На следующее утро Малыш поднялся из постели с трудом. После вчерашней тренировки в организме болели все мышцы, кроме жевательных – оказалось очень кстати, что сегодня магазин открывать было ненужно.
Была пятница. А в современном Израиле образца 2036-го года по пятницам не работало ничего кроме кондиционеров. Как будто наступил апокалипсис после бомбардировки нейтронными бомбами: дома стоял невредимым, но жизни вокруг не наблюдалось. Ортодоксы3 уже лет десять назад протащили в Кнессете законопроект о запрете любой некашерной активности в Шабат. Ранее этот запрет не касался верующих других конфессий и безбожников, но парламент Израиля посчитал, что его несоблюдение является проявлением неуважения к религиозным чувствам большинства населения страны. Максимум, что мог позволить себе в пятницу благочестивый иудей – это пешком дойти до ближайшей синагоги.
Малыш остался в Шабат4 дома. Он то сидел в антикварном кресле-качалке у окна, то валялся в ванной и предавался размышлениям. Информация, свалившаяся на него в последние несколько дней, требовала серьёзной обработки…
Вся эта история с неандертальцами, живущими по сию пору в Подземелье, представлялась фантастической, но в тоже время расставляла всё на свои места. В самом начале своей журналистской карьеры, Максим задался вопросом: почему так медленно развиваются земные технологии? Почему прошли тысячелетия между появлением колеса и велосипеда? Почему изобретённая и опробованная задолго до нашей эры демократия была забыта на многие и многие века? Почему древние религиозные культы до сих пор помогают управлять государствами? Почему почти за восемьдесят лет полётов в космос люди не ушли дальше лунной орбиты? Сколько ещё понадобится времени, чтобы человечество поняло, что война – это самый непродуктивный и дикий способ решения межгосударственных проблем? Посвящённую этим вопросам статью он тогда закончил выводом: весь этот идиотизм и мракобесие могут твориться только вследствие какого-то чужеродного, антигуманитарного умысла… И вот Карлсон со товарищи указали ему на истинный корень проблем цивилизации.
А с другой стороны… что, если всё это сказки? Как было бы удобно списать все косяки человечества на козни неких реликтовых упырей, населяющих таинственное Подземелье! И не просто другой нации или вероисповедания, а другого биологического вида – лучший триггер для ксенофобов. Неандертальцы, даже хуже инопланетян; те не имеют к человечеству ничего личного, им лишь бы ресурсы отобрать. А эти… старинные, природные враги, мечтающие отомстить за потерю планеты, ранее принадлежавшей им безраздельно. Очень полезный «внешний враг» – он всё оправдает, всё спишет. И если задуматься, эта сказка не более фантастична, чем многие официальные исторические теории…
Но постойте! Существование неандертальцев тщательно скрывается, как ими самими, так и организацией, призванной с ними бороться. Никто же не пытается, основываясь на факте их присутствия на планете, отвлекать народные массы от экономических и социальных проблем или выстраивать милитаристскую пропаганду. Зачем тогда нужно было выдумывать эту подземную угрозу?
На самом деле особых сомнений верить или не верить ВСКПУ не возникало. Состоялось же бескорыстное спасение Максима Одинцова из лап мрачного Профессора и превращение его в Даниэля Альтмана. Единственными понятными мотивами сего поступка, могли быть либо человеколюбие, либо сомнительная полезность бывшего журналиста для его спасителей – в любом случае это хорошо их характеризует и вызывает доверие…
Ближе к вечеру в дверь позвонил Карлсон.
– Ну что, Малыш, пора принимать взрослые решения! – заявил он, переступая порог и прикрывая за собой дверь.
Используемая в таком контексте инфантильная кличка неприятно кольнула ухо Даниэля.
От кофе и прочих напитков шеф отказался, явно куда-то спешил.
– Будем считать, что стажировку и ускоренную теоретическую подготовку ты прошёл успешно. Психологическая конституция твоя нам подходит. Если ты согласен стать действительным агентом Службы по Контролю Подземной Угрозы, тебе надо будет дать клятву. Это необходимо для дальнейшего сотрудничества с организацией и расширения доступа к информации. Вот текст клятвы.
И хотел уйти, но Малыш остановил его вопросом:
– Борис Ефимович, я вчера с Силеном говорил. Он наотрез отказывается рассказывать, как попал в вашу команду…
– Это он из скромности. Он скрутил меня в бараний рог, несмотря на то, что я был в режиме. Отобрал пистолет. Я уже думал: «Всё…» А он меня отпустил, отдал оружие и говорит: «Или убейте меня или возьмите к себе».
Карлсон вышел.
Малыш хотел было броситься ему вслед с уверениями, что ему не нужно никакого времени на размышление и, что он готов дать любую клятву немедленно. Но что-то удержало его…
Он решил ознакомиться с текстом. На листке, который вручил ему Карлсон, было отпечатано следующее:
Клятва агента ВСКПУ
Я, Даниэль Альтман, он же Малыш, он же О́дин, урождённый Максим Одинцов, вступая в ряды Всемирной Службы по Контролю Подземной Угрозы, перед лицом своих товарищей по борьбе клянусь:
Отдать всё до последней капли крови и самою́ жизнь на благо и процветание земного человечества. Нещадно уничтожать врагов его, если того потребуют обстоятельства.
Свято хранить тайны организации даже перед лицом пыток и смерти.
И если я по малодушию или злому умыслу дрогну в бою, оставлю товарища без помощи или выдам тайну людям Подземелья – пусть позор и презрение станут моим уделом до конца дней, и пусть рука товарищей смертью покарает клятвопреступника.
Жёстко… «Пытки», «смерть», «покарает» и прочие страшные слова. У него даже волосы на руках дыбом встали. Чисто рефлекторно подписываться на такое не хотелось. Но если существует такая непримиримая, извечная борьба видов за выживание, должен же он занять чью-то сторону!
Или не должен?
В бытность свою О́дином, редактором сайта InfoOdin, он сам говорил своим сотрудникам, что в любом конфликте врут всегда обе противоборствующих стороны, стараясь обелить себя и демонизируя противника. Журналист, как и любой адекватный индивид, должен это понимать и занимать свою собственную, независимую позицию.
Чёртова клятва!
Ладно! В конце концов это только слова…
В крайнем случае… Карлсон сам сказал, что Малыш и так уже стал двойным агентом…
Он взял свой фолдер и отправил Карлсону сообщение: «Борис Ефимович, я готов!» Ответ пришёл через пару минут: «Поднимись ко мне в 23:00».
Пламя хоть и полыхало ярко, но освещало лишь небольшой пятачок перед камином. Онахну, который впустил Малыша, отошёл в угол комнаты и весь растворился во тьме, только глаза посверкивали. Остальные выглядели в этом свете, как члены первобытного племени, собравшиеся у костра. Особенно органично смотрелся, кажущийся совсем первобытным, лик Силена. Черты лица Евгена как будто заострились и стали необычайно суровы. Дора была дико прекрасна при любом освещении. Малышу показалось, что она улыбнулась ему. Как и подобает вождю, Карлсон восседал на своём троне. Он молча указал на место перед камином. Малыш встал туда. Он ожидал, что будут какие-то речи или пояснения, но вместо этого Карлсон встал на ноги приказал:
– Читай!
Все, кто сидел, тоже встали.
Малыш прочитал, скорее угадывая буквы, чем различая их в красном мерцании. Прозвучала клятва достаточно уверенно и даже торжественно.
Стало тихо. Только камин потрескивал.
– Где подписать? – не выдержал Малыш.
– Конечно! Кровью, – мрачно изрёк Евген.
– Ничего подписывать не нужно. Брось листок в огонь, – без всякого пафоса сказал Карлсон.
Малыш так и поступил. Клятва мгновенно превратилась в чёрный искрящийся пепел и вылетела в трубу.
После этого все стали подходить к Малышу, жать руку, хлопать по плечу и бормотать короткие поздравления. А Дора даже чмокнула его в щёку. Последним подошёл Карлсон.
– Добро пожаловать, агент. Это большая честь. И не подведи! Не то, «рука товарищей смертью покарает клятвопреступника». И не сомневайся – рука не дрогнет.
И очень крепко сжал Малышу кисть.
Сегодня шеф предстал перед Максимом совершенно в ином свете. Из добродушного, молодящегося предпринимателя он вдруг превратился в непререкаемого и сурового командира военизированного подразделения…
Включили свет и расселись вокруг стола в обеденной зоне гостиной.
Глава иерусалимского филиала ВСКПУ Карлсон заново отрекомендовал всех, теперь как сотрудников секретной службы. Дора и Евген оказались головными агентами, Силен – начальником боевого подразделения, а Она́хну – ведущим аналитиком.
Далее Карлсон изложил предысторию задания Малыша, видимо, специально для новоиспечённого агента, похоже, только он был не в курсе. Оказалось, что весной этого года аналитики израильской СКПУ отметили вспышку неандертальской активности вокруг некого Льва Бронфельда – в дальнейшем объект «Писатель». Аналитики установили, что литературное агентство, которое финансирует творчество Писателя, само получает средства со счетов, принадлежащих юрлицам, аффилированным с Подземельем. Предположительно Писатель является либо одним из агентов, либо объектом разработки Неандертальского Разведывательного Корпуса (НРК) на Ближнем Востоке. Первоначальной задачей Малыша было наладить контакт с Писателем, втереться к нему в доверие и установить причину заинтересованности в нём неандертальских спецслужб. С этой задачей Малыш справился с блеском, обнаружив группу создателей новой цифровой веры под предводительством агента НРК Амира-квартерона и войдя в круг её апостолов.
Теперь, уже в новом статусе – агента, работающего под прикрытием – Малышу предстоит подготовить почву для дискредитации религиозного культа, создаваемого при непосредственном участии Подземелья, а также изучить возможности для его искоренения.
Около полуночи, через полчаса после того, как Карлсон распустил собрание, в дверь Даниэля кто-то постучал. Он не спал – пытался привыкнуть к статусу агента секретной службы. Это было приятно и, безусловно, тешило самолюбие, но в тоже время странно… Его и раньше, ещё в бытность стажёром, посещало это чувство, но теперь он особенно остро ощущал нереальность происходящего, а себя не живым человеком, а киногероем или персонажем авантюрного романа.
На цыпочках, не включая света в салоне, новобранец секретной службы прокрался к двери и заглянул в глазок. За дверью стояла Дора. Он открыл удивлённый. После «урока по шпионскому делу» на складе магазина мулатка дала ему понять, что это было приключением одноразовым. Он не настаивал; меньше всего на свете он хотел казаться навязчивым. Да и в глаза Карлсону так было смотреть комфортнее…
– Та-да-а! – пропела мулатка и показала руки, которые до этого прятала за спиной, в них оказалась бутылка шампанского. – Вот. Решила отметить твоё вступление в наш клан. Ты не против?
Он посторонился…
Когда от шампанского он осмелел достаточно, чтобы поцеловать её, она ответила с жаром. Даниэль, сделав над собой гигантское усилие, отстранился.
– Постой. А как же Карлсон?
– А он здесь при чём? – удивилась Дора.
– Как при чём?
– Разве ты не с ним?
– С чего ты взял?
– Ты была тогда в халате у него на крыше…
Она засмеялась.
– Просто у него там роскошное джакузи. Он разрешает мне пользоваться им, когда захочу.
В ванной комнате Карлсона действительно красовалось двухместное джакузи, в сравнении с которым гидромассажное оборудование Максима в Москве было всё равно что моторка лодка супротив океанской яхты.