне такие вопросы задавать?
– О, еще одна «девятьсот сороковая» – тем временем сказал Олегу стоявший рядом гаишник, не обращая внимания на галдящего юнца – Фига се! До сегодняшнего вечера ни разу их у нас не видел, а тут сразу две. Может, в салон к Геворку партию привезли? Или из Ростова несколько штук пригнали? Антох, заметь – тоже синяя.
– Ага – подтвердил его напарник-сержант – Бывает же!
И верно – мимо них проехало такое же «Вольво» как и то, которое они минутой раньше остановили. Мало того – машина даже чуть притормозила, поскольку те, кто в ней ехал, явно заинтересовались происходящим. Любопытно ведь, за что «мусора» честных пацанов на такой же «лайбе» как у них, щемят? Олег отлично разглядел водителя – крепко сбитый парень в кожаной куртке и с бритым черепом. Второй, что сидел рядом, остался безликой тенью, но Ровнин не сомневался, что он похож на соседа, как две капли воды. Несомненно, именно они-то ему и были нужны.
Ну почему, почему Веня не знал номера машины? Сейчас бы он спокойно «принимал» эту парочку, а не слушал недовольные вопли разошедшегося кавказца.
– Я Малик Алирзаев! – сам себя заводя и активно жестикулируя, блажил парень, который по возрасту был явно моложе Олега – Мой брат – Рамиль Алирзаев! Он хозяин этого города! Слышишь, ты? Он тебя рвать станет, за то, что меня остановил!
– Ой, да не пыли! – поморщился тот гаишник, которого чуть не бахнули дверью – Прямо хозяин твой Рамиль! Весь город держит.
И правда, распалившийся представитель маленьких, но гордых кавказских республик изрядно повысил социальный статус своего брата. Равиль Алирзаев смог со своей не очень большой, но крепкой бригадой, в которую входили исключительно этнические азербайджанцы, закрепиться на одной из окраин Саратова, потеснив при этом местных, это так. Но случилось подобное исключительно по той причине, что коренные жители то и дело грызлись друг с другом, не понимая, что тем самым расчищают дорогу для пришлых. Но до «чикуновских» в даже их нынешнем состоянии, и, тем более, до «парамоновских», Равилю было что до Луны на тракторе, разумеется.
– Что ты скалишься, мент?! – окончательно рассвирепел Малик, увидев улыбку на лице Ровнина – Я когда про брата своего говорю, ты дрожать должен! Ссаться в штаны!
– Не шуми, люди после работы отдыхают – взял автомат на изготовку гаишник – Парни, да он, по ходу, накуренный, такому за рулем делать нечего. Давайте-ка его обшмонанем, что ли? Уверен, что как минимум «траву» найдем, а то и что потяжелее.
– Зачем так говоришь? – сразу сбавил тон Алирзаев-младший – Зачем накуренный? Неправда, оха! Все, поговорили! Пошел я.
Он поднял руки вверх, мол, «нормально все», улыбнулся, затем повернулся и пошел к машине.
– Или, может, ну его? – обратился к Олегу сержант – Это маеты сколько? Протокол, освидетельствование, то, се… После еще брат припрется, начнет в отделе слюнями брызгать. А так, глядишь, сам в столб впилится. И нам проще, и воздух чище.
То ли Малик его услышал и решил, что такие слова о брате прощать нельзя, то ли с самого начала решил наказать борзых ментов – поди знай. Но факт есть факт – когда азербайджанец развернулся, у него в руках уже тускло блеснул металлом пистолет, который он тут же пустил его в ход. Первый выстрел пришелся в Антона, тот коротко вскрикнул и рухнул на землю.
Олег после много раз думал о том, как ему удалось достать свой табельный ствол и выстрелить прежде, чем это сделал Малик. Тому всего дел-то оставалось – рукой повести, однако же Ровнин каким-то чудом успел нажать курок первым.
Кавказец дернулся, хлюпнул горлом, выронил оружие, сделал несколько шагов назад, задрав при этом голову вверх, развернулся и упал в салон своего «Вольво» так, что голова его оказалась на водительском сидении, а ноги на тротуаре.
