Города засыпают поздно. Большие не засыпают никогда, просто дремлют вполглаза. Открываются ночные лавки, бордели и притоны, трактиры, на улицы выходят всякого рода гулены, пьяницы, спешат урвать часок тайные любовники, рыщут воры и убийцы. Свет, шум и движение исчезают лишь ранним утром, и то ненадолго. Даже во время беды. Или особенно во время нее, ведь люди до последнего делают вид, что ничего не происходит, таким незатейливым образом спасаясь от действительности.
Обычно Гент вел себя так же, хоть и намного тише, чем десять лет назад. Прибавилось стражи, исчезли многие забегаловки, однако прохожих можно было встретить и в глухую предрассветную пору. Обычно, да. Но сегодня отчего-то получилось иначе. Не успел отпылать закат, а город опустел, в мир пришла звенящая тишина. И это тревожило, заставляло напрягаться, искать подвох…
Вперед ровной серой лентой убегала мостовая, по бокам словно стражи потустороннего мира стояли фонари. За мутными стеклами едва тлели голубоватые искры закольцованной Силы, свет неохотно и опасливо оттеснял тьму. Но шаг в сторону – и кромешный мрак, безликие силуэты деревьев и оград, еще дальше желтоватыми глазами-окнами подмигивали здания. Из небытия то и дело выныривали старые скамейки в чешуе рассохшейся краски, растрескавшиеся стены домов.
Аш пришпорил коня, мельком оглянулся. Воины не отставали. Безликие в длинных плащах и мешковатых накидках, которыми скрыли характерные «волчьи» латы. Лиц в тени капюшонов не видно, и только стук копыт да позвякивание сбруи позволяли понять – живые люди, а не какие-нибудь призраки.
Пять человек: три воина, маг-огневик, плюс Бран. Молодой полковник настаивал на том, чтобы захватить сотню, но Альен отказался. Такую толпу заметят издали, разбегутся. С другой стороны нет никаких гарантий, что отряд уже не раскрыт. Если бы речь шла об обычных гентских чародеях, Аш не сомневался. Но тут загадочные чернокнижники, адепты секты Истины. Что если обладают навыками Серых?
Последнее вызывало сомнения, почерк колдунов слишком примитивный. Но правитель предпочитал сначала понаблюдать. Кто знает, вдруг он ошибается, и в дело вступила третья сила? Тогда не хватит и полка.
Тревожные противоречивые мысли прогремели гномьими вагонетками где-то на грани сознания. Мелькнул образ Катрин, опалил сердце и пропал, слишком блеклый и далекий, чтобы доставлять боль. Он живет сейчас, сию минуту. А дыхание прошлого… да к демонам!
В лицо мага-строителя ударил порыв свежего ветра, раздался слитный шелест, скрип ветвей – рядом парк. Из тьмы выплыл фонтан, звезды над головой стали ярче, и на фоне россыпи белесой крупы проявился силуэт большого строения, рядом еще одного. Вдалеке у крыльца покачивался на цепи очередной фонарь, отбрасывал блики на тяжелые чугунные створки и серые камни.
Отряд остановился и спешился, один из бойцов забрал поводья и отвел лошадей к ограде. Двое достали миниатюрные арбалеты, принялись торопливо натягивать тетивы. Аш в свою очередь проверил, легко ли выходит меч из ножен, поправил ремни и поморщился. Кольчуга давила на плечи, раны отвратительно ныли. Да и слабость до конца не отступила, несмотря на заверения лекарей.
– Кажется тихо, – шепнул Бран, окинув взглядом корпус. – Лин, что скажешь?
Сбоку материализовался человек в плаще, замер и выставил вперед ладони. Правитель тут же почувствовал истечение энергии, уловил отголосок трехуровневого плетения.
– Что? – быстро спросил Аш, отчаянно кляня собственную ущербность и по-черному завидуя Эскеру. Строителю или механику недоступны подобные фокусы. Только если промучится дни и недели, сотворить артефакт. Но сходу не дадутся ни поисковые, ни атакующие заклинания. Разве что внутренняя Сила, по капле сцеживаемая в тонкие замысловатые узоры с пассивными эффектами.
– Эха нет, тепло тоже не ощущаю, – произнес чародей. Снял капюшон и провел ладонью по волосам. – Наверное, защита здания блокирует.
И в темноте стало заметно, насколько озадачен маг. Воздух вокруг парня ощутимо потеплел, а в глубине зрачков появились алые искры. Воины привычно отстранились, давая пространство для волшбы, поглядывали вопросительно: что делать?
Но никто не успел и пикнуть. Звезды закрыло облачком, одинокий светлячок фонаря под крыльцом мигнул и притух. Лошади испуганно заржали и рванулись с привязи, а боец, взявшийся за ними ухаживать, лишь беспомощно округлил рот. Схватился за грудь и медленно завалился набок как мешок с сеном.
Через секунду послышался стук – арбалетчики уронили оружие. Один вытаращил глаза и рухнул, где стоял, второй шатался как пьяный, хрипел. Ему вторил Бран, и что хуже – Лин. По одежде мага сыпались злые огоньки, ладони казались раскаленными, но неведомая зараза легко проникала и сквозь щиты.
Сам Аш почувствовал толчок, утонул в черноте. А когда очнулся, понял: стоит на коленях, отчаянно отталкивает напирающую мостовую. Испытал изумление, испуг и гнев. Все произошло слишком быстро, и самое отвратительное – буднично. Шесть не самых дохлых мужчин просто умирали. Холодная волна, пришедшая от здания университета, останавливала сердца, пила жизненную силу.
Он подозревал, что «письмо» может оказаться ловушкой. Но рассчитывал проверить и отступить, если не получится взять нахрапом. И ошибся. Естественно, никто и не собирался подпускать их на дистанцию выстрела из лука или удара плетением.
Правитель утратил способность ощущать магические вибрации через минуту, Лин продержался чуть дольше. Но вскоре щиты боевика потухли, парень обмяк. Уже понимая, что выкрутиться не получится, Альен оглянулся. Заметил лежащего невдалеке «волка»: боец царапал пальцами неподатливую землю, сучил ногами в конвульсиях – лицо белее мела, а на губах пузырилась пена. Взгляд убежал дальше: мимо парализованного мечника, скользнул по старой кованой скамейке и зарослям кустов.
Наверняка у вражеского заклинания есть ограничение по площади действия. Если выйти из фокуса, смертная жуть отпустит. Но как, если пошевелить пальцем – огромный подвиг?
Раздались шаги, невдалеке мелькнула смазанная тень. Кто-то из врагов решил полюбоваться смертью дураков, попавших в капкан, либо захотел проконтролировать и при необходимости добить.
Разглядеть лицо неизвестного правитель не смог. Но с удивлением заметил, что вышел из парка, направился к двери университета. Толкнул дверь и исчез внутри.
Минуты три ничего не происходило. А затем громыхнуло и зашипело, окна главного корпуса засверкали призрачным голубоватым сиянием, харкнули битым стеклом. Кто-то закричал… и смертная оторопь отпустила людей, валяющихся на площадке.
Почти ушедший за Грань Аш вздрогнул, рывками поднялся на ноги. Ошеломленно огляделся и выругался: воины просыпались и вскакивали, хватались за оружие. В глазах бешенство, рты оскалены как у настоящих волков. Из разбитых окон университета валил желтый светящийся дым, в смутном мареве метались какие-то тени, что-то грозно гудело. Языки пламени лизнули рамы, в черноту выстрелил тугой сноп искр.
– Что это было? – выругавшись, спросил в пустоту молодой полковник.
– Взгляд Некроса, – хмуро ответил огненный маг, морщась и размазывая кровь под носом. Но из ноздрей текло, черные капли обильно ложились на накидку. – Когда-то читал о нем. Страшное заклятие. Вроде бы применялось адептами давным-давно сгинувшего Белого Ордена.
– Похоже, кто-то из колдунов таки выжил, – проворчал Бран. Содрогнулся и опасливо отступил, глядя на зарево пожара. Пламя перекинулось на окна, но лизало древесину достаточно неохотно. Внутри трещало, метались смутные тени.
– Исключено, – неуверенно возразил Лин. – Я не…
– Позже! – перебил Альен. – Вперед!
Правитель первым побежал к двери. На ходу выпустил энергетические нити и связался с управляющим центром здания, после непродолжительной борьбы убедил духа-хранителя в том, что имеет право на вход.
«Волки» рванулись следом. Один арбалетчик прикрыл спину, а второй ушел далеко вправо. Мечник с полковником заняли фланги, чуть в стороне длинными прыжками мчался боевой маг. Глаза чародея казались раскаленными углями, вокруг тела танцевало призрачное пламя. Лин рассвирепел и частично сроднился со Стихией – высший уровень владения Силой для гентского волшебника.
Еще одним уколом энергии старший Альен сорвал печать с защиты второго этажа. Мгновением позже пришел отклик – упругий толчок на грани сознания. Теперь главный корпус признавал лишь ударный отряд, обладатели медальонов-пропусков стали обычными нарушителями. Как же хорошо, что перед поездкой догадался запомнить кодовые комбинации университетских защит. Без ключей взлом контуров занял бы часы…
Коротко кивнув Брану, маг-строитель сместился в сторону. Вперед вырвались арбалетчики, встали по обе стороны двери. Пока один прикрывал, второй рывком распахнул створку и рыбкой влетел внутрь. За ним втянулись остальные. Одновременно слева ярко полыхнуло и зазвенело – боевой маг проплавил защитные плетения крайнего окна, исчез в здании.
В корпусе Аш оказался последним, с полминуты привыкал к мраку обширного холла. Но как только стал различать силуэты величественных колонн, тяжелых столов и статуй, на цыпочках пошел к лестнице. На миг замер у первой ступеньки, навострил уши. Сверху по-прежнему долетал треск и гул, пахло дымом и чем-то едким.
Кто тот незнакомец? Ведь явно разрушил заклятие, чуть не убившее разведчиков. И как вошел? Дух-хранитель попросту никого не заметил.
Но мысли выветрились, когда «волки» ринулись вверх по ступенькам. На втором этаже правитель жестом приказал бойцам подождать. Обратился к зданию, зажег светильники, усилил защиту от возгорания. Затем нащупал сознание боевика и, убедившись, что маг проник в коридор, наглухо запечатал выход на вспомогательную лестницу. Попытался активировать и следящие плетения подконтрольные духу-хранителю, но неудачно. Всплеск магии выжег незримых наблюдателей.
– Осторожней, – предупредил полковника маг-строитель.
Бран кивнул, группа двинулась по узкому коридору с деревянной облицовкой стен, позолоченными узорами и красной ковровой дорожкой. Под потолком ровным голубоватым светом горели лампы, с картин сурово и пристально смотрели великие чародеи прошлого. На одной из самых старых мелькнул Леонид, основатель современной школы – высокий бородатый мужчина с иссушенным лицом и неприятным колючим взглядом. Одет в длинную мантию, украшенную затейливыми узорами, но в руках как символ прошлой эпохи – тяжелый резной посох с оголовьем в виде хрустального шара.
Магия пропитывала краску, дополняла искусство художника налетом иллюзии. Глаза великого реформатора казались живыми, одежды колыхались, а символы на посохе горели дивным белым огнем…
Часть коридора тонула в густой пелене, воняло горелым. Вскоре из мглы как гигантский факел вышел боевой маг, качнул головой – чисто. Бран хмыкнул, указал на дверь, из-под которой валил дым. Лин зажег в каждой ладони по огненному шару, выставил вперед щит желтоватого пламени и подождал, пока бойцы займут позиции.
Однако осада по правилам сорвалась, ибо опять раздался полузадушенный крик. Альену показалось, что слышит и второй голос, почувствовал укол магии. Но едва попытался отследить источник, легкое дуновение исчезло. С той стороны затрещало, затем раздался топот, и резная створка с оглушительным грохотом распахнулась.
В лица бойцов ударил раскаленный воздух, плотное облако дыма разбилось о противоположную стену. Из мглы выпрыгнуло страшное существо: покрытое сажей и копотью, обгорелое и окровавленное. Взвыло и, не разбирая дороги, бросилось прямиком на мечника.
К счастью воин отреагировал как должно – плавно скользнул в сторону, коротко ткнул противовесом клинка прямо в морду твари. Мокро хрустнуло, монстр подавился криком и как подкошенный рухнул навзничь. Боец заученно поменял хват и занес меч для последнего добивающего удара.
– Стоять! – рявкнул Аш.
Клинок замер в волоске от горла поверженного. Жадно задрожал, стремясь пойти дальше, вкусить плоти и отнять жизнь. Но воин сдержался, медленно отвел оружие. Выдохнул и отступил прочь, вопросительно глянул на правителя, затем на полковника. Последний промолчал, хмуро рассматривая предполагаемого врага. Поморщился, когда сноп искр из комнаты опалил щеку, буркнул нечто невнятное. Маг отреагировал, метнулся в дверь. Рассерженный гул огня сразу затих, тревожные блики стали тухнуть.
Тот, кто поначалу показался демоном, являлся худощавым юношей, одетым в темно-коричневую мантию студента-механика. Правда, выглядел паренек не ахти: измазанный в копоти и саже, оборванный. Лицо покрывала корка запекшейся крови, лишь глаза безумно сверкали на темно-красном фоне. Волосы местами обгорели, по подбородку вяло стекала алая вязкая слюна. Юноша то и дело отхаркивал осколки зубов, кашлял и тихо выл.
– Кто такой? – громыхнул полковник, ухватив сопляка за шиворот.
Тот засучил ногами, приоткрыл рот и издал невнятный стон.
– Понятно, – пробормотал Бран, отпустил паренька и хмуро оглянулся на старшего Альена. – Мозги потекли.
– Там еще пятеро, – сообщил Лин, выйдя из аудитории. – Мертвы. Но странно, двое явно погибли от Взгляда Некроса, одному вскрыли горло ножом.
– В жертву себя принес? – брякнул полковник с отвращением. – Я слышал, колдуны иногда такое проделывают.
– Едва ли, – ответил боевой маг. – Во-первых, там пентаграмма с распотрошенным котом. А во-вторых, на остальных трупах я заметил остатки неизвестного заклинания.
– Может, не хватило Силы, и своих же решили прирезать? – буркнул Бран. – А тот умирать не захотел, принялся сопротивляться?
– Угу, – съязвил чародей. – Исходя из твоей логики, он дрался уже мертвый. Нас-то отпустило сравнительно недавно, а на трансформацию энергии нужно время.
– Да кто знает, на что способны поганые колдуны, – пожал плечами молодой командир. – Может и мертвым. Но одного не отнять – нас ждали. Найду того доносчика, на кол усажу.
Полковник грозил чем-то, ругался как сапожник, забивая проклятиями запоздалый страх. Аш же направился к двери и осмотрел аудиторию.
Разгром полнейший. Половина столов обратилась в чадные головешки, пол и уходящие вверх ступеньки покрыты сажей. Посреди пустого пространства рядом с преподавательской трибуной до сих пор тлела пятиконечная звезда, плавила пол. Посередине фигуры тускло блестела лужица порядком подстывшей крови, обезображенным комком шерсти валялась тушка черного кота.
«Ублюдки, – подумал маг-строитель, посмотрев на тела в ученических мантиях. – Глупые ублюдки».
Как и говорил Лин. Ошибки быть не могло, мертвые действительно относились к секте Истины. Слишком близко к магической фигуре, да и расположение тел позволяло понять, что перед падением стояли в кругу. Нет, вариант с невинными овечками, случайно заглянувшими на шум, исключен.
Но что это? Два тела похожи на мумии: высушены до предела, с тонкой пергаментной кожей. Угодили под отдачу заклинания? У третьего перерезана глотка, причем рана нанесена так, словно кто-то подошел со спины. На лице у студента до сих пор написано изумление – следовательно, убийцу не видел.
Правитель подошел к трупу, присел на корточки и осмотрел рану. От густого запаха крови мутило. Но Аш преодолел отвращение, притронулся пальцем к алой лужице на полу. Интересно… плеснуло в аккурат на пентаграмму, затушило пару свечей. К тому же внешняя окружность чуть затерта – умирающий зацепил сапогом. И высушенные тела валяются как раз напротив.
Взгляд мага-строителя отыскал последние трупы. А эти как погибли? Тела будто ошпарены кипятком. Лица и шеи в крупных волдырях, одежда обгорела. И боевик прав, в несчастных чувствовались остатки какой-то магии. Но определить происхождение невозможно.
Выводы не вдохновляли. Гибель горе-колдунов можно списать на ошибку в ритуале, если б не перерезанная глотка и следы чужого чародейства. И тот высокий человек в плаще с капюшоном. Привиделся? Или кто-то помогает? Но зачем? С какой целью? И почему дух-хранитель упорно твердит, что в корпус никто не заходил?
Хотя возможен и другой вариант – загадочный глава секты решил подчистить следы. Ребята почувствовали, принялись сопротивляться, и как итог – сорванное заклятие, пять мертвецов. Хотя логичнее дождаться окончания ритуала.
От размышлений оторвал особенно громкий стон, звук пощечины.
– А ну говори! Говори, урод!
– Ы-ы-ы… а-ы…
Поморщившись, Альен встал и аккуратно прошел между лужиц крови, понаблюдал за тем, как полковник пытается привести единственного свидетеля в чувство. Но тот лишь мычал, бессмысленно вращал глазами. Неужто потерял рассудок?
– Постой, Бран, – хмуро проворчал боевой маг. – Так нельзя.
– Тебе что, жалко? – фыркнул командир.
– Не-а, – отмахнулся огненный. – Но твой способ неэффективен. Позволь, я.
– Да, пожалуйста.
Полковник отступил, а чародей всмотрелся в лицо пленного, нахмурился. Затем сосредоточился, вытянул руку и коснулся пальцем лба студента. Сухо затрещало, сверкнула мелкая искра. Юноша застыл колодой и вытаращил глаза, мелко задрожал. Взгляд стал осмысленным, медленно обежал присутствующих, прикипел к пентаграмме и трупам подельников.
– Говори! – рыкнул полковник. – Кто таков? Что тут произошло?
В глазах студента мелькнуло понимание, сменилось отчаянием и черной злостью. Паренек напрягся, промолчал. Но в дело опять вступил Лин, легким касанием подарил пленнику очередную искру. И снова того скрутило в судороге, из носа и ушей хлынула вязкая кровь, а в горле родилось невнятное клокотание.
– Говори! – повторил Бран, схватив сопляка за подбородок и заставив смотреть на себя.
– Идите к демонам! – выдавил студент. – Я… я не боюсь боли… мне нечего терять.
– Идиот, – констатировал полковник. – Давай, Лин.
Очередная искра вонзилась в лоб пленника, заставила биться и кричать. А затем еще одна и еще. Насколько понял правитель, маг использовал обычное тепло, но направлял на какой-то конкретный нерв. Это доставляло невыносимые мучения, что немного компенсировалось живительной составляющей Стихии Огня. Умереть паренек не мог.
– Хватит, – произнес Аш спустя пять минут.
Боевик послушался, отступил на шаг, а два воина подхватили чернокнижника под руки и привели в чувство пощечинами. Старший Альен наклонился и внимательно всмотрелся в затянутые туманом глаза пленника, спросил:
– Имя?
– Катись в Преисподнюю! – с трудом выговорил студент. Кривовато ухмыльнулся и выдал поток грязной ругани.
– Имя? – с нажимом повторил правитель. Подождал, сделал знак боевому магу. Но едва чародей воздел руку, во взгляде пленника отразился неподдельный ужас.
– Вы ничего не добьетесь. Истинные никогда не покорятся! Альены с приспешниками погибнут, мы поведем страну в лучшее будущее. Можете пытать меня, но завтра к вам явятся другие и сгноят заживо!
Последние слова паренек буквально выплюнул вместе с кровью. Брызги попали на лицо и накидку Аша, но тот не заметил, продолжая сверлить студента пристальным взглядом.
– По какому же праву вы хотите встать во главе государства?
– Мы… сильнее, – прохрипел пленник. – И сделаем Свободные Земли могущественной державой, изгоним иноземцев, пойдем войной на Скифр и Окран.
– Ага, – пробормотал старший Альен, понимающе переглянулся с Браном. – А жрать земельку будете.
– Кору с деревьев, – подсказал полковник.
– Точно, – хмыкнул правитель. – Самое поганое, верят, что поступают правильно. Их кто-то использует, Бран.
– Согласен, – изрек воин. – Детишки заигрались в колдунов.
– Мы не играем, – прошипел паренек. – Мы готовы на что угодно.
– В самом деле? – перебил Аш. – Тогда никаких скидок, по-взрослому… Лин!
На кончиках пальцев мага загорелся оранжевый огонек, медленно потек к голове незадачливого механика. Тот вжался в стену и задрожал, впился взглядом в лицо правителя. Но Аш смотрел прямо и спокойно, холодно улыбался.
Пленник вздрогнул и как-то обмяк, закрыл глаза.
– Имя? – резко спросил старший Альен.
– Мараг Ирс, – одними губами вымолвил юноша. – Студент третьего курса факультета механики.
– Что здесь делали? – продолжил допрос маг-строитель.
– Старшие сказали, что должны подготовить теплую встречу, дали схему ритуала.
– А потом?
– Мы убедились бы, что явившиеся мертвы. Оставили послание для народа и ушли к месту встречи.
– Где?
– За городом. Глубокая лощина за Лысым холмом по дороге к Антражу. За час до рассвета.
– То есть Истинных в городе больше нет? – вклинился Бран.
– Нет, – ответил парень. – Мы знали, что после первой операции власти перевернут Гент вверх дном, перенесли лагерь в другое место. Но Старшие решили воспользоваться паникой, составили план…
– Где лагерь?
Студент мучительно скривился, но промолчал.
– Отвечай! – громыхнул командир «волков». Схватил паренька за плечо, попытался растормошить. Но хлипкий на вид студент даже не дрогнул, хотя Бран не церемонился.
Первым заподозрил неладное Лин, вскрикнул и оттолкнул правителя. Затем очнулся полковник. Попятился, потянулся к мечу…
Паренек распахнул глаза, и стало видно, что радужка исчезла за мутной белесой пленкой. По щекам потекли кровавые слезы, а изо рта хлынул поток горячей черной жижи. А через миг послышался взрыв, булькнуло и дробно застучало. Стены забрызгало едкой смолой, вспыхнуло чадное пламя.
Боль в отбитой пояснице прибавилась к рези в подживающих ранах. Но Аш отделался лишь легким испугом, чего не скажешь о «волках».
Встав на колени, Альен выругался. Взрыв разметал бойцов как сухие листья. Одного из арбалетчиков спасли латы и то, что находился относительно далеко. Оглушенный воин стоял на четвереньках, ругался и мотал головой как пес. А вот мечнику и второму стрелку не повезло: одному сожгло лицо, другого истыкало осколками костей. Тела дымились, плоть пузырилась и стремительно гнила, отваливалась целыми пластами…
Живой и невредимый Лин помог правителю встать, вместе кинулись к сидящему у стены Брану. Тот скрипел зубами и кривился, пытался дотянуться до застрявшего в плече длинного обломка бедренной кости. Страшный снаряд каким-то образом пробил гномьи доспехи. Но повезло, застрял неглубоко.
– Жить буду, – пропыхтел полковник.
– Скоро придут лекари, – попытался ободрить Альен. – Потерпи.
– Выбор у меня невелик, – криво усмехнулся командир «волков». – Но как глупо. Я видел, что с мальчонкой что-то происходит. Прозевал.
– Все прозевали, – уже спокойнее сказал маг-строитель. Заметил, что воин скребет пальцами пол и бросил через плечо: – Помощь!
– Вызвал дежурного, – буднично отозвался Лин. – Минут через десять будут тут.
– Долго, – проворчал правитель.
– Могу выжечь, – предложил маг. Присел рядом, с сомнением осмотрел рану и нахмурился. – Но я не лекарь, что за дрянь не знаю.
– Действуй!
– Тогда держите крепче.
Правитель уперся коленом в грудь полковника, надавил на здоровое плечо. Чародей поднял руку и сосредоточился, сотворил из пламени подобие ножа. Примерился и разрезал латы Брана, кольчугу и стеганый жилет. Аккуратно выдернул кость и брезгливо отшвырнул прочь, вонзил магический клинок в рану.
Мясо зашипело, но отвратительный звук вскоре перекрыл отчаянный крик. Бран забился, чуть не сбросил Аша. На помощь кинулся оставшийся в живых арбалетчик, и вдвоем намертво пригвоздили командира к полу.
Спустя несколько минут все закончилось, гниль исчезла, потекла здоровая алая кровь. К тому времени полковник умолк, потерял сознание.
Едва переведя дух, старший Альен почувствовал приближение нового отряда, наскоро перенастроил защиту корпуса. И едва подоспели стражники, проследил за тем, как уносят Брана, позволил вывести и себя на свежий воздух, уселся на скамейку.
Воины оцепили здание, проверили каждый закуток, каждый куст. Волшебников набежало с три десятка, сразу помчались на второй этаж изучать следы. Несколько лекарей склонились над трупами, хмуро переговаривались. Кто-то кричал, ржали лошади, свет факелов и светильников разгонял тени, озарял множество мрачных и встревоженных лиц…
– Выпейте, – сказал Лин, усевшись рядом и подав Ашу склянку с какой-то зеленой жидкостью. – У лекарей позаимствовал.
Правитель послушно кивнул и глотнул зелья. И только теперь сообразил, насколько измучен. Видимо, давали знать последствия Взгляда Некроса помноженные на хроническое недосыпание. Но эликсир помог, изгнал слабость.
– Собери отряд, – сказал Альен. – Едем за город.
– Уверены? – засомневался чародей.
– Мы обязаны выйти на главарей, – упрямо возразил правитель.
Осуждающий взгляд Лина говорил: да куда же тебя несет, когда ноги едва тягаешь? Но субординацию в него вбили крепко, и потому кивнул, направился к группе бойцов неподалеку, позвал кряжистого седоусого десятника. Аш же и не заметил, как исчез маг. Сидел, пытался собраться с мыслями и злился на себя за слабость, глупость. Лезть без оглядки действительно было дуростью, вот и потерял людей. Но с другой стороны, если б немного опоздали, то утром погибли невинные студенты и преподаватели…
Или нет. Ход слишком очевидный. Враги наверняка знали, что правители ищут их, подбросили приманку. А он устал сидеть в кабинете и ждать плохих вестей. Хотел действия, хотел прищучить мерзавцев, осмелившихся кинуть вызов. Ну, и нарвался.
К слову, а что если вражеский план имеет не два дна, а больше? Чересчур подозрительно… студент взорвался ровно в тот момент, когда собирался сказать о лагере бунтовщиков. Старшие ощутили слабину в подопечном, активировали заклятие самоуничтожения? Или четко рассчитано? Мол, если не сработает ритуал, то живая бомба, устроим ловушку и в месте встречи? Хм.
Ко всему прочему как объяснить срыв заклинания и ножевую рану одного из чернокнижников? Списать на необходимую жертву по версии Брана? Кошки не хватило, решили дружка замочить?.. Чушь. Был кто-то еще. Кто-то спокойно преодолел защиту здания и уничтожил колдунов, спас разведывательный отряд, ушел через разбитое окно.
Но кто этот неизвестный?
Думы бродили вокруг да около, нарезали круги, кусая друг друга за хвосты. И выхода из лабиринта не предвиделось, что раздражало сильнее. Старший Альен колебался. С одной стороны он интуитивно чувствовал грядущие неприятности и страшился наделать больше ошибок. А с другой хотел довести дело до конца, отыскать следы заговорщиков, выдернуть тени на солнечный свет.
Так, в сомнениях и спорах с самим собой и прошел битый час. Очнулся правитель уже верхом на коне в окружении отряда из пятидесяти отборных ратников и пятерки боевых магов, на пути к городским воротам. И вновь ночные улицы Гента бежали навстречу: фонари, мостовая, тени деревьев и десятки сияющих глаз-окон…
«Ладно, – решился старший Альен, приободренный свежим ночным ветром. – Но теперь с мечом наголо не полезу, сначала пущу опытных пластунов. Пусть проследят за теми, кто намеревался встретить колдунов, пройдем до самого логова…»
И словно почувствовав изменившееся настроение правителя, дотоле еле плетущийся отряд вырвался на главную улицу, помчался во весь опор. Мимо чередой огней проплыл Новый город, узкие улочки Старого, в конце концов показались восточные ворота. Откуда ни возьмись вынырнули стражники, окинули цепкими взглядами поздних путников. Спустя минуту послышался скрип цепей и надсадный вой магического движка, толстенные створки медленно-медленно поползли в стороны.
Полсотни «волков» вырвались из душного плена Гента и растянулись по дороге, разбросав в стороны маленькие группки дозорных. И вскоре исчезли последние фонарные столбы, темная линия городской стены слилась с миром, мелькнули две кляксы деревенек. Одна, Аш знал, за последние годы окончательно умерла, вторая держалась за счет стариков и пришедших с границ калек. Надолго ли? Неизвестно. Городов и поселков-призраков за последние десять лет развелось слишком много…
Цепь холмов и глубоких лесистых логов сменилась равниной. Над головой развернулось величественное полотно тьмы, густо усеянное россыпью бледных звезд. Но затем дорога опять нырнула в овраг, и небо скрылось за кронами.
«Четверть часа езды», – подумал правитель, вспомнив карту. Нужно командовать остановку, рассылать дозорных и мучиться бездельем. Балка удобная, заросли низкорослого ельника и кустов примыкают к склонам вплотную, так что «волкам» не придется обдирать животы, пробираясь ползком. В крайнем случае можно разделить отряд так, чтобы устроили заграждение. Если врагов немного, то пугнут, погонят прямиком в руки соратников.
Аш позвал Лина и объяснил план. Тот в свою очередь отдал честь, отъехал в сторону и сосредоточился, связываясь с кем-то из младших чародеев в голове колонны. И вскоре послышались команды, некоторые бойцы расслабленно сбрасывали капюшоны и снимали шлемы. Поняли, что спешка ни к чему, успеют и подготовиться, и подремать вполглаза.
От походной суеты Ашу немного полегчало, гнетущие предчувствия отступили. Он скорее ощущал, чем видел, как замедляется колонна. В балке темно, хоть глаз выколи, света звезд не хватало. Но судя по звяканью шпор, вздохам и скрипу кожи, тусклым бликам на пластинах лат, ратники покидали седла, разминали ноги… Не все конечно. Авангард в количестве полутора десятков бойцов продвинулся дальше по склону – видимо кто-то из десятников захотел осмотреться.
«Мы это сделаем, – с возрастающей уверенностью подумал Альен, поддавшись деловитому настроению воинов. – Сделаем… возьмем мерзавцев».
И будто в ответ на мысль впереди раздалось испуганное ржание, затем влажный хряск, и тут же – непонятный гул, почти вой. Масса передовой группы колыхнулась, ночь взорвалась демоническим гамом, в котором смешались хриплые стоны и надсадный свист, хруст веток, удары.
– Наших бьют! – крикнул кто-то. – Поможем!
– Назад, кретин! – хрипло ответили смельчаку. – На землю! Прикройте Альена!
В словах второго солдата имелась логика – бросаться во мрак, не зная, что там прячется, самоубийственно. Побежишь спасать, и умрешь сам, утащишь друзей. Нет, лучшая тактика – ожидание, холодный расчет…
Но реальность слегка отличалась от голых размышлений. Во-первых, сработал эффект неожиданности, и эмоции пересилили рассудок. Во-вторых, никто им не дал времени успокоиться, прийти в себя. И получилось так, что одни впали в ступор, другие кинулись исполнять приказы, а третьи ударились в панику. Отряд смешался, ниточка, делающая их единым организмом, оборвалась.
Для правителя произошедшее уложилось в три удара сердца. Когда разразилась буря, инстинктивно вжал голову в плечи и подметил силуэт всадника, двинувшегося в его сторону. Ратника поглотила тень деревьев, стерла с лика мира. Одновременно раздался уже знакомый гул, частый стук, и из пустоты вырвался одинокий конь, вихрем умчался прочь.
Жеребец Альена испуганно всхрапнул и отпрыгнул с дороги прямо в колючие заросли. Чудом Аш сумел выдернуть ноги из стремян, кувыркнулся и покатился по склону глубокой канавы. Ругнулся ушибам, нахлебался воды в мелком ручье, но тут же пополз обратно, вскарабкался к обочине.
– Свет! Нужен свет!
Кричавшего услышали, в пустоту со свистом ушли огненные шары, взорвались и подожгли ветки. Алые блики озарили нечто массивное впереди, смахивающее на медведя-шатуна, густо укрытого палой листвой и грязью – тяжелая туша, уродливая и оплывшая. Казалось, неизвестная тварь выросла прямо посреди тракта.
Но через миг до правителя дошло, что существо искусно спрятали, закопали. Вот и не увидели ничего подозрительного всадники авангарда, проскакали над ним. За что и поплатились… Беглого взгляда хватило, чтобы понять: передовая группа полегла в полном составе. Багряные отблески пожара озаряли искаженные мертвые лица, трупы людей и лошадей, играли на рваном металле и вывороченных внутренностях.
Поганое предчувствие не обмануло, их ждала еще одна ловушка. Неизвестные противники оказались хитрее и устроили засаду на подходе к месту встречи со студентами. Аш же то ли в силу усталости, то ли из-за обуревающих эмоций не предугадал самого логичного хода противников.
Дрянь!
С языка сорвалось проклятие, а монстр как услышал, завозился, с лязгом и скрежетом выбрался из ямы. Отмахнулся громадной клешней от парочки смелых дураков, кинувшихся в атаку, выставил вперед другую руку. Эта выглядела иначе – странная конструкция в виде множества трубок, расположенных вокруг единой оси. Колесо дрогнуло и завертелось, по смешавшемуся отряду хлестнули стальные стрелы: разбросали десяток солдат, подрубили несколько тонких елок.
В ответ по броне гиганта чиркнули арбалетные болты. Какой-то маг сотворил ветвистую молнию, Лин добавил сгустком огня. Но без толку, существо покачнулось и отступило на шаг, не более. Пламя опало и потухло, оставив пятно… пятно разогретого металла.
Голем!
Понимание булыжником ударила в голову, разбилась на десятки предположений, сотни мелких несвязных образов. Убегать? Нападать? Прятаться? Куда? Зачем?..
Аш элементарно растерялся, со страхом глядя на машину. И как-то отстраненно подмечал: колесо на руке монстра продолжает вертеться, выедая свистом мозг. Короткие дротики темными росчерками режут ночь, сбивая солдат на землю, прошивая доспехи и разрывая плоть. В стороны разлетаются кровавые брызги, клочки одежды и кожи, чьи-то мозги…
Середина колонны легла как зрелая пшеница под косой. Быстро, практически мгновенно от отряда осталось меньше половины. Но те, кто стояли в арьергарде успели сообразить что к чему. Часть воинов попятились, подняли щиты, стараясь выстроиться в линию. Тем временем несколько арбалетчиков сделали залп и разбежались в стороны, чтобы отвлечь голема.
Маневр ничуть не обманул монстра. Да и двигался он гораздо быстрее, чем можно было предположить. Лязг брони, шаги – и громадная тень стремительно вломилась в чащу, продралась сквозь подлесок и настигла залегших у обочины стрелков. Кого-то машина раздавила как тараканов, кого-то пристрелила в упор. Двинулась на мечников, но покачнулась и дрогнула, поймав очередную молнию.
К счастью маги успели выстроить защиту, спрятались под пламенным куполом. И даже успели сплести пару-тройку заклятий, которые если и не повредили голема, то дезориентировали. Вторая молния заставила тварь отступить, огненные шары и огромная сосулька закрепили успех. Гигант ответил болтами, но снаряды отскакивали, сгорали. И пока Лин держал полог, остальные чародеи торопливо сплетали потоки энергии в новые контуры…
Как бы то ни было затеплившаяся надежда рухнула, когда из-под сени деревьев беззвучно выплыло облачко черного дыма, задело чародейский щит и стало пожирать как кислотой. Дротики голема тут же пробили преграду, раскалились и замелькали багровыми каплями. Подожгли несколько деревьев, изрешетили волшебников и пошли косить сбившихся в плотную кучу бойцов.
«Они слишком привыкли к рукопашной, – отстраненно подумал Альен. – Здесь нужна иная тактика. Разбежаться, рассеяться, атаковать из-за укрытий. А еще тварь прикрывали колдуны…»
Тусклая смесь эмоций превратилась в злой шквал. Правитель ясно осознал – не сон, не иллюзия, не морок, он потерял свою маленькую армию, потерпел поражение и вот-вот погибнет сам. Вздрогнул, очнувшись от ступора, и открыл рот для приказа к отступлению. Но свист болтов стал неожиданно близким, вокруг застучало, предплечье пронзила раскаленная игла.
От боли Аш качнулся назад, начал вставать. Но получил стрелу в грудь и рухнул на спину, укатился обратно в канаву.
Он не успел толком испугаться, настолько быстро все произошло. Страх пришел, но куснул внутренности холодком и исчез, растворившись в недоумении. Правитель не хотел верить в случившееся. И до последнего сопротивлялся тьме, что пожирала сознание, пытался встать, но безнадежно проигрывал.
Смерть всегда рядом с нами. Всегда готова задушить во сне, зарезать в ночи, отравить, заразить воспалением легких, да просто раздавить маленький сосудик в голове. Мы чувствуем ее ледяное дыхание, но упрямо и брезгливо отворачиваемся, как от грязной нищенки. На самом же деле страшимся близости конца и осознанию того, что в любую секунду исчезнем: от любого пустяка, случайности. И как бы глупо, по-детски, ни было, но делаем вид, что бессмертны…
Так легче. Так проще. И порой сами бросаемся в объятия Костлявой. Бравируем, надеемся, что напав, испугаем отвратительную бродяжку. Но, естественно, ошибаемся.
Ей наплевать на наши ужимки, она берет то, что пожелает. И если очень напрашиваемся, глупим, то может принять жертву раньше положенного часа.
* * *
– Продай воды, – попросил я. Облизнул растрескавшиеся губы, с мукой посмотрел на деревянный ушат с тонким налетом вожделенной влаги на дне. – Дам золотой.
– Нет, – буркнул мужик. – Мне самому надо. Что с тучкой пришло, то и собрал. Когда еще дождик нагонит…
– Два золотых, – не задумываясь, сказал я и вытащил из кошеля монеты.
Молчание.
– Три. За глоток.
Солнце отразилось в очередном желтом кругляше, монеты мелодично зазвенели. Но звук, что в Дорамионе заставлял сердца обывателей сладко щемить, здесь ничего не значил.
Проклятая жара! Проклятый край!
Последний, похоже, проклят в прямом смысле слова. После «проплешины» я не нашел ни одного ручья или родника. Те колодцы, что видел на мертвых хуторах и в деревнях, оказались совершенно сухими, а в бочках и кувшинах влага давно испарилась. И заклинания, призванные выводить источники на поверхность, не действовали. Пить же хотелось с каждым часом сильнее, знойный ветер буквально высасывал влагу из тела.
Взгляд оторвался от лужицы на дне ушат. Я посмотрел на иссохшее поле, на сады с желтой листвой, на селение: покрытые соломой избы, несколько амбаров и сараев, подобие кривоватой улочки в обрамлении покосившихся плетней. Домики крепкие, в свежей известке – словно с картинки сошли. Видно, что жители любили работать, держали хозяйство в порядке.
Да, именно в прошедшем времени. Любили. Сонную тишину изредка нарушали скрипы ветвей, невдалеке одиноко хлопала дверь. Ветер посвистывал в дымоходах и перебирал чуткими пальчиками зубцы грубоватых вил и граблей, прислоненных к стене ближайшего хлева. Чуть дальше, за зарослями смородины черным оскалом щерилась обугленная рама. В воздухе витали запахи мокрой земли, гари и сладковатого тлена.
Трупов хватало. И я знал, что увижу, если забреду к центру деревни – кучу тряпья, обугленной утвари и скелетов, вздувшихся обезображенных тел, которые не сумело обглодать пламя.
Конечно, я не торопился глазеть на такое зрелище. Но не столько из-за чудовищности того, что могу узреть, сколько из опаски испытать благоговение, религиозный экстаз. В самом воздухе носилось безумие, а возле кострищ справиться с ним было особенно трудно. Мысли путались, в сознании беспокойно шевелился Мститель. И меня то подмывало воздать молитву, то кого-нибудь убить.
Потому в последние часы и избегал поселений. Но сюда прибежал из последних сил, так как заметил тучу, тонкую завесу дождя. Понадеялся найти какую-нибудь посудину с водой. Но когда примчался, в мыле и на подгибающихся ногах, стал свидетелем, как чудом выживший крестьянин сливает последнюю влагу из мелких плошек.
Выглядел мужик откровенно хреново. Тощий и грязный, облаченный в рубище. Впалую грудь покрывала спутанная седая борода, волосы обратились засаленными сосульками, взгляд диковатый, бегающий.
На мое появление крестьянин отреагировал достаточно адекватно и прогнозируемо – рванул к избе. Но вспомнив о воде, вернулся и заслонил ушат. Как я ни уговаривал, мотал головой, шамкал беззубым, побитым цингой ртом: «Мне самому надо».
– Четыре золотых.
– Нет.
– Могу ведь и так отобрать, – пробормотал я, отчаявшись выдурить хоть каплю.
Сквозь плотный загар на лице селянина проступила мертвенная бледность, колени задрожали. Но отступать мужик и не подумал, шагнул вперед и с вызовом произнес:
– Режь! Коли!..
– Испарится быстрее, чем выпьешь, – вздохнул я.
– Нет, – прошамкал крестьянин, с тревогой посмотрел на избу. – Я не себе… жене. Жена у меня хворая.
– Тогда может, обменяемся? На три глотка?
Попытка вспомнить, что такого ценного завалялось в сумке, ни к чему не привела. Но я таки приоткрыл, с омерзением отпихнул голову Кальвина, завернутую в рубаху, и пошарил на дне. Пальцы нащупали запасной нож, огниво, связку бумаг и письменные принадлежности, кусочки мела для пентаграмм, десяток полосок сушеного мяса, дубового как кора и такого же безвкусного. Пять из них я и показал мужику.
Тот впился полыхающим взглядом. Преувеличенно замедленно подобрал первую попавшуюся кружку с отбитым верхом и аккуратно зачерпнул. Протянул мне, а сам выхватил снедь, обнюхал и лизнул.
Пожадничал, в кружке не хватило бы и на добрый глоток. Но я не стал спорить, выпил. Почти горячая, отдающая тиной вода показалась удивительно сладкой, смочила пересушенную глотку.
– Где остальные?
Селянин вздрогнул и втянул голову в плечи.
– Кто?
– Люди.
– Ушли, – шепнул мужик. Как-то разом напрягся, посмотрел с затаенной ненавистью. – Ушли, мил человек. Спасителя славить.
Очаровательно. Подобно жителям иных деревень и хуторов народ поддался «зову» Алара, превратились в живых зомби. Кого накрыло сильнее, уничтожили других, с волей покрепче, обвинив в ереси. А если точнее, то банально принесли в жертву.
Но почему этот жив? Видимо повезло, спрятался где-то в подвале вместе с женой. И на внушение отчего-то не отреагировал.
– Понятно, – пробормотал я. – А куда ушли, уважаемый?
– В город, – ответил крестьянин.
– В какой?
– Ну, в город же. Тут недалече.
Указав пальцем на северо-восток, селянин заграбастал ушат и сушеное мясо, засеменил к избе. А я, поколебавшись, отказался от дальнейших расспросов. Смысл? Явно повредился умом. Но если не изменяет память, в полудне пути отсюда и правда есть городок, принадлежащий какому-то из аримионских баронов.
И дыхание Силы идет именно с того направления.
Поколебавшись, я пошел вслед за крестьянином – а вдруг действительно нужна помощь умирающей женщине? Но едва приблизился к порогу, все понял. Из проема дверей ощутимо несло духом разложения.
Я отступил, затем подошел к окошку. Ни стекол, ни бычьего пузыря, ставни распахнуты. А внутри грубая лавка, на ней тело. Одного взгляда на вздутое синюшное лицо и копошащихся в глазницах червей хватило, чтобы вызвать приступ тошноты. Но я смотрел. На тучи мух, на гниющую рану на шее, и на темный нож, зажатый в иссохшей руке.
Убила себя, отдала на суд Светозарного. А муж сошел с ума… ибо сейчас поил мертвую, что-то нашептывал.
Видимо, безумен дважды не станешь. Лишившись рассудка, крестьянин перестал реагировать на внушение. Голос Алара смешался с десятками других, растворился в обрывках болезненных мыслей.
Не в силах больше терпеть бьющий из окна смрад, я развернулся и пошел прочь. Нашел дорогу, свернул на развилке. Селянину никто не поможет. И ничто. Нет заклятий, которые могли бы исцелить разум.
– Как тебе картинка? – послышался в мешке свистящий шепот.
– Отвали! – буркнул я, моментально разъярившись, так как обнаружил, что Древний незаметно подключился к моему зрению. Но вздохнул, успокоился и просто разорвал чужое плетение, ускорил шаги.
– А чего ты ожидал? – снова подал голос Кальвин, ничуть не смутившись тому, что я обнаружил заклятие. – Что Алар будет обездоленным губы медом мазать? Нет, братец твердо решил добиться цели. А для этого нужны силы и армия. В одиночку и в прямом столкновении проиграет, сколько бы энергии ни выпил из Поднебесного. Терн вместе с остальными сотрет светлого в порошок.
– Но? – настороженно спросил я.
– Чем больше Светозарный поглотит душ, тем больше человечков способен покорить, – ответил Древний. – Площадь влияния прямо пропорциональна уровню Силы. Если сумеет подчинить хотя бы часть Дорамиона, обретет такую власть, что легко расправится с моими братьями и сестрами. А потом вырвет из Терна знание о расположении Камня, навсегда изменит Сущее.
– И потому племянник Остролиста тоже собирает армию, – сказал я, немного поостыв. – Чтобы не позволить прорваться на другое, более обильное пастбище. В Дорамионе городов побольше.
– Умный человечек, сообразительный, – хихикнул Древний. – Слабость Алара в людях. Если вовремя отобрать паству, если остановить сбор, потерпит поражение.
Клен умолк, а я задумался о причинах его внезапной разговорчивости.
Падший давно сообразил, