Новая Зона. Псы преисподней - читать онлайн

Глава 1

г. Санкт-Петербург, Колпино

– …И вижу двух мужичков. Вроде разглядел и лица, и одежду, но, хоть убей, в подробностях описать не могу. Помню только, что одеты были по-старому, как в кино. Сапоги высокие, жилетки, картузы… Стоят, сверлят меня взглядами. И тут один другому говорит: «Это кладоискатель, знаю я эту породу. Давеча один из таких мне ребро сломал и череп ногою раздавил». А второй ему отвечает: «Не трогай его, он в могилах не роется…» И все. Ну, я и проснулся. Вот задремал, хотя вроде и не спал. Вот так-то, Коляныч!

– Я не верю во всю эту чертовщину, дядя Паша…

Паха, он же Павел Сергеевич Курцов, прищурился, заулыбался.

– Дело, конечно, хозяйское, только этой чертовщине наплевать, веришь ты или нет…

Николай хмыкнул.

Он в самом деле не верил ни в мистику с домовыми, ни в энергетику старых вещей, ни в приметы. И замурованные скелеты его тоже не пугали. Поэтому-то и принял дядино предложение – помочь в поиске кладов.

Старый, дореволюционный дом из красного кирпича был расселен буквально на днях. Заборчик, конечно, выставили, а вот охраной пока не озаботились, так что в этот субботний майский день строение было в их полной власти. Вот так всегда, кто-то витает в облаках, а кто-то сечет момент.

Рамы в окнах был открыты, вокруг лежали кучи мусора, и вообще дом был какой-то всеми брошенный и несчастный.

Они вошли в темный проем подъезда и окунулись в прохладу.

Наскоро оглядевшись, Паха понял, что коллеги тут пока не побывали – подоконники не сняты, наличники дверей не сорваны, полы не вскрыты, плинтуса не отодраны.

Отверстий в стенах на традиционных местах закладки тайников тоже нет.

Расстегнув молнию потрепанной сумки, они вытащили из нее и натянули старые спецовки и каски. И техника безопасности, и маскировка – кому есть дело до каких-то работяг? Респираторы на шее. Из ящика с инструментами Паха вытащил неказистый прибор – «таргетированный металлодетектор на масс-магнитном эффекте», как определил эту занятную конструкцию создатель-старичок, по слухам делавший приборы еще для КГБ. Устройство отличало золото от чугуна, а медь от алюминия.

– Ну что, давай, что ли? – глянул на помощника Павел Сергеевич и быстро перекрестился, помянув святого Фанурия – покровителя всех ищущих, в том числе и кладоискателей.

Кладами Паха заболел еще в школе.

То было начало лихих девяностых. И пока одни ходили на митинги, а другие пытались чем-то торговать на стихийно возникших базарчиках, юный Пашка отправлялся на промысел в старые пустующие дома, предназначенные на слом, в Питере их хватало. Ведь ценности, как выяснилось, можно найти практически в любом старом доме.

Подвалы и чердаки – это настоящие археологические пласты, среди которых попадается и нечто интересное для коллекционеров и скупщиков антикварных магазинов. Каждый предмет может найти своего покупателя: кокарда от старой офицерской фуражки, водочная бутылка с отлитым орлом, кипа ветхих журналов и книг.

На вырученные деньги он, конечно, не шиковал, но скромно, а временами и безбедно жил. Не раз его ловили милиционеры, а потом и полицейские, но больших претензий не имели. Паха умел работать так, что не придерешься. Ну, нашел человек где-то забавную статуэтку или царский полтинник. Разве это клад? А что ему удается этот хлам продать, так кому какое дело?

Опасаться приходилось бандитов. Пару раз еле ушел от каких-то темных личностей, обделывавших в заброшенных домах некие свои темные дела. С бомжами, обживавшими пустые дома, уживался мирно – откупался, если что, поллитрой или пивом. С кем приходилось серьезно сцепляться, так это с коллегами по цеху из-за границ «охотничьих угодий». От этих споров у него остались сломанное предплечье и шрам на затылке, по которому вскользь пришелся удар монтировкой.

Курцов не брезговал ничем – ни бронзовыми ручками, крючками, задвижками, паркетом, старинными люстрами, ни мебелью. Как-то за фальшивой стеной им была обнаружена целая кладовка с медными сковородками и кастрюлями, одеждой и даже бутылками с водкой времен начала двадцатого века. В вентиляционных отверстиях, за прошедшие годы заклеенных не одним слоем обоев, находил старинные серебряные ложки. По древнему питерскому поверью, их туда клали, чтобы задобрить домового. (Один раз даже извлек увесистый серебряный черпак – не иначе тамошний домовой был особенно стервозный.)

Находил и оружие – дореволюционные кортики и парадные шпаги, видать, спрятанные в лихие годы революций, и немецкие штыки и эсэсовские кинжалы – трофеи, потом скрытые в тайник от греха подальше. Однажды на чердаке бывшей общаги вблизи Владимирской площади нашел завернутый в старую скатерть парадный меч офицера люфтваффе и почти два месяца жил, ни в чем себе не отказывая. Бывало и огнестрельное – наганы и браунинги времен Гражданской, привезенные победителями фашистов из Европы «вальтеры» и «парабеллумы», а в последние годы – и китайские ТТ, наследие «лихих девяностых» (их он выкидывал, старательно обтерев отпечатки, мало ли какой труп на стволе висит?).

Конечно, на каждую находку приходились десятки часов, впустую проведенных среди пыли и плесени. Друзья-кладоискатели, захмелев, рассказывали про богатую добычу – груды золотых монет, перстни, кольца, серьги, медальоны, изумрудные и сапфировые ожерелья, золотые, серебряные и даже платиновые украшения, иконы в золотых с самоцветами окладах. Врали, должно быть. Хотя и ему было что порассказать.

Вот хотя бы как они с мимолетным напарником Веней Стеклорезом нашли в старой замурованной печи-голландке в двухэтажном, длинном, как кишка, доме шкатулку. Открыли и увидели полуистлевшие царские пятисотки с Петром I и сверток, в котором оказались несколько перстней, серьги и сотня золотых николаевских червонцев. В тайнике под подоконником полуподвала на Крестовском нашел Паха проржавевшую жестянку уже непонятно из-под чего. В ней лежал редкий орден Святой Анны первой степени, массивное золотое кольцо с витиеватым вензелем и алмазом в девять каратов, а также горсть монет, среди которых были две платиновые времен Николая I и несколько коронационных рублей.

Был случай довольно загадочный. В области он на пару с тем же Веником решил копнуть древнюю усадьбу. На тот момент она представляла собой руины, плотно поросшие березняком и осинником. На том месте, где была, по словам старожилов, часовня, зияла огромная воронка, хотя боев в тех краях не было. Раскапывая ее, они наткнулись на завал из закопченных кирпичей, выложенные диким камнем ступеньки, уходящие вглубь, и остатки арочного свода какого-то подземелья. Видимо, это была усыпальница. Нашли тогда много предметов из бронзы, меди и серебра, но главное – металлическую шкатулку, в которой оказалось десяток золотых крестов на золотых же цепочках.

Место то, кстати, считалось жителями почти вымершей деревеньки в паре километров отсюда «нехорошим». Вроде в старину барин там чертей привечал или еще кого.

Вообще с таинственными и жуткими вещами приходилось сталкиваться неоднократно…

Слышал Паха и странные шаги в коридорах домов, где не было никого. Не раз и не два ощущал неизвестно чьи взгляды, и вряд ли за ним следил прячущийся бомж. Однажды вышел на минуту из комнаты отлить, а вернувшись, обнаружил, что куда-то исчез весь инструмент.

А еще как-то видел… Ладно, лучше не вспоминать, да и некогда.

Так Паха и жил. Работал охранником день через три «за мелкий прайс», а в остальное время занимался любимым делом.

Обитал в родительской комнате в питерской коммуналке, которую расселяли-расселяли, да так и не расселили. Все деньги откладывал на квартиру, думал даже ипотеку взять. Эх… А тут бабахнуло в Москве, и цены взлетели до небес. А очереди отменили как класс вместе с социализмом.

Многие коллеги-кладоискатели северной столицы тогда бросились в погубленный этим самым «хармом» город – шарить по квартирам в поисках ценностей, впопыхах брошенных беглецами или оставшихся от погибших хозяев. Никто, правда, так и не вернулся похвастаться добычей. Может, кто и взял хороший куш и поселился в какой-нибудь Испании, но Паха был склонен думать, что их просто сожрало разное мутантное зверье и постреляли мародеры.

А с некоторых пор стал он ходить на добычу вместе с Колей Сурковым – младшим сыном его двоюродной сестры. Племяш так и не смог найти нормальную работу, и Паха сжалился, привадив к делу. Делить добычу на двоих, что называется, жаба давит, но вроде ведь не чужой человек. Опять же годы не юные, уже и глаза не столь остры, и усталость приходит куда быстрее, чем раньше, и все чаще физические усилия отзываются острой болью в спине, ушибленной при падении со второго этажа идущего под снос купеческого особняка, когда рухнули гнилые перекрытия.

За работой ушло три с лишним часа…

Сперва были отработаны самые вероятные места сокрытия ценностей. Пусто.

Первые находки обнаружились под ногами: пуговицы, монеты и другие мелкие вещи. Все это добро застревало между половицами либо проваливалось через щели в полу. Затем пришел черед окон, точнее, подоконников. Прибор сообщал о «цветнине». Но поиск не дал ничего, кроме пригоршни советской мелочи, царского серебряного двугривенного и коллекции различных пуговиц.

Колька брезгливо покачал головой, но Паха сообщил ему, что древние пуговицы тоже есть кому купить. В моду сейчас вошли разные винтажные костюмы, и шьющие их мастера не пожалеют денег за настоящую старую фурнитуру.

На втором этаже на кухне снова завизжал хитрый аппарат, говоря о «цветном» металле, но из-под досок был извлечен лишь старинный мельхиоровый столовый нож. Чердак не дал ничего, а подвал у дома тоже был пуст.

Наконец осталось последнее, так сказать, для очистки совести. Они спустились в сырой промозглый подвал хозяйственной пристройки, как это ни странно, внушивший ему, человеку бывалому, какое-то глухое отвращение.

Дурной запах, пропитавший сами стены. Белесоватая грибная поросль, что всходила на твердом земляном полу. Неприятное ощущение оторванности от мира, несмотря на то, что сарай примыкал к улице, по которой иногда проезжали машины. Ничего. Даже обычного хлама нет. Сырые стены и земля на полу.

И в этот момент у Пахи по спине пробежали миллионы мурашек. Он обернулся, постоял, перевел дух и, повинуясь внутреннему голосу, пошел обходить подвал. И сразу последовал глубокий сигнал непонятного значения. Загорелись все лампочки, показывая наличие и черного металла, и цветного, и золота с серебром. Он перезагрузил его, однако металлодетектор не переставал издавать непонятные звуки.

– Сдохла твоя машинка! – заявил Коля. – Выключи прибор, дядь Паша…

Пожав плечами, он несколько раз надавил кнопку устройства, но то не захотело вырубаться. Сигналы сливались практически в один бесконечный перезвон.

– Говорю, накрылась фигня!

– Да нет, – вдруг хитро прищурился Курцов. – Не испортился. Кажись, я знаю, что это. Ну, племяш, мы с тобой, похоже, надыбали место!

Из рассказов коллег Паха знал, что в старых купеческих домах в подвалах иногда хозяева вмуровывали замаскированный сейф. Из уст в уста передавали рассказ о некоем кладоискателе, нашедшем такой. Старинная конструкция была очень надежной, и счастливчику пришлось попотеть. Однако содержимое сейфа оказалось весьма богатым. Там нашлось не только золото и украшения, но и документы на вклады в стокгольмских банках, которые за прошедший век обросли агрома-адными процентами…

Из сумки на свет Божий появилась саперная лопатка – титановая, на углепластиковой рукоятке, подаренная приятелем-коллегой Веником на день рождения. Остро отточенный край – как инструмент и как оружие сгодится, ежели чего, вгрызся в слежавшуюся землю у стены.

Сменяя друг друга, они рылись, как два шустрых крота. Потом Паха выгнал Кольку и продолжил сам.

Его руки чуть тряслись, но он упорно продолжал махать лопаткой и вскоре стоял в уже довольно широкой яме, вырытой собственными руками. Колька помогал, отгребая землю и время от времени повторяя:

– Всегда, блин, мечтал работать могильщиком!!

По мере углубления отверстия ямы странный тяжелый запах нарастал.

Внезапно лопата скользнула по чему-то не столь мягкому, как земля. Паха вздрогнул и сделал было первое движение к тому, чтобы выкарабкаться из ямы, края которой уже доходили до груди. Однако он взял себя в руки и, стиснув зубы, соскреб немного земли. Показалась какая- то поверхность, тусклая и гладкая, что-то вроде старого помутневшего пластика. Он поскреб часть обнаруженной непонятной фигни. Еще пара минут – и обнажилось нечто цилиндрической формы, напоминающее громадную грязно-бело-голубую трубу диаметром с метр…

Испытывая растерянность от ощущения близости к неведомому, таившемуся у них прямо под ногами, они едва сохраняли присутствие духа.

Труба невнятного назначения и из неведомого материала проходила под пристройкой слегка наискось.

Ни разу кладоискателю не приходилось видеть подобное или слышать о таковом. Он еще раз спрыгнул в яму, поднеся к непонятной штуке попискивающий детектор. Тот буквально заорал и вырубился.

– Слышь, дядь Паша, давай, что ли, свалим от греха подальше! Это, не иначе, военное что-то. Ну его!

Все еще ничего не понимая, Паха начал выбираться из ямы. Спина напомнила о себе тупой болью. Он даже хотел было попросить Кольку помочь, но тут же раздумал. Не настолько же одряхлел. Подтянулся, машинально упершись шанцевым инструментом в непонятную трубу.

И со страхом вдруг ощутил, что титан под его весом ушел в, казалось бы, твердую поверхность странной штуки.

Несколько секунд в свете налобного фонарика он недоуменно созерцал торчащую из белого пластика (или чего-то еще) погрузившуюся на половину штыка лопатку. Потом…

По поверхности этого вдруг побежала мелкая рябь, и лопатка начала втягиваться внутрь, а вокруг нее запузырилось нечто даже на вид гнусное…

Что-то выкрикнув, Курцов пулей рванулся из ямы, чтобы быть как можно дальше от неведомой опасности.

Не успел…

Фонтан желто-зеленой слизи каскадом ударил в потолок полуподвала из разреза, вмиг окатив и пол, и стены, и Паху клокочущей бурлящей мерзостью.

Едкий пар наполнил помещение невыразимым смрадом…

Николай было кинулся к лестнице, однако нога предательски скользнула в дымящейся луже, и он растянулся во весь рост, ткнувшись лицом в вонючий кисель. Попробовал встать, но обнаружил, что приклеился к обжигающей, разъедающей плоть дряни.

Жители соседних домов высунулись на грохот и рев, но увидели лишь облако пыли над грудой руин на месте старого дома.

Прибывшие бойцы МЧС обнаружили, однако, лишь груду камня и странный запах, как на старой свалке. Связались с конторой, занятой реконструкцией дома, но ее отдыхавший на даче директор сообщил, что работы еще не начались и людей там быть не могло.

Поэтому расследование отложили до лучших времен и разбирать руины не стали.

А через несколько дней приключился петербургский «харм»…

Глава 2

г. Санкт-Петербург, Колпино, 13-я клиническая больница

– Скажите, Маргарита Андреевна, ваш муж точно не ездил в какую-либо Зону?

– Господи, – всхлипнула невысокая полная женщина со следами былой красоты на заплаканном лице. – Ну, какая Зона?! Какая еще Зона? Саша мой из Питера всего-то четыре раза за жизнь и выезжал. В детстве с мамой в Трускавец, раз в Финку да еще два раза в Турцию с нами, как раз перед кризисом. Ну, за город там, на шашлыки с друзьями…

– Так, может, какие друзья артефактами занимались или он сам что-то в этом роде скупал?

– Да откуда ж? Нам и на жизнь еле хватает. Сварщик он, а не бизнесмен какой, чтоб коллекционированием заниматься! – Она опять расплакалась.

– А родственники? – Капитан ФСБ был настойчив. – Это важно, от этого может зависеть жизнь многих людей! Ваша жизнь и жизнь вашего ребенка…

Испуганно всхлипнув, женщина порывисто прижала к себе худого молчаливого мальчика лет восьми.

– Да нет же, говорю! Нет родственников ни у меня, ни у него! Детдомовские мы, у Саши мама умерла, когда он во втором классе был, а я вообще… отказная…

– Хорошо, – кивнул капитан. – Наши сотрудники проедут к вам домой, вы соберете кое-что… Вас и вашего сына придется обследовать. Сами понимаете, таков закон…

– Скажите, а когда можно будет забрать… Сашу? – сглотнув комок в горле, спросила она.

– После окончания экспертизы тело будет кремировано, и вы получите урну с прахом, – сухо отрапортовал офицер. И добавил, словно извиняясь: – Так полагается.

Зазвенел-заверещал смартфон за отворотом бушлата. Сделав знак Маргарите, он вышел.

– Мама, а папы уже нет? – спросил мальчик.

Она сначала хотела соврать, но передумала.

– Да, Лёшенька. Папа умер…

И вновь залилась слезами.

Стоявший в дверях немолодой седоголовый медик в забрызганной кровью зеленой робе опустил глаза.

Примерно два часа назад их мужа и отца привезла «скорая», еще живым.

По документам – Никонов Александр Николаевич, сорок три года, заместитель бригадира ремонтников ЗАО «Метроколлектор».

Они, дежурные хирургического отделения Петр Иванович Сергеев и его коллега Константин Пургин, а также операционная сестра Фирюза Бахрамовна Водина (Водина по мужу, канувшему в нети питерскому алкоголику), родом из Бухары, уже собирались вздремнуть.

Костя, здоровяк лет тридцати и метров двух ростом, недавно попавший к ним сокращенный с флота военврач, как раз закончил травить очередную морскую байку, а Сергеев лениво обдумывал, где найти еще и подработку.

И тут позвонили из приемного и сообщили, что дежурная больница забита, и теперь «скорая» привезла к ним очередного пациента.

Мысленно кроя матом оптимизаторов здравоохранения, коллег, направивших к ним нового больного, и вообще весь свет, Петр Иванович, однако, напялил свежую робу, сполоснул слипавшиеся глаза водой и двинулся вместе с коллегами в приемное отделение.

Но при виде «клиента» всю сонливость как рукой сняло.

Мужичку на вид было лет эдак за сорок, и он находился в глубокой коме. Рядом скукожилась заплаканная низенькая женщина с белоголовым мальчишкой. Явно жена и сын, кто ж еще? Да, вид больной, прямо скажем, имел устрашающий. Весь в крови и грязи, кожа уже синеватого оттенка. Правая рука почти до локтя оторвана, причем, судя по виду раны, ее кто-то долго и вдумчиво грыз. На культю наскоро наложен эластичный жгут из автоаптечки. Наверное, менты… в смысле – полицейские, уж больно неумело наложено. А вот на голове…

Да, сказали бы ему, что с таким еще можно жить, ни за что не поверил бы. В черепе зияла жуткая скальпированная рана, да какая! Кожа висит лохмотьями, скальп снят и надвинут на лицо. Но мало этого, череп пробит, и в дыру виден пульсирующий мозг. И – вот диво – на костяном своде четко виднелись следы больших острых зубов. «Ну и дела, – подумалось Петру Ивановичу. – Он что, в зоопарк спьяну залез, в клетку ко льву или в бассейн с крокодилами? Или это пес бойцовский какой, типа ротвейлера, его отделал?»

Так-так, кровь уже не течет. Давления нет. Но странное дело – пульсация сонной артерии отчетливая.

Да уж, при таких-то ранах – странно, что вообще жив! Что-то невероятное… Ладно, нет времени!

– Быстро в операционную! – скомандовал Сергеев.

До операции выдалось еще пять минут переговорить с родственниками.

– Что с ним? – бросил он. – Что случилось?

– Медведь его загрыз! – всхлипнула женщина.

– Да откуда медведь-то! – изумился Сергеев. – В Питере?

– За городом…

– У нас тут в лесах и зайцев-то не вдруг отыщешь!

– Так патрульные же говорили, следы, и вроде какая- то тварь большая удирала…

– А как…

– Да не знаю я!!! – еще пуще заревела женщина. – В последнее время невесть что с ним творится! Все животные на него кидаются! Заболел он! Непонятно чем!

Из сбивчивого рассказа дамы стало ясно, что пациента вдруг ни с того ни с сего стали мучить кошмары, головные боли, он стал нервным и раздражительным. Обследовался, но ничего не находили. Даже решил взять отпуск, чтобы отдохнуть, два года не брал. Однако непонятное недомогание не отступало. А потом он стал лунатиком.

– То есть?

– Да просто стал лунатиком, доктор!

Сергеев слушал и качал головой. По словам дамы, ее супругу несколько раз удавалось в полубессознательном состоянии удирать незаметно, и где он там шлялся, одному Богу известно, но под утро возвращался. Причем уходил полностью одетый. И ничего из своих ночных странствий не помнил…

Собаки и кошки во дворе стали его сторониться, а пару раз даже нападали. Соседский ротвейлер Джерри сперва рычал на Никонова А.Н. так, что шерсть на загривке собаки вставала дыбом, а потом вдруг стал в лифте жаться в угол и поскуливать, когда мужчина спускался вместе с ним. Отчаявшаяся женщина даже решила обратиться к психиатрам, но вчерашним вечером муж опять сбежал…

Нашел его патруль ДПС за городом на обочине Нарвского шоссе. Весь в крови, грязный, растерзанный, без руки. Вокруг следы какой-то крупной твари вроде медведя. Видать, спугнули ее полицейские.

– Крови было… – рассказал фельдшер бригады, подписывая бумаги на передачу пациента. – Думали, что помер. Однако смотрят, нет, дышит. Вызвали «скорую», которая и привезла его сюда. С найденной в кармане мобилы связались с женой, и та примчалась на такси с сыном…

– Петр Иванович, хирургия готова! – появилась в дверях Фирюза.

Через пару минут все трое обступили стол. Петр сразу решил перевести больного на искусственную вентиляцию легких. Вместе с Фирюзой запихали трубу в трахею, подключили к аппарату, воткнули катетеры в подключичные вены.

– Раствор пошел…

– Группу крови определили?

– Третья, резус положительный.

– Давай два пакета плазмы!

– Что давление?

– Нету…

– Дадим адреналин на физрастворе!

– Хорошо… Адреналин пошел.

– Что давление?

– Есть! Восемьдесят два на шестьдесят пять!!! Пульс сто сорок!

– Ну, приступим! – взяв скальпель, пробурчал Константин.

С рукой управились быстро. Наложили зажимы на крупные сосуды. Перевязали крупные вены и артерию, срезали лишнее. Спилили торчавший огрызок кости. Сшили мышцы, кожу и перешли к голове…

– Ох…ть! – не сдержавшись, высказался Константин.

Они ошарашенные смотрели на рану. Да, похоже, про медведя не врали! Никто иной, пожалуй, такого сотворить с бедолагой не мог.

Скальп висел почти что на носу, с боков черепа отчетливо видны были следы зубов напавшего на пациента хищника. Похоже, кто-то очень большой и клыкастый пытался вскрыть череп в поисках деликатеса.

– По ходу, это точно Михайло Потапыч, хотел мозги через дырку высосать! – схохмил не к месту Константин. – Видал я на Камчатке, как они так с банками сгущенки расправляются!

– Следи за давлением! – одернул его Сергеев.

– Восемьдесят и шестьдесят пять, пульс сто десять!

– Продолжим! – скомандовал себе Сергеев.

Щипцами он убрали обломки кости, давившие на мозг. Особым хирургическим шпателем Пургин убрал гематому вокруг раны. Константин тем временем убрал размозженные ошметки вещества мозга.

– Иваныч, ты глянь-ка!

– Ну и что там, Костя? Оп-па! – Он ощутил, как под перчатками вспотели ладони.

К их изумлению, мозг отчетливо пульсировал. Да нет – не мозг.

– Ну и чего это за муйня, Иваныч? – напряженно осведомился бывший военврач. – Не пойму что-то! Три холеры, две чумы через брашпиль…

«Морская пехота, отдельный медвзвод сопровождения», – вспомнил не ко времени Петр.

– Поверишь, коллега, сам впервые такое гадство вижу! – с некоторой растерянностью буркнул Сергеев.

Там в глубине расколотого черепа находилось нечто вроде шаровидной опухоли размером примерно три на три сантиметра, иссиня-зеленого цвета. Но самое подозрительное то, что эта гадость шевелилась!

– Ё-моё, как червяк какой-то что ли?! – промямлил бывший военврач.

– Точно, не иначе подхватил гражданин глиста тропического! – согласился Сергеев. – Сейчас чего только не возят туристы! Того и гляди Эболу притащат!

– И чего теперь?

– Похоже, это эхинококк. Неприятно, но не так страшно, – с сомнением сообщил Сергеев. – Хотя…

– Да нет, – возразил Константин, – я такого в натуре не видел, но в видеокурсе они были. Та зараза по-другому выглядит…

Мысленно Сергеев ругнул нынешнюю молодежь. Учились по электронным учебникам да компьютерным симуляторам, скоро живого пациента пугаться начнут!

– Нет! – между тем воскликнул Константин. – Ты глянь, Иваныч! От этой дряни отходят какие-то отростки! Да они в мозги вросли! Блин, что делать-то будем?!

И в самом деле! Паразит-то пустил корешки! Сергеев задумался.

Само собой, паразитические черви в его долгой практике попадались. Но уж больно странный – ни на что не похож! Да и цвет у кисты нестандартный какой-то. Мелькнула и пропала пугающая мысль: а что, если медведь, или кто там, погрыз бедолагу, именно стараясь добраться вот до этого непонятного образования?

Но не время попусту умничать.

– Значит, так, по совести надо бы везти красавчика в Институт тропических болезней… Тьфу ты!

Он вспомнил, что институт этот, как и Москва, в которой он располагался, остался в прошлом. Да и нет времени.

– Делаем так: действовать осторожно, повредить капсулу ни в коем случае нельзя, иначе содержимое может попасть в вещество мозга, и тогда все! Хамбец котенку!

– Зажим!

Константин пережал жгут у основания жуткой пульсирующей мерзости.

– Еще зажим!

– Скальпель! – Сергеев отточенным движением рассек жгут между зажимами.

И тут это перестало пульсировать, а завибрировало, задергалось. Его неведомый обитатель стал отчаянно биться о стенки оболочки. И в такт этим рывкам прошла судорога по телу пациента.

– Костик, давай шустрей, иначе выпрыгнет! – воскликнул Сергеев.

«Похоже, эта дрянь как-то подключена к нервной системе больного…» – подумал про себя Сергеев. Абсурд конечно…

– Тахикардия, сердцебиение сто сорок шесть ударов в минуту. Давление двести! – доложила Фирюза, смуглое лицо которой стало заметно бледнее.

– Зажим! Зажим! Скальпель!! – Константину удалось пересечь оставшийся отросток.

Неведомый паразит вовсю пытался вырваться из капсулы – сердце больного трепыхалось, давление зашкаливало…

– Пульс сто сорок ударов в минуту!!!

Засочилась кровь изо всех ран, повязка на руке больного набухла ярко-красным.

– Ганглиоблокатор!

– Библокера третьего два кубика!

– Константин, давай быстрее удаляй эту гадость!

Константин, не заставляя себя ждать, чикнул скальпелем, отсекая последнюю связь паразита с организмом хозяина.

И тут в самый последний момент соскочил хирургический турникет.

– Твою же…..!!!

Отчаянно матерясь полушепотом, Сергеев нашел почти наугад конец тяжа, уходящего в мозговую оболочку, и кое-как сумел наложить зажим. А Костя извлек наконец беснующееся нечто и, бормотнув ругательство, швырнул в лоток.

И в этот момент монитор издал испуганную трель… А потом – ровный писк и ровная линия. Клиническая смерть!

Петр Иванович оглянулся. Фирюза замерла в ступоре, совсем потерявшись от всего происходящего. На нее не похоже…

– Адреналин в вену, и дефибриллятор! – скомандовал ей Сергеев. Быстро!

– Все от стола!! Разряд!!!

Между электродами блеснула искра, тело несчастного выгнуло дугой.

Кардиограмма на мониторе выдала одиночное сокращение, за которым пошла прямая линия.

– Все от стола!! Разряд!

Пациента в очередной раз перекорежило. Без толку.

– Быстро еще два адреналина!

– Все от стола! Разряд!

Оба хирурга с надеждой всматривались в монитор, но на нем все та же ровная линия – смертный приговор еще одной живой душе…

Сергеев начал непрямой массаж сердца…

– Еще два кубика адреналина и полкубика атропина!! – распорядился он, не оборачиваясь.

Минута, другая… Сердце не билось.

– Иваныч, хватит, он умер! – печально произнес Константин.

Сергеев взглянул на неподвижное тело и печально кивнул.

– Что ж, мы сделали все, что могли… Фирюза, убери это!

Полуобморочная Фирюза, держа лоток трясущимися руками, побрела в предбанник, не забыв закрыть дверь.

И тут же они услышали грохот падающего тела, звон опрокинутых инструментов и сдавленный крик – Фирюза грохнулась на пол.

– Долбаная корова! – не сдержавшись, выругался Константин, выглядывая за дверь.

Медсестра сидела на полу и с ужасом глядела в сторону раковины.

– Там! – ткнула она трясущимся пальцем. Это… – Оно… живое… кажется, оно… Шайтонин джонзот! Дашат! (Дьявольская тварь! Чудовище!) – От волнения Фирюза перешла на родной язык.

Подойдя поближе, Сергеев невольно замер. К горлу доктора, видавшего виды, подкатил тошнотворный комок, и одновременно смутный страх кольнул сердце.

Это было на вид куда больше, чем, по идее, могло поместиться в капсулу, пустым рваным мешочком валявшуюся в том же лотке…

Что-то вроде перекрученной улитки, усаженной отростками наподобие кольчатых щупальцев ярко-желтого и пурпурного цветов. И то, что оно уже сдохло, признаться, радовало!

– Однако, – покачал Петр Иванович головой. – Тут явно что-то нечисто, не похоже это на эхинококк. И вообще ни на что!

– А что это может быть, неужели инопланетянин? – задал встречный вопрос подошедший Константин, на вид весьма спокойный. – Как в том старом кино, ну, где Рипли с сиськами? А, в «Чужих»!

– Кажется, я знаю, откуда такое могло взяться… – озабоченно пробормотал Сергеев.

Забрав у постанывающей Фирюзы старенький «LG», он набрал по памяти номер, сообщенный ему на предпоследнем семинаре по гражданской обороне. (Что-то часто их стали проводить, не к добру!)

Через полчаса на служебной «Оке» приехал заспанный прапорщик с шевроном на рукаве, где на фоне креста перекрещивались три кольца, взглянул на дохлого осьминогочервяка и, переменившись в лице, достал служебный йотафон.

Потом закрутилось…

Подъехали «Осы» – две машины в оранжево-черной раскраске ЦАЯ. Оттуда высыпали солдаты в химкомплектах, разбежавшиеся по больнице…

Жуткая тварь была взята щипцами и упакована в контейнер из нержавейки, после чего и раковина, и лоток, и щипцы, и прочие инструменты были залиты какой-то едкой пахучей жидкостью.

Труп Никонова А.Н. упаковали в черный мешок, потом еще в один и сунули в «Газель»-труповозку.

Офицер допрашивал всхлипывающую Маргариту Петровну, к которой прижимался по-прежнему молчавший Лёшка, так и не понявший, похоже, что только что лишился отца.

Мордастенькая лейтенант ФСБ старательно проверила перчатки и руки Сергеева и Константина – нет ли порезов.

Но вообще ими мало интересовались. В основном допрашивали жену, точнее, уже вдову.

Сергеев вышел на крыльцо и закурил, глядя на переминавшихся с ноги на ногу у машин автоматчиков. До его слуха долетал разговор капитана по мобильнику.

– То же самое, что в Пикалево… Да, угадали, источник инвазии не установлен. Какие еще крысы? Ладно, второй протокол…

– Ну и что это все-таки было? – полюбопытствовала почти пришедшая в себя Фирюза, когда «спецы» уехали.

– Знаешь, Бахрамовна, – заявил Константин (это «Бахрамовна», обращенное тридцатилетним мужиком к двадцатипятилетней женщине, звучало как-то комично), – давай лучше забудем об этом!

– Давай, – как-то печально ответила Фирюза.

Сергеев молча согласился с коллегами.

И что-то подсказывало ему, что это далеко не конец. И даже еще не начало…

Глава 3

г. Санкт-Петербург

Улица была пустынной, несмотря на ранний час. Видимо, жители здешнего спального района уже покинули его, устремившись на работу в центр. Совершая свою обычную утреннюю прогулку, Сергей Васильевич Костин, по профессии учитель, а в прошлом в определенных кругах известный как Радуга, привычно созерцал привычный же городской пейзаж.

Шикарные кирпичные дома улучшенной планировки перемежались стандартными панельными пятиэтажками с облезлыми подъездами и щербатыми тротуарами, а новые стеклянные торговые павильоны – старомодными ларьками. За ними раскинулся обширный одичавший и заросший лесопарк, куда и лежал его путь.

За верхушками деревьев маячило колесо обозрения и еще какие-то решетчатые фермы аттракционов. Поодаль выглядывала раковина летней сцены, а может быть, кинотеатра. Дальше еще был каскад прудов с утками и дурно пахнущей тиной.

Места были неплохо знакомы Сергею. Он с раннего детства жил в этом районе. Его возвели к Олимпиаде, не к сочинской, само собой, а к той, что прошла за пару лет до рождения Костина.

Парк тогда был вполне мирный, советский парк культуры и отдыха с непременными автоматами газировки и тиром. Затем, в лихие и голодные девяностые, детвора шепотом передавала рассказы про маньяков, орудующих в парке, и про «братву», закапывающую в нем жертв.

Потом повзрослевший Сережа ушел отсюда в большую жизнь. Окончив кое-как педагогический университет, куда поступил, чтоб не идти в армию, решил, что школа – это слишком скучно для него, да и в менеджеры идти глупо, много таких. Плюнешь – в менеджера попадешь! А вот есть на Земле места, где настоящего мужчину, не боящегося рискнуть, ждут богатство и удача!

Дальше было девять лет с перерывами сталкерского стажа, не давших ни богатства, ни удачи…

Сгорел от рака отец, уехала в Германию к дальней родне матушка, забрав младшую сестру из «конченой страны», погибла в припятских болотах его команда, пьяные вояки полковника Крылова трижды за день выводили его на расстрел, при переходе Периметра на мине подорвалась Маша, грянул московский «харм», за ним второй, а он все искал фарт…

Дальше…

Дальше, очнувшись в один далеко не прекрасный день в Верее, в знаменитой среди вольных бродяг больничке доктора Хаоса, обложенный разными целительскими артефактами, чуть не воя от давящей боли в раздробленных ногах и отбитых легких (да, впрочем, легче вспомнить, что у него не болело!), он понял: «Все!» Баста! Надо выходить из дела!

Он не спился и не сгорел, как другие бывшие. И даже нашел известный вкус в этой жизни и новой «старой» профессии, и никто из его ребят и подумать не может, что их наставник – бывший сталкер…

Так, размышляя о своей доле, Костин вышел на центральную аллею парка, спугнув пару припозднившихся бегунов. Свежевывешенный щит извещал, что «ремонт и строительство аттракционов Лиственного парка проведены на средства Партии Прогресса и Развития в дар жителям Санкт-Петербурга». Дальше были большие панно, рассказывающие о разных добрых делах на благо россиян этой скороспелой партии. Центр детского творчества в городе таком-то; физкультурно-оздоровительный комплекс в поселке беженцев в Тверской области, свежевыкрашенные школьные фасады, какие-то артисточки, поющие перед толпой на благотворительных концертах, и прочее в том же духе…

На самом большом панно и.о. премьер-министра России (второй и.о. за последний год, между прочим) и глава данной партии Петр Антонович Вольман перерезал ленточку недавно открытого Всероссийского палеонтологического музея. Прежний-то остался в Москве, и сталкеры даже говорили, что неведомая сила вдохнула противоестественную жизнь в древние кости, и жуткие твари, каким и названия нет, теперь бродят среди его краснокирпичных руин. Впрочем, в те места давно уже никто не совался…

А еще Сергей вспомнил разоблачительные публикации, что, мол, вся афера с музеем не стоила и выеденного яйца. Просто купили за бесценок разорившийся загородный торговый центр средней руки, после чего и.о. премьера, пользуясь служебным положением, приказал собрать в провинциальных музеях разные окаменелости. Вот тебе и экспозиция!

В нижнем углу щита была выведенная маркером надпись, выражающая, так сказать, мнение народа о событии в частности и о партии и ее лидере вообще.

Костин повернулся, намереваясь пересечь аллею, и вдруг остановился. Ощущение, нахлынувшее в следующий миг, было жутким и абсолютно ирреальным. Словно бы в спину ударил поток ледяного воздуха.

Сомнений не оставалось, там, сзади, кто-то находился.

Это было знакомое, хотя и подзабытое ощущение чужого враждебного взгляда. Напряженного и угрюмого, буравящего спину между лопаток. Сергей, замерев, обернулся.

Парк, наскоро засаженный густыми, кое-как обстриженными кустами, казался вымершим, необитаемым, как… Сравнение отчего-то неприятно поразило… Как те, знакомые ему по прежней жизни леса Зоны.

Никого.

И все же Костин мог бы поклясться, что там, в этой высокой зеленой траве, кто-то прячется. Кто-то невидимый, злой и опасный. Очень опасный. Сергей все тем же пресловутым шестым или двенадцатым чувством ощущал исходящие от «невидимки» темные намерения.

А затем он увидел в тени кустов два круглых, отливающих странным иссиня-зеленоватым светом пятна. Они сияли совсем низко над землей, словно бы смотрящий лежал на брюхе.

Костина прошиб холодный пот. Он никогда раньше не видел ничего подобного. Ни здесь, ни там, по ту сторону Периметра.

Мимолетно пожалел о том, что при нем нет сейчас никакой стреляющей железки из тех, что стали в прежней жизни его органической частью.

У какого зверя светятся в темноте глаза?

У волков, к примеру.

Волки? Здесь, в Питере, хотя и на окраине?

Кошка? Ну да, такая странная кошка с глазами, как старые пятаки…

Внезапно за кустами, чуть в стороне, слева, он заметил отблеск еще одной пары глаз. Костина передернуло. Он почувствовал, как в нем зарождается самый банальный испуг, по-хозяйски заставивший учащенно биться сердце, сжавший подвздошье в железной ладони, вызывая тошноту.

Несколько секунд учитель пребывал в прострации. Затем он невольно попятился, глядя в эти горящие жутким потусторонним огнем глаза. Секунда – и огни погасли, и мгновенно парк вновь стал казаться таким, как прежде, мирным и безопасным. Впрочем, наверное, так и было. Просто померещилось.

Сергей сглотнул, несколько секунд всматривался в гущу деревьев, затем повернулся и зашагал прочь. Поджимало время. Не позднее восьми часов сорока минут ему нужно было быть на работе, а в девять ноль-ноль предстояло вести урок в шестом классе специализированной гимназии номер сто тринадцать.

Утренний час пик был, что называется, во всей своей красе. Поток становился все гуще, превращаясь в сплошную медленную, шумную реку. Автомобили двигались короткими рывками, замирая через каждые полсотни метров. Кое-где вспыхивали ссоры и скандалы, когда в случайно образовавшиеся просветы устремлялись умники, желающие продвинуться быстрее.

В этом потоке так же неспешно двигалась красная «японка» с молодой еще женщиной за рулем. Машина была недорогая и не новая, однако подобранная с умом. «Мицубиси Паджеро», самый дешевый среди японских внедорожников, но при этом удобный, с приличным салоном и простой в управлении – даже для женщины.

Сидевшая за рулем зло ругнулась. И черт ее угораздил свернуть на Лиговский проспект! Хотя и на Пряжке тоже, поди, пробки. А выехала бы на час раньше, не было бы проблем. Если бы Антонина, няня Вики, не задержалась, так бы и было…

Изучив экран навигатора, женщина решительно припарковалась у обочины. Черт с этим всем! Сейчас пересечь жилой массив, потом проехать две станции на метро, еще пара минут пешком, и там будет ее магический салон, где довольно скоро назначена встреча по записи сразу с двумя весьма состоятельными клиентами. Машину можно оставить тут, в крайнем случае заплатит штраф за неправильную парковку.

Ухитрившись воткнуть внедорожник между новенькой «Тойотой Камбрия» и «Фордом Фокусом», она выбралась из салона и щелкнула брелком автосигнализации.

Прохожие не обращали на нее внимания. Самая обычная женщина лет, может, под тридцать, в брючном костюме в искорку и блузке, в неглубоком вырезе которой виднелся небольшой серебряный крестик, стрижка каре, темные очки и высокие скулы. Не фотомодель и не «секси», но вполне себе ничего.

– Прошу прощения, гражданочка, документы ваши можно проверить?

Перед ней словно из ниоткуда возникли двое полицейских – старший сержант и рядовой. Оба в бронежилетах под мундирами, с автоматами.

Чтобы посмотреть им в лицо, ей пришлось поднять голову. Каждый был под два метра росту, а мышцы, куда там этому старику Шварценеггеру, явно накачаны на новейших тренажерах. При этом лица у обоих какие-то по-детски глуповатые и розовощекие, парням от силы чуть за двадцать.

Пресловутый «желаемый облик полиции» во всей красе!

– А в чем дело? – спросила женщина с самым невинным видом.

– Проверка документов… – монотонно сообщил сержант.

– Документы? – придала лицу выражение среднего добродушия дама. – Разумеется…

Сержант принялся вдумчиво изучать протянутый паспорт.

– Та-ак… Мнэ… Иноземцева Наталья Стефановна… Дата рождения – третье марта одна тысяча девятьсот восемьдесят… Что-то отчество у вас… нестандартное, гражданка Иноземцева! – усмехнулся сержант, набычившись. – Вы не с Украины случайно?

При этом посмотрел так, как будто это почти преступление.

– Из Сибири мы родом, – вздохнула она. – Точнее, отец мой оттуда. Деревня Лиственка Красноярского края. А там имена старинные в ходу. Про святого Стефана Пермского слышали, наверное?

Судя по лицам «ментозавров», сей святой отец был им незнаком, да и, кажется, представление о церковных вопросах они черпали из телеящика, если не вообще из нового мюзикла «Вот она, Голгофа!».

Наташа видела сейчас всю эту сцену со стороны. Причем не каким-то пресловутым мысленным взором, а просто она отражалась в зеркальном стекле витрины рядом.

Она и двое здоровенных стражей порядка, нависавших над ней, как медведи. На их фоне смотрелась почти хрупкой, несмотря на свою фигуру, слишком грубую в этом мире, где идеал женской красоты – костлявое измученное диетами тело, изрезанное пластическим хирургом.

– Паспорт, вижу, новый? – между тем недоверчиво продолжил тянуть волынку сержант. – В связи с чем меняли? О, выдан паспортным столом тридцать третьей полевой комендатуры? – оживился он. – В Новой Зоне жили?

– В Новой Москве я жила! – с горькой ухмылкой уточнила Наталья. – А из этой вашей Зоны сбежала, как и все.

– Отметка о прохождении карантина есть? – холодно осведомился рядовой.

– Есть! – с явным недовольством бросил старший сержант. – Голографированная, похожа на настоящую.

– А она и есть настоящая! – с самой очаровательной улыбкой, на какую была способна, отрапортовала Наташа, при этом не покривив душой ни на грош.

Правда, о том, что за «чистый» паспорт она отдала почти все имевшиеся у нее тогда деньги, вырученные от продажи пары украшений и антикварного маузера, лучше было умолчать. Она и умолчала.

– А почему не биометрический? – зачем-то спросил рядовой, заглядывая командиру через плечо.

– Такой выдали! – односложно ответила женщина.

– Миш, ну ты даешь! – старшой покачал головой. – Тут и этих-то бланков даже сейчас не хватает…

Тем не менее он продолжал вертеть в руках паспорт.

– Хм… дочь Виктория… А замужем, вижу, не были?

«Ё-моё, твое-то какое дело?! Ты поп, что ли, меня исповедовать?»

– Была… – тем не менее сочла нужным соврать она. – Но мы не были расписаны… Не успели. Меня он вывез, а сам вернулся. Друзьям хотел помочь, и…

Старший полицейский пробормотал что-то вроде «Соболезную…», однако документ все равно не отдавал.

Наталья даже уже собиралась достать из заднего кармана брюк удостоверение на травматику, куда была вложена для таких вот случаев купюра в пятьсот рублей.

Но тут…

– Нет, Лёха, ты посмотри! – вдруг взвыл младший, ткнув куда-то в сторону дланью. – Ты только глянь!

Наталья посмотрела туда и тоже удивилась.

Откуда-то из-за гаражей показалась стая собак. Солидная, штук двадцать разнокалиберных псов торопливо переправились через дорогу, пользуясь пробкой.

– Ничего себе! – изумленно выдохнул рядовой. – Как у себя дома шавки бродят! Как еще людей не жрут?! Догхантеров на них нет!

– Жрут уже! Слыхал, под Сестрорецком на кемпинге пять человек до костей обглодали! – зло бросил старший в патруле, нервно перебросив «укорот» на грудь.

– Там же вроде не собаки?.. Говорили, будто из цирка леопард убежал или еще какая живность… Вот шавки! – с некоторым недоумением повторил он.

О Наталье и тот, и другой, казалось, забыли, увлеченные собачьим кортежем.

Женщина даже подумала, что если сейчас накинуть на обоих «Сеть Помрачения» и забрать у вогнанных в прострацию хмырей паспорт, то они, придя в себя, и не вспомнят ничего, кроме смутной истории проверки документов, кончившейся ничем. Конечно, вот так без подготовки, да еще на двоих сразу – это непросто и может сорваться…

Но тут заметила или, скорее, почуяла то, что укрылось от глаз стражей порядка.

А ведь перед ней и в самом деле не просто собаки, а поджавшие хвост шавки…

Обычно городские псы ведут себя так, как будто люди и машины – часть окружающего мира. Эти же чего-то испугались…

– Я могу идти? – деликатно напомнила о себе целительница.

– Да, конечно, – бросил сержант, возвращая документ. – Просим прощения, Наталья Стефановна, служба…

Проводив взглядом качков, Наталья направилась к киоску «Питерпресс», протянула сто рублей юной киргизке или таджичке за окошком.

– «Городской курьер» и «Звездный оракул», пожалуйста…

Взяла газеты, машинально сгребла сдачу.

На работе почитает, тем более в «Оракуле» выходит заказанная статья про ее салон.

Газеты она приучила себя читать в первые месяцы пребывания здесь. Она тогда ко многому приучала себя – дикая девчонка в невероятном и таком, как ей тогда казалось, добром и благостном мире…

Наталья вздохнула, покачала головой.

Пятый год она живет здесь и здешней жизнью. Пятый год после того, как пересекла Периметр Зоны, поклявшись, что никогда более не переступит его по доброй воле.

Она выучилась жить здесь, в этом огромном городе, уже давно не пугающем своим масштабом, и даже во сне не видела той своей, прежней жизни. Бескрайних пустошей, по которым бродят непредставимые тут чудовища, жутких тайн и неведомых сил. Узнала историю приютившей ее страны, выучила имена здешних царей и президентов, даже вот про Стефана Пермского. Это уже почти ее мир, но вот стала ли она для него своей?

Не раз она сталкивалась с тем, что чуждость ее все же замечают, пусть и не понимая, в чем дело. Вот и эти «менты» тоже зацепили ее взглядом, ощутив смутное беспокойство.

– Ба, ба, – смотри, какая собачка! – раздался позади нее громкий мальчишеский визг, отвлекая от философских мыслей.

Невольно обернувшись, Наталья увидела пожилую женщину в цветастом сарафане, рядом с которой от возбуждения подпрыгивал мальчик лет пяти, тыча куда-то пальцем. Целительница механически проследила взглядом направление его жеста.

Пес был черным, как сажа, и здоровым. Очень большим. Размером чуть поменьше мастифа, хотя по статям был скорее ближе к молосскому догу. Примерно метр с лишком в холке, странно нескладный. Морда, правда, была не совсем собачья, а скорее, волчья или, может, лисья – острые стоячие уши, большие глаза, жгуты мышц, выпирающих на шее и груди… Он стоял в зеленых зарослях скверика и как будто чего-то ждал.

– Бабуль, а у собачки шерстки нет! – сказал мальчишечка. – Наверное, ее постригли наголо…

– Да оставь, горе ты мое! Постригли и постригли! – Меньше всего на свете бабушку волновала какая-то собака.

В самом деле, «шерстка» у живности имелась по всему телу, но неплотная, какими-то странными клочьями. И на стрижку не похоже. Да, какая странная, однако, собачка…

– Не вертись! – резко одернула мальчугана старушка и потащила прочь.

А Наташа все не могла отвести глаз от животного. И оно уловило ее внимание! Женщина увидела вздыбленную черную холку, повернутую голову с оранжевыми яркими глазами.

Собака стояла неподвижно, уставившись на Наталью и щерясь в жутковатом оскале. Под вздернутой верхней губой красовались внушительные клыки, казавшиеся на фоне острой темной морды особенно белыми и большими.

С каким-то отстраненным безразличием Наташа подумала о том, что пес, наверное, должен весить не меньше семидесяти килограммов. Живой снаряд преодолеет расстояние между ними секунд за пять-десять.

В салоне «Мицубиси» у нее между сиденьями была припрятана трехзарядная «Хауда» c незаконными – стальной шар в резинке – патронами. Можно было бы попробовать успеть…

Словно уловив ее мысль, псина еще больше оскалилась, а потом сделала вообще нечто из ряда вон выходящее. Приподнялась на задние лапы – ни дать ни взять как на арене цирка.

Теперь она стала напоминать какого-то жуткого павиана. Время замедлилось.

А потом Наталья ощутила, как ломит затылок, и на нее накатилась волна угрюмой предупреждающей угрозы: «Не трогай, и я не трону!..»

Стало понятно: те бродячие псы бежали от этого сгустка силы и опасности. Но откуда он вообще взялся?

Внезапно очертания пса как бы расплылись, потеряли четкость.

На миг ей показалось, что через его голову проглянули кусты позади и очертания поребрика.

Еще через мгновение пес опустился на четыре лапы и побежал прочь неуклюжим на вид, но быстрым галопом, не обращая внимания ни на шарахающихся в разные стороны прохожих, ни на ползущие мимо машины.

Молодая женщина изумленно смотрела ему вслед, ощущая, как непонятный обреченный испуг леденит сердце…

Глава 4

Ленинградская область, полигон корпорации «Спектрум»

Фока Фомич Гордеев, член-корреспондент РАН и вице-директор корпорации «Спектрум», не без затаенного торжества наблюдал за собравшейся в бункере публикой.

«Что, не ждали?» – красноречиво говорил его взгляд.

Да и весь внешний вид бывшего руководителя ведущего столичного НИИ выдавал победителя. Ему бы еще треуголку да военный сюртук – и вылитый Наполеон в минуты славы.

Гордеев знал, что внешне поразительно похож на великого французского императора, отчего среди подчиненных (еще там, в Москве, а потом это дошло и сюда, в Питер) получил прозвище Наполеон Четвертый. (Хорошо хоть не Тюлень, как его дразнили в студенческие годы на биофаке МГУ, переводя с латыни экзотическое гордеевское имя.)

Ему было лестно, потому членкор и не пресекал, а порой даже косвенно и поощрял эти веяния. Подчиненные заметили, и поэтому особо ретивые подхалимы, стремясь угодить шефу, делали ему подарки «в тему». То на юбилей (пятьдесят пять) подарят портрет во весь рост в облике генерала Бонапарта, то коньячок одноименный поднесут, то тортик в виде треуголки. Фока Фомич рьяность примечал и отмечал. Некоторые из особо приближенных, вроде старшего инженера Замятина, даже последовали за ним в питерскую «ссылку» (и, надо сказать, не пожалели, сменив одну столицу на другую).

Да, полетел он тогда, что называется, с громом и молнией. Хорошо хоть из академии не исключили. Все-таки не те времена. Вон даже в брежневское застойное лихолетье академики не сочли возможным исключить из своих рядов бунтовщика Сахарова.

Но так то же Сахаров, да и повод там был серьезный. Обвинения же Фоки Фомича в каком-то «шарлатанстве» и пропаганде «лженауки» рядом не лежали со статьями Уголовного Кодекса РФ об антисоветской деятельности. Ну, истратил деньги на сомнительные исследования. Так не бюджетные же, а спонсорские. Гранты получал под это у разных заинтересованных людей и корпораций. А что отвлекал на оное предприятие блестящие умы ученых мужей, находившихся у него в подчинении, так оно же такое дело… Своя рука – владыка, как издавна на Руси повелось. В результате припаяли злоупотребление служебным положением, халатность, еще то да се, да и уволили под вой газетчиков.

Ой, да пусть себе воют. Кто на них внимание обращает? Вот и серьезные люди из бывших заказчиков не обратили, сразу взяли его в «Спектрум», не обидев ни должностью, ни жильем, ни деньгами. Еще и верных людей к кормушке пристроили. Лишь бы были толк да результаты.

А результаты вот они, налицо. Всего-то за каких-то полтора года он так здесь развернулся, что небу стало жарко. Пригласил лучших специалистов, уникальных мастеров своего дела, обеспечив им даже не царские, а божественные условия работы.

Одна здешняя столовка по ассортименту блюд могла сравниться едва ли не с кремлевской. Захотелось кому-нибудь из мастеров устрицами силы подкрепить. Какие вопросы, доставляют прямо из Лозанны. Черная икра из иранского Каспия, семга из Норвегии, вино из Италии и Франции (а порой и из некогда братской Грузии, но это секрет).

И все же не хлебом, как говорится, единым… Гордеев умел и любил работать. И что самое важное, Господь (или кто там наверху) наделил его недюжинным талантом ученого и организатора. В сорок лет стать директором НИИ – это не хухры-мухры. Причем не по блату или за бешеные бабки, а действительно благодаря деловым качествам и научным достижениям. Кандидатская в двадцать шесть, докторская в тридцать пять, несколько патентов на изобретения, Государственная премия, орден (уже не от либерала Ельцина, а из рук нынешнего президента, который так просто наградами не швыряется).

Разработки Гордеева и возглавляемого им НИИ (только по имени находившегося в ведении РАН, а на самом деле бывшего под крылом могущественного Центра Аномальных Явлений) лежали в области так называемой экзобиологии и проходили под грифом «совершенно секретно». Мало кто догадывался, чем на самом деле занимается институт. Пресса, что-то пронюхав, писала о том, что здесь «выращивают в пробирках гомункулусов». А самого Фоку Фомича именовала не иначе как «доморощенным доктором Фаустом».

Членкор, знай себе, посмеивался над изощренной фантазией щелкоперов. Вскоре, однако, стало не до смеха. В РАН сменилось руководство. Одним из замов президента академии стал академик Семеняка, представитель гуманитарных наук, выбившийся наверх в недобрые девяностые на волне всеобщей либерализации. Он-то и стал инициатором проверок деятельности закрытых академических исследовательских учреждений, желая «вывести на чистую воду растратчиков государственных денег». На волне громких разоблачений он стал депутатом Государственной Думы, да и поуспокоился. Но перед этим нанес не измеримый ни в каких цифрах вред отечественной науке, доведя до ручки (читай: закрытия) несколько крупных НИИ по всей стране. Среди них было и учреждение, возглавлявшееся Гордеевым.

Членкор обратился было за помощью к начальнику ЦАЯ генералу Лазненко, но тот не счел нужным лишний раз привлекать внимание разгоряченной разоблачениями общественности к возглавляемой им конторе. Просто позвонил куда надо и кому надо, так что вопрос с трудоустройством опального ученого был решен в кратчайшие сроки.

«Поработайте пока вдали от столичной суеты, – дружески посоветовал Фоке Фомичу генерал. – Мы о вас не забудем».

И точно, не забыли. Вон прислали целого замначальника ЦАЯ по науке для наблюдений за испытаниями новейших разработок «Спектрума» (также являющегося одним из отделений Центра).

Тут, в Питере, Гордеев пересидел знаменитый московский «харм», с грустью переживая известия о гибели многих своих бывших друзей и коллег (благо, семью он сразу забрал с собой, несмотря на стойкое сопротивление супруги и дочери). Даже чуть в запой не пустился – известный русский способ справляться с тоской-печалью. Слава Богу, вовремя образумился (вернее, вразумили те, кто был кровно заинтересован в результатах работы Фоки Фомича). Так что за процессом образования Новомосковского моря-озера Гордеев следил уже не как бывший москвич, а как ученый-исследователь.

– Итак, приступим, – предложил главный спонсор. – У вас ведь есть еще чем нас удивить, дражайший Фока Фомич?

– Естественно! – фыркнул Гордеев. – Мастер, вы готовы?

Вахмурка кивнул и, связавшись с кем-то по рации, дал негромкую команду.

По знаку членкора они все перешли в другое помещение, напоминавшее тир. В одном углу расположился стол со всевозможными напитками и закусками, к которому сразу же и направился Вахмурка, пренебрегая всяческим этикетом. Здесь мастер соорудил себе большой бутерброд с черной икрой и налил в пузатый невысокий стакан традиционную сталкерскую порцию «на два пальца» прозрачного. Затем с невозмутимым видом прошествовал к окну, забранному бронированным стеклом, где гости уже сгрудились над очередным его творением.

Опрокинув в рот содержимое стакана и смачно чавкая бутербродом, Вахмурка с хитрым прищуром наблюдал за манипуляциями гражданских и военных, старавшихся разгадать секрет странного вида не то винтовки, не то автомата.

Больше всего это напоминало мушкет XVII века. С массивным стволом, заканчивающимся раздвинутым широким отверстием, мощным, но довольно удобным прикладом, на котором имелся непонятного предназначения рычажок. Поскольку курков не было видно, то скорее всего заряд поступал из обоймы, спрятанной в прикладе. На месте курков наличествовало некое приспособление, напоминающее оптический прицел. Однако при попытке что-нибудь разглядеть сквозь него Михайлов потерпел неудачу. Значит, не для того служил хитрый приборчик.

– Позвольте-ка, господин полковник, – протянул руку к оружию уже успевший разделаться с выпивкой и закусью Вахмурка.

Михайлов с сомнением поглядел на заметно повеселевшего мастера, но спорить не стал. Тем более что Гордеев смотрел на подчиненного с явным одобрением. Знать, не впервой конструктор обращался с оружием в поддатом состоянии. Ну, это уж каждому свое.

– Прошу! – заместитель начальника ЦАЯ отдал изобретателю его детище.

Мастер покрутил оружие в руках, зачем-то понюхал ствол, достал и вновь засунул на место (таки в прикладе!) обойму, щелкнул рычажком, переведя его в крайнее верхнее положение.

Потом подошел к стеклу и просунул ствол оружия в неширокую щель.

Остальные с любопытством приникли к окну, вооружившись разнообразной оптикой.

За стеклом размещалось длинное и неширокое помещение, типичное для тиров. Яркие лампы, забранные металлическими сетками, позволяли рассмотреть все, что там находилось.

А расположились в тире три клетки, первая из которых, судя по цифре, нарисованной сбоку на стене, отстояла от окна на пятьдесят метров, вторая – на сто, а третья – на сто пятьдесят метров.

С помощью биноклей можно было разглядеть, что в первой находилась парочка волкарей, во второй – три пса-лысоголова, а в третьей гутан – хитрая и злобная тварь, частенько работавшая в непонятном симбиозе с мутированными псами.

– Ну, с Богом! – крякнул Вахмурка, пристраивая приклад к плечу и нажимая какую-то кнопку.

Мушкет зажужжал. «Оптический прицел» окрасился мерцающим светом сначала красного, затем синего и, наконец, зеленого цвета. Из ствола вырвался сапфировый луч, устремившись к первой из трех клеток.

Находившиеся там волкари, огромные дикие киноиды, достигавшие в холке полутора метров в высоту, попав под излучение, просто перестали существовать, то ли распылившись на молекулы, то ли испарившись.

Кого-то из гостей от такого зрелища стошнило прямо на месте. Гордеев, заохав и запричитав, ринулся к сервированному столу и, налив минералки, предложил ее позеленевшему от ужаса главному спонсору. Тот оттолкнул стакан, схватил со стола бутылку водки, отвинтил крышку и жадно присосался к горлышку, оторвавшись от него только тогда, когда сосуд был опустошен. Кинув в рот пару маслин и задумчиво пожевав их, гость прислушался к процессам, происходившим внутри его организма, и ощерился счастливой пьяной улыбкой.

– Продолжим? – с сомнением обратился к нему Фока Фомич.

Гость надменно кивнул, а сам рухнул на стоявший у стола мягкий диванчик.

– Можно мне попробовать? – осведомился у Вахмурки Михайлов.

Мастер почесал в затылке, затем глянул на начальство. Членкор кивнул.

– Ладно, – согласился конструктор и принялся объяснять полковнику, что да как. – Вот, глядите, нажимаем сюда, потом сюда и…

Полковник прицелился по второй клетке, с лысоголовами. Те, видимо, испуганные гибелью сородичей, жались по углам своей темницы.

Жужжание, смена цветов, световой луч, на сей раз фиолетовый…

С одним из этих представителей собачьего племени случилось то же, что и с волкарями. Двое других лысоголовов, которых смертоносное излучение непонятного оружия задело лишь краем, вмиг раздулись и взорвались, словно яйца, сунутые в микроволновку.

– Однако! – с уважением поглядел на агрегат заместитель начальника ЦАЯ.

– Кто-нибудь еще желает? – обратился к гостям Гордеев, показывая рукой на третью клетку, сотрясаемую вцепившимся в прутья узником, похожим на огромного голокожего бабуина.

Спонсоры дружно отказались в пользу полковника. Тот довольно крякнул и снова прицелился.

Вахмурка опять где-то что-то подкрутил и нажал.

На сей раз луч был оранжевым, а жертва просто оказалась охваченной пламенем с ног до головы.

Живой факел заметался по клетке. Некоторым из присутствующих показалось, что в помещении запахло жареной плотью. Это, конечно, была иллюзия. Мощный кондиционер, работавший здесь, не позволил бы неприятному запаху проникнуть в комнату.

Тварь, несомненно, была хитрым и жестоким врагом. Но все же живым существом, наблюдать за муками которого таким же живым и разумным существам было неприятно. Фока Фомич заметил это по побледневшим и вытянувшимся физиономиям гостей. А потому дал приказ Вахмурке побыстрее закончить со всем этим.

Мастер понимающе кивнул, принял от полковника оружие и перевел его в первый, «сапфировый» режим, метким выстрелом распылив гутана на молекулы.

– Потрясающая штука! – восторженно отозвался о «мушкете» Михайлов.

– Это всего лишь творческое развитие одной идеи моего помощника. А эффект основан на том же, который питает «смерть-лампу» – она ведь убивает мутантов, а людям и обычным существам вреда не причиняет.

– Неужто вы добыли еще один экземпляр?

– Нет, но эффект удалось частично воспроизвести. Несколько лет назад мастер сделал прототип и подарил некоему Шамилю. Известная личность была в Верее. Он теперь муниципальный депутат в Минске, – поведал довольный произведенным эффектом Гордеев. – В самых сложных условиях машинка показала себя превосходно. Впрочем, это тема довольно щекотливая…

Михайлов кивнул. Понятно, мол, о чем речь. Вдаваться в подробности не следовало. Операция «Туман» была и до сих пор засекречена.

– Это все? – справился кто-то из спонсоров.

– А вам мало? – ухмыльнулся членкор.

В ответ послышался нестройный гул. Дескать, если есть чем похвастаться, дерзайте. Но, конечно, пора бы и отдохнуть и расслабиться.

– Сейчас мы продемонстрируем вам еще один шедевр, вышедший из мастерской уважаемого мастера Вахмурки. Это оружие предназначено для действий под водой. Принцип действия его объяснять не буду, но вкратце – это своеобразный подводный лазер.

Гости проследовали за хозяином в следующее помещение. Оно отчасти напоминало то, в котором они только что испытывали «мушкет». С той лишь разницей, что вместо небольшого смотрового окошка, забранного бронированным стеклом, здесь застекленной оказалась целая стена.

За нею находился огромный резервуар, наполненный водой. В нем среди водорослей и разноцветных причудливо изогнутых кораллов неспешно и величественно плавали гигантские обитатели недавно образовавшегося в Московской Зоне из подземных вод моря-озера.

Парочка трехметровых ракоскорпионов, поигрывающих членистыми хвостами, заканчивающимися грозной булавой. Огромный трилобит, лениво перебирающий многочисленными лапами. Пятиметровый кальмар-кракен, невесть на что пучащий блюдца-глаза.

При виде животных, водившихся в земных морях в Ордовикский период и считавшихся вымершими несколько сотен миллионов лет назад, гости заметно оживились. Некоторые из них впервые воочию лицезрели обитателей Новомосковского моря и испытывали настоящее потрясение.

Оно и понятно. От этих невозмутимых тварей веяло такой глубокой древностью, которую человеческий разум не в силах был понять и принять. Эти чудища жили на Земле задолго до появления на ней не только предков современных людей, но даже и предков первых динозавров. Каким-то чудом они пережили и гигантских рептилий, погибших после катастрофических изменений климата, вызванных падением гигантского метеорита, и более поздних владык земных просторов, всех этих косматых мамонтов, носорогов, медведей, не выдержавших глобального потепления. Жили себе в глубинах подземных вод, едва ли не в самой преисподней, и не догадывались о том, что происходит в мире под солнцем.

Знал ли кто или хоть догадывался об их существовании? Не были ли отголосками мимолетных и случайных встреч с кем-либо из этих представителей дальних глубин все легенды и мифы о жутких обитателях пучин, только и ждущих того момента, когда по некоему Зову, возвещающему конец света, придет пора подняться на поверхность и восторжествовать над прежней, мелкой и недостойной существования жизнью?

«Вот они, подлинные демоны преисподней, – думал Гордеев, в который раз дивясь причудам Творения. – Они, а не какие-то вымышленные черти будут вершить суд и последнюю трапезу, когда живые позавидуют мертвым».

Словно подслушав его мысли, к стеклу, отделявшему группку людей от многих тонн воды, в которой медленно текла непонятная разуму человеческому жизнь, вплотную подплыл гигантский кальмар и уставился на зрителей большущим глазом, диаметром, наверное, почти метр.

Членкор внезапно почувствовал острый приступ головной боли. А еще ему показалось, что это не моргающее око пронзило его до самых глубин души и прочло все, что там накопилось за всю его жизнь. И, видимо, полученная информация не понравилась мозгу чудища или удивила (не безликостью ли и никчемностью?). Так что разум Фоки Фомича почувствовал холодное презрение, которым окатило его с головы до ног.

Вероятно, нечто подобное почувствовали и гости. Потому как практически все одновременно поежились и попятились прочь от адского взгляда. Зрители и объект наблюдения словно бы поменялись местами.

Надо срочно прекращать эти гляделки. А то и до греха недолго. Но как же раскалывается голова!..

– Кстати, Фока Фомич, – пришел ему на выручку Михайлов. – Что-то я нигде не вижу очередных образцов вашей продукции.

– Сейчас все будет, – пообещал членкор, массируя висок. Взяв у мастера Вахмурки рацию, он нажал кнопку и отдал команду: – Акваланги – на дно!..

Что-то отвлекло внимание морского дьявола, и он наконец-то отлип от стекла, подавшись в глубь аквариума. На душе тотчас отлегло.

«Моллюск-гипнотизер? – усомнился доктор биологии. – Не может быть, ведь у него примитивный мозг с минимальной мыслительной деятельностью».

И все же надо будет провести ряд исследований в этом направлении. Само собой, уже с другим подопытным материалом. Поскольку этому осталось жить считаные минуты.

Спустя несколько мгновений стало понятно, чем озаботился кальмар.

Откуда-то сверху на дно аквариума опустились две клетки, сваренные из прочных металлических прутьев. Почти такие же, как та, из предыдущей комнаты, в которой был зажарен гутан. В этих тоже шевелились фигуры. На сей раз человеческие.

Что, подумалось сначала некоторым из гостей, предстоит показательное кормление подводных гигантов или гладиаторские бои, в которых в роли бойцов выступят люди, отягощенные какими-либо преступлениями?

Однако, присмотревшись, зрители увидели, что люди в клетках не пленники, а скорее, охотники, а прутья – дополнительная защита от жутких клешней и челюстей противника. Бойцы были одеты в легкие подводные скафандры с небольшими баллонами для кислорода на спине.

– Тоже наша специальная разработка, – пояснил хозяин. – Костюмы изготовлены из модифицированного пластика. Применялась обработка с помощью некоторых аномалий типа «хладки». Баллоны тоже облегченные, но с полуторным против обычного объемом кислорода. Это тоже достижения одной из наших лабораторий. Таким образом, акванавт получает бо́льшую степень маневренности.

– Аномалий? Мы не ослышались?

– Да, именно так. Это, если хотите, наше ноу-хау и абсолютный приоритет. Улучшать свойства материалов с помощью артефактов додумались давно, но вот использовать непосредственно аномалии первым придумал ваш покорный слуга.

– А зачем им тогда клетки? – ехидно поинтересовался главный спонсор.

– Дополнительные меры безопасности, – в том же тоне ответил Гордеев. – Это чтоб страховку в случае чего не платить.

Заказчики и покровители понимающе ухмыльнулись. Как же, как же, всем известно, что люди, кадры – наше главное богатство, которое, как сказал один политик прошлого века, решает все.

В руках аквалангисты держали металлические патрубки, отдаленно напоминающие ПТУРСы. Но ведь использовать подобное оружие под водой нельзя!

Ответом на скептическую реакцию гостей, явственно отразившуюся на их лицах, стала покровительственная улыбка Фоки Фомича. Он-то знал, как работают его «Тритоны».

– Давайте, ребята! – молвил членкор в коробочку рации. – Приготовьте нам лобстера по-питерски!

Повинуясь команде, парни в клетках ловко и слаженно вскинули патрубки на плечи и прицелились каждый в облюбованную им мишень.

Зрители приникли лбами к стеклу, но так и не смогли ничего заметить. Ни тебе какого-либо свечения или мигания, ни малейшего намека на выброс из трубок чего-нибудь, напоминавшего снаряд или там гарпун.

Между тем в аквариуме творилось настоящее побоище.

Целью первого акванавта стал один из двух ракоскорпионов. Он вдруг замер на месте, резко забил хвостом и замахал гигантскими клешнями, словно отбивался от невидимого жестокого врага. Потом затих и налился красной краской, будто от гнева или удушья. Еще пару секунд, и, перевернувшись кверху брюхом, рак-переросток стал медленно подниматься вверх, вероятно, к поверхности воды.

– Вот и добрая закусь к пиву, – прокомментировал Гордеев, довольно потирая руки.

Второй целью был трилобит. Этот сначала пошел на таран клетки, успел несколько раз боднуть ее и даже раздвинуть своими мощными многочисленными лапами несколько прутьев. Но затем его закорежило, заколбасило. Он также покраснел, но только на считаные мгновения. А потом вдруг рассыпался на мелкие ошметки, разлетевшиеся в разные стороны.

Оставшийся в живых ракоскорпион, презрев опасность, тут же кинулся к бренным останкам, чтобы полакомиться всласть. Но не тут-то было. Сразу две трубы, направленные на членистоногое, протрубили его смертный час. Он тоже был сварен.

Почуявший неладное кракен заметался по аквариуму, не давая охотникам прицелиться и нанести удар.

Зрителей снова окатило волной чужого сознания. На сей раз на них излились лютая ненависть и отчаяние. От этого хотелось бежать или лезть на стену.

Фока Фомич почувствовал, что его голова сейчас расколется и разлетится мелкими брызгами, как давешний трилобит.

Кракен изо всех сил ударился об аквариумное стекло, отделявшее его темницу от комнаты, где скучились мучители. Стекло было чрезвычайно прочным, уж Гордееву ли не знать. Чуть ли не пятнадцать сантиметров толщины. Но и оно не выдержало натиска то ли туши кальмара, то ли испускаемых им ультразвуковых волн. Пошло вдруг мелкими трещинами.

Если стекло не выдержит, лопнет, многие тонны воды, выплеснувшись, зальют все вокруг и погубят едва ли не весь подземный полигон. Что делать?

– Увеличьте мощность до максимума!! – проорал в микрофон членкор.

Он увидел, как согласно дернулись головы акванавтов, и стал ждать результатов, нервно поглядывая на дверь. Успеет ли выскочить, если вдруг чего?..

Да, видно, что не зря они почти год потели над этими «Тритонами».

Психическая атака вдруг прекратилась. Кракен замер на месте и тоже стал менять окрас, становясь не алым, как ракоскорпионы, а розовым. Зрачки еще минуту назад нервно вращавшихся глаз застыли и подернулись пеленой. Колоссальная туша медленно, но верно поплыла к потолку, туда, где уже плавали два свежесваренных членистоногих.

– И как вам? – обратился членкор к полковнику Михайлову.

Заместитель начальника ЦАЯ по науке молча пожал плечами. Он был явно поражен увиденным.

– Ну, тогда на десерт предложу вам кое-что из собственных разработок. Не все же вас чужими изобретениями потчевать.

В небольшом вольере, надежно привязанные, расположились быкарь и обычная коза. Внутрь вошел человек, державший в руках нечто похожее на старый кинопроектор.

– Давай, Гаврила!

Человек что-то повернул на корпусе… И – ничего.

Вон, беленькая козочка так и пасется себе, мирно пощипывая травку.

А вот быкарю не повезло. Смерть настигла гигантскую тварь мгновенно. Наблюдатели только рты разинули, увидев, как взорвалась, усеяв зеленую траву кровавыми ошметками, уродливая, усеянная шишками голова монстра.

– В основу конструкции нашей «Маргариты» положен тот же принцип, что и в нейтронной бомбе, – прокомментировал Фока Фомич. – Но наше изделие более «гуманное», так сказать. Оно воздействует только на мутированные формы жизни, не вредя остальным живым организмам. В радиусе тридцати метров все мутанты оказываются мертвы… Можно сказать, что в наших руках легендарная «смерть-лампа». Пока что из-за редкости нужных артефактов массовое производство начать мы не можем, но придет день, и патрульные и военные сталкеры смогут ходить по Зонам, не боясь местных аборигенов.

– Да уж… – покачал головой полковник.

– Интересно, а на аномалии вот таким же образом влиять нельзя? – полюбопытствовал главный. – Уничтожать их или хотя бы нейтрализовать?

– Увы, – развел руками членкор. – Понимаете, природа оружия, работающего на артефактах, изучена не до конца. Равно как и природа аномалий. Вот та же «Маргарита», с которой вы только что познакомились. Ее конструкция базируется на использовании известного артефакта «луч-кувалда», электромагнитный импульс которого останавливает сердце и вызывает спазмы сосудов мозга, проще говоря, инсульт. Ну, еще кое-что добавлено. Уточнять не стану, что поделаешь, коммерческая, да и военная тайна…

Присутствующие понимающе закивали.

– А аномалии, как пока известно, не обладают каким-либо разумом. Да и вообще непонятно, живые ли они организмы, или просто некие образования. Были попытки использовать против них обычное оружие, но помните же, чем они заканчивались…

Михайлов тяжело вздохнул. Недавняя гибель его коллеги по ЦАЯ доцента Зубова, попытавшегося в Москве расстрелять из пушек аномалию «звездный цветок», была еще свежа в памяти.

– Что ж, Фока Фомич, – вытирая платком со лба обильный пот, подытожил полковник Михайлов. – Крутите в пиджаке дырку для нового ордена. Результаты испытаний вашей продукции поразительны. Оценка «пять с плюсом». Не так ли, господа? – обратился он к остальным гостям.

Те дружно закивали, также промокая взмокшие от страха и волнения лбы.

– Так и доложим руководству! – констатировал заместитель начальника ЦАЯ. – И вообще, уважаемый господин член-корреспондент, пора приступать к поточному производству. Ваша продукция совершенно необходима Родине в наше нелегкое время…

Гордеев покивал для приличия. Для конвейерного производства продемонстрированных им сегодня образцов нужны такие мощности и такие средства, которые у всех вместе взятых его спонсоров вряд ли найдутся. Но вслух этого говорить не стал. Ибо был умен и не раз учен жизнью.

Вместо ненужных и неуместных слов пригласил дорогих гостей к столу, отметить, как это принято у русского народа, успех обильной едой и не менее обильной выпивкой.

По окончании фуршета Михайлов вполголоса сообщил Гордееву, что хочет с ним поговорить.

Когда осоловевшие акционеры и деловые партнеры свалили, полковник уединился с членкором в его кабинете.

– У меня есть к вам серьезный разговор, Фока Фомич. Ознакомьтесь.

На стол упал конверт, из коего торчали фотоснимки.

Гордеев, разбросав их по столу, присмотрелся, недоуменно поднимая брови. На первом – облицованная кафелем стена с дыркой, на втором – мощная бронированная круглая дверь спецхранилища с кодовым замком с такой же точно дырой по центру. На прочих ряды банковских ячеек, дверцы сплошь открыты. Еще одна дверь – тоже продырявлена.

– И что все это означает? – уставился Гордеев на Михайлова.

– В прошлое воскресенье ночью из головного отделения банка «Евразия-Траст» в Екатеринбурге было похищено содержимое почти пятисот банковских сейфов, – сообщил полицейский. – Также было ограблено главное хранилище. Пробив фундамент, воры пробрались в подвал банка, а затем в комнату, где стоят сейфы. Им удалось взломать почти все ящики. Бронирование двадцать миллиметров, с двойными замками. Этот банк считался самым надежным в регионе. Сотрудники банка даже были вынуждены вызвать к зданию полдюжины машин «Скорой помощи»: некоторые клиенты испытали настолько сильное потрясение, что их схватил сердечный приступ. Так вот, как показала экспертиза, при проникновении и взломе использовались артефактные сборки, идентичные вашим моделям «звездочка», «дятел» и «алмаз». Что на это скажете?

– Господин Михайлов, но, собственно, при чем тут я? – пожал членкор плечами. – Если, конечно, прокуратура пошлет соответствующий запрос, мы представим все документы на реализацию соответствующих изделий… Но, в конце концов, любой, у кого имеются нужные артефакты, может создать соответствующее оборудование.

– Но почему-то предпочитают заказывать его у вас, так?

– Да, – развел руками Гордеев. – И армия, и ФСБ, и МЧС тоже. И ваше ведомство, кстати. А вот в прошлом году под Эль-Кабрером с помощью артефактных машинок боевики сбили двенадцать самолетов международных сил. В этом вы тоже меня обвините?

– А вы тут точно ни при чем? – хмуро и подозрительно уставился на него Михайлов.

– Ну, кто мог знать, что тамошние фанатики догадаются поменять схему сборки таким образом, что из мирного силового бура получится дальнобойная пушка на квант-эффекте? Кто мог им такое подсказать, ума не приложу…

– Шутите, господин член-корреспондент, – нарочито раздельно выговорил его научное звание силовик. – Шутите, значит? – Неприкрытая злость звучала в его голосе. – Как бы вам не дошутиться! Впрочем, не буду тратить мое и ваше время. Но вам все-таки лучше прийти в управление МВД по городу Санкт-Петербургу и дать кое-какие объяснения в техотделе. Ведь именно он выдает лицензии на работу с «аномальными материально- энергетическими объектами», так? Не смею вас больше задерживать.

Оставшись один, Гордеев еще какое-то время разглядывал оставленные гостем фото.

– Да уж… Наш инструмент – это такое дело. Это вам не самодельные «Маруси», – удовлетворенно пробормотал он.

(«Марусями» в кругах сталкеров именовались гранаты артефактных боевых сборок, взрывавшиеся со страшной силой, но при этом опасные для самого владельца – они нередко срабатывали сами по себе, а радиус поражения у них был до тысячи квадратных метров.)

Сталкеры в основном наугад работали, а у него есть теория, есть база данных, наработанная за годы службы на официальную науку. Ну, еще есть Вахмурка, который и разработал эти самые «Маруси», ставшие «бабушками» нынешних сборок. Они хотят с ним поговорить? Пусть говорят. Предъявить-то нечего. Его бизнес легален. Когда-то такие, как этот Михайлов – ограниченные людишки, только в костюмах, а не в мундирах, – смеялись над его идеями. Рано или поздно они поймут, какими были дураками.

А в управление он зайдет, чего ж не зайти… Пусть попробуют отобрать у него лицензию, если они дураки. Дураков надо учить. Он тут же свяжется с разными уважаемыми людьми и сообщит, что их заказы выполнены не будут и вообще его предприятие закрывается… То-то вставят фитиля обнаглевшим «милицаям»!

Былое

Новая Зона. Сталкер Радуга

Радуга шел по лесу, не отрывая взгляда от детектора.

Это, конечно, Внешний Круг, места почти тихие, но всякое может быть. Пусть это не ближнее Подмосковье, где среди искореженных стволов растут разноцветные мхи и лишайники и россыпи бледных, чуть светящихся в сумраке тонконогих грибов, а клочья тумана ползают над изуродованной чуждыми силами землей, как призраки. Но и тут надо держать ухо востро. Возникнет на тропе «хваталочка» или «мышеловка», рванет из засады голодный кошак или волкарь, а то и…

– Стоять, урод! Руки в гору!

Судя по специфической интонации, голос принадлежал не бандиту, а вояке. Это внушало некоторую надежду.

– Бырасай сытвол, сывынья! – донесся из-за спины хриплый гортанный голос.

Радуга обернулся. На тропе стояли пять человек. Все одеты в камуфляжные комбинезоны, оружие у всех одинаковое – новенькие кургузые автоматы с подствольниками и хитроумными прицелами. Правда, марка не самая последняя – обычные «калаши», пусть и каких-то спецназовских модификаций. Однако же самое то для Зоны – простой и надежный агрегат. А что устаревший, так не с «зелеными беретами» перестреливаться… И у всех на рукаве нашивка в виде кургузого бурого зверя.

Через минуту Сергей, лишившись оружия, стоял на коленях со сложенными на затылке руками.

– Зынатный гусь! – одобрительно оглядел Радугу высокий чернявый военный, в котором явно можно было признать выходца с Кавказа.

– Фартит нам, – согласился другой, кряжистый и плотный, подбирая брошенный Сергеем «Абакан». Повертел трофей в руках. – Ого! Ты посмотри только… Обнаглела совсем сталкерня! И зачем он тебе, скажешь, от мутантов отстреливаться?

Передернул затвор, пощелкал языком.

– О, и магазины! – ткнул он в разгрузку Радуги. – Раз, два… Пять штук. Ну, все, засыпался ты, бродяга!

– Я его нашел! – заученно пробормотал Сергей. – Решал, что мне с ним теперь делать, а тут вы…

– Конечно, нашел в лесу? Подобрал и пошел сдавать, так? – заржал офицер (капитан, разглядел сталкер на плечах четыре звездочки). – Ведь так?

– Все правильно, – с готовностью согласился Радуга.

– А где именно ты нашел оружие, чувак? Или забыл? – загоготал кряжистый, но замолчал, уловив злой взгляд офицера.

– Я же говорю, в лесу. Под елкой лежало.

– Под елко-ой?! Бу-га-га!

– А это не тебя вчера в Болотинках видели? – осведомился офицер.

Видимо, подумалось Сергею, это капитан Тупиков, адъютант шефа «Росомах» – личность, уже ставшая знаменитой в Зоне.

– Ну и что? – непонимающе буркнул Радуга.

– А то! – огрызнулся офицер. – Там Гуся завалили… И как раз из «Абакана». Что его братва скажет? Словечко-то про тебя недолго шепнуть.

Парень лихорадочно размышлял, пытаясь найти выход из положения. Попробовать бежать? Не выйдет, верная смерть. Пообещать отдать им какой-то из своих тайников в обмен на свободу? Чего доброго, получив свое, убьют, и все дела.

Вояки рывком с двух сторон подняли Сергея на ноги и толкнули вперед.

– Александр Васильевич, – отрапортовал капитан кому-то невидимому, – вот он…

– Ну, здравствуй, Радуга!

Из кустов вышел одетый в грязный камуфляж полковник Крылов – кошмар всего севера Новой Зоны. В руке он держал недоеденную сосиску, красная морда выражала высокомерную насмешку.

– Давно хотел тебя повидать. Никак ты сегодня с большим уловом?

– Откуда, Александр Васильевич? – развел руками сталкер, пытаясь сбросить мешок.

– Ты рюкзачок-то не трогай, пройдемся до машины и там разберемся.

В «почетном» эскорте, с самыми нехорошими предчувствиями, сталкер двинулся по дороге.

Коровники, дома, скелеты теплиц…

Покрытые шифером крыши давно сгнили и были готовы вот-вот обвалиться. Обшарпанные и ободранные от последнего слоя штукатурки стены покрыты засохшей грязью и выбоинами от пуль. Когда-то здесь был совхоз-миллионер. Теперь же мерзость запустения царила вокруг.

Верно, здешние жители давно, еще до первого «харма», кто спился, кто разъехался… Дома стояли открытые и пустые. Заходи и живи, кто хочет.

Деревенская церквушка еще кое-как стояла, но крест на маковке надломился и обрушился. Двери храма распахнуты настежь, и сквозь них видна позолоченная резьба алтаря с чудом сохранившимися образами. Видно, недосуг было святых выносить.

А по улицам бродили вояки. Добрая треть специального отряда разведки и прикрытия МЧС «Росомаха» были тут.

У неказистой «матылыги» они остановились.

– Ну, что там у тебя, – кисло глянул на него полковник, – показывай.

Сергей снял рюкзак и раскрыл его.

– А вот и хабар, – заглянул Крылов на дно рюкзака. – Тьфу, дрянь всякая…

Брезгливо он пошевелил штык-ножом «черные бусы» и «свиристелки».

– Оставь себе на похороны! – толкнул рюкзак носком начищенного до блеска сапога. – Я что, даром на тебя время потратил? Ох, так ведь и тянет тебя оформить! Одно незаконное хранение оружия – это три года минимум! Соображаешь?

– Дело ваше, но оружие я шел сдавать, – твердо ответил сталкер. – А хаба… э-э-э… артефакты я собирал по контракту с Академией наук. И бумага есть, – достал Сергей из-за пазухи аккуратно сложенный прозрачный файл. – Вот, стандартный открытый лист на промысел…

Не взглянув на документ, Крылов пренебрежительно смял листок, затем выразительным движением поднес ее к обтянутой пятнистыми штанами внушительной «корме» и издал неприличный звук.

– Вот где твоей бумажке место!

Смятый договор полетел в траву.

– Слушай, Радуга, может, хватит дурачка из себя строить? – ласково молвил Крылов. – Терпеть это ненавижу! Заливай кому другому, только не мне. Впрочем… – Полковник вытащил из кармана пачку дорогой «Короны», затянулся. – У тебя есть еще шанс, если ты подскажешь мне кое-что.

– Я всегда рад помочь нашей доблестной армии…

Внушительный кулак Крылова соприкоснулся с его челюстью, и Радуга толком пришел в себя, уже сидя на земле и ошалело вращая глазами.

– Ну, ты, помощничек! – надвинулся на него всей своей полуторацентнерной тушей «полкан». – Некогда мне с тобой тут лясы точить! В Ногинске в баре «Ведьмин студень» ты по пьянке проговорился, что нашел схрон Богомола! Слушай сюда, крысак! На хабар, который этот свихнутый наркоша там прятал, мне плевать! Можешь его с чистой совестью пропить за мое здоровье. Но там еще должны были быть кое-какие документы… Где они? Не подскажешь, братец?

«Вот суки! Все-таки настучали?! Кто, интересно? Ну, братья-сталкеры!»

– Какая же дрянь меня сдала? – изобразив муку на лице (для чего почти не потребовалось притворяться), пробормотал он, делая попытку встать.

– Сыды! – Обутая в «маттерхорн» сорок пятого размера ножища кавказца больно пихнула его в плечо.

– Так где бумаги?! – снова завел свое полковник. – Только не вздумай врать, что скурил или на растопку употребил! А впрочем, если и так, тебе же хуже! Самого на растопку пущу!

На лбу Сергея выступила испарина. Тон полковника ясно давал понять, что он не шутит. А что этот краснорожий убийца способен привести угрозу в исполнение, сомнений, увы, не было.

– Ладно, Александр Васильевич, – обреченно произнес Радуга. – Договоримся… Куда ж мне деваться с подводной лодки?

– Умный крысак! – восхитился Крылов. – Я ж знаю, ты умный, хоть и вредный, потому жив еще…

– Я вам указываю место, где спрятаны документы, а вы меня отпускаете. Так сойдет?

– Договорились, – быстро согласился полковник (слишком быстро, чтоб Радуга ему поверил на слово). – Ну, так говори, где они?

– Я скажу, а вы меня грохнете. Нет уж, поедем все вместе, при свидетелях покажу…

– Да кому надо тебя убивать? – скривился Крылов. – Ну, ладно, так и быть, поехали, покажешь место.

– Добро! – процедил Радуга.

Они ехали в «уазике» с Крыловым и Тупиковым. Сзади ревела «БМП-3», полная солдат. Тыкая в навигатор, Радуга показывал дорогу.

– Вот здесь надо выйти, – скомандовал он. – Остановите машину. Отсюда еще идти с полкилометра.

Солдаты высыпали из машины, взяли стволы на изготовку, и сталкер повел шеренгу в лес по известным одному ему приметам.

На обычной лесной поляне они остановились.

– Ну и где твоя нычка? – набычившись, осведомился полковник.

– Вот здесь. – Сергей ткнул ногой в почти незаметный холмик. – Поднимите дерн, он легко снимается.

Подняв пласт дернины, «росомахи» обнаружили под ним ступеньки и вход.

– Это что за землянка? – поинтересовался Крылов, когда они отошли в сторону. – Это и есть точка Богомола, что ли?

– Нет, это наших… «Генераторов»… – помрачнел сталкер, вспомнив погибший в схватке с мародерами клан.

– Товарищ полковник. Вход откопали, – к ним подлетел ефрейтор. – Все чисто, ни мин, ни ловушек.

– Ты отдохни здесь, Костин, – кивнул полковник Радуге. – Мы уж без тебя там справимся.

Крылов и его архаровцы пошли к черному провалу в земле и, включив фонарики, исчезли там.

Сергей присел на пень. Достал сигареты и закурил. Волосы намокли и налипли на лоб. Дождевые капли разбивались о капюшон с глухим стуком.

Через полчаса о нем наконец вспомнили.

Крылов и два его головореза подошли к сталкеру.

– Радуга, так сколько было сумок с документами? – подозрительно осведомился шеф «Росомах».

– Две, – односложно ответил Сергей.

– Ты вскрывал их?

– Угу…

– Обе?

– Да, а что?

– Ты вытаскивал оттуда что-нибудь? – подозрительно впился в него злыми глазками Крылов.

– Нет, – забормотал Радуга. – Честное слово! Только посмотрел, что там такое.

– Что это за бумаги, не понимаешь?

– Я об этом не задумывался даже… Просто так взял!

Полковник о чем-то думал с минуту, а потом вынес решение:

– Хорошо. Парни, отпускаем бродягу! – И внушительно добавил: – До следующего раза!

А потом добродушно рассмеялся.

– Хабар, как я и обещал, твой. Только «золотую птицу» я забрал. Уж извини, жирно будет…

– Но до Периметра далеко, – жалобно молвил Радуга. – Подвезите хоть немножко.

– Извини, пацан, у нищих слуг нет, – развел руками Тупиков. – И не зли нас ради Зоны, а то придем по известному нам адресу и шмон в хате устроим…

– Ради Бога! Только время зря потратите… – обреченно вздохнул Радуга. – Об одном прошу. Пожалуйста, не врывайтесь в квартиру скопом, а то переполошите соседей.

– Хорошо, будем иметь в виду, – хмыкнул полковник. – Пока, Костин. Вот тебе пропуск.

– До встречи, Александр Васильевич, – сказал Сергей, поправляя капюшон куртки.

– Бывай, крысак! Иди. А лучше пересиди в землянке… А то промокнешь, простынешь, да и загнешься от воспаления легких. Кто нам, честным воинам России, хабар носить будет?..

На севере Новой Зоны, за рухнувшим железнодорожным мостом, рядом с руинами правления дачного товарищества «Пищевик» расположилась старая автобусная станция. Вытянутая коробка из облицованных бетонных плит тоскливо возвышалась среди перелесков, напоминая о прошлой жизни.

Мало кто знал, что под руинами сохранился обширный и сухой подвал, который теперь как базу использовали сталкеры.

Из разгромленного загаженного зала в подвал вела спрятанная за фальшивой стеной пологая лестница. Вдоль стен расположились старые койки, в углу – ящики со всяким полезным барахлом, а посередине громоздился облезлый стол и шесть колченогих стульев. Все освещала «световая муха», подвешенная под потолком.

Тунец, глава команды из пяти сталкеров, закадычный друг Радуги, присел у стола, заваленного старыми бумагами. Его скуластое лицо с кривым шрамом во всю щеку выражало радость пополам с восхищением. Черные глаза внимательно изучали кривые рукописные строчки и аляповатые карты. Тонкие губы изогнулись в усмешке.

– Блин, Богомол точно был чокнутый! Все аномалии, блин, запоминал и записывал, где размещаются, когда и с какой периодичностью появляются, сколько артефактов приносят! Хоть бы в комп информацию загнал, а нет… И выходит, что натянул-таки покойник нос научникам. Те все его идеи дерьмом считали! Теперь будем арты как на огороде собирать! – с восхищением резюмировал приятель Радуги. – И добавил: – Блин! А ты молодец, что архив разделить догадался. И кто тебя надоумил?

– Чутье! – бросил Радуга, наливая себе водки «на два пальца». – А Крылов без главных карт еще год будет искать, что и как!..

Глава 5

г. Санкт-Петербург

Добравшись до салона, Наталья обнаружила там Лиду. Эта второкурсница психологического факультета СПГУ совмещала в одном лице помощницу, ученицу, секретаря, бухгалтера, привратника и уборщицу. Лидочка была вторым штатным работником в магическом салоне «Лунное зеркало». Сидя на ресепшене среди выставки разнообразных талисманов и проспектов, девушка вела первичный прием клиентов, отсекая бедных и несерьезных, и иногда подменяла Наталью, когда никого из «випов» по предварительной записи не предвиделось.

Сегодня таковые как раз намечались.

Третьим, директором, числился некий Судаков Роман Юрьевич. Наташа его и в глаза не видела. Купила его, можно сказать, вместе с ООО, и ничем иным, кроме кипы заранее подписанных бланков, сей господин себя не проявлял.

Обменявшись с Лидой приветствиями, Наташа скользнула в кабинет, быстро переоделась, натянув длинное нелепое платье с огромным декольте, повязав столь же нелепую расшитую рунами и символами бандану и навесив пару ожерелий. Что делать, положение обязывает. Чародейке в пиджаке от «Версаче» не поверят.

Первый клиент появился, как и было назначено, через полчаса. Суханов Анатолий Марленович – бизнесмен, как записано в ее органайзере. Пятьдесят или около того лет, лысоватый, но подтянутый, за собой следит. Лицо умное. Не из бандитов и не из кидал.

– Здрасьте… – молвил он, войдя. – Здрасьте, госпожа Иноземцева. Мне к вам посоветовал обратиться мой друг. Даже не знаю, как начать…

Начал он, впрочем, с того, что принялся рассматривать содержимое ее декольте – Наталья так и не привыкла носить лифчики. Задержал взгляд на татуировках (одних они отпугивали, других, напротив, возбуждали).

– Я никогда не думал, что обращусь. Я все-таки МАИ окончил, даже работал на космос в молодости. Так сказать, верил в науку… – Он запнулся, не зная, как продолжить.

– Ну а я работаю с тем, что не познано наукой и непостижимо для непосвященного. У меня вас ожидает магическая помощь, которая основана на силах белых, согласных по призыву мага оказывать содействие человеку в его жизненных перипетиях без негативной подоплеки…

Произнеся все это, она хранила внутреннюю серьезность. И внезапно увидела сквозь дорогой костюм и кожу… Странно, давно такого не было!

– Седьмое ребро слева. Перелом. Старый. Кривовато сросшийся… – выдала она.

У Анатолия Марленовича в буквальном смысле отвалилась челюсть.

– Откуда вы знаете? Как это можно увидеть? Ну да… – Он натянуто усмехнулся. – Сергей говорил, что вы не обманываете. Ребро это я еще в школе сломал, с лестницы сверзился. Но не о том речь… Тут такое дело. Я вот сделку задумал и хотел бы узнать, смогу ли получить прибыль? Там партнеры мутные. А от этой сделки многое зависит. Можно сказать, решающая, судьбоносная.

– Напишите, какую прибыль вы намерены получить, – предложила Наталья.

Суханов написал сумму, пододвинул листок.

Ведунья прочитала записку, подняла глаза вверх, многозначительно кивнула.

– От этой цифры зависит сумма гонорара, которую я у вас попрошу. Вас устроит один процент?

– Да, такая сумма возможна.

– Тогда я попробую настроить ваш бизнес на удачу. Ну, так что?

– Начинайте, – коротко ответил он.

По его лицу было видно, что бывший инженер из космического КБ всерьез мучается от мыслей, с кем заигрывает Наташа, с какими чистыми или нечистыми силами.

– Закройте глаза…

Анатолий повиновался. Он просто сидел с закрытыми глазами, пока Наташа делала пассы.

– Все, вы настроены на удачу, – произнесла она и прищурилась. – Сделка будет для вас очень удачной.

– Слава Богу! А я-то думал, ехать мне в этот Оренбург, не ехать…

И внезапно Наташа ощутила какой-то неприятный и непонятный болотный холодок.

– Половину гонорара переведете прямо сейчас, половину – после окончания сделки, – тем не менее, улыбнувшись, сообщила она.

– Да не вопрос. И это, если вдруг чего… Оставляю вам мою визитку, – сказал Анатолий Марленович, поднимаясь, и на прощание вновь мазнул взглядом по ее груди.

Наташа молча сгребла картонный прямоугольник с золотым обрезом в ящик стола. Мужчины, что с них взять! Такое бывало не раз, иногда она даже с ними созванивалась. Все-таки постоянно быть одной тяжело.

Потом были еще три домохозяйки бальзаковского возраста, жаловавшиеся на мужей и непослушных детей. Одну обработала Лида, всучив «волшебный кристалл», еще одна так и ушла ни с чем, ибо начала торговаться. А третья заказала «остуду» на любовницу мужа. Не дрогнувшей рукой Наталья взяла тридцать тысяч и пообещала, что муж-богач бросит очередную пассию. Бросит, конечно, такие козлы всегда бросают молоденьких дурочек…

Но вот появилась еще одна жаждущая магической помощи.

– Добрый день, – сказала девка.

Именно как «девку» Наталья ее определила с первых секунд. Розовое мини-платье, лаковые туфли на высоченной платформе, нелепая сумочка, дорогие и беззвучные побрякушки. Да еще натуральная блондинка.

– Мне нужна хозяйка этого салона! – сказала она, присаживаясь в кресло для посетителей и закидывая длинную ногу на ногу.

– Я здесь хозяйка…

– А… э-э-э… мне ведьма нужна, Иноземцева… Наталья Стэ́фановна.

– Стефа́новна! Это я.

Наталья пожала плечами, про себя усмехнувшись. В ее краях ведьмами называли простых травниц и целительниц. А назвать мага или магичку вроде нее ведьмой значило грубо оскорбить.

– Меня Алиса зовут! – сообщила девка. – Мне о вас Светка сказала. Ну, Светлана Барская, вы ей это снимали… Блин, забыла, как называется… Во, лярву любовную. Она говорит, хорошо помогло.

Наташа вспомнила эту Барскую. Месяца полтора назад она за пятнадцать «косых» посоветовала этой бизнес-леди бросить бойфренда, в пьяном виде ее поколачивавшего.

Пришлось соврать про лярву. Как будто, чтобы выгнать распускающего руки мужика, нужен чужой совет.

– Очень приятно, Алиса, так что вас ко мне привело? – с самой милой улыбкой произнесла чародейка. – Нужно гадание на суженого или любовный приворот?

– А что, можно? – глупо хмыкнула гостья.

– Разумеется. Среди того, что я умею, заговор на встречу – это поможет найти мужчину вашей мечты; приворот; снятие венцов безбрачия и одиночества; простая очистка от темных эманаций – это приведет к нормализации личной жизни. Могу провести обряды по усилению женской привлекательности, защите от обратного воздействия влияний недоброжелателей, – как по писаному изложила Наталья.

– Прикольно… – резюмировала заказчица. – А еще чего-нибудь?

– Эгильет – это сексуальная привязка избранника.

– Не, это вряд ли! С сексом у меня все нормуль!

– Вам сколько, извините, лет? – не удержалась Наташа.

– Двадцать девять. А по гороскопу я Овца и Дуб.

«Кто б сомневался!»

– А чего?

– Так, проблемный возраст. И вашему знаку я бы в таких случаях рекомендовала рунический лунный талисман.

– Это как у Светки?

– Нет, госпоже Барской я изготовила солнечный амулет.

– А, точняк, такая прикольненькая янтарная фигня… Помню!

– Или, может быть, вам нужен талисман, привлекающий успехи на работе?

– Вот чего не надо, так не надо, – глупо рассмеялась та. – Я не работаю… Мне бы… мне бы чего-то такого, вот чтоб все, в общем, было хорошо! У меня какая-то полоса в жизни пошла, что-то не то, одним словом.

– Рекомендую обряд привлечения счастья. Это стоит всего пять тысяч.

– Баксов? – наморщила лобик девка.

– Рублей, – мило улыбнулась магичка. – Мы работаем исключительно с национальной валютой.

– Не вопрос! – Из сумочки появился кошелек, а из него, в свою очередь, бежевая купюра с тремя нулями. – А когда делать будем?

– Прямо сейчас.

– Щас? – Глаза Алисы смешно округлились.

– А зачем тянуть время?

Наталья задернула шторы, расставила на столе семь свечей, выставила пару зеркал и пресловутый хрустальный шар.

– Огонь во время ритуала должен присутствовать обязательно. Свечи дают защиту в первую очередь самому магу от негативных влияний тех ситуаций, с которыми он борется, – терпеливо разъяснила Наташа, с некоторым усилием удерживая ухмылку.

Это примитивно и вроде обыденно, но на это ведутся. Даже без внушения, просто на уверенный голос, полумрак, нелепые подвески и татуировки, отточенность движений и атмосферу тайны и серьезности. Впрочем, насчет свечей – это правда. Свечи – это огонь. Огонь, который очищает и охраняет, ибо все живые существа, кроме человека, боятся огня. Даже энергетическим сущностям из самых диких мест за Периметром он неприятен.

Вот, все готово, теперь несколько минут подождать, и бестолковая девица уберется, вполне довольная. И даже если завтра девкину квартиру, к примеру, обчистят, можно будет сказать, что иначе, без ритуала, ее изнасиловали бы или вообще убили.

Краем глаза Наташа поймала в левом зеркале нечто, повернулась и ощутила, как обжигающе-ледяная волна пронзила позвоночник сверху вниз. В зеркале отражалась Алиса, но вот вместо лица в зеленоватом мареве на ведунью смотрел череп… Длилось это всего миг, и в зеркале вновь отразилось обычное девичье лицо. Но медленный звон в голове говорил, что все это магичке не показалось. Хрустальный магический шар выскользнул из ее рук и с грозным треском покатился по столешнице…

– Что, что-то плохое? – искренне озаботилась блондинка.

Кажется, даже она что-то почувствовала.

– Вам следует уехать из города, Алиса, и как можно быстрее. На неделю или две, – запинаясь, пробормотала магичка.

Минут пятнадцать после ухода обескураженной клиентки Наталья просидела за столом. Что с ней произошло? Такого мощного потока никогда прежде не было. Ну да, никогда с момента, как она пересекла Периметр! Нет, случалось, что она достигала подобного эффекта с помощью артефактов – дело нелегкое и небезопасное. Но чтоб вот так, без всяких причин? Или что, поблизости какой-то идиот у себя дома экспериментирует со «сборками»? Пара подпольных лабораторий в прошлом году была накрыта полицией, особо убойную наркоту варить пытались. Или дело в другом, и она просто переходит на новый уровень мастерства? Ч-черт! Как же все странно и непонятно! Правда, как помнила Наташа, Лик Смерти – чужой да и свой – в зеркале может увидеть всякий посвященный, ибо любой человек рано или поздно умрет. Но все равно… Она сжала ладонями виски.

Успокоившись, взглянула на мобильник. До конца рабочего дня оставался еще примерно час с лишним, но по записи никого не было.

– Лида, – уже переодеваясь, бросила она. – Я сейчас домой, ты, если хочешь, тоже уходи. Ну или посиди, может, продашь пару амулетов…

– С вами все в порядке, Наталья Стефановна? – озабоченно осведомилась помощница.

«Что, неужто заметно?»

– Да нет, просто устала…

Она вышла из салона. Возле контейнеров для мусора копошился бомж, примеряя выброшенный кем-то старый китайский пуховик.

Наталья вдруг замедлила шаг и пригляделась к этому человеку. Не обращая на нее никакого внимания, он утрамбовал добычу в драный пакет и продолжил копаться в переполненном контейнере.

Что такого привлекло ее взор к обычному питерскому бомжу, воняющему потом и гнилью бродяге?

И тут окружающий мир на миг слегка расплылся, и она увидела.

К позвоночнику бродяги в районе затылка было как будто приклеено нечто грязно-черного цвета, похожее на гроздь пульсирующих мелких шариков. И это нечто было живым!

Обернувшись к ней, бомж зарычал. В этом звуке не было ничего человеческого – только угроза зверя, почувствовавшего опасность.

А потом скачками понесся прочь, только подвязанные веревками подметки замелькали…

Растерянная и ничего не понимающая Наталья побрела прочь. Скверное ощущение чего-то плохого и неизбежного не покидало ее.

Налетал порывистый ветер, свинцовое небо, того и гляди, готово было обрушиться дождем. Путаные мысли метались в голове. Нехорошо было, муторно и беспокойно. Захотелось теплого человеческого участия. Депрессия…

А было время, она и этого слова не знала. Да что слова, чувства. Некогда было рефлектировать. Существовала по принципу: живи или умри, точнее, сдохни, но не плачь. Все равно тебя никто не пожалеет.

Такое, впрочем, уже бывало, особенно в первые годы пребывания в этом мире. Тогда она лечилась просто: заходила в любое более или менее приличное кафе и присоединялась к первой подходящей компании. Потом, просыпаясь в одной постели с тем, чье имя не могла толком вспомнить, она чувствовала опустошенность и спокойствие и возвращалась – к чарам, к дочке, к кухне и налоговой инспекции…

Поймав такси, она за полчаса добралась до своей квартиры.

Точнее, не своей, а съемной. Несмотря на приличный доход, свое жилье так и оставалось мечтой для молодой иноземки.

Двери открыла Ангелина, или Ангелина Ивановна, – отобранная ею из полусотни кандидатур няня. Единственная из предложенных агентством кандидатур, по-настоящему любящая детей и от души привязавшаяся к малышке.

– Как Вика?

– Спит… – ответила дама, принимая плату. – Набегалась, наигралась, зайка. Кстати, у нас сегодня смешной случай был, – поведала Ангелина. – Выглянула наша кроха в окно и говорит: там дядька, а у него в голове чернота!

– Как? – напряглась Наташа.

– Ой, да то ж ребенок! Она у нас фантазерка!

Наталья осторожно заглянула в комнату дочки. Вика лежала, мирно посапывая, обеими руками обхватив здоровенного розового зайца – свою любимую игрушку.

– Спит, лапочка…

Подойдя на цыпочках, Наталья осторожно поправила одеяло и поцеловала ребенка в лобик.

Распрощавшись с няней, она задвинула засов на двери – хороший, кованый, в сантиметр толщиной – не китайская дешевка.

Почему-то на миг показалось, что за дверью кто-то стоит, уже примериваясь к замкам.

– Померещится же, – с досадой прошептала она.

В ванной, узкой и длинной, она стащила через голову блузку, сбросила брюки и все остальное и полезла под душ. Сперва под ледяной, потом под горячий. Затем стянула с крючка полотенце, обтерлась и, обернув его вокруг бедер, вышла из ванной. Все, спать. Чувствовала себя как выжатый лимон, даже есть неохота.

И тут услышала шорох за спиной.

– Кто здесь? – настороженно прислушалась. И вздрогнула – в комнате и впрямь кто-то был.

Мгновение Наташа стояла как вкопанная, а затем медленно обернулась.

На диване сидел человек, одетый совсем неподходяще для мегаполиса. Безрукавка мехом внутрь, кожаные штаны, рваная, много раз чиненная рубаха и грубые тяжелые сапоги из чешуйчатой шкуры. Свет ночника падал так, что лицо было в тени, хотя женщина почти сразу узнала гостя…

Магичка должна была испугаться, но, к своему изумлению, поняла, что никакого испуга в ее душе нет. Как будто все так и надо, ничего необычного.

– Страх… – выдохнула Наташа, чувствуя, как подгибаются ноги.

Махровый лоскут полотенца, распустившись, чуть не упал на пол – еле успела поймать – чисто машинально.

Человек потянулся и поднес к губам большую бутылку «Баккарди», явно добытую из ее запасов. (Клиенты ее салона иногда приносили кто торт, кто напитки.) Шумно отхлебнул из горла.

– Садись, красавица… – прозвучал хриплый насмешливый голос. – Поговорим!

– Отку… Что ты здесь делаешь?

– Пью, как видишь, – ответил ее старинный знакомый, насмешливо прищурившись.

– Но… почему ты здесь?

– А где мне еще быть? – Страх усмехнулся. – Могу же я, в конце концов, навестить свою женщину?

Наташа нахмурилась.

– Но… ты же умер!

– А если даже умер, то и что с того? – покачал гость головой. – Дрянная же у вас тут водка!

– Это ром, – зачем-то уточнила она.

– Ро… что? Впрочем, не важно.

– Я хочу одеться, – сказала она, инстинктивно стараясь потянуть время, чтоб собраться с мыслями. – Отвернись.

Страх пожал широкими плечами:

– Будто я тебя голой не видел! Впрочем, так и быть, отвернусь.

Наташа прошла к кровати и быстро накинула халат. За спиной она слышала, как Страх хлебает дорогущий крепкий ром, слово пиво или квас.

Одевшись, она повернулась к незваному гостю:

– Ну? Теперь, может, скажешь, зачем пришел?

Страх улыбнулся:

– Ни «здравствуй», ни поговорить, ни «как поживаешь»… Испортила тебя жизнь в городе. Правду дед говорил – гниют в городах человеки. Оттого и миру конец приходит. Ну а вдруг я просто соскучился?

– Зачем врешь? – холодно обронила Наташа.

– Неужто, по-твоему, я не могу соскучиться по своей любимой? – Он еще раз отхлебнул дорогущее пойло и сытно крякнул. – Ты ведь помнишь, как нам было хорошо вместе? А какие лихие дела творили? Ташка, ну что ты, в самом деле! – рассмеялся он одними губами. – Ты, вижу, боишься? Такая взрослая и умная, всему ученая. И боишься! А тогда ты была девчонкой неполных пятнадцати и не боялась… Ничего! Изо всех баб, кого я знал и учил, ты лучшая! Как же я тебя любил! Аж до сих пор жарко, как вспомню!

Наташа недобро прищурилась.

– Врешь! Ты меня просто использовал! Здесь это называют «отмычка».

– Да что ты говоришь? – Страх ухмыльнулся. – Но, помню, тебе нравилось. Совсем юная да горячая, и как всему училась и днем, и ночью. Кто тебя, кстати, потом подобрал – Болотные Сестры? Или Кульгавый со своей шайкой?

– Зачем ты сюда пришел? – повторила свой вопрос магичка. – Только не вздумай врать, уж вранье я чую…

– Это не простой разговор… Не простой и не скорый!

Страх опять приложился к бутылке. Наташа сердито поджала губы и резко бросила:

– Ты мой бред. Тебя нет. Я… я сама воткнула тебе в сердце нож!

– И что тут такого особенного? Я тоже вот много кого прирезал да шлепнул! – совсем не смутился гость.

– Ты. Давно. Умер! – с расстановкой повторила женщина.

– Правда? – Страх усмехнулся и снова отхлебнул – до нее долетел густой спиртовой дух. – А если и так?

Потом облизнул губы и небрежно промолвил:

– Разве ты уже умирала и знаешь, что случается потом? Кстати, ты плохо меня убила, – покачал он головой. – Не надо было тыкать ножом в сердце. Лучше было перерезать горло или ударить в глаз или висок. Поэтому я умер не сразу, и ко мне пришли. И взяли.

– Что тебе от меня нужно? – решила проигнорировать Наташа жалобы и непонятный бред.

Кто и что бы к ней ни явилось, нужно помнить правило – не дай врагу себя заболтать!

Страх опять поднес было бутылку к губам, но передумал. Вместо этого он посмотрел на нее как-то по- особому.

Смотрела и Наташа на него. На своего наставника в делах, какие в этом мире называют магией. Своего первого мужчину. Учившего ее стрелять и работать с артефактами, выслеживать Тварей Зоны и прятаться от них. Собирать мутантную траву, варить из нее снадобья и при этом самой не отравиться. Без жалости бившего за малейшую ошибку. Жестоко, до крови – там не знали, как можно учить без побоев. Человека, который, наверное, дал бы сто очков любому из здешних сталкеров, ибо этим ремеслом занимались еще его отец и дед. Человека, которого она прирезала на окраине той проклятой пустоши, стонавшего от боли в растворенных «студнем» ногах, а потом бежала, не помня себя, куда глаза глядят…

– Однако я не в обиде, – с усмешкой высказался он. – Потому что теперь я часть Ее. Там, где Она, могу быть и я. Ну, не только там, хотя это сложнее…

– Так зачем пожаловал?

Сейчас женщина вспоминала. Среди всего того, что она знала о Зоне и Зонах, был рассказ о Тенях, тварях, что способны принять облик любого, с кем вступили в контакт. Причем, как водилось, лучше всего у них получалось скопировать того, кого они сожрали.

– Тут у вас происходят странные вещи, – сказал он. – Не говори только, что ты этого не заметила.

– Здесь вообще странный мир и странный город…

– Ты боишься сама себе признаться… Поэтому запрещаешь себе видеть. Это обычное дело для людей и даже для нас… Хотя ты могла бы прислушаться к той крови, что течет в твоих жилах. Ох, не простая кровь…

– Ты не юли, а объясняй!

– Странно, я думал, такие, как ты, видят то, что недоступно обычному человеческому глазу, – сказал гость. – Кстати, говорят, после хорошей ночи, проведенной с хорошим мужиком, у чародеек обостряется чутье. Не хочешь ли вспомнить старое? – лукаво прищурил на нее глаз. – Ну-ну… – рассмеялся он, глядя на зашипевшую рассерженной кошкой Наташу. – Что неласковая такая?

– Сношаться с мертвецами не по мне! – нарочито оскорбительно бросила она.

– Зря ты так… – Было видно, что Страх таки обиделся. – Я ведь имею на тебя прав больше любого другого. Хотя бы потому, что без меня ты бы сто раз подохла, и твоим мясом закусили бы Дети Зоны. Если б вообще было чем закусывать… И твоя дочь должна была быть моей дочерью! – В последних словах вдруг прорвалась черная глухая злоба.

Ужас пополам с яростью захлестнул Наташу. Так вот в чем дело!! Ну, конечно, он пришел за Викой!

«Хауда» осталась в машине за много кварталов отсюда, а кольт, хранивший щербины от предназначенных ей пуль, был надежно спрятан в тайнике в гараже. Но в доме было припрятано еще кое-что.

Мгновение, и она схватила с полки над диваном лаковую сувенирную шкатулку. Еще миг, и в руках ее оказались два перемотанных изолентой предмета. Тут же один был вдвинут в другой, и комнату осветил лиловый свет.

– Только дернись, и тебе конец!!

Ведунья понимала, что рискует. «Сирень» запросто может сжечь ладони до костей, но зато против ее силового клинка не устоит не то что любой мутант, но даже «серый призрак» или, по слухам, сам хранитель-дьявол.

– Однако… – напрягся Страх. – Хорошо придумано, что тут скажешь. Но ты все не так поняла. Я не собираюсь отбирать у тебя ни жизнь, ни девчонку, ни… – ухмылка, – уж точно – честь: тем более я это уже однажды сделал. И ты была совсем не против, хоть сперва кусалась и царапалась! – Он опять осклабился. – Но сейчас не про то разговор. Я пришел… предупредить тебя.

– О чем?

– О том…

И вымолвил четыре слова. Непонятных, но прозвучавших мертвенной жутью.

– Твоя Хозяйка пришла сюда.

Он снисходительно улыбнулся.

– Что ты несешь, дохлятина гнилая?! – закричала она, тут же испугавшись, что разбудит дочку. – Какая на… хозяйка?!

– Не понимаешь? И не надо. Когда придет время – поймешь. А пока…

Он не договорил и снова приложился к бутылке. Наташа хоть и успокоилась, но по-прежнему чувствовала злость. Поэтому грубо спросила:

– Все сказал? Если да, тогда вали, откуда пришел. – И добавила: – Не знаю, от каких чертей ты удрал, но тебе пора к ним возвращаться…

– Пожалуй, да, – кивнул Страх. – Хотя… Увози отсюда дочь. Хотя бы на время… И что бы ни случилось – желаю удачи… Потом… Рано или поздно ты окажешься там же, где и я. Мы Ее Дети, что бы ты себе ни воображала… Тогда поговорим. И ты опять будешь моей и только моей.

– Зачем ты мне об этом говоришь?

Страх откинулся на спинку кресла.

– Когда придет время, сама все поймешь. А, конечно же! Самое главное я, как всегда, забыл тебе сказать.

Он чуть нагнулся вперед, посмотрел на Наталью пристально.

– Тут такое дело… – Призрак вдруг насторожился и уставился в сторону прихожей. – Треклятые меченые ублюдки! Уже и подождать не могут!

Наташа машинально повернулась к двери и прислушалась.

– Страх, там ничего не… – Она осеклась, уставившись на пустой диван.

И вот теперь ее пробрал настоящий ужас. Хотела закричать, но вместо этого хрипло вдохнула ртом воздух и – очнулась.

И обнаружила, что валяется, скорчившись, на полу ванной комнаты. Во рту был железистый привкус, тупая боль сводила низ живота. Под ней на полу натекла лужица крови. Хрипя и отплевываясь красным, Наташа быстро поднялась на ноги, шепотом матерясь, кое-как зажала полотенце между ног и двинулась в комнату.

За окном уже разгоралось летнее утро.

Заглянула в детскую. Дочка ровно дышала, все так же обняв замурзанного зайца. Мысленно чародейка возблагодарила всех богов, сколько их ни есть… Зачем-то заглянула в мини-бар. В ряду бутылок зияло пустое место – но может оно там было и раньше – чародейка, как ни старалась, не вспомнила этого.

Осторожно и все еще дрожа, Наташа кое-как оделась, затем позвонила Анжеле и отменила дежурство. После связалась с Лидой и сказала, что дает ей давно обещанный отпуск, посоветовав не ждать, а немедленно взять билеты в Турцию или Швецию.

Потом принялась собирать вещи. В Новгороде Великом жила ее старая знакомая Маша, Мария Кралина, чьего единственного сына она вылечила от рака, когда врачи выписали его из больницы, сказав, что он безнадежен.

У нее есть дача в пригороде, и там они с Викой как-то пересидят то, что надвигается на этот город.

А там… там будет видно!

И, кажется, хорошо все-таки, что она не купила здесь квартиру…

Глава 6

г. Санкт-Петербург

Они уже давно рождались, жили и умирали во тьме, эти странные невероятные существа, живущие в вечной ночи подземелий северного мегаполиса.

Иногда они поднимались наверх, туда, где огромные металлические монстры с шумом проносились в грохочущих тоннелях, слепя светом мертвых огней. Чтобы вскоре вернуться в черноту их обиталища, их холодного сырого мира.

Хитрые и осторожные, они старались не сталкиваться с двуногими хозяевами города, до поры руководствуясь инстинктами, а также Ее волей… Кроме того, имелось нечто, чего не было в окружающем мире и что могла дать им лишь Она.

Они приспособились к своему подземному миру и выходили за его пределы только тогда, когда привычный мрак подземелья сливался с темнотой наверху. Они питались себе подобными ночными тварями, часто довольствуясь первой попавшейся добычей, будь то крыса или бомж.

Конечно, они предпочитали вкус живой плоти, но и то, что хоронили на питерских кладбищах, тоже годилось в пищу.

Не забывали они также о свалках и складах. Не раз, не два и даже не десять хозяева разных ООО и ЗАО проклинали все на свете, а особенно вездесущих крыс. И никому не пришло в голову обратить внимание на то обстоятельство, что следы челюстей на ящиках и упаковках сожранного добра при внимательном взгляде отличаются от обычного крысиного прикуса.

И они довольствовались этим, проявляя и здесь свою предельную осторожность. Никогда не брали слишком много и старались как можно реже возвращаться на одно и то же место. Они обладали обостренным внутренним чутьем, а кроме того, с ними была Ее мудрость.

Они жили глубоко под землей, ибо до времени им запрещалось попадаться на глаза врагу, добывали еды ровно столько, чтобы не привлекать к себе внимания, убивали свои жертвы, никогда не оставляя следов, и, наконец, если пищи оказывалось недостаточно, они поедали друг друга, потому что их было много. И еще – они запоминали дороги наверх: в дома, в склады, в тоннели метро и городские коллекторы. А то, что знали они, знала и Она…

И вот однажды их мозг, мозг всех несчитанных легионов уловил громкий, как трубный глас, Зов-приказ, какого они никогда не слышали прежде. Они напряглись, привстав на задние лапы или нечто их заменяющее; морды и щупальца их задергались. Они все еще ждали чего-то, затаив дыхание и не смея сдвинуться с места, когда прозвучала новая команда, в том неслышном диапазоне раздавшаяся как гром, да что там, в миллионы раз сильнее обычного грома…

Этот жуткий неистовый безмолвный рев пронзил весь подземный мир. Он гласил в переводе на человеческий язык: «Время пришло! Вперед!»

Обитатели подземного мира, оглушенные этой сверхмощной волей-мыслью, замерли, а потом двинулись выполнять Ее волю.

Они бесшумно двигались в темноте: черные, разноцветные, большие, маленькие, на двух, четырех и большем числе ног, зубастые, с жалами, клешнями, хелицерами, всматривались в темноту своими глазами (те, у кого они были), иногда больше чем двумя.

Легионы, которым совсем скоро предстояло стать хозяевами города наверху, шли, принюхиваясь к сырому воздуху подземелий, разделяясь на отряды, выходя на уже разведанные тропки и маршруты. Им уже ничто не мешало – Сила, питавшая их, была теперь повсюду…

Боец ППС Михаил Дерюгин, двадцати двух лет, патрулировал улицу возле Петровского Пассажа.

Из головы почему-то не вылезала давешняя целительница с непонятным отчеством. Да, из паспорта, который он проверял, вывалилась визитка с золотым теснением. Надпись лаконично гласила: «Наталья Иноземцева. Магический салон «Лунное зеркало». Магистр Исконной Сибирской и Древней Русколанской Магии». И адрес с телефоном и сайтом.

Странно, никогда раньше он не видел вживую всех этих чародеек. А те, что мелькали по телевизору, были как на подбор тощими брюнетками с безумными глазами и дикого вида украшениями на шее и пальцах.

А эта совсем не такая – простецкого вида, хоть в дорогом прикиде, крепко сбитая, и руки хоть и ухоженные, но похожие на руки его матери Марьи Михайловны Дерюгиной – доярки из пригородного совхоза.

Этакая, блин, колхозница. Как только клиенты на такую клюют? Людей магией-шмагией обманывать – это хитрость нужна и этот, как его, имидж.

Занятно, колхозов третий десяток лет как нет, а колхозниками да колхозницами по-прежнему городские на них ругаются. Да, был бы он офицером, попробовал бы с дамочкой познакомиться. Одинокая, в самом соку, и видно, что жить без мужика тяжело. И не фифа какая гламурная, джип водит. И не «паркетник», самая пара для настоящего мужика…

Да, был бы он офицером, у него бы у самого такой джип был.

Пожав плечами, Михаил принялся высматривать двух подозрительных типов южной внешности, крутившихся возле выставленного на улице прилавка с сувенирами для интуристов. Определенно метят чего-то спереть.

А потом…

Странная тишина вдруг повисла вокруг. Замерли и подозрительные типы, и прохожие, и продавцы, увидев нечто невероятное…

– Блин, Миха… Это чё за муйня?.. – пробормотал напарник.

С недоумением сержант оглянулся в том направлении, куда указывал Петр.

Далеко, за домами, возносясь к низким облакам, вспухал огромный сине-золотистый пузырь. Он становился все больше и больше, пока не лопнул тучей ярких искр. Едва прикуренная сигарета выпала у Михаила изо рта.

Через десять секунд прогремел раскатистый переливистый гром. Как если бы кто-то сбросил на Питер с высоты огромную чугунную сковородку.

Вскрикнула и замолкла сирена гражданской обороны.

Накатила жуткая, сводящая с ума какофония самых разных звуков. Накатила и схлынула непомерная, давящая тяжесть…

Над крышами вздымались какие-то грибообразные колонны из дыма или тумана, по которому проходили перистальтические волны, как по вывернутым наружу кишкам невероятного небесного левиафана или щупальцам гигантского кракена, тянущимся к небу, чтоб разорвать его в клочья (Миша любил почитывать в редкие минуты досуга всякую фэнтезятину).

Первой мыслью Дерюгина стало простое и тривиальное: «Сраные террористы!!!» Он отчаянно пытался вспомнить, что за завод или склад в том направлении? Вроде ничего нет…

– Петруха, давай запрашивай базу…

Оглянулся. Напарника не было…

Михаил растерянно переминался с ноги на ногу, не зная, что делать, и глядя на бегающих вокруг людей, таких же растерянных и ничего не понимающих.

Из толпы взгляд его выделил замершего в прострации коллегу – прапорщика-вэвэшника со следом недавнего ожога на подбородке. Тот был не просто растерян, он был в ужасе.

– Бл… Бл… Бл… – бормотал прапор. – Да нах… этого быть же не может! Это же «янтарное цунами»!!!

И, развернувшись, побежал прочь.

Михаил тоже испытал острое желание удрать. Ребята, бывавшие в командировках на Периметре, про это «цунами» упоминали. Редкая и опасная аномалия – иногда отдача пересекает границу Зоны.

«Черт! Теперь и у нас, что ли?!»

Алиса Мячкова – профессиональная тусовщица и блондинка (во всех смыслах), поставила кофе на газовую плиту, помешивая его. Настоящий кофе варят не в машине, а в «турке». Это еще матушка ей объясняла, а та толк в кофе понимала.

Хотелось курить. Однако Алиса решила потерпеть, пока не вскипит кофе.

Она щелкнула пультом телевизора. Там появился Самур Кабагаев – новая восходящая поп-звезда из Махачкалы.

затянул он с залихватским подвыванием.

Она нажала кнопку пару раз. На другом канале пела еще одна восходящая звезда – Зета (Катерина Ржавина, бывшая стриптизерша). Костюм на ней мало отличался от того, в котором она выступала в прежние времена:

Поморщившись – Зета ей активно не нравилась, ибо на одном корпоративе пыталась закадрить ее тогдашнего парня (кажется, Костика, старшего менеджера какого-то банка), – Алиса опять пощелкала пультом и налетела на сериал «Мясник».

Бывший спецназовец, волею судьбы ставший мясником на рынке в захолустном райцентре, с помощью своего верного топора побеждал очередных злодеев, покусившихся на магазинчик его возлюбленной, торговки женским бельем Клавдии. Шел уже второй сезон «мыла», и было удивительно, как в том городишке еще кто-то остался в живых.

Плюнув, она вырубила роскошный «Самсунг» – подарок Семена… Или Вити? Ладно, не важно.

Оглядела кухню. Взгляд задержался на забавной мягкой игрушке – то ли тушканчике, то ли цыпленке, покрытом желтым пухом в пятнышках, и со странной мордочкой – вместо пасти роговой клюв с зубами, как у динозавров из мультяшек. Видать, кто-то из вчерашних гостей оставил как сюрприз…

Почему-то ни к селу ни к городу вспомнилась давешняя ведьмочка, советовавшая уехать на время из Питера. Ну да! Нет, чтобы чего хорошего наврать, так пугает. И чего Светка говорила, что эта Иноземцева реально что-то может? Какое может быть колдовство в двадцать первом-то веке? Пять тысяч деревянных вот отдала. Как в туалет сходила. Татуировочки, правда, у магистерши прикольненькие. Надо бы узнать, где такие делают, и самой наколоть.

Кофе вскипел. Ну – теперь покурим… Алиса протянула руку к пачке «More», лежавшей на столе, и тут произошло нечто невероятное.

Тушканчиковидная игрушка издала громкий, истошный визг и в следующий миг клюв очень больно впился ей в ладонь, вырвав кусок кожи с мясом. Завизжав, Алиса отшвырнула непонятную гадость, и та запрыгала по столу, громко вереща.

И только потом Алиса поняла, что тварюшка самая настоящая. Живая!

Блондинка машинально метнулась к одному из кухонных шкафчиков, где хранилась аптечка. Надо чем-нибудь унять хлещущую из ладони кровь – вот уже алая дорожка поползла по дорогому ламинату. Открыла дверцу и опять завизжала, уже на два тона выше.

В шкафчике, деловито грызя сахар, обнаружились еще два таких же уродца. Увидев Алису, оба как по команде раззявили клювы и продемонстрировали острые зубы. А по стенке как ни в чем не бывало карабкалась уже третья тварь, взмахивая коротким хвостиком.

Алиса успела схватить пачку салфеток и прижала к ране. В первый момент мысль ее была совершенно дурацкая: что зря она прогнала Стасика, сейчас мужик был бы в самый раз, тем более тренер по бодибилдингу.

Укусившая ее тварь, подпрыгивая на столе, вновь заверещала.

Алиса, не помня себя от злости и боли в раненой руке, схватила с кухонного стола ковшик и наотмашь ударила по маленькой мерзости. Что-то хрустнуло, и вокруг прибитого страшилища растеклась оранжевая лужица. Тельце еще дергалось.

Ага! Не нравится!

В кухне воцарилась тишина, прерываемая только странными, чуждыми звуками.

«Шрр-шушушу!» – доносилось отовсюду. Из-за шкафчиков, холодильника, из-под стола, из мусорного ведра.

При мысли о том, что вся эта живая, кусачая масса может вот-вот броситься на нее, что, по сути, ее и многочисленных врагов разделяют лишь какие-то жалкие пара метров, девушка опять взвизгнула. Некоторое время постояла с закрытыми глазами, пытаясь силой воли утихомирить тошноту.

«Сейчас я открою глаза, и кошмар пройдет, – вертелось в голове. – Непременно пройдет. Я, наверное, вчера чего-то съела или выпила на вечеринке – свинья Арнольд вполне мог подмешать в коктейль какую-то химию…»

Все будет хорошо.

Она открыла глаза и ощутила тошноту, подступившую к самому горлу. Прямо на нее смотрела некая мелкая слизистая дрянь, напоминающая здоровенную мокрицу.

Алиса, не оглядываясь, кинулась в санузел.

Квартиру опять огласил женский крик – незваные гости были и там. Но уже другие. Не цыплята-тушканчики, потешные, пока не увидишь их зубов. Здоровенные, похожие на раскормленных крыс, поросшие черной грязной щетиной. Одна деловито расхаживала по краю унитаза, задумчиво разглядывая зеркальце воды, словно прикидывала, как ловчей туда нырнуть? Еще трое обследовали громадную пустую чашу джакузи. Последняя противоестественно висела на потолке.

А еще слышался треск и хруст. Он раздавался отовсюду – за хрупким гипсокартоном и шифером активно работали острые зубы, когти и Бог весть еще что. Проклятой нечисти было здесь не в пример больше, чем на кухне.

«Крысюк», который изучал унитаз, при виде Алисы угрожающе разинул пасть, издав тонкий, режущий уши визг. Девушка шарахнулась прочь, теряя равновесие.

Не упасть удалось только чудом. Жуткое создание уже не визжало, а буквально орало. Гневный писк вывел Алису из ступора. В две глотки пищали неведомые злыдни, энергично пытавшиеся выбраться из джакузи.

Она несколько раз махнула ковшом, но не попала, сшибив только полочку с шампунями и бальзамами.