– Малик! – тряхнул его за плечо приятель, сидевший в салоне и не принимавший участия в происходящих событиях – Малик! Аллах!
– Вот тебе и резонансное дело – пробормотал Олег, так и стоя с пистолетом в руках – Хотел – получи!
Ступор, в который впал парень, впервые в жизни убив человека, оказал ему очень дурную услугу. Он полностью упустил контроль над ситуацией, и этим немедленно воспользовался приятель покойного Алирзаева, который, напротив, сохранил трезвость мысли, шустро оценил ситуацию и решил, что лучший вариант из всех возможных для него бегство. Законы горской чести, конечно, требовали немедленной мести за друга, но его одинокий «ттшник», у которого, к тому же, то и дело заедал затвор, явно проигрывал автомату и «макарову» милиционеров. Умирать же Джамару Заиру-оглы очень-очень не хотелось, поскольку он очень любил жизнь, деньги, женщин и хурму. Ждет ли его что-то там, за границами земного мира, нет – неизвестно. А тут все это есть. Опять же – у Малика остался брат, вот он пусть и мстит. Родня же!
Опять же – если не он, то кто расскажет Рамилю о случившемся? Так что – помоги Аллах, дай скорости ногам.
Азербайджанец глянул на ментов – один так и не опустил пистолет, но по его лицу было понятно – он, как это ни странно, в шоке. Второй же теребил друга, которого подстрелил вспыльчивый Малик, который напрасно столько анаши сегодня выкурил.
Джамар открыл пассажирскую дверь, выскользнул в нее, точно змея и побежал через дорогу, петляя, подобно зайцу.
– Куда? – отмер Олег тогда, когда бегун уже удалился на хорошее расстояние – Стоять! Ты свидетель!
– Блин! – среагировал и гаишник, убедившийся, что его приятель только ранен, причем не то, чтобы сильно серьезно – Во втопил!
– Валите его, придурки! – прохрипел Антон, приподнимаясь и пытаясь схватить автомат – Он нам живой не нужен! Беда будет! А, все! Твою-то мать!
И верно – азербайджанец пересек дорогу, а после скрылся в кустах, которые уже года три или четыре никто не подстригал, из-за чего те обильно разрослись. Там его захочешь – не найдешь.
– Все, труба – сержант сплюнул и приложил руку к плечу – В первую очередь тебе, Олег.
– Думаешь, посадят? – растерянно поинтересовался у него Ровнин – Да?
– Эх, зелен виноград – с жалостью глянул на него Антон – И чего я с тобой связался, а? Дим, давай, «скорую» вызывай.
При этом стрельба, пусть даже и почти в центре города, никого особо не удивила и не встревожила. Привык народ к ней, стал воспринимать как естественную часть пейзажа. Ну, стреляют и стреляют. Бывает. Мало ли кто с кем что не поделил? Тут главное что? Не попасть под замес, не словить шальную пулю и, боже сохрани, не стать свидетелем происшедшего. Потому что свидетелям всегда первыми прилетает, либо от той стороны, либо от другой. Или от обоих разом.
Но какие-то рефлексы от прежних времен в местных жителях нет-нет, да и срабатывали, потому уже минут через пятнадцать к месту перестрелки прибыла милицейская машина, причем, что хорошо, со знакомыми гаишникам, сотрудникам милиции. Узнав детали, те сочувственно посмотрели на Ровнина, который сидел на бордюре с низко склоненной головой, после помогли загрузить в подъехавшую «скорую» уже перевязанного Антона.
Как выяснилось, этим их содействие не ограничилось, «ппсник» Димка еще и Васька успел вызвать, как видно решив, что без него тут никак не обойтись.
Неизвестно, что именно ему сказали, но примчался он очень быстро, обвел соколиным взором картину происшествия, выяснил все детали случившегося у гаишника, который еще не уехал в больницу с напарником, сплюнул, а после выдал длинную и очень умело сплетенную матерную фразу, основной смысл которой сводился к тому, что, если не знаешь, как заниматься любовью с женщиной, так лучше удовлетворяй себя сам подручными средствами. Это проще, быстрее и не умножает энтропию Вселенной.
Закончив изливать душу, он достал из кармана пачку сигарет «State Line», запас которых у него был крайне велик, ибо он еще в том году изъял пять коробок у одного обнаглевшего барыги-палаточника. Две раздербанил между коллегами, а остальное себе оставил, рассудив, что так вроде честно получается.
– Олежка, тебе уже сказали, что ты попал? – ласково спросил он у Ровнина, закуривая.
– Да – глухо буркнул юноша, не отрывая глаз от асфальта.
– Детально? – уточнил Васек, затягиваясь – Во всех красках?
– Нет – все так же односложно ответил Олег.
– Как всегда все самое приятное и сладкое оставили мне – подытожил оперативник – Беда. Хотя сейчас недосуг, позже тебе все объясню. Так, слушай меня, только очень-очень внимательно. Сейчас едешь в контору, и боже тебя сохрани из нее нос свой высунуть наружу до того, как я вернусь. Что бы не происходило, кто бы тебе чего не говорил, кто-то бы не позвонил, как бы на «слабо» не брал – сидишь в нашем кабинете, точно к стулу привязанный. Ни шагу за дверь! Ты понял меня?
– Понял.
– Повтори! – в голосе Васька веселья никакого уже в заводе не имелось, только жесткость и требовательность.
– Сидеть в отделе, ждать тебя.
– Хоть что-то сегодня сделай правильно, малой – старший коллега выплюнул сигарету из рта, взял Олега за шиворот и рывком поставил на ноги – И усвой одну простую истину – это не нам нужно! Мы что? Мы дальше жить будем, хуже или лучше, но будем. А по тебе уж полчаса как Воскресенское кладбище грустить начало – чего это Ровнин задерживается? Где его черти носят?
Последние фразы Олегу были не очень понятны, но он, несмотря на все смятение чувств, охватившее душу, осознавал, что сейчас не время для вопросов.
– Леха! – окликнул «ппсника» Васек – Отвези этого недотепу к нам и до входа проводи. Убедись, что он зашел, понял? И вообще – как прибудете на место, ты ушки на макушке держи. Не факт, что они быстро просекут тему, но кто знает?
– Не первый день на свете живу – пророкотал рослый милиционер, поправив ремень АКС – Чего, встрял пацанчик?
– Есть маленько – поморщился коллега Олега, доставая новую сигарету – И мне веселую жизнь устроил. Я уж с центровыми ляльками в баньку намылился, после трудного дня расслабиться хотел, а тут на тебе – хватай мешки, вокзал отходит.
– Не бздо, малой – хлопнул Ровнина по плечу своей лапищей «ппсник» – Из худших выбирались передряг, как Владимир Семенович пел.
– Ага – пробормотал юноша, который никак не мог взять в толк, по какой причине так волнуется Васек. Нет, многие его коллеги опасались недавно созданного управления собственной безопасности, в которое, по слухам, набрали тех еще волкодавов, но они вряд ли в него сходу стрелять станут. Будут допросы, рапорта, может быть даже суд. Но тут прямо как на войну сборы – Наверное.
– Давай, чего встал? Пакуйся в машину – раздраженно толкнул его в спину Васек – Времени у тебя нет, Олежка. Совсем нет. Да, вот еще что – все Санычу расскажешь. До малейших деталей. Если он уже свалил домой – звони и вызывай, ему там идти пару шагов. Я пока в городе пошустрю, а он… Он знает, что делать.
Недоумение усилилось, когда на подъезде к зданию отдела ребята-«ппсники», до того травившие анекдоты, посерьезнели и начали вертеть головами.
– Вроде чисто – сказал один из них, когда патрульная машина остановился – Никого не видать.
– Вроде у Володи – пробасил их старший, передернув затвор автомата, его подчиненные сделали то же самое – Выходим. Щегол, ты идешь, между нами, ясно? Мы в «брониках», ты – нет. Если что, если стрелять начнут – не вздумай дергаться, слушаешь во всем меня. Сказал «лежи» – падай и не дыши. Сказал – «беги» – бежишь. Ясно?
– Предельно – в этот момент Олег понял, что, похоже, УСБ не самая большая его проблема, а следом в голову закралась догадка, от которой слегка похолодели руки – Слушаю тебя, никакой самодеятельности.
– Молодчик – продемонстрировал ему стальную улыбку старшой. Стальную – потому что своих передних зубов у него не имелось, вместо них во рту красовались металлические. Смотрелось это одновременно и жутковато, и впечатляюще. – Двинули! Ты выходишь последний.
Сразу после того, как Олег выбрался из машины, его сплюснули между собой три коллеги, держащие автоматы наизготовку, а после вся эта компания шустро зашагала к зданию.
– Обошлось – миновав двери и казавшись внутри, верзила ухмыльнулся и ткнул Ровнина в плечо – Как все кончится, с тебя пивандрий, младшой. И ты того, не трухай. Распогодится. Сейчас сила не на нашей стороне, но это ненадолго, поверь. Давно живу, знаю.
– Спасибо – произнес Олег, у которого неожиданно отчего-то ослабли ноги – Спасибо, мужики.
«Ппсники» покинули здание, Ровнин же припустил во все лопатки к своему кабинету, очень надеясь на то, что найдет там Сан Саныча, который наконец-то разъяснит ему в деталях что происходит. Вернее, подтвердит его догадку.
Ему повезло, Нестеров оказался на месте. Более того – пятью минутами бы позже, и все, ушел бы он домой.
– Ну что, арестовал своих злодеев? – благодушно осведомился у Олега старший товарищ – Или нет? Ты чего такой растрепанный?
– Сан Саныч, я человека убил – сообщил ему Ровнин.
– Да? – чуть удивился толстяк – Ну что… Бывает! Привыкай. Работа у нас такая, нет-нет, да кого-то и подстрелишь. Но ведь всяко лучше, чем когда ты, верно? Куда хуже, когда тебя. Хотя поначалу, конечно, человека жизни лишать трудно. Противоестественно это людской природе, если ты, конечно, не маньяк какой. Мне, помню, первый потом еще месяца два снился, если не больше. Со светом спал – вот до чего дошло!
– Да тут сразу все навалилось – выслушав его, пояснил Олег – И то, что убил, и кого убил…
– Так – Нестеров поставил свой пузатый старый портфель на пол и уселся за стол – Что-то мне это все начинает не нравится.
– И Ваську очень не по душе пришлось – подтвердил юноша – Он меня к вам и направил, велев рассказать все в мельчайших деталях. И еще строго-настрого запретил с территории ОВД выходить.
– Ну валяй, раз велел. В деталях!
По мере рассказа лицо Сан Саныча все сильнее мрачнело, под конец он встал из-за стола и подошел к окну, причем так, чтобы с улицы его видно не было. Ну, а когда Олег замолчал, он выдержал паузу, а после выдал матерную фразу, которая по длине и насыщенности значительно превосходила ту, которую сплел Васек. Но оно и понятно – возраст и опыт всегда выигрывают, тем более в подобных вопросах.
– Значит, так – такого тона у добродушного ветерана-опера Ровнин до того ни разу не слышал. Возникало ощущение, что перед ним стоит совсем незнакомый человек – Первое – бери ручку, лист бумаги и пиши рапорт на имя начальника ОВД. Все в нем подробно изложи – почему машину остановил, про то, что этот азер под дозой был, что «ствол» он первый достал и так далее. Основной посыл – действовал по обстановке, оружие применил полностью правомерно, исключительно в целях самозащиты. Еще – ты бумаги на проведение операции у Емельяныча подписал?
– Нет. Он на дачу генерала с ним вместе уехал. Мне так Оленька сказала.
– А, точно – Сан Саныч потер лысинку из числа тех, которые называют «озерце в кустах» – Забыл. Как некстати. Хотя… Может и кстати. Все – сиди, пиши. Отсюда – ни шагу! И к окнам не подходи, понял? Нужду справить захочешь – вон фикус. Живуч, собака, невероятно, чем только его не поливали, а он все никак не окочурится, так что не стесняйся. Закройся изнутри, наших я предупрежу, чтобы не лезли к тебе. Ну, а если… Вряд ли, конечно, но… Короче, если начнут их ломать, чтобы сюда попасть – стреляй не думая. Хуже, чем есть, не будет. Хотя не должно до такого дойти. К телефону не подходи. И сам никуда ни в коем случае не звони!
– Вы мне объясните, пожалуйста… – взмолился Олег, но Нестеров его даже слушать не стал, напялил на голову фуражку и, что для него было несвойственно, выбежал из кабинета, напоследок бросив – Закрывай дверь, я сказал.
– А когда вернется, то споет: «динь-донь, я ваша мама» – печально подытожил Ровнин, удивился тому, что, убив человека, он отчего-то может шутить, а после два раза повернул ключ в замке – Ладно, раз надо рапорт писать – будем писать.
Что интересно – это скучное, в общем-то, занятие пошло ему на пользу. Текст не вытанцовывался, поскольку постоянно вылезали какие-то новые детали, предшествующие тем, о которых он уже писал, потому суммарно Олег испортил где-то шесть листов бумаги, чем напомнил себе Иванушку Бездомного из своего любимого «Мастера и Маргариты». Зато все поганые мысли из головы монотонная работа вышибла, не осталось времени на моральные терзания, надо было дело делать. А когда он поставил точка в финальной, седьмой, версии документа, в дверь постучали.
Дело, в принципе, обычное, воспитанные люди всегда таким образом дают о себе знать, перед тем как войти в помещение. Но в данном случае Ровнин не знал, как ему верно поступить. Спросить «кто там»? Применительно к месту, где он находился, подобное казалось диким бредом. Это же не частное владение, а ОВД. Сделать вид, что тут никого нет? Наверное, это неправильно.
Неизвестно, сколько бы он еще раздумывал над тем, что делать, если бы за дверью не раздался начальственный рык Емельяныча:
– Открывай, лишенец, пока я эту дверь с петель не снес!
Олег мигом подхватился, крутанул ключ, оставленный в замке, распахнул дверь и рявкнул:
– Здравия желаю, товарищ подполковник!
– Ты? – начальник ОВД, тяжело дыша, ввалился в кабинет. Был он красен лицом, с потным лбом и налитыми кровью глазами. А еще от него пахло водкой и лавровым листом – Смерти ты моей хочешь, Ровнин, а не здравия. Работаешь всего-ничего, толку от тебя пока ноль, но зато в такой блудняк впутался, что мы с генералом аж протрезвели, как подробности услышали!
– Я ж не нарочно – мигом поник Олег – Просто так получилось.
– Получилось у него – Маркин уселся на ближайший стул, достал из кармана форменных брюк клетчатый платок и вытер им со лба крупные градины пота – Получилось, мля. Хотя, конечно, чего еще оставалось делать в той ситуации? Не ждать же, пока этот нерусь в тебе дырку сделает? Но прежде, чем что-то затевать, тут сначала со мной все согласовывают. Или ты этого не знал?
– Я хотел. Вас не было, а оперативная информация…
– Лучше замолчи! – бахнул кулаком по столу подполковник – Поздно, парень, пить боржом, когда почки отвалились.
Ну, а следом за этим он выдал такой матерный загиб, который однозначно смахнула с пьедестала две предыдущих, те, которые Олег выслушал от коллег по отделу. Хотя, что тут такого? Емельяныч начальник, ему по штату положено во всем лучшим быть.
– Кстати – Сан Саныч, минералочки холодной нет? – выговорившись, поинтересовался Маркин – Сейчас сдохну, ей-бо. В глотке как Сахара прямо. Учкудук, мля, три колодца!
– Да откуда его взять, «Боржом»? – усмехнулся Нестеров, доставая из своего сейфа бутылку «Ессентуков» – Как Мимино усатые суверенными стали, так ни «Боржома», ни вина нормального днем с огнем не найдешь. Шмурдяк один продают, не то, что раньше. Вот, держите, она хоть и соленая, но жажду утоляет. И для печени полезно.
– Наши с тобой печени теперь только могила вылечит – отмахнулся подполковник – Да к чему мне кружка, так давай. Говорю же – сейчас сдохну!
Он одним могучим глотком осушил бутылку, перевернул ее, убедился, что ни капельки из той на пол не скатилось по стеклу, звучно рыгнул, глянул на часы и осведомился у Олега:
– Васьки не было пока?
– Нет – вытянувшись в струнку, ответил Ровнин.
– Хреново – теперь платок осушил пот, обильно выступивший в районе шеи – Значит, мля, не договорился. Придется тебя из того дерьма, в которое ты влез, самим вынимать.
– Петр Емельяныч, хоть вы мне объясните, что к чему! – взмолился юноша – Нет, у меня есть догадки, но ведь никто ничего…
– Сынок, сюда подойди – мягко и по-доброму попросил его Сан Саныч – Только бочком, бочком, чтобы в окне не светануть. Помнишь, я когда уезжал, тебя об этом просил? Вот так.
Ровнин выполнил требуемое.
– А теперь смотри – опытный опер ткнул пальцем в черное «БМВ», что стояло неподалеку от въезда в ОВД – Видишь вон ту машинку? В ней сидят небритые люди в кожаных куртках, которые вооружены, опасны и очень тебя не любят. А теперь глянь туда. Вон там, чуть подальше, стоит еще одна иномарка, в которой сидят друзья тех небритых людей, и они тоже тебя не любят. А один из них, которого зовут Равиль – особенно. Настолько, что лучше тебе застрелиться, чем попасть ему в руки живым. Кстати, если карта ляжет совсем пиково, чего лично мне очень не хотелось бы, то ты эти мои слова вспомни. Ты, сынок, его брата убил, а у них заведено так – если за родную кровь не отомстил, то позора не оберешься. Ну, и вообще. Один умный человек мне в свое время сказал, что кавказцев-братьев надо убивать сразу всех, сколько бы их не было, иначе покою не жди. В идеале даже двоюродных и троюродных лучше зачищать. Такой у них менталитет.
– Все верно – подтвердил начальник ОВД – Восток, как говорил товарищ Сухов, дело тонкое.
– Так мы про Кавказ? – глянул на него Сан Саныч.
– Какая, хрен, разница? – профырчал Емельяныч – Что те нехристи, что эти. Мы бошку прострелили и забыли, а этих, мля, чебуреком не корми, только дай ножом человека постругать на ломти. Не могут быстро убивать, обязательно им надо покуражиться.
– Просто у них к мести подход другой – возразил ему Нестеров – Хотят, чтобы виноватый прочувствовал свою неправоту. Или, может, традиции такие? Пес их знает. Я не интересовался.
– Не хочу – побледнел Олег, худшие предположения которого стали реальностью. Плюс крепко его проняла та деловитость, с которой эти матерые мужики обсуждали то, что с ним может совсем скоро случится.
Не с кем-то, с ним. И это было очень страшно.
– И мы не хотим – недобро зыркнул на него начальник – Даже генерал против. Только от хотелок наших коллективных, мало чего, мля, зависит.
– Но мы же милиция! – непонимающе обвел взглядом присутствующих Ровнин – Мы – власть?!
Бывалый опер и начальник отдела обменялись взглядами, причем трудно было понять, чего в нем содержалось больше – жалости к недогадливости молодого сотрудника или застарелой подсердечной тоски.
– Молодой ты еще совсем – секунд через десять вздохнул Сан Саныч – Потому ни бельмеса в жизни и не смыслишь. Мы тут власть, Олежка, в этом здании, потому и не вошел сюда ни один из них. Сунулись было, так Лешка Куприн и Митяй автоматы на боевой взвод поставили и сказали, что прием граждан осуществляется исключительно тридцатого февраля каждого года. А в любое другое время у нас учет, обед и копка картошки в подсобных хозяйствах. Эти черти все поняли и свалили. Только здание и улица – это две огромные разницы.
– Там они хозяева, выходит? – еле слышно, но упрямо, пробормотал Олег.
– Нет – набычился подполковник – Не они. Но уже и не мы. Там, парень, сейчас каждый сам за себя, вот какая штука. Время на дворе сучье и нравы такие же. Поверь, даже очень захоти мы твою головушку дурную сберечь, мля, все равно не получится. Рано или поздно прищучат они тебя.
– Есть, конечно, вариант – глянул на него Нестеров – Не самая большая бригада ведь? Народу у нас хватит, если нет – можно «собровцев» подтянуть, Васек с их старшим еще с Кандагара знаком.
– Можно – покивал Емельяныч – Вот только что потом? Газеты блажить о милицейском беспределе станут? Это ладно. В телике расскажут, как потерявшие человеческий облик сотрудники 14 ОВД покрошили безобидных, мля, представителей южной, традиционно дружески к нам настроенной, республики – тоже переживем. На край турнут меня на пенсию, но это тоже не самое страшное. Паскуднее всего то, что вот этого малька один хрен после освежуют те, кто приедет из Баку разбираться, из-за чего вся заводка пошла. А они приедут, тебе это не хуже, чем мне, известно. Вопрос – чего ради огород городить? Смысл какой? Кому мы чего докажем? Остальным бригадам дадим понять, что есть еще порох в пороховницах у ментов? Да срать они на это хотели. Саша, это бабочки-однодневки. Рыбки гуппи, мля! Они помнят только последние шесть секунд своей жизни, остальное их не трясет.
– А крови уйдет много, потому что стволы и у них есть – покивал Нестеров – С нашей стороны без потерь тоже не обойдется, а толку с того чуть.
– Именно. И не вздумай сказать что-то вроде: «думал ли ты, что на старости лет вот до такого доживем». Я себе это каждое утро талдычу, когда бреюсь. Рапорт без даты, вон, в ящике стола держу, мля. Как совсем под горло прихватит, уволюсь и стану клубнику на даче выращивать. Хоть с ней можно чего заблагорассудится делать – хочешь жри, хочешь на рынке торгуй.
Олег слушал этот диалог, и ему вдруг отчего-то стало грустно. Причину этого он окончательно объяснить себе не смог, но, скорее всего дело было в том, что он конкретно так встрял. Скорее от того, что эти два умных, опытных и знающих жизнь с не самой лучшей стороны человека, по сути, сейчас извинялись перед ним, сопляком, за свое теперешнее бессилие.
И ему было их очень жалко. Наверное, следовало бы это чувство обратить на себя, а он отчего-то переживал за них.
– Ладно, может Воронин, которого где-то черти носят, сможет вопрос разрулить – хлопнул себя по ляжкам подполковник – У него язык подвешен, завязки хорошие. Ну, и мы, если что, со своей стороны кому-то в чем-то пойти на встречу сможем.
– Ясное дело – подтвердил Сан Саныч – За так и ворона не каркает.
В этот момент хлопнула дверь, и в кабинет вошел только-только помянутый в разговоре Васек, причем по его лицу Олег сразу понял – все. Последняя надежда испарилась.
– По роже судя, на хорошие вести можно не рассчитывать? – как видно, придя к тем же выводам, поинтересовался у прибывшего Маркин.
– Жопа – подтвердил Васек – Но оно и напрашивалось. То, что «грача» завалили, «старшаки» одобрили, мол, чем их меньше – тем дышится легче, но вписываться за мента никто не станет, ибо – западло. Пацаны не поймут. Да и в целом – им это зачем?
– За мзду – пояснил Сан Саныч.
– Кабы мзда от областников шла, то может быть – Васек уселся верхом на стол и достал из кармана куртки сигарета – А наше ОВД – не того полета птица. Не всрались мы никому, кроме местных барыг. Так что, Олежка, остался у тебя только один путь.
– Какой? – обреченно осведомился юноша.
– Ноги делать из Саратова – охотно объяснил ему Васек – И чем быстрее, тем лучше.