Новая старая страшная сказка - читать онлайн

Через четверть часа машина притормозила у сверкающего неоновой вывеской входа в ночной клуб созданный много лет тому назад Львом Даниловичем, нежно им любимый и оберегаемый от посягательств конкурентов.

Въезжать на клубную автостоянку водитель не стал. Хозяин разрешил воспользоваться автомобилем в этот вечер, так что не нужно упускать случай. Правда, детей из школы уже забрала жена, «кастрюлить» в последние годы стало невыгодно, да и опасно, но можно заехать в супермаркет, отовариться, забросить покупки домой, поужинать, под аккомпанемент ворчания жены и визга вечно дерущихся сыновей.

– Лев Данилович, когда за вами приехать? – водитель остался сидеть на своём месте, потому как дверцу авто перед хозяином уже распахнул накачанный, словно перелитый тестостероном, бодигард.

– Через два часа будь здесь! – велел Лёвушка, покидая салон авто.

« Блин! – возмутился водитель, конечно, «про себя», – да что же я успею за эти несчастные два часа?! Или в магаз, или пожрать! На то и то вместе – времени явно не хватит!»

– Буду как штык, – улыбка, в которой не было ни тени недовольства, озарила курносое лицо водителя. Он вырулил на дорогу, уже забитую автомобилями спешащих после рабочего дня по домам горожан, и, не заезжая в супермаркет, отправился домой.

В зеркало заднего вида водитель смотрел, как Лёвушка и бодигард направляются к входу в клуб.

Мужчины были одного роста, но хозяин был ровно вполовину худее и уже в плечах, чем его охранник.

Дверь клуба распахнулась, и Лёвушка вошел в пропахшее дорогим парфюмом, дымом хороших сигарет и элитного алкоголя нутро своего детища. Запахи, правда, были едва уловимы, потому как воздух в клубе очищался постоянно работающими мощными конверторами на покупку которых Лев Данилович не поскупился.

Сложив руки на груди, широко расставив ноги, вскинув квадратный подбородок и презрительно прищурив глаза, бодигард застыл у двери.

Мерзнуть под холодным моросящим дождём бодигарду оставалось недолго. Еще час и клуб заполнится посетителями, круг которых ограничен со дня его основания, входная дверь закроется изнутри, и любопытным прохожим, коль скоро таковые отыщутся в этот промозглый ноябрьский вечер, только и останется, что поглядывать в наглухо зашторенные окна заведения, даже не мечтая когда-либо в него попасть.

Лёвушка замер на площадке перед лестницей ведущей вниз, в общий зал. Несколько минут он посвятил быстрому осматриванию тех, кто уже приехал и начал ужин, заняв именной столик.

Взглянул на барную стойку, за которой хлопотала улыбчивая ухоженная дама лет тридцати. Она работала в заведении с момента его открытия, и менять проверенную, знающую «своё место», умеющую держать язычок за зубами барменшу Лев Данилович не собирался.

Уже несколько раз ему предлагали взять на это место то одного, то другого мужчину, превознося его деловые качества, соблазняя дипломом сомелье, но он неизменно мягко отказывал, обещая подумать, воспользоваться услугами чьего-то протеже, коль скоро в том возникнет необходимость. Но необходимость эта все никак не возникала, и вскоре Лёвушке перестали навязывать людей, если и не «с улицы», то ему незнакомых, чужих.

Сказать, что барменша для Лёвушки чужой человек, ни у кого не повернулся бы язык, но никто не знал, что именно связывает хозяина клуба и его работницу. Любовная связь? Ну уж нет! Внимания Льва Даниловича, равно как и возможности согреть ночью его постель, добивались многие дамы и девицы, которым барменша и в подмётки не годилась. Но заметив, как они встречаются взглядом, как обмениваются еле заметными кивками, как перебрасываются одним им понятными словами, каждый подумал бы: между этими двумя что-то да есть. Но вот что? Да какая разница!

Посетители клуба, точнее – его члены, приходили сюда отдохнуть после напряженного дня. Приходили в сопровождении своих женщин. Ну а если случалось так, что мужчина в этот вечер был один, к его услугам всегда была барышня, готовая скрасить досуг состоятельного кавалера.

Нет-нет! Не подумайте, что доступ в клуб был открыт для шлюх! Барышни, все как одна, были хорошо воспитанными, образованными, знали, как себя вести и как себя подать тому, для кого их в вечерний час вызывал по телефону Лев Данилович. Знали, что вызов этот будет хорошо оплачен и уж никак не дойдёт до сведения родителей, мужей или работодателей! Сохранить в тайне этот источник доходов были, в первую очередь, заинтересованы сами дамы.

Лёвушка встретился взглядом с барменшей. Вопросительно вскинул брови. Получил в ответ едва заметный кивок для себя и кивок в сторону одного из столиков, за которым сидели трое мужчин и изучали меню и карту вин. Моргнул в ответ, давая понять, что ему все ясно. Медленно спустился в зал и, напялив на лицо дежурную улыбку гостеприимного хозяина, обмениваясь по пути приветствиями с теми, чьи столики оказались неподалёку, направился к гостям, на которых указала барменша.

У столика, к которому подошел Лёвушка, хлопотал официант, растерянно посматривая то на одного, то на другого гостя и что-то лопоча в ответ на их недовольное ворчание. Впрочем, разговор был тихим и нисколько не мешал ужинавшим рядом. Кричать в клубе было не принято.

– Добрый вечер, друзья, – лицо Лёвушки светилось радостью, как будто он встретил долгожданных гостей, – вы недовольны обслуживанием? Заменить официанта? – взгляд исподлобья, брошенный на смущенного юношу, не обещал тому ничего хорошего.

– Официант нипричем, – толстяк, сидящий в одном из кресел, вальяжно махнул рукой, – дело в том, что у меня недавно диабет обнаружили, – толстяк горько вздохнул, – диета нужна специальная, а у тебя на кухне нет ничего диетического.

«Жрать и бухать нужно было поменьше, – подумал Лёвушка, – вон разнесло как борова. Скоро жопа в кресло не влезет!» Но тут же изобразил лицом сочувствие к постигшей толстяка беде и произнес:

– Не беспокойтесь, Натан Гаврилович! Сейчас к вам подойдёт шеф-повар. Опишите ему требования к предписанной диете, и он приготовит для вас нужное блюдо. В свою очередь могу пообещать вам, что в меню будут обязательно введены блюда диетической кухни.

– Спасибо Лёвушка, – милостиво улыбнулся толстяк, – только у тебя и можно и поесть того, что хочется и что можно, и отдохнуть на славу.

Лев Данилович все так же улыбаясь, двинулся к своему кабинету, бросив по пути официанту:

– Шефа к столику, а сам ко мне! И быстро!

Официант, вжав голову в плечи, засеменил в сторону кухни.

Все официанты, работающие в клубе, были не старше двадцати пяти лет. Это было одним из требований Льва Даниловича. Вторым требованием являлось наличие опыта, на приобретение которого уходили годы. Именно поэтому официанты в клубе не задерживались больше чем на пять лет. Как только Лёвушка замечал, что возраст официанта достиг сакраментального четвертачка, ему ненавязчиво предлагали подыскать другую работу. Впрочем, с опытом и характеристикой от Льва Даниловича устроиться в какой-то ресторан было несложно. Но и уходить раньше времени, да еще и без характеристики, или с такой, что и в тюрьму баланду разливать не возьмут, никто не собирался и не стремился.

– Лев Данилович! Этого больше никогда не повторится! – на пороге кабинета замер юноша. Черные зауженные брючки, белоснежная рубашка, галстук-бабочка, лаковые штиблеты – такова была форма одежды для официантов клуба. Гладковыбритое юное лицо побледнело от испуга, – не увольняйте меня! Я ведь ни в чем не виноват! Простите!

«Господи, до чего они все похожи друг на друга, – думал Лёвушка, – чуть что, и готовы ботинки мне вылизывать. Никакой гордости. Никакого чувства собственного достоинства. Одним словом – халдеи!»

– Следующий раз, когда я буду вынужден выслушивать претензии от членов клуба, будет для тебя последним! Ты хорошо меня понял?!

Официант, еще не веря в то, что буря миновала, закивал в ответ:

– Спасибо! Спасибо вам! Вы не пожалеете, что дали мне шанс исправиться!

«Конечно не пожалею, – думал Лёвушка, – потому как могу раздавить тебя в любой момент. О чем тут жалеть?»

– Иди в зал, – Лев Данилович взмахнул рукой, словно прогоняя надоедливую муху, – работай!

Официант будто растаял, таким мгновенным было его исчезновение. Пулей метнулся в кухню, узнал у шефа, что заказанное диетическое блюдо будет готово через десять минут, подбежал к столику, за которым в ожидании еды сидел «болящий» гость.

– Ваше блюдо будет готово через десять минут, – радостно сообщил толстяку.

– Подожду, – проворчал гость. Но тут же чему-то усмехнулся, пальцем поманил юношу, – поближе подойди. А ну-ка, боком повернись.

Официант, недоумевая, просьбу, точнее приказ, выполнил и замер у столика вполоборота.

– Хорош, – толстяк ущипнул юношу за плотно обтянутую черным бостоном ягодицу, – мы будем отдыхать до закрытия, а после жду тебя в номере наверху.

– Нам нельзя с гостями, – залопотал официант, – Лев Данилович меня точно выгонит.

Юноша был готов расплакаться. Для чего ему предложено подняться в номер – он прекрасно понял, но делать этого не хотел, потому как не замечал за собою склонности к гомосексуализму. Напротив, он уже больше года встречался с девушкой и намеревался вскоре сделать ей предложение. И вот сегодня этот тостяк, с его болячкой, с его диетой, с его явно обозначенным желание развлечься с мальчиком. И нет бы сказал об этом хозяину, Льву Даниловичу, у которого кроме девочек по вызову были так же и юноши, оказывающие за немалую мзду специфические услуги. Официант не знал, что «мальчики» эти были уже давно толстяком опробованы и поднадоели. Надоели заученные ласки. Надоели ничего не выражающие лица. Хотелось чего-то новенького, «свежачка». Хотелось кого-то совратить и развратить.

– Не беспокойся, малыш, – покровительственно похлопал по заднице официанта толстяк, – с Лёвушкой я всё улажу. Беги в кухню. Мой ужин уже должен быть готов.

Доев грудку индейки приготовленную на пару и политую гранатовым соком, толстяк, вытерев губы мягкой льняной салфеткой, толстяк неторопливо направился в сторону кабинета хозяина клуба.

– Натан Гаврилович! – Лёвушка, как ужаленный, подхватился из за стола, – что-то снова не так?

– Все так, дружочек, – зарокотал толстяк мягким баритоном, – обед был великолепен! У меня к тебе другое дело, – Натан ухмыльнулся, – точнее сразу два.

– Какие дела, Натан Гаврилович? Смело говорите! Чем могу – помогу!

– Предположим, в первом деле помочь могу я тебе, – благодушная улыбка не сходила с лица толстяка, – ты, наверное, не знаешь, но твоя дура-жена перед тем как «вскрыться» посетила мою нотариальную контору и составила завещание.

– Даже так, – лицо Лёвушки побледнело, – и что же в нём?

– Не перебивай! – толстяк, не спрашивая разрешения и не дожидаясь приглашения от явно растерявшегося хозяина клуба, тяжело плюхнулся в одно их глубоких кресел, – по моему совету завещаний было написано два. При чем – взаимоисключающих! В первом экземпляре наследником всего её состояния назван ты. А ведь мы с тобою хорошо знаем и понимаем кому с юридической точки зрения принадлежит все вот это, – толстяк провел вокруг себя пухлой рукой.

– А во втором? – губы Лёвушки пересохли, голос стал хриплым и еле слышным.

– А во втором, – нотариус все так же улыбался, продолжая наблюдать за хозяином клуба, – наследницей названа ваша дочь, Зоя, но управлять всем принадлежащим ей имуществом будет её бабка до достижения девочкой совершеннолетия. И зная ваши внутрисемейные отношения, я больше чем уверен, что как только откроется завещание – ты вылетишь из собственного дома, как пробка, не говоря уже о том, что твоя тёща превратит это очень уютное местечко в богадельню.

– Зачем ты мне об этом рассказал? – Лёвушка и сам не заметил, как перешел на «ты», чего в общении с членами клуба себе не позволял никогда.

– А затем, что только от меня зависит какой из экземпляров открыть в присутствии наследников, а какой уничтожить!

– И чего ты от меня за это хочешь?

– Не чего, а кого! Мальчишку официантика!

– Да забирай с поторхами! – Лёвушка чуть не всплакнул от столь мелкой отдачи за услугу, – хотя, не понимаю, зачем он тебе? Пидорчат не осталось в Городе, что ли?

– А надоели мне их раздолбаные жопы! – ухмыльнулся нотариус, – хочется чего-то чистого и светлого! А у этого официантика глаза, как у испуганной лани. И весь он такой нежный и трепетный, – казалось, что еще немного и Натан Гаврилович захлебнется от предвкушения слюной, – так что забронируй мне номерок на втором этаже твоего клуба и отправь туда мальчонку.

– Я не могу! – Лёвушка развел руками, и снова стал обращаться к собеседнику на «вы», – вы же понимаете, что я не могу принудить его оказать вам сексуальную услугу.

– Должен! – нахмурился нотариус, – ты должен быть убедительным! Потому как от жопы этого пацанёнка зависит твоё будущее!

– Да зачем он вам?! – Лёвушка все еще не терял надежды отговорить толстяка, – у меня есть такой хлопчик! Мечта, а не хлопчик! И безотказный во всех смыслах! Только намекните – и будет ждать вас в номере!

Натан Гаврилович тяжело выбрался из мягкого провала кресла:

– Хлопчика оставим на потом. А сейчас – делай что велено!

Глава вторая

О том, что владелец одной из лучших нотариальных контор в Городе, Натан Гаврилович Лясковский является представителем, как сейчас стало модным говорить, нетрадиционной сексуальной ориентации, знали немногие.

Ну а те, кто был осведомлён о пикантной подробности, предпочитали помалкивать. Потому как в своих пухлых руках Натан держал ниточки многих событий, происходивших и происходящих в Городе. В его сейфе хранились «скелеты» многих семей. И поди знай, когда и почему ему приспичит дернуть за какую-то ниточку, или погреметь костями чужих скелетов.

И только сексуальные партнеры Натана знали, что «гомиком» огромный толстеленый мужчина был пассивным. При этом любил он мальчиков хрупких, с нежной кожей и пухлым ртом, потому как только этим мягким губкам Натан мог доверить свою вялую плоть.

Натан Гаврилович стал одним из первых членов клуба, принадлежащего Лёвушке. И конечно, ему досталась номерная визитка, отпечатанная на белой матовой бумаге с тисненым золотом названием клуба и именем владельца карточки. Эта визитка была не только пропуском в клуб. Спустя какой-то год все члены клуба уже хорошо знали друг друга, а о бодигардах и говорить не приходилось. Знать гостей в лицо – была их прямая обязанность. Но иногда, распахивая портмоне в бутике дабы оплатить покупку жены, каждый из тех, в чем кОшеле белел и золотился клочок картона, видел, как завистливо вспыхивали глаза владельца магазина, взявшего на себя труд обслужить высокопоставленного клиента, но не имеющего доступа к клубным развлечениям. И эта зависть лишний раз подчеркивала избранность, элитарность того, кто сумел, успел и был осчастливлен возможностью общаться с себе подобными в закрытом периметре клуба.

Лёвушка радостно вручил визитку Натану Гавриловичу, оформлявшему для него права на недвижимость, озвучил вступительный взнос, но посчитал необходимым тут же добавить, что для нотариуса сума взноса будет уменьшена вдвое.

Натан Гаврилович от столь щедрого предложения отмахнулся:

– Не обеднею, – и тут же отслюнил названую сумму.

И сделал он это вовсе не потому, что привык разбрасываться деньгами. Как раз деньги считать нотариус умел очень хорошо. Но так же хорошо он уже давно усвоил, что за услугу нужно будет обязательно отплатить ответной услугой. Так что уж лучше не обязываться, а рассчитаться деньгами.

До сегодняшнего дня, а с момента основания клуба прошло уже почти десять лет, ни Лёвушка к Натану, ни Натан к Лёвушке ни за чем не обращались. Как-то обходилось без этого.

«Да что б ты, сука, сдох, старый педрило» – Лёв Данилович нервно барабанил пальцами по столу, – на свежачок его потянуло! РомантИк нагрянул! А мне как теперь сказать этому мальчишке, что его жопу сегодня жирный боров огулять собрался?!»

Лёвушка нажал едва заметную кнопку на столе. В кухне и за барной стойкой тут же вспыхнули зелёные огоньки. Голоса шеф-повара и барменши прозвучали почти одновременно:

– Слушаю вас, Лев Данилович.

– Найдите этого официанта, – Лёвушка совершено забыл, как зовут парня, – того, что сегодня не смог обслужить гостей на уровне, и велите зайти ко мне в кабинет.

– Будет сделано, – ответил повар.

– Сейчас гляну, где он, – пообещала барменша.

***

Официант нервно курил в углу кухни, спрятавшись за огромным холодильником. Совсем рядом гудела кухонная вытяжка, так что можно было не бояться, что кто-то унюхает дым его недорогих сигарет.

– Хозяин вызывает! – лицо шеф-повара показалось в проёме между стеной и холодильником, – иди быстро, не заставляй ждать!

– Зачем? – голос официанта дрогнул, – он ведь сказал, что все в порядке, и я могу работать дальше!

– Да я почём знаю, – пожал плечами повар, – наше дело телячье, мычи да жуй. Иди давай. Потом расскажешь, с чего сам до тебя докопался.

Юноша понуро брел к кабинету хозяина клуба.

Неужели этот жиртрест решил все же затребовать его в номерА? Не иначе как хозяин согласился! А чего бы ему не соглашаться?! Не на его же жопу посягают! Вот взять да послать на хрен и Лёвушку и его кореша! Пусть другие пашут и других ебут! Но в случае отказа он может остаться без работы, с которой в последнее время в Городе напряженка. Точнее, работы валом, да вот после месяца «испытательного срока» официантов пинком под зад выгоняют за порог, заявив, что не справляются. И, конечно, без копейки денег за отработанное время. А деньги официанту были ох как нужны! Нужны на покупку лекарств для матери, перенесшей недавно инфаркт. Нужны для того, чтобы сводить куда-то свою девушку, которая только презрительно фыркала, если он говорил, что не может потратить необходимую сумму на новомодную дискотеку.

– Я слушаю вас, Лев Данилович, – официант замер на пороге кабинета хозяина, все еще лелея надежду на то, что позвали его не для «того», но понимая, чувствуя каждой фиброй, что именно для «того».

– Ты должен сегодня подняться в номер к Натану Гавриловичу. И он должен остаться тобою доволен! – Лёвушка не отрывал взгляда от бумаг, разложенных на столе.

– Я не хочу! – всхлипнул официант, – я не могу!

– Я не спрашиваю тебя о том, чего ты хочешь и что можешь! – хозяин клуба наконец-то взглянул в лицо своего работника, – ты должен! И тот факт, что ты переступишь через своё «не могу» будет вознагражден тем, что твоя зарплата с завтрашнего дня увеличится вдвое.

– А если я не стану? – официант был согласен получать привычные деньги, лишь бы не идти в номер к толстяку.

– Тогда завтра можешь не утруждать себя приходом на работу, – спокойно и даже равнодушно ответил Лёвушка. И только он один знал, как далось ему это равнодушие.

***

Официант медленно поднимался по лестнице на второй этаж клуба, где были расположены несколько номеров для «отдыха» особых гостей. Он кривил губы и еле сдерживал слёзы, но переставлял ноги, все ближе подходя к двери номера. Он ненавидел толстого дядьку, о котором только и знал, что тот является завсегдатаем клуба, что перед ним прогибается и лебезит сам хозяин.

Одно то, что по первому требованию толстяка пулей вылетел из кухни шеф-повар, о многом говорило. Конечно, можно хлопнуть дверью чёртового клуба и нырнуть в ноябрьский дождь, сохранив достоинство и целостность задницы, но что потом? Зарплаты, довольно немалой, и так еле-еле хватало чтобы сводить концы с концами, а не будет и её? Что потом? На рынок реализатором идти? Неизвестно что его ждёт там. Да и то – если возьмут. А уж в том, что Лёвушка постарается чтобы его не взяли даже вокзальный туалет мыть – юноша не сомневался.

«Ну и ладно, – подумал официант, – один раз – не пидорас», – и без стука толкнул дверь номера.

***

Натан Гаврилович сидел в кресле в глубине номера. Он был, на-манер римского патриция, завёрнут в белоснежное банное полотенце, имитирующее некое подобие тоги. В одной руке нотариуса дымилась недавно раскуренная сигара. Другая сжимала стакан с виски.

– Пришел! – толстые губы Натана расплылись в довольной ухмылке, – правильно сделал! Ты не пожалеешь о своем решении!

Юноша все так же переминался с ноги на ногу, не зная, как себя вести в этой ситуации. Натан наблюдал, как на лице официанта горячечный румянец стыда сменяется мертвенной бледностью и получал от этого ни с чем не сравнимое удовольствие. Впрочем, игра в гляделки ему вскоре наскучила:

– Раздевайся! – рявкнул нотариус, – впрочем, погоди. Как тебя зовут?

– Славик, – голос официанта скорее напоминал мышиный писк, но Натану было не до оценки звуковых тембров. Он, через прикрытые веки, наблюдал за тем, как тонкая рука юноши потянулась к горлу и, ослабив узел, развязала галстук-бабочку. Как слега подрагивающие пальцы расстегнули одну за другой пуговицы рубашки. Как аккуратно снял Славик лаковые штиблеты, а затем и носки. Как положил их, свернув комочками в теплое нутро обуви. Услышал едва уловимый шорох расстегивающейся молнии брюк. Увидел, как прихватив большими пальцами рук пояс брюк вместе с трусами, Славик освободился от последней одежды.

Натан Гаврилович тяжело задышал. Его ноги непроизвольно раздвинулись, полотенце расползлось, представив на всеобще обозрение крохотный сморщенный член. Впрочем, кроме Славика любоваться этой картиной было некому, а нотариуса меньше всего волновало то, как он выглядит и что об этом думает юный официант. Он впился взглядом в тело юноши, белое, как у девушки, без единого волоска на груди, со слаборазвитой мускулатурой. Но не это привлекло внимание толстяка так, что у него во рту скопилась слюна, а немалых размеров мужской половой орган, казавшийся неуместным на этом девчачьем теле. Натан сглотнул слюну, приподнялся в кресле:

– Иди ко мне. Не бойся.

Юноша шел к нотариусу как кролик к удаву не зная, чего от него потребует этот толстяк. И для него было полнейшей неожиданностью, когда нотариус, обхватив рукой его член, почти полностью засунул его себе в рот. Физиология сработала в считанные секунды, плоть моментально затвердела, но Натан вовсе не для того заманил к себе мальчишку, чтобы наглотаться его спермы. Нотариус с неожиданной прытью подхватился с кресла, повернулся к Славику задом:

– Возьми меня, мой сладкий жеребчик!

Официанта затошнило от одного вида тёмно-коричневой вульвы представшей перед ним во всей красе, но Натан не дал ему времени для раздумий. Умелой рукой направил член юноши в нужном направлении и качнулся задом ему навстречу.

***

Славик, ухмыляясь, шагал по мягкому ковру коридора к выходу из клубных номеров. Его рука то и дело тянулась к заднему карману брюк, в котором лежала весьма увесистая пачечка купюр.

«Вот это да! – думал новообращенный гомик, – дал отсосать жирному пердуну, отодрал его в жопу, а за это мне еще и бабла отвалили, как месячную зарплату! Что он там сказал напоследок? Чтобы рот держал на замке? Да кто ж о таком будет рассказывать по доброй воле?! Все сложилось как нельзя лучше! И волки, Натан и Лёвушка, сыты, и несчастные овцы, то есть я, целы! И денюшка карман топырит!»

Официант проскользнул в раздевалку для обслуживающего персонала. Он не видел как ему вслед смотрел хозяин из приоткрытой двери кабинета.

«Ну вот и ладненько! – подумал Лёвушка, – Натан будет в номере до утра дрыхнуть, а судя по тому, как прокрался в раздевалку официант, отказа нотариус не получил. Можно собираться домой».

Когда Лев Данилович вышел из клуба, было уже за полночь. Многие гости успели разъехаться по домам, но некоторые еще оставались в зале. К двум часам закончится концертная программа, расстанется с настохреневшим пилоном последняя стриптизерша. Закончат работу кухня и бар. Разъедутся по домам или поднимутся в номера последние гости. Но для этого присутствие владельца клуба вовсе не обязательно. Есть кому и проводить гостей и присмотреть за порядком.

« А завтра с утра бегом к Натану! Нужно брать его за жабры пока тёпленький!» – думал Лёвушка, садясь в машину:

– Давай домой, – Лёв Данилович взглянул еще раз на окна своего клуба, – устал я сегодня, как собака.

« Устал он, буржуй недорезанный», – подумал водитель и мягко вырулил на дорогу.

***

Утром Лёвушка проснулся в своей огромной кровати. Потянулся. Посмотрел в окно за которым все так же сыпал нудный ноябрьский дождь. Подумал:

«Хорошо что Зоя у тёщи ночевала. Что бы она делала одна в пустой квартире? Никто ведь не знал, что я вчера задержусь в клубе».

Лёвушка быстро умылся, стараясь не смотреть в сторону ванной, где неделю тому назад его дочь нашла тело своей матери. Недовольно нахмурился: «И чего не жилось, дуре? Никто в её дела не лез. Никто не мешал жить так, как ей хотелось. Завела себе любовника? Ну так мы все не без греха. Пользуйся! Наслаждайся! Так нет! Вскрыла вены незнамо с какого перепугу!»

***

Натан Гаврилович уже был на месте. Лёвушка улыбнулся его секретарше:

– У себя?

– Да, – ответила девушка, – недавно пришел. Сейчас я о вас доложу.

– Не нужно, – Лёвушка уже взялся за дверную ручку, – меня ждут.

Секретарша, которую шеф не предупредил ни о каком визитёре, недоумённо вскинула брови, но препятствовать самоуверенному посетителю не стала.

– Так и знал, что ты с утра прибежишь, – нотариус, вальяжно развалившись в широченном кресле, насмешливо поглядывал на Лёвушку.

Они были знакомы уже добрый десяток лет. Когда-то, в незапамятные годы начала миллениума, Натан помог Лёвушке оформить документы на помещение, расположенное в первом этаже старинного дома, находящегося в самом сердце города. Сделка эта была сложной и мутной. Дом считался архитектурной жемчужиной города, находился в ведомстве муниципалитета, а потому вывести его в частную собственность, утрясти все спорные вопросы, стоило не только немалых денег, но и немереных трудов.

Натан взял на себя все юридические вопросы, задействовал некоторые свои связи, и через год от начала процесса вручил Лёвушке пакет документов. Взамен, кроме щедрой мзды, получил пожизненную карточку члена клуба, устройством которого горел еще юный на тот момент предприниматель.

Карточку Натан принял, на членство в клубе согласился и ни разу об этом не пожалел. Потому как Лёвушка сумел приманить в свой клуб самую верхушку Города, тех, кого вскоре станут именовать элитой.

«Залётных» в клубе не было, да и стать его членом было не так-то просто. Поэтому каждый, кто приходил вечером «расслабиться и отдохнуть» чувствовал себя в кругу равных и мог вести себя свободно.

Чуть позже, не без помощи Натана, Лёвушка выкупил полуподвальное помещение, тем самым расширив площадь клуба. А еще через год, стал владельцем апартаментов на втором этаже, обустроив там четыре номера класса люкс для особо-ценных членов клуба. Правда, кого выделить в класс ососбо-ценных Лёвушка и сам не знал, а потому воспользоваться номерами мог каждый, у кого возникнет в том нужда.

Натан с уважением относился к той работе, которую проделал Лёвушка. Но сам хозяин клуба так и остался для него обслугой. Халдеем. Классом ну может быть чуть выше того же Славика. А потому, даже если Натан Гаврилович и называл Лёвушку по имени отчеству, то всегда неизменно «тыкал», словно обозначая тем самым разницу в их социальном положении.

– А чего тянуть, Натан Гаврилович? – Лёвушка попытался изобразить самую открытую из улыбок на которую только был способен, – Пусть уж лучше у меня будет эта бумаженция, которая вам и даром не нужна, а мне может крови попортить.

Нотариус вынул из ящика стола два абсолютно одинаковых конверта, словно приготовил их заранее, ожидая того, кто за ними придёт:

– Выбирай, – ухмыльнулся, глядя на растерявшегося Лёвушку.

– Нечего мне выбирать! Могу ведь и ошибиться, – Лёвушка уже начал злиться, глядя на ухмыляющегося Натана, – я вашу просьбу выполнил без всяких увёрток! Малец, не смотря на то, что не пришел в восторг от вашего приглашения, потопал в номер как миленький! И, глядя на ваше благодушное настроение, думаю, что его визит доставил вам море удовольствия! А потому настала ваша очередь выполнять обещанное!

– А если я ошибусь? – продолжал куражиться нотариус, – отдам тебе не тот конверт?

– Я в вас верю, – Лёвушка игриво подмигнул Натану, – думаю, что не оставили конвертики без пометочек понятным только вам.

– Верно думаешь, – нотариусу уже надоело мучить Лёвушку и он протянул ему один из конвертов:

– Держи. И спрячь хорошенько. А через пару недель, когда остынет тело женушки, милости прошу ко мне со всем семейством. Вскроем завещание. И будем вводить тебя в наследство.

– Да зачем прятать?! – возмутился Лёвушка, – сжечь и концы в воду!

– Не торопись. Пусть будет пока. Это мой тебе совет, как юриста и нотариуса, – Натан Гаврилович поднялся и протянул Лёвушке руку, – вынужден попрощаться. Дел скопилось невпроворот.

Лёвушка пожал пухлую руку:

– Вы вечером будете у меня в гостях?

– Конечно, – сально ухмыльнулся Натан.

Глава третья

Автомобиль остановился у высокого забора, отгораживающего от непрошеного вторжения живущих в доме, расположенном в глубине немаленького двора. Дом этот ничем особым не выделялся из череды таких же особняков, что его окружали. Как ничем не отличались друг от друга и те, кто жил в закрытом элитном посёлке, расположенном за чертой Города.

Едва в стране грянула пресловутая Перестройка, как вся номенклатура Города, привыкшая благодаря самому своему образу жизни держать нос по-ветру, моментально начала скупать земельные участки везде, куда могли дотянуться их руки. Потому как крестьянское нутро, а большинство номенклатурщиков принадлежали к рабочее-крестьянскому сословию, орало во все горло, что могут выгнать с работы и лишить должности, могут нагрянуть распоясавшиеся рекетёры и заграбастать все, что нажито непосильным трудом, может сгореть дом со всем его содержимым, а вот зЭмЭлька – она останется! Потому как зЭмЭлька – она навсегда! Она вечная!

И выводились из сельхозугодий огромные площади, еще недавно колосящиеся пшеницей, выкупались гектары лесов, берега рек и побережье моря. Всё это становилось чьей-то частной собственностью, распоряжаться которой новообретенный «хозяин» мог по своему усмотрению.

Строительство посёлка, куда приехал Лёвушка, началось с того, что двадцать гектаров соснового леса, раскинувшегося на морском берегу, обнесли пятиметровым забором, отгородив вместе с лесом и добрый шмат побережья. Именно здесь задумали строительство домов для себя и своих семей те, кто еще был у руля, но уже чувствовал, как наступает на пятки молодая и ушлая поросль.

Не прошло и трёх лет после начала строительства, как в первые дома въехали новосёлы.

Жены руководящих, пока еще, работников, родившиеся и выросшие в едком дыму коммунальных кухонь, только каким-то чудом сумевшие рассмотреть потенциал будущего партийного работника в молодом мастере участка на заводе или инженере на фабрике и вовремя выскочившие за него замуж, до этих домов проживали в неплохих, по меркам пролетариата, квартирах, но совершенно опупели, осматривая принадлежащие им отныне погонные километры площадей и гектары приусадебных участков.

Каждая зорким соколом высматривала недостатки в соседнем доме и довольно складывала ротик курячей гузкой, думая: «Я в нас домина побольше да получше!» Хотя, мнение это не имело под собою никаких оснований, потому как дома строились практически по одному проекту.

Каждое утро из посёлка выезжали машины, отвозившие детей в близлежащую школу, а их отцов к месту службы.

Каждый вечер машины возвращались, груженые закупленным на рынке продовольствием, везущие по домам «хозяев жизни».

Хозяйки особняков еще не успели привыкнуть к прислуге, а потому сами варганили еду для семей на огромных кухнях, равных по площади всей их бывшей квартире.

Но годы шли…

Уходили в отставку вчерашние номенклатурщики, и, не сумев пережить подобное «предательство родины», тихо умирали в больницах от инфарктов и инсультов.

Вырастали дети и, закончив учёбу, находили для себя «место под солнцем», а то и вовсе уезжали в другие страны, надеясь обрести в них новую родину.

Через четверть века основным населением посёлка стали вдовы номенклатурщиков и «новые русские», перекупившие недвижимость у старух либо их детей, собравшихся в эмиграцию.

Дом, рядом с которым припарковался автомобиль Лёвушки, когда-то принадлежал его тестю. Именно сюда перебралось семейство высокопоставленного номенклатурщика в составе папы, мамы и двух дочерей.

Девочки-двойняшки были абсолютно не похожи друг на друга. Если старшая. Жанна, лицом и фигурой удалась в мать: высокая, худощавая, тонкокостная, кареглазая брюнетка; то младшая, Милена, совершено не оправдала данное ей имя, потому как была вылитым папочкой: широкоплечая и крупнобёдрая, с плохой кожей, вечно усыпанной то угрями, то веснушками, с волосами цвета пакли и такой же густоты и пышности, глазами, как угрюмое зимнее небо: то ли серыми, то ли блекло-голубыми.

Но, как это ни странно, мама больше любила свою младшую, страшненькую, что уж там, дочь Милену, позволяя красавице Жанне разве что жить рядом и обращая на неё внимание только в случае крайней необходимости.

Папе, вечно занятому на работе, проводившему вечера в кругу друзей за покерным столом, было не до этих «бабских разборок». Да и Жанне не пришло бы и в голову жаловаться отцу на мать.

Все закончилось вполне предсказуемо. В девятнадцать лет Жана выскочила замуж за того, кто позвал первым. И этим первым оказался Лёвушка.

Они были прекрасной парой! И никому не пришло бы в голову отрицать это. Брюнетка Жана и светловолосый Лёвушка словно дополняли друг друга. Сердце каждого, кто видел эту пару, трепетало от восторга. Ведь никто не знал, что творится в душах этих молодоженов.

Папа раскошелился на приобретение квартирки для молодой семьи, а мама закупила, на папины деньги, конечно, необходимую, с её точки зрения, конечно, кухонную утварь и прочие домашние принадлежности.

На этом все! С глаз долой из сердца вон!

Тем боле, что в доме осталась вечно ревущая Милена, завидующая сестре и стремящаяся замуж всеми силами!

Но желающих «окольцевать страхопутину» под рукой не оказывалось, хотя Милена прикладывала все силы к тому, чтобы таковой отыскался, старалась всеми способами угождать новому кавалеру, запрыгивая в его койку чуть ли не в первый же день знакомства.

И в этом случае итог напористости девицы стремящейся замуж был предсказуем. В один из дней, горько плача на груди у мамы, Милена сообщила о том, что беременна. И срок уже такой, что об аборте не стоит даже думать. Женишок, делавший ремонт в доме неподалёку, пичкал Милену обещанием жениться до окончания своего контракта, а потом просто умотал в неизвестном направлении.

Семья, в основном мама, приняла решение – Милена будет рожать! И в двадцать лет младшая дочь оказалась хоть в чем-то лучшей! Хоть где-то первой! Потому как родила. Как и её мать, девочек-двойняшек, к счастью, взявших во внешность хоть что-то от блудливого папаши.

Милена гордо кормила грудью дочерей на глазах у приехавшей поздравить её сестры. Ехидненько улыбаясь, интересовалась, скоро ли осчастливит Жанна отцовством своего мужа. Сочувственно вздыхая, разглагольствовала о том, сколько на сегодняшний день бесплодных мужчин и женщин, и бездетных пар.

Жана плакала украдкой, просила Лёвушку пойти к врачу, потому как сама уже успела надоесть гинекологу бесконечными визитами, устала выслушивать заверения, что с нею-то как раз все нормально, и сальный совет сменить «бычка-осеменителя».

Именно в эти дни Жанна, возвращаясь вечером домой после бесцельного шатания по магазинам встретила Егора.

Не сказать, что в её душе вспыхнул пожар любви. Вовсе нет. Молодой человек был симпатичным, умел развлечь беседой, но и только.

Но прошло два месяца после знакомства, и Жанна, неожиданно для себя самой, как-то оказалась с Егором в одной постели. Их связь ограничилась всего-лишь несколькими встречами

Жана искренне любила своего мужа, но он с головой ушел в проект создания и открытия собственного элитного клуба, постоянно где-то пропадал, приходил домой усталый и равнодушный, и только постоянно жаловался, что уже вбухал в этот клуб чёртову уйму бабла, а воз и ныне там. Жане было тоскливо и одиноко. А Егор… ну что Егор… ей нужно было убедиться в том, что никто кроме мужа ей не нужен и не интересен. И она убедилась.

Расставание с Егором прошло безболезненно. Молодой человек только пожал плечами: нет, так нет; и ушел, пожелав своей любовнице всего самого наилучшего. Ушел, как думала Жанна, навсегда.

А еще через месяц Жана поняла, что беременна.

– Как не вовремя, – поморщился Лёвушка.

– Но ведь мы так хотели ребенка! – пыталась возражать Жанна. Она, конечно, со страхом думала о том, кто же является отцом её будущего малыша, но, как и всякая инфантильная женщина, далеко в раздумьях этих не заходила, надеясь, что как-то все образуется само собой.

– Ребенок – это немалые финансовые затраты! – горячился Лёвушка, – давай отложим продолжение рода на потом! Мы не можем сейчас себе этого позволить! У нас просто-напросто нет денег! Ты хоть это понимаешь?!

Жана терзания мужа поняла, и, сообщив папе о своей беременности, попросила у него денег. Папа денег дал. Но настоял на том, чтобы все имущество: и будущий клуб, и новая квартира, которую им нужно купить, потому как в двушке-маломерке с малышом будет тесно, было юридически оформлено на Жанну как дар от отца.

Конечно, Лёвушке такая перспектива не очень понравилась, но положение было безвыходным. Тем боле, что тесть пообещал кроме финансового вливания свести зятя с нужными людьми, которые значительно ускорят процесс осуществления его мечты.

И маховик закрутился.

В день, когда Жанну отвезли в роддом, Натан Гаврилович вручил Лёвушке свидетельство на право собственности.

До того дня, когда откроется вымечтаный Лёвушкой клуб, пройдут еще два с половиной года, но он уже на правах хозяина осматривал принадлежащую ему часть дома в самом сердце Города.

– Я назову свой клуб «Золотое Руно»! – Лёвушка не мог сдержать радостного возбуждения.

– Я назову свою дочь Зоей, – улыбалась Жанна, показывая мужу новорожденную девочку.

***

В первые годы после рождения малышки, Жанна часто беспокоилась, думая о том, что девочка будет похожа на Егора. Но чем больше времени проходило, тем сильнее Жанна убеждалась в том, что Зоя – вылитый Лёвушка! Девочка была похожа на отца, как две капли воды! Такое идеальное сходство встречается редко. Ну а окончательно в отцовстве мужа Жана убедилась после того, как Зое потребовалось переливание крови.

Бегающая по дорожкам парка малышка, упала на усыпанную листвой аллею, где лежал никем не замеченный кусок разбитой бутылки. Зоя располосовала стеклом бедро и, пока приехала скорая помощь, потеряла много крови.

– Нужно переливание! – заявил врач, и будет лучше, если это станет кровь родственника.

– Возьмите мою! – Жанна была на грани истерики.

– Ваша не подходит. У девочки очень редкая группа – первая отрицательная.

– Ну так у меня первая отрицательная! – приехавший в больницу по звонку жены Лёвушка, снял пиджак и закатал рукав рубашки.

Жанна успокоилась. Ненужная и глупая связь с Егором стала вскоре забываться, и молодая мать перестала о ней даже думать.

Она надеялась, что после того, как семья чуть не потеряла долгожданного ребенка, Лёвушка стане уделять девочке хоть немного больше внимания. Но надежды эти не оправдались.

Любимым детищем Лёвушки оставался клуб! Именно там он проводил большую часть суток, и даже оказываясь в кругу семьи, все разговоры сводил к задуманным изменениям и модификациям. А Зоя… её можно погладить по голове, милостиво подставить щеку для поцелуя, потерпеть пару минут, слушая, как дочь что-то ему рассказывает о своих детских делах, и… отправить к маме.

Когда Зое исполнилось три годика, умер её дедушка, тесть Лёвушки. Завещания бывший номенклатурщик не оставил и все его немалое имущество, нажитое непосильным трудом, было разделено в равных частях между вдовой и двумя дочерьми.

***

-Ой! Лёвушка приехал! – Милена стояла у окна и наблюдала как по выложенной тротуарной плиткой дорожке ко входу в дом идёт Лев Данилович.

– Не было печали, так черти накачали! – в унисон откликнулась мама Милены, Неонила Тихоновна – не иначе, как за Зойкой приехал.

– Иди папашку своего встречай! – крикнула Неонила в открытую дверь соседней комнаты, где чем-то занимались её внучки.

Зоя сидела с книжкой в глубоком кресле, забравшись в него с ногами. Она плохо понимала, о чем говорится в книге, взяла её только для того чтобы не отвечать на дурацкие вопросы кузин, не знающих чем себя занять и болтающих безумолку.

Девочки, Наташа и Тамила, как их мать и тётка тоже были двойней. Правда, сходства между ними все же было больше. Милена с удовольствием посматривала на дочерей, которые если и не были писаными красавицами, но все же больше оказались похожими на своего отца и бабушку. По-крайней мере цвет волос и глаз они точно взяли от бабки. Жаль только что фигурками удались в мамочку. Крупненькие получились у Милены девчушки.

И, как когда-то их мать терпеть не могла свою сестру, завидуя внешности Жанны, как дочери Милены отчаянно завидовали внешности Зои, своей кузины.

– Были бы у меня такие густые волосы, – вздохнула Тамила, дождавшись пока Зоя выйдет из комнаты, – никогда бы стричься не стала. А эта дура безмозглая обкромсалась под мальчика.

– Да чего ты от неё хочешь?! – захихикала Наташа, – мозгов-то, как и у её мамочки, нет от слова совсем! Это ж надо было такое учудить! – последняя фраза напрямую относилась к последнему поступку в жизни Жанны.

То, что мать Зои покончила с собой, ни для кого не являлось секретом. Но эта пикантная подробность в жизни семьи будоражила умы четырнадцатилетних девиц, вызывая нездоровый блеск в глазах и постоянные вопросы к маме и к бабушке.

Впрочем, удовлетворить их неуёмное любопытство старшие женщины не могли. Не потому что не хотели. Просто потому что сами не имели ни малейшего понятия о том, что же толкнуло Жанну на самоубийство.

То, что её, старшую дочь, оттолкнула собственная мать, вовсе не сподвигло Жанну к откровенному обсуждению своей жизни. А если она и пыталась вначале поговорить с мамой, обсудить свои проблемы, то в ответ неизменно слышала только одно:

– Ты сама себе мужа выбрала, со мною не советовалась, вот и живи теперь с ним, как сумеешь!

Своего зятя, Лёвушку, Неонила Тихоновна терпеть не могла. И если в первые годы после замужества Жанны причин для этой неприязни вроде бы как не наблюдалось, просто невзлюбила – и все тут, то лет пять тому причина появилась. И не просто причина! А явный повод ненавидеть «недоделанного зятька», который не только был мужем её старшей дочери, но и на которого, непонятно с чего, «положила глаз» её младшенькая, Миленочка.

Ни тупой, ни слепой Неонила Тихоновна отродясь не была. И если Жанна, в те редкие визиты, когда она с мужем и дочерью посещала родительский дом, не замечала какими сально-умильными глазками стреляет младшенькая на зятя, то мама эти вздохи и взгляды увидела сразу. Увидела и решила провести с Миленой воспитательную беседу. Впрочем, итогом беседы были недоумённо вытаращенные глазки Милены и вопрос:

– А что такое?! Ей всё – а мне ничего?!

– Глупышка, – Неонила Тихоновна ласково гладила влюбленную доченьку по голове, – он Жанку не бросит и на тебе не женится!

– Ну и пусть не женится! – всхлипывала доченька на плече у мамы, – но хоть какую-то толику женского счастья я могу урвать у сестрицы?

– Не можешь! – отрезала мама.

– Это еще почему?! – не понимала Милена.

Неонила Тихоновна могла бы посоветовать дочери посмотреть на себя в зеркало. И желательно в тот момент, когда она окажется у зеркала вместе с сестрой, но не стала огорчать любимицу:

– Потому что он идиот!

– Почему это он идиот?! – решила вступиться за того, по кому сохло её сердце, Милена, – вон какой клуб раскрутил! Деньгу гребет лопатой!

– На деньги твоего отца раскрутил! – рявкнула Неонила Тихоновна, – да и не такую уж огромную деньгу, как тебе кажется, с клуба того имеет! Насколько мне известно, поддержание престижа клуба, бесконечные переделки и модификации влетают ему в копеечку! Нет бы обычный ресторан устроил, так ему это Руно, блядь, понадобилось! Вот уж воистину золотым то Руно стало!

– Ну и пусть! – надулась Милена, – я на его деньги не зарюсь! Мне он нужен!

Неонила Тихоновна понимала, что все её доводы не будут услышаны дочерью. Что не поверит она в то, что Лёвушка меняет любовниц, как перчатки, не в том она сейчас настрое, и только радовалась тому, что Жанна с семьей бывает у них очень редко, и ненавидела Лёвушку пуще прежнего.

*** Глава четвёртая

– Здравствуйте хозяйки! – Лёвушка, стоя на пороге прихожей, отряхивал капли дождя с лацканов дорогого клубного пиджака, – принимайте гостя!

– И тебе, зятёк, не хворать! – послышался голос Неонилы Тихоновны, возникшей в проёме столовой, где она с Миленой развлекалась раскладыванием пасьянса на обеденном столе, – с чем пожаловал?

– Проведать решил, узнать, как вы тут?

– Не твоими молитвами, – огрызнулась тёща, – если ты за Зоей, то напрасно бензин жег! Внучка останется с нами!

Лёвушка только ухмыльнулся в ответ.

Еще по дороге к тёще он хорошо продумал линию поведения. В принципе, дочь ему была не нужна. Некогда было ему разбираться в душевных болях и метаниях подростка. Клуб отнимал уйму времени, а за девчонкой в таком возрасте нужен глаз да глаз. Ему, вдовцу с кучей своих проблем, присматривать за девочкой не только не моглось, но и не хотелось. А потому, решение как быть созрело если и не сразу, то достаточно быстро.

Если Неонила станет настаивать на том, чтобы Зоя осталась жить в доме бабки, противиться он не станет. После того, он как получит наследство от жены, станет, конечно, давать тёще некоторую сумму на содержание девочки. Что ни говори, а Зоя его дочь, и он должен о ней хоть как-то заботиться. Ну а дальше – будет видно. По-любому, в доме бабушки, в «женском царстве», Зое будет лучше. О том, что так будет лучше в первую очередь для него, Лёвушка даже не задумывался. Это разумелось само-собой.

– Но проведать собственную дочь я все же могу, – лицо Лёвушки озарилось самой благодушной улыбкой, на которую он только был способен.

– Зоя! – гаркнула Неонила Тихоновна во всю луженую глотку, – иди с папочкой поздоровайся!

– Бабушка, не кричи, – Зоя стояла на пороге одной из комнат и слушала перепалку родственников, – я уже здесь.

Девочка подошла к отцу, явно не понимая, как себя вести. То ли руку пожать, то ли обнять-поцеловать. Таких «телячьих нежностей», как целовашки-обнимашки у них заведено не было.

Приходя домой, Лёвушка привычно обращался к Жанне:

– Привет, жена.

Если Зоя в это время была дома, а не в школе, здоровался и с ней:

– Привет, ребёнок!

С отцом Зоя пересекалась очень редко. Утром, когда девочка завтракала перед школой, папа еще спал. Ночью, когда папа приезжал домой после работы, если вообще приезжал, уже спала Зоя. Днем, когда девочка возвращалась из школы, Лёвушка бывал дома крайне редко, да и то, если отец и заезжал, то ненадолго.

Для мужа Жанна готовила только завтрак, если так можно назвать прием пищи в полдень, после того, как Лёвушка изволил проснуться. Ужинал он в клубе, где и проводил все свое время. Так что «должность папы» в семье была чисто номинальной, потому как даже за обеденным столом всегда ели только Жанна и Зоя.

Конечно, Зоя любила своего отца. И еще она им гордилась. Гордилась его безупречной внешностью. Гордилась тем, что у папы люксовый автомобиль и личный водитель. Гордилась, видя какими взглядами провожают папу встречные женщины, если семья куда-то выбиралась вместе. Случалось это, правда, крайне редко, но случалось.

А потому, именно сейчас, в эту минуту, Зоя растерялась, не зная, как вести себя с отцом.

Лёвушка удивлённо уставился на коротко стриженую голову дочери. Еще несколько дней тому назад, волосы Зои почти достигали лопаток. Когда она успела обкромсаться? А впрочем, какая разница? Захотелось девчонке постричься – пусть так и будет. Лёвушка чмокнул дочь в затылок:

– Привет, ребёнок! Ты подстриглась?

– Угу, – нахмурилась Зоя, ожидавшая, что папа, как недавно тётка и бабушка, начнет на неё орать, или высмеет новую причёску, как кузины.

– Тебе идёт, – Лёвушка потрепал дочь по голове, устроив в волнистых волосах «художественный беспорядок».

– Мне собираться? – Зоя посмотрела на отца, – домой поедем?

Лёвушка замялся:

– Если ты хочешь пожить у бабушки – оставайся. У меня сейчас очень много дел и дома тебе придётся почти все время быть одной.

Зоя что называется, «скисла». Она поняла, что папа вовсе не стремится увезти её из бабушкиного дома, и ей придётся все так же выслушивать бабкины и тёткины нотации и терпеть насмешки кузин. Но девочка решила найти повод вернуться в родительский дом:

– Но как же школа, папа?

– Ничего, пропустишь недельку-другую. Ты у меня девочка умненькая, потом все нагонишь.

– Но мне нужно поехать домой за вещами! – цеплялась за соломинку Зоя.

– Завтра мой водитель все необходимое завезет, – пообещал Лёвушка, – ну все, ребёнок, мне нужно ехать, – и снова потрепал Зою по голове.

Не прощаясь, девочка развернулась и побрела в свою спальню. Зоя еще раз порадовалась тому, что кузины наотрез отказались делить с нею свою комнату. Зое отвели совсем крошечную, так называемую «гостевую», спаленку, где она могла поплакать, если её этого хотелось. А плакать Зое в последние дни хотелось очень часто.

– Ну что, напроведывался? – из столовой, куда Лёвушку никто и не подумал приглашать, вышла тёща, – недолго же ты общался с единственной дочерью!

– Дел много, – смутился Лёвушка, – завтра вечером водитель забросит к вам Зоины вещи. Она хочет немного пожить у вас.

– Она или ты? – ехидно переспросила Неонила Тихоновна, но слушать её, а тем боле что-то отвечать у Лёвушки не было ни малейшего желания. А потому он сделал вид, что вопрос не понял или не расслышал и перевел разговор на нужную ему тему:

– Нам нужно съездить к нотариусу.

– Зачем? – выпучила глаза тёща.

– Жанна завещание написала, нужно его открыть и огласить. Для этого необходимо присутствие всех членов семьи. Я пришлю за вами машину.

– Обойдёмся! – рявкнула тёща, – свою имеем!

– Хорошо, – тут же согласился Лёвушка, – значит, заеду накануне визита к нотариусу, предупрежу вас, – тут же добавил, – или позвоню.

– Или позвони, – завершила разговор Неонила Тихоновна.

Лёвушка покинул негостеприимный дом и быстро побежал к ожидающему за забором автомобилю. Он уже не слышал, как заорала на мать Милена:

– Мама! Ты почему его на обед не пригласила?! Сейчас самый подходящий момент его охомутать!

– Успеется, – прошипела Неонила, – и не кричи! Чему ты своих дочерей учишь?!

В смежной со столовой комнате с интересом прислушивались к разговору взрослых Тамила и Наташа.

***

– Куда едем, Лев Данилович? – водитель, которому не пришлось выходить под дождь, потому как хозяин, галопом пробежавший аллею у дома, сам рванул на себя дверцу автомобиль, не дожидаясь пока ему «окажут почести» и плюхнулся на заднее сидение, был улыбчив и благодушен.

– Вопросов идиотских не задавай! – повысил на обслугу голос Лёвушка. Потом, словно поняв, что в приеме, который оказала ему тёща, нет вины водителя, смягчился, – в клуб отвези и можешь пару часов посвятить своим делам.

– В клуб так в клуб, – водитель решил не обижаться, тем боле, что он как раз успеет отвести «этого жлоба» в его «сраный клуб» и успеть забрать сыновей из школы.

***

В клуб Лёвушка прибыл в четыре пополудни.

Еще был пуст зал. Еще не собрались гости. Еще сидели в своей подсобке официанты и повара, ожидавшие наплыва членов клуба. Только барменша лениво протирала и без того безупречно-прозрачный хрусталь мягким льняным полотенцем.

– Здравствуй, Лола, – поздоровался Лёвушка, подойдя к барной стойке.

***

Вообще-то, барменшу звали Ларисой, но еще в начале знакомства, когда Лёвушка затащил в постель семнадцатилетнюю Лорочку, он дал девушке новое, более благозвучное и экзотическое, по его мнению, имя, которое словно прилипло и прижилось. Да настолько, что вскоре Лолой её стали называть даже члены семьи. А уж о новых знакомых и говорить не приходится, потому как девушка неизменно представлялась Лолой.

Лёвушка был увлечен своей молоденькой любовницей настолько, что когда открылся его новый клуб, предложил её «попробовать себя» за барной стойкой. К этому времени Лоле уже было двадцать лет, и Лёвушка отправил её на курсы барменов. Через полгода, вооруженная знаниями о смешивании коктейлей, разливе и недоливе, качестве алкоголя и того, когда и чем можно заменить более дорогой напиток на менее качественный так, чтобы этого не заметил и не понял самый взыскательный член клуба, Лола приступила к исполнению своих обязанностей.

Лёвушка закрывал глаза на её маленький гешефт, но указал на тех, с кем не рекомендуется проделывать подобные «замены», и Лола послушалась и запомнила. На качество алкоголя в клубе никогда нареканий не было.

Но прошло еще три года. У Лёвушки появилась новая пассия. За ней другая. И следующая.

Лола перестрадала эти измены, но к Лёвушке не то, чтобы охладела, а просто стала принимать его таким, как он есть. И, конечно, ей даже в голову не пришло уйти из клуба на вольные хлеба.

Лёвушка оценил и сдержанность Лолы и её преданность, а потому, заметив какими жадными глазами поглядывает на барменшу новый бодигард, решил поспособствовать устройству их личной жизни.

По прошествии непродолжительного времени, Лола сообщила, что выходит замуж. Да-да. За того самого бодигарда с которым её свёл сам хозяин клуба. Лёвушка довольно кивнул, сказав, что ждёт приглашения на свадьбу и поинтересовался, что хочет получить молодая семья в качестве свадебного подарка.

– Ты не понял, – вздохнула Лола, – мой будущий муж, который и без моих признаний был хорошо осведомлён о нашей с тобой связи, поставил непременным условием, чтобы я прекратила с тобой отношения.

– Ты хочешь уволиться? – удивился Лёвушка.

– Нет, – Лола смотрела в глаза своего, уже бывшего, любовника, – если только ты сам не укажешь мне на дверь, но место у тебя под одеялом для нас становится пожизненным табу. Я пообещала, и обещание своё намерена сдержать.

– Совет да любовь, – хмыкнул Лёвушка, довольный тем, что эта, уже начавшая тяготить его любовная связь завершилась к обоюдному удовольствию.

***

– Добрый день, Лев Данилович, – откликнулась Лола, – что-то рано вы сегодня.

– Ездил к тёще, – вздохнул Лёвушка, – с дочерью повидался, утряс кое-какие вопросы. Сам не ожидал, что это займёт так мало времени. В пустой дом ехать не хочется, уж лучше здесь время скоротаю, пока не начнется наплыв гостей.

– Думаю, – усмехнулась Лола, отставив в сторону бокал, отполированный до бриллиантовых искр на гранях, – что пустовать твоему дому не долго.

– Не знаю, – Лёвушка вроде как даже смутился, но Лола прекрасно знала, как умеет актёрствовать её бывший любовник, – сейчас мне не до устройства личной жизни. Дочь-подросток на руках. Нужно о ней думать и заботиться.

Лола молча покивала в ответ. Лёвушка так и не понял, чему был адресован этот кивок. То ли барменша, хорошо осведомленная о его похождениях, поехидничала про-себя, то ли согласилась с тем, что жизнь вдовца с дочерью подростком – совсем не сахар. Детей у Лолы и её мужа не было, а потому проблемы воспитания отпрысков любого возраста для неё, вроде бы как, не должны быть понятны, но думать о том, что его слова вызвали насмешку – Лёвушке не хотелось.

– Эх, – Лёвушка умильно и с напускным сожалением вздохнул, – рано я тебя замуж выдал. Вот из тебя, как раз, получилась бы на сегодня самая лучшая жена для меня и мать для Зои.

«Конечно, – подумала Лола, – ты ведь, дурашка, считаешь, что будь я твоей женой, то стала бы, как Жанна, закрывать глаза на твои похождения. И даже не подозреваешь, насколько ошибаешься», – но озвучивать свои мысли барменша не торопилась, а только вздохнув, словно сожалея о свершившемся факте, ответила:

– Я замужем, Лев Данилович.

– Я помню, – Лёвушка соскользнул с высокого табурета у барной стойки, – Я у себя. Если кому-то понадоблюсь, позови.

***

– К вам идёт Натан Гаврилович, – Лола посчитала необходимым предупредить хозяина о визитёре, который утрудил себя тем, что подошел к барной стойке и удостоил её беседы.

– Как поживает наш Лёвушка, – полюбопытствовал нотариус, не считая нужным для начала поздороваться. Ну а что? Много чести здравствовать всякую халдейку! Пусть растечётся от счастья, что такой человек, как он, вообще заметил её присутствие на Земле!

– Все в порядке, Натан Гаврилович, – ответила Лола, – а как у вас дела?

Натан учуял в словах барменши какой-то подвох, какую-то издёвку, но женщина мило улыбалась, глядя ему в лицо, честно, открыто и подобострастно. Улыбку эту Лола долго отрабатывала перед зеркалом и хорошо знала, что растянув губы именно так, придав лицу именно это выражение, она может сказать гостю клуба любую гадость, и он, гость, будет долго думать, а что это было? То ли завуалированная подколка, то ли глупость, которую брякнула недалёкая женщина, то ли неуклюжий комплимент. Потому как не может барменша быть умной! Не положено ей быть умной! Не тот уровень!

– Хорошо у меня дела! – нахмурился Натан, – сообщи хозяину, что я к нему иду.

– Ну так идите, Натан Гаврилович! Лев Данилович всегда вам рад! А хотите, позову его в зал, а вы обождёте за столиком?– Лицо Лолы продолжало выражать восторг и неприкрытую радость.

– Сообщи! – Натан не желал продолжать разговор, но добавил, – пусть готовится, – и ухмыльнулся.

Лола выполнила распоряжение Натана, едва тот отошел на пару шагов. Конечно, не забыла упомянуть о том, что нотариус велел «готовиться».

– Завтра можешь собрать своё кодло и приезжать ко мне в контору, – Натан плюхнулся в кресло, стоящее у стола Лёвушки и тяжело отдышался.

– Завтра не могу, – вздохнул Лёвушка, – договорился с поставщиком о встрече. Буду занят с утра до самого вечера. Отменить – никак. Уж больно выгодные условия предлагает. Не иначе, как ворованный алкоголь.

– Лишь бы качественный, – ухмыльнулся Натан, – на наших оптовых базах сейчас можно такое дерьмо прикупить, что не знаешь от чего ласты склеишь.

Лёвушка согласно кивнул, и в кабинете повисло неловкое молчание.

– Что-то еще? – Лёвушка внимательно смотрел на посетителя.

– Да, – горестно вздохнул Натан, – Славик жалуется, что ты работой его перегружаешь.

– Не больше, чем других, – Лёвушка искренне не понимал причин недовольства какого-то официанта.

– А нужно, чтобы меньше! – грозно зыкнул на владельца клуба нотариус, – мальчик устает на работе!

– Да вы бы взяли его на содержание, – ухмыльнулся Лёвушка, – то, что он у меня получает, для вас сущие копейки.

– Не могу, – в голосе Натана звучала искренняя печаль, – нам нужно где-то встречаться, а твой клуб подходит для этого как нельзя лучше. И приводить сюда Славика в качестве моего друга тоже как-то неприлично. Ты же понимаешь, что условности нужно соблюдать.

– Понимаю, – Лёвушка сочувственно улыбнулся, подумал: «Да кто же в клубе не знает о твоих педрильских привычках?!».

– Значит, придумай для него должность необременительную и денежную. Мальчик жаждет независимости! Дай ему эту возможность.

– Натан Гаврилович, – возмутился Лёвушка, – да я ему и так оклад вдвое увеличил! Куда уж больше?! Еще немного, и весь клуб на зарплату для Славика работать будет!

– Не ори, – отмахнулся нотариус, – разницу я покрою, если возникнет в том нужда. И не забудь о том, что я жду тебя в ближайшие дни.

– Буду, – Лёвушка кивнул в спину выходящего Натана, который кивок этот не заметил.

– Буду, – Лёвушка кивнул в спину выходящего Натана, который кивок этот не заметил, и нажал кнопочку на столе, вызывая шеф-повара и барменшу.

***

Лёвушка уже начал злиться на официанта не явившегося к нему по-первому слову, когда, через полчаса, в его кабинет постучали.

– Вызывали, Лев Данилович? – Славик стоял на пороге кабинета и ухмылялся.

– Почему так долго?! – рявкнул Лёвушка.

– В зале работал, – невинно ответил Славик, – столик Натана Гавриловича обслуживал.

– Хорошо, – Лёвушка подумал о том, что, слава Богу, в зале Славик «обслуживал» только столик, – проходи, присаживайся.

Официант, не дожидаясь повторного предложения, развалился в кресле, где еще недавно сидел его любовник:

– Есть какие-то нарекания к моей работе? Претензии ко мне лично, – официант продолжал улыбаться, глядя на хозяина.

– Нет, – Лёвушка ехидно улыбнулся в ответ, – ты «работаешь» настолько хорошо, что возникла мысль тебя повысить.

Славик прекрасно знал у кого именно возникла мысль о повышении, но смущенно опустил глазки:

– И какую же должность вы мне хотите предложить?

– Да нет у меня свободных должностей, – решил поумерить пыл официанта Лёвушка, – вот и думаю, куда бы тебя приткнуть? Может, сам подскажешь?

– Может, сделаете меня старшим смены? – Славик затаил дыхание, ожидая реакции хозяина, – Натусик приходит в клуб дважды в неделю, вот и сделайте меня старшим в этой смене.

«Вот как, – ухмыльнулся Лёвушка, – значит, уже Натусик. Ну-ну. Запомним», а вслух ответил:

Есть уже старший официант в этой смене, его куда дену?

– Придумайте что-нибудь, – пожал плечами Славик, – докопайтесь, понизьте. Предложите ему, например, жопой перед Натангаврилычем покрутить. Не исключено, что сам сбежит.

Лёвушка подивился столь внезапно возникшей борзости еще вчера робкого мальчишки. Но решил, что у него еще будет и повод и время поставить того на место. Сейчас этого делать было нельзя ни в коем случае! Слишком многое в жизни Лёвушки зависело от нотариуса.

– Иди работай, – барственным жестом, сигнализирующим об окончании беседы, Лёвушка отпустил официанта, – через два дня получи новую форму и приступай к новым обязанностям.

Глава пятая

Немаленький кабинет Натана Гавриловича был заполнен посетителями.

На оглашение завещания Жанны прибыло все семейство: муж Жанны Лёвушка, их дочь Зоя, мать завещательницы Неонила Тихоновна, её сестра Милена, и две племянницы. Собственно, на этом перечень родственников и закончился, а потому нотариус недоумённо уставился на молодого человека, который вошел в кабинет вслед за Неонилой.

– Молодой человек, попрошу вас покинуть кабинет! – Натан Гаврилович указал рукой на дверь, дожидаясь пока незваный посетитель освободит помещение.

– Это мой адвокат! – ехидно усмехнулась Неонила Тихоновна, – и он имеет полное право присутствовать при оглашении завещания!

Нотариус внимательней взглянул на юношу: одет хорошо, можно даже сказать, добротно и дорого. Начищенные до блеска туфли без единого пятнышка сообщали о том, что юноша прибыл явно не на общественном транспорте. Хорошая стрижка уложена, что называется, волосок к волоску. Круглые очки в золотой оправе придавали лицу адвоката серьезность и уверенность. В руке кожаный портфель, покупку которого мог себе позволить далеко не каждый молодой адвокат.

Что-то ухнуло в самой глубине души Натана. Он инстинктивно понял – жди беды. Но чем ему сможет навредить этот адвокатик? Пусть даже вырядился во все самое лучше, что имелось в гардеробе?

– Да, – кивнул Натан Гаврилович, – адвокат может присутствовать при оглашении. Проходите и рассаживайтесь.

***

– Ну вот и все, – нотариус довольный проделанной работой, обвел взглядом сидящее за длинным столом семейство, – смысл завещания яснее ясного, оспаривать тут нечего. Прямым и единственным наследователем всего имущества, принадлежавшего покойной, назван её муж! Через несколько дней, уважаемый Лев Данилович, можете вступать в права наследования! – Натан Гаврилович расслабленно откинулся на спинку кресла, – на этом разрешите с вами попрощаться.

– Не торопитесь, Натан Гаврилович, – адвокат посмотрел на нотариуса, – скажите, пожалуйста, каким числом составлено завещание?

– Уже сказал пред тем, как зачитать! – недовольно нахмурился нотариус.

– Повторите, пожалуйста, не сочтите за труд, – продолжал настаивать адвокат.

Натан повторил дату составления завещания:

– Теперь, надеюсь, всё?!

– Нет, не всё, – адвокат открыл портфель и вынул из него ноутбук, – дайте мне пару минут, и вы сами поймёте, что оглашенное вами завещание не имеет никакой юридической силы.

Нотариус щелкнул компьютерной мышью. Засветился монитор, стоящий на столе перед ним. Натан открыл реестр регистрации завещаний и обмер. Перед ним красовалось завещание Жанны, составленное несколькими днями позже. То, в котором наследницей названа её дочь Зоя! То, которое он отдал Лёвушке в бумажном варианте! То, электронную копию которого старательно вычистил из реестра знакомый хакер! То, от которого еще вчера вечером не было и следа!

– Я допускаю, что кто-то мог ограбить ваш кабинет и похитить завещание написанное на бумаге, – молодой адвокат улыбался, глядя, как побелело лицо Натана, – но то, что однажды попало во всемирную паутину никогда не будет уничтожено без следа. Крохотный следик да останется. Нужно просто знать, что и где искать. Итак, господа, – адвокат обращался ко всем присутствующим, – как мы видим, это завещание, которое сохранено в электронном виде, написано двумя днями позже чем то, с которым нас только что ознакомил уважаемый Натан Гаврилович, – лёгкий поклон в сторону нотариуса, – а значит, оно автоматически отменяет составленное ранее!

– Нам с вашим, Неонила Тихоновна, адвокатом нужно побеседовать и утрясти кое-какие вопросы, – Натан вытер со лба капли пота, – вновь открывшиеся обстоятельства вынуждают меня отложить принятие окончательного решения. А потому – жду вас в этом же кабинете через неделю.

– Да с какой стати мы должны ждать?! – подскочила Неонила Тихоновна, – и так все яснее ясного! Ты, Натан, сговорился с моим зятьком, который решил захапать все себе! Мне эти штучки давно известны! Еще со времён, когда был жив мой муж! Так что не на тех напал!

– Дорогая Неонила Тихоновна, – адвокат склонился над рукой Неонилы и поцеловал её пальцы, – не нервничайте и доверьтесь мне! Сейчас поезжайте домой и будьте уверены, что я стану отстаивать ваши интересы, как свои собственные!

«Вот как?! – подумал Натан, – уже «дорогая»?! Ну а что? Если бабка станет «доверенным лицом» внучки и будет управлять свалившимся на девчонку состоянием – то она уж явно станет не дешевой».

– Забирай дочь и отправляйся домой, – прошептал нотариус Лёвушке, – вечером в клубе обо всем поговорим.

– Ты же пообещал, что все будет в порядке! – прошипел в ответ Лёвушка.

– Не здесь и не сейчас, – Натан Георгиевич, улыбался выходящим из кабинета посетителям, – забирай Зою и марш домой!

За порогом нотариальной конторы семейство встретил холодный декабрьский ветер, словно норовящий раздуть, разметать в разные стороны смотревших волком друг на друга людей.

– Зоя! Садись в машину, – Неонила Тихоновна протянула руку внучке, намереваясь усадить её в автомобиль.

– Зоя едет домой! – Лёвушка крепко взял Зою за руку, не намереваясь её никуда отпускать.

– Зоя будет жить в моём доме! – взвизгнула Неонила.

– С чего бы? – изобразил удивление Лёвушка, – я её отец, родительских прав меня не лишили, у Зои есть свой дом, где она и будет жить!

– Тебе не нужна дочь! – орала Неонила, – тебе нужны деньги Жанны и твой всратый клуб! У тебя нет времени на дочь!

– Может, я был недостаточно хорошим отцом, – ухмыльнулся Лёвушка, – но теперь я намерен все это исправить! – взгляну на дочь, – Зоя, поехали домой!

– Да, папа, – девочка, чья голова шла кругом от свалившегося как снег на голову наследства, вложила ладошку в руку отца. И направилась вместе с ним к ожидавшему на стоянке автомобилю.

– Соберите Зоины вещи! – победоносно взглянул на тёщу Лёвушка, – вечером мой водитель их заберет.

– Еще посмотрим, кто кого! – крикнула Неонила вслед отъезжающему автомобилю зятя.

***

– Ну и ушлый ты парнишка, – Натан, оставшийся в кабинете вдвоём с адвокатом, достал из бара, встроенного в стену кабинета, бутылку виски и два стакана.

– Не нужно было действовать за моей спиной, – ухмыльнулся адвокат, усаживаясь в кресло напротив нотариуса.

– Да я понятия не имел о том, что ты выскочишь, как черт из табакерки в самый неподходящий момент! – взревел Натан, – с кем мне было говорить?! С кем решать вопросы?! И как ты узнал о том, что было втрое завещание?!

– Я не знал, – адвокат отхлебнул напиток цвета старого янтаря, – просто шел методом тыка, а когда заподозрил неладное, обратился за помощью к своему однокласснику. Он дока во всех этих современных заморочках, вот и сумел восстановить то, что вы так тщательно подчистили.

– Блядь, – Натан уже не сдерживал эмоций, – ну вы, молодые, и ушлые! На ходу подмётки рвёте!

– За нами будущее – довольно улыбался адвокат.

– Будущее будет, – проворчал Натан, – а нам нужно решать проблемы сегодняшние!

– А что тут можно решить? – адвокат продолжал прихлёбывать виски, – Неонила теперь от своего не отступится, а перечить ей я не стану.

– Да ты никак на Милену глаз положил? – озвучил догадку нотариус.

– Нужна она мне, тупая корова, – адвокат презрительно скривил губы.

Натан вспомнил Неонилу, мать Милены, высокую, худощавую, с копной черных волос, в которых только-только стали появляться нити седины. В свои пятьдесят четыре года Неонила Тихоновна выглядела если и не ровесницей дочери, то её старшей сестрой, но уж никак не матерью. Не уж-то мальчишка положил глаз на бабку Зои?! Да не может быть! Ведь ему от силы тридцатник! Пожалуй, даже меньше! Натан отогнал от себя возникшее подозрение, отвергнув его как глупость несусветную.

– Нам нужно устроить все так, чтобы Неонила не смогла растранжирить состояние внучки, – нотариус говорил обдуманно, и не торопясь, – и сделать, чтобы Неонила не лезла в управление клубом.

– Нам? – адвокат вскинул брови.

– Да, – подтвердил нотариус, – именно нам! Это нужно мне, а ты в этом поспособствуешь! И за это тебе буду обязан и я и Лёвушка. Он сделает тебя членом клуба, а это немало! Потому как в клубе ты сможешь завести нужные знакомства с людьми, к которым при ином раскладе даже не смог бы приблизиться!

– Я подумаю, что можно сделать, – адвокат продолжал корчить из себя важную персону, хотя уже знал, что поступит так, как нужно Натану.

– Не подумаешь, а сделаешь! – нотариус еле заметно улыбнулся, понимая, что в этом раунде одержал победу, – а теперь, дружок, нам пора попрощаться. У меня на сегодня запланирована уйма дел.

«Какой славный мальчик, – думал Натан, провожая до двери адвоката, – и попка такая упругая и аппетитная. Интересно, что там у него в штанах кроме попки? Ну да Бог с ним. У меня есть Славик, и он, пожалуй, получше этого адвокатика. А впрочем, посмотрим, как сложатся обстоятельства».

***

Лёвушка ехал домой. Рядом с ним на заднем сидении автомобиля сидела Зоя. Его дочь, которая унаследовала все, что принадлежало её матери, включая любимый Лёвушкин клуб. Привезти девочку домой и в первый же вечер оставить одну Лёвушка не мог.

Как не мог и остаться с нею. Сегодня вечером в клуб придёт Натан и расскажет о чем ему удалось договориться с этим молокососом адвокатом.

Зоя не была дома уже больше месяца. Сразу после похорон матери бабка забрала её в свой загородный дом, а папа не пожелал вернуть свою дочь. И пожелал бы вообще, если бы стал наследником имущества покойной жены – этого Зоя не знала и думать об этом не хотела. По-крайней мере сегодня.

Лёвушка вытащил из кармана телефон, нажал клавишу быстрого набора:

– Лола, – не здороваясь, обратился к собеседнице, – ты мне нужна. Приезжай срочно ко мне домой.

– Но мне пора собираться на работу, – растерялась Лола.

– Сегодня тебя кто-то подменит, – ответил Лёвушка, – мне нужно вечером быть в клубе, а я везу Зою домой. Нужно чтобы кто-то с нею побыл сегодня. Ну ты понимаешь.

– Хорошо, – в трубке было слышно, как вздохнула Лола, – буду через полчаса.

***

Лола сидела на мягком диване в гостиной и обнимала девочку за плечи:

– Твой отец хороший человек. Просто он всего себя вкладывает в свой клуб. Да и слишком доверился в твоем воспитании Жанне. Я думаю, что вы сблизитесь теперь, и он станет для тебя хорошим отцом.

– Да уж, сблизимся, – всхлипнула Зоя, – он за месяц после смерти мамы навестил меня всего два раза! Думаю, что это чертово наследство только и стало причиной того, что папа забрал меня домой.

– Какое наследство? – не поняла Лола, – ты не хочешь рассказать мне все поподробнее?

Зоя рассказала о событиях сегодняшнего дня. Так, как она их поняла и запомнила.

– Ну и дела? – Лола о чем-то задумалась, – свалилось все это на тебя, девочка, но ты не бойся и постарайся вести себя правильно.

– А правильно – это как? – не понимала сказанного Зоя.

– Во-первых, я уверена, что клуб свой тёще Лёвушка не отдаст никогда! А во-вторых, он будет бороться с твоей бабкой до последнего!

– И что же мне делать при этой борьбе?! – Зоя вытерла зареванные глаза.

– Ничего не делать, – вздохнула Лола, – тебе сколько лет?

– Четырнадцать, – ответила Зоя и добавила, – через два месяца исполнится.

– Ну так вот, переживи эти четыре года до своего совершеннолетия! Какие бы бури не кипели вокруг тебя и твоих денег – перетерпи и переживи!

– А потом?

– А потом ты, став совершеннолетней, сможешь сама распоряжаться и своей жизнью и своими деньгами. Ты меня поняла?

Зоя кивнула. Что ж тут было непонятного? Родственники собираются тянуть её каждый в свою сторону, но при этом она сама им и даром не нужна! Только деньги! Проклятые деньги!

***

– Как это понимать, Натан Гаврилович?! – Лёвушка гневно смотрел на нотариуса, сидящего в его кабинете, – вы мне обещали! Я вам доверился! И что в итоге?!

– Не кипятись, – добродушно усмехнулся Натан, – адвокатиком этим мы сможем управлять и направлять его в нужном нам направлении

«Свой член ты можешь направлять! – подумал Лёвушка, – и ничего кроме этого тебя не интересует!» Вслух произнёс:

– И как мне быть дальше?! Тёща наложит лапу на клуб! Я не желаю видеть эту суку даже на пороге!

– Не наложит, – успокоил Натан, – на каждую хитрую жопу есть хуй с винтом! А мы с её адвокатом постараемся и усадить и привинтить так, чтобы Неониле и в голову не пришло рыпаться! Правда, пока будет идти работа, тебе нужно адвоката этого проавансировать.

– И в какую сумму мне выльется аванс? – озадачился Лёвушка.

– Никто не говорит о деньгах. Ты сделаешь его членом клуба.

– Его?! – взвыл Лёвушка, – этого ссыкуна?

– Понимаю, что он никто и зовут его никак. Но парнишка ушлый и лучше держать его поблизости и в друзьях. Это будет правильно! Доверься мне!

– Я уже доверился, – проворчал Лёвушка, – и что из этого вышло?

– Не ной, – одёрнул Натан, – и на старуху бывает поруха.

– Ну хорошо, – Лёвушка уже согласился с неизбежным, – а дальше-то что? Тёща от своего не отступится! Тем боле сейчас! Кстати, как она вообще узнала о том, что есть второе завещание?

– Не знала она, просто подозревала. Где Неонила слыгалась с этим адвокатом, что их связывает, я не знаю. Пока. Но узнаю обязательно! Но юнец оказался весьма пронырливым. Вытащил на свет божий то, что я считал уничтоженным.

– А почему снова не уничтожил?! – не желал отступать Лёвушка.

– Да потому что еще вчера вечером все было чисто! Комар носа не поточил бы! Ночью всю эту авантюру Неонила и её адвокат прокрутили! – Натан Гаврилович был крайне недоволен тем, что Лёвушка вынуждает его оправдываться, – и хватит уже болтать о том, что случилось! Прими это, как факт, и продолжай жить дальше!

– И как вы мне прикажете дальше жить? – ехидно поинтересовался Лёвушка.

– Тихо и спокойно. Доченьку окружи заботой и вниманием, Понимаю, что на тебе клуб и ты не сможешь клушей сидеть с нею целыми сутками. Найми бабу какую-то, что будет за Зоей присматривать, пока ты занят. И жди, пока дочурке стукнет восемнадцать. Чтобы бабка не просрала её состояние, мы с адвокатом составим нужный документ, запрещающий Неониле прикасаться к деньгам внучки.

– Хорошо, – кивнул Лёвушка, – вот исполнится Зойке восемнадцать и турнёт она меня сраной метлой не взирая на родственные связи.

– Хорошего же ты мнения о своей дочери, – ухмыльнулся Натан, – но в жизни нет безвыходных положений.

– И какой же выход вы видите? – любопытствовал Лёвушка.

– Ну например, объявим твою дочь недееспособной, сделаем тебя её опекуном, и живи в своё удовольствие, проматывай доченькины денежки.

– Как – недееспособной?! – выпучил глаза Лёвушка, – нет! На это я не пойду!

– Это один из вариантов, – нотариус поспешил успокоить владельца клуба, – а их множество! А пока – живи как жил, но с дочери глаз не спускай!

***

Лёвушка вернулся домой ближе к полуночи. Для него это было очень рано, обычно он задерживался в клубе почти до закрытия, да и потом, после закрытия, не каждую ночь попадал домой.

Как владелец клуба, Лёвушка никогда не пользовался «гостевыми номерами», но так же никогда не случалось такого, чтобы рядом с ним не было женщины. Правда, надолго любовницы у Лёвушки не задерживались.

В одном из лучших отелей Города Лёвушку и его пассию всегда ждал номер. Именно поэтому Жанна давно привыкла к тому, что любимый муж может заявиться домой уже на рассвете.

Лёвушка понимал, что с этими привычками ему предстоит распрощаться и восторга это понимание в нем не вызывало.

В гостиной на диване все так же сидела Лола. Зоя спала, положив голову ей на колени.

– Почему она не в постели? – прошептал Лёвушка.

– Тебя ждала, – так же тихо ответила Лола, – недавно задремала.

Лёвушка подхватил дочь на руки, удивившись тому, какая она лёгкая, и отправился в спальню. Уложил девочку в кровать, укрыл одеялом, подумав, что нужно бы её раздеть и не решаясь ни сделать это, ни разбудить, чтобы Зоя переоделась ко сну самостоятельно.

– Куда ты её отнёс? – спросила Лола.

– Как куда? – удивился Лёвушка, – в спальню, конечно. Куда же еще?

– Ты совсем идиот? – Лола уже не выбирала слова, – уложил девочку в супружескую постель?! Туда, где недавно спала твоя жена?!

– Вот черт, – смутился Лёвушка, – я как-то не подумал.

– Привыкай думать, – огрызнулась Лола, – тебе теперь это часто делать предстоит!

– Перенести Зою в её комнату? – все еще раздумывал Лёвушка.

– Оставь, как есть, – смягчилась Лола видя его растерянность, – только сам рядом улечься не вздумай!

– Лола, – рявкнул Лёвушка, не думая о том, что может разбудить Зою, – я что, совсем конченый, по-твоему?!

– Ладно, не кипятись, – Лола приложила палец к губам, – и не ори. Дочь разбудишь.

Глава шестая

– Блядь, как же меня все это достало! – Лёвушка сидел в своём кабинете, нервно барабаня пальцами по столу, – Натан Гаврилович, придумай еще хоть что-нибудь! Иначе и клуб мой развалится к чертям собачьим, и сам я с протянутой рукой по-миру пойду!

– Умерь аппетиты и амбиции, Лёвушка! – Натану Гавриловичу уже порядком поднадоело это нытье владельца клуба, выслушивать которое ему приходилось по нескольку раз в неделю уже на протяжении года, – я сделал для тебя все что мог и даже больше! Учись «тянуть ножки по одёжке»!

Всякий, кто знал нотариуса год тому и увидел бы его сейчас, ни за что на свете не узнал бы его.

За прошедший год Натан похудел на добрую четверть центнера, сменил гардероб почти кардинально, не желая прикрывать лысину париком, сделал пересадку волос и теперь иногда с удовольствием оглаживал невесть откуда взявшуюся шевелюру.

А все любовь!

***

Натан Гаврилович и сам не мог понять, когда и как он привязался к мальчишке официантику. В какой из дней понял, что Славик занимает слишком много времени в его жизни, а уж в сердце и душе угнездился полностью, не оставив там места ни для кого.

Конечно, Натан и не собирался «выгуливать» любовника по ресторанам и другим злачным местам Города. Престиж нужно беречь и охранять! А видя немолодого нотариуса в сопровождении невесть откуда взявшегося «сопляка», многие из знакомых могли бы начать судачить о столь страной парочка. А уж жены знакомых перемывали бы ему кости, пока не стёрли языки.

Поэтому, клуб Лёвушки по-прежнему оставался единственным местом свиданий. Здесь все были свои. У каждого была своя нелицеприятная тайна. Каждому были нужны услуги умного и готового на все нотариуса. Ну а как и с кем он проводит ночи – до этого никому не было дела.

В одно из свиданий Натан решил «сменить дислокацию».

– Повернись ко мне спиной, – нотариус гладил Славика по спине, – расслабься. Тебе понравится.

В том, что ему понравится, Славик был не уверен, но и спорить с Натаном посчитал «себе дороже». Их связь продолжалась чуть больше двух месяцев, но за это время официант сделал головокружительную карьеру (с его точки зрения, конечно).

Лёвушка таки изыскал способ, нашел к чему придраться, и старший официань, на место которого метил Славик, был уволен. Правда, Лёвушка сам подыскал для него место в одном из гостиничных ресторанов, и юноша, чей возраст уже перевалил за чёртов четвертак, остался доволен и покинул клуб, пожелав Славику удачи на всех поприщах. Славик так и не понял, чем была вызвана, показавшаяся ему ехидной, усмешка бывшего старшего официанта, но думать об этом не стел, а нарядившись в приличествующую его новому статусу форму (вместо бабочки – галстук, вместо жилетки – пиджак) вышел в зал, где уже начали собираться члены клуба.

В новой должности Славик изменился. Но не настолько, чтобы вызвать недовольство хозяина клуба. Любимой забавой старшего официанта был дикий прессинг, который он устраивал своим подчиненным. Тихим голосом Славик мог ни за что распекать любого, кто был в его смене. Чуть ли не шепотком угрожал рассказать хозяину о проступке, которого не было, и который Славик, что называется, «высосал из пальца». Его не то чтобы боялись, но предпочитали не связываться. Поди знай, за какие заслуги хозяин так стремительно повысил обычного, ни чем не выделяющегося из обслуги, официанта.

Дважды в неделю Натан Гаврилович посещал клуб. Дважды в неделю посещение заканчивалось любовными игрищами в номере клуба. И вот, в одну из ночей, Славик услышал то, чего слышать не хотел, но ждал этого со страхом:

– Повернись ко мне спиной. Тебе понравится.

Натан натужно пыхтел сзади, но так и не смог вставить куда нужно приведенный минетом в боевую готовность член.

Нотариус отшвырнул Славика в кресло, стоявшее в углу номера. Сам упал на спину на широкую кровать:

– Ты плохо стараешься! Из за твоей холодности у меня ничего не получилось!

– Я делаю все, что ты хочешь! – Славик обижено надул губы, – а не получилось потому, что твоё оргомное брюхо мешает!

Натан лежал на спине и даже не видел своего любовника, потому как весь обзор действительно закрывал огромный торчащий верх и расплывающийся по бокам живот. Нотариус вздохнул. Да, разъелся он за последние годы капитально. Ноги – как тумбы, руки – как колоды, морда – поперек себя шире. И вот этот животяра. Который мешает любить Славика так, как ему хочется.

На следующий день Натан вызвонил тренера по фитнесу и пригласил к себе домой.

Задача перед тренером была поставлена ясная и конкретная: «похудеть» Натана как можно быстрее, используя для этого все доступные средства.

Нотариус до сих пор с ужасом вспоминал первые дни тренировок. Ему казалось, что он не выдержит нагрузок, что его сердце остановится прямо на беговой дорожке, руки и ноги сводило по ночам судорогой так, словно крепатура стала его естественным состоянием.

Тренер запретил Натану даже приближаться к весам в первый месяц тренировок. Чем был вызван запрет, нотариус понял спустя этот, наполненный болью и страданиями, месяц. Цифры на весах весело показали, что за месяц Натан сбросил больше десяти килограмм.

Для того, чтобы уменьшить аппетит, тренер принес нотариусу баночку с пилюлями, которые не только напрочь отшибли всякое желание потреблять пищу, но и вызвали необычайный подъём сил, как физических, так и сексуальных. И совсем скоро настал тот день, когда Натан сумел-таки осчастливить Славика проникновением своего члена в его задницу.

– Тебе понравилось? – нотариус счастливо улыбался по окончании процесса, ожидая восторгов и похвалы своему любовному порыву.

Славик лежал в кровати, отвернувшись к стене, и чуть не плакал, думая: «Ну вот и все. Одно дело, когда ты кого-то, и совсем другое – когда тебя кто-то». Ставший уже привычным обоюдный минет во внимание как-то не принимался. Мало ли что у кого может оказаться во рту? Почистил зубы и всех делов. Другое дело – драгоценное очечко! Его щеткой не вымоешь. Да и сам факт такого «падения» радости не вызывает.

– Понравилось, – не оборачиваясь, отозвался Славик.

– Это потому что я похудел! – резюмировал Натан, – надеюсь, ты заметил?

– Заметил, – односложно ответил старший официант.

– Ну тогда нечего дуться, а лучше повернись ко мне и приведи нашего «дружочка» в приподнятое настроение, – Натан был доволен и настроен игриво, – нужно повторить и закрепить результат!

Славик охренел: «Как?! Снова меня?! Да с какой стати?! И сосать член еще пять минут тому побывавший в моей заднице?!»

– Ты бы вымылся для начала, – пробурчал, рассчитывая что Натан хотя бы посетит ванную комнату.

– Зачем? – искренне удивился нотариус, – надеюсь, что ты не надумал брезговать?!

«А если и надумал? Что от этого изменится?» – Славик склонил голову над увядшим стручком любовника.

***

– Хорошо выглядите, Натан Гаврилович, – Лёвушка реши немного сменить тему разговора, – и новый костюм вам очень идет.

«А уж как идут новые волосы!» – подумал Лёвушка, но мысли свои озвучивать не стал.

– Да, – согласился нотариус, – мой образ жизни, соё самочувствие изменились в лучшую сторону после той встречи. Ну ты помнишь, – (Лёвушка кивнул), – даже эндокринолог говорит, что сахар почти в норме! – (Лёвушка выпучил глаза, изображая крайнюю степень удивлённости), – кстати, могу дать телефон моего косметолога, а то что-то выглядишь ты отвратительно.

Лёвушка понял, что настал момент вернуться «к своим баранам»:

– А с чего бы мне хорошо выглядеть? – сопроводил слова тяжким вздохом, – тёща грёбаная совсем берега потеряла!

– Погоди, – нахмурился Натан, – мы с её адвокатом заключили соглашение и составили договор о том, что Неонила не сможет обналичить ни копейки из денег, лежащих на счету Зои!

– Но ведь и весь доход от клуба идет на тот же счёт! – взвыл Лёвушка, – Неонила подписывает договора на поставку продовольствия, зарплатные ведомости, в которые, кстати, включен и я, как обычный халдей, но и только! А мне нужны свободные средства на непредвиденные расходы! Уж вы-то, Натан Гаврилович, меня понимаете?!

– Понимаю, – Натан запустил пальцы в новую шевелюру, поерошил собственные волосы, изображая этим крайнюю степень задумчивости и понимания, – нужно подумать, чем можно тебе помочь, и я подумаю. А сейчас расскажи, как там Зоя?

***

В первое утро после возвращения в дом родителей, после того, как Зоя, неожиданно для самой себя, стала наследницей всего, что принадлежало её матери, девочка проснулась словно от толчка.

Она резко села в кровати, недоумевающе оглянулась, не понимая, где она и как тут очутилась.

В эту квартиру, расположенную в пентхаусе нового двадцатичетырёхэтажного дома, семья переехала, когда Зое было всего два года. Покупать квартиру именно в этом доме посоветовал Зоин дедушка. В то время дома эти, столь непривычные в облике Города строили боле-мене сносно. Уже – не хорошо и добротно, но еще – сносно. Пройдет всего пара-тройка лет и квартиры в подобных «свечках» по уровню комфортности, и особенно звукоизоляции, ничем не будут отличаться от всем известных хрущевок: такие же отвратительные строительные материалы, используемые при возведении домов, такое же дерьмовое подобие отделки. делать первый ремонт новосёлы должны были еще до вселения, если не хотели проснуться однажды под обвалившейся с потолка штукатуркой. Но Зоиным родителям повезло. Дом был добротный, лифт работал бесперебойно, метраж квартиры – более чем приличный, а из французских окон в пол открывался великолепный вид.

Комнаты распределили согласно общей договоренности и месту члена семьи в ячейке общества: папин кабинет, спальня родителей, комната Зои и огромная кухня-столовая. Получилось так, что и у Лёвушки, и у Зои были свои комнаты, ну а Жанне место отвели в супружеской спальне и у плиты. Правда, у плиты Жанне стоять часто и подолгу не приходилось. Муж дома только завтракал, ну а им с дочерью хватало каких-то салатиков, закупаемых Жанной в отделе кулинарии соседнего супремаркета, запеченной в духовке индюшиной грудки, чая и рассыпчатого песочного печенья.

Кухня, как таковая, было отделена прозрачной раздвижной панелью, и занимала совсем немного места. Зато в столовой Жанна любила проводить большую часть времени. Забравшись с ногами на пепельно-серый велюровый диван, поставив на стол двухлитровый чайник с ароматным напитком «Ночь Клеопатры» и жестяную коробку с песочным печеньем, она смотрела на огромном настенном экране бесконечные сериалы и то-шоу.

Зою отдали в школу, находившуюся в двух кварталах от дома. К счастью, школа оказалась одной из престижных. С хорошим педагогическим составом, с великолепным спортзалом и даже с собственным бассейном.

Утром Жана отводила дочь в школу и возвращалась домой, где ждала, когда проснется Лёвушка, чтобы приготовить для мужа завтрак. И снова утруждать себя кулинарными изысками Жанне не приходилось, потому как завтрак мужа состоял из двух чашек крепчайшего кофе, сырно-колбасной нарезки и трех сигарет.

Позавтракав и осчастливив жену исполнением супружеского долга (с течением времени это случалось все реже и реже) Лёвушка принимал душ и ехал в клуб, а Жанна отправлялась в школу за дочерью.

Зоя, не смотря на наличие собственной комнаты, раскладывала учебники за тем же столом, где остывал ароматный чай, где всегда под рукой была коробка с любимым печеньем, где можно было находиться рядом с погруженной в одной ей известные мысли мамой, безразлично следящей как за фильмом, так и за дочерью.

Иногда Жана, уже ближе к вечеру, словно очнувшись, смотрела на дочь:

– Зайчонок, маме нужно прогуляться.

– Можно я с тобой? – спрашивала еще маленькая Зоя.

– Нет, я хочу побыть одна, – Жанна выходила из спальни через полчаса. Уже одетая, накрашенная, благоухающая дорогими духами:

– Не скучай, – мимолётный взгляд на дочь, – я скоро буду дома, – за мамой закрывалась входная дверь.

Прошло совсем немного времени, и Зоя воспринимала эти отлучки, как само собой разумеющееся, даже не думая набиваться с сопровождение к маме.

Жанна возвращалась домой, когда Зоя уже спала в своей комнате. Тихо входила, склонялась над кроватью дочери, целовала её в лоб или в щеку. Зоя чувствовала запах спиртного от мамы, запах чужого одеколона, смешавшегося с её духами, но вопросы не задавала. Она инстинктивно понимала, что ответов не будет, и только думала иногда, что скоро вырастет, станет взрослой, и тогда они смогут поговорить с мамой, как подруги. Тогда у мамы больше не будет от неё секретов.

***

Но вырасти Зоя не успела.

***

Как всегда в четверг, после уроков были занятия плаваньем в школьном бассейне.

Зоя обожала плавать! Даже «нарезать круги» в бассейне было для неё ни с чем несравнимое удовольствие. Ну а о плавании в море и говорить не приходилось!

Каждое лето она с мамой отправлялась на месяц в Город у Моря. Позагорать, поплавать, оздоровиться и отдохнуть перед новым учебным годом. Папа с ними ездил очень редко. Да что там редко? Всего дважды Лёвушка сопровождал семью на отдых.

Зоя понимала, что папа беспокоится о том, как без него обстоят дела в клубе и не обижалась. Ведь не сердится мама за то, что он проводит с ними так мало времени? Значит, это нормально. Так живут взрослые, и ей, ребенку, обижаться вовсе не престало.

Зоя мечтала, что когда она вырастет, то будет проводить в Городе у Моря не какой-то коротенький месяц, а намного больше времени. А может, даже переберется туда жить. Но это потом. Когда она вырастет. А сейчас – сгодится и бассейн.

Занятия плаванием заканчивались в шесть часов вечера. В ноябре темнеет рано, а потому Зоя удивилась, не увидев маму на пороге школы. Жанна не позволяла дочери гулять одной в тёмное время суток, да и со школы продолжала забирать ежедневно, не смотря на то, что Зое это уже не очень нравилось.

Поозиравшись по сторонам, девочка пошла домой, благо идти было недалеко – всего два квартала.

– Зоенька, ты одна? А где мама? – в окошко высунулось любопытное лицо консьержки.

Зоя пожала плечами и быстро зашагала к лифту, словно дожидавшемуся её с открытой дверью.

Зоя надавила на кнопку входного звонка. Ей было лень искать ключи в портфеле, и она уже начинала злиться на маму, которая не встретила её сегодня из школы. Вот сейчас мама взглянет на часы, поймёт, что засмотрелась на свой бесконечный сериал, и бегом побежит к двери. А Зоя будет стоять с обиженным видом, и слушать её оправдания.

Но никто никуда не торопился. Не было слышно поворачивающегося в замочной скважине ключа.

Зоя запустила руку в портфель и, порывшись немного, нашла-таки ключ.

В квартире было тихо и пусто.

– Мама! – закричала с порога Зоя, – я дома! Почему ты меня не встретила?!

Ответом девочке была тишина квартиры.

Зоя разулась, сняла куртку, не выпуская из руки портфель, пошла в столовую.

Любимый мамин диван тоже был пуст. На столе не было ни чайника, ни коробки с печеньем. Зоя бросила на пол портфель и еще не торопясь и не волнуясь, пошла по длинному коридору к родительской спальне.

Кровать, занимающая четверть комнаты, сияла натянутым шелковым покрывалом. В спальне не было слышно даже запаха духов, который обязательно сохранился, если бы мама куда-то ушла. Без парфюма Жанна на улицу не выходила никогда.

Дверь отцовского кабинета была заперта. Зоя постучала, подёргала ручку, покричала, привлекая к себе хоть чье-то внимание. Побежала в кухню. Вывернула на пол ящик, в котором хранились запасные ключи. Схватила сразу три, потому как не имела понятия какой из них подойдет к двери папиного кабинета.

В кабинете Лёвушки было темно. Зоя щелкнула выключателем и убедилась в том, что кабинет пуст.

«Неужели мама пошла в мою комнату? Зачем? Может прилегла на мою кровать и задремала? Но почему там, в моей комнате?» – Зоя уже бежала по коридору. Рванула на себя дверь, щелкнула выключателем и удостоверилась в том, что мамы нигде нет.

В ванную Зоя заглянула в самую последнюю очередь.

Жанна любила часами нежиться в джакузи с подогревом воды. О чем-то мечтать, прикрыв глаза и положив голову на мягкое полотенце, свёрнутое валиком. А потому, увидев мамину голову, возвышающуюся над бортиком джакузи, Зоя разозлилась до предела и в два прыжка преодолела расстояние от порога до ванны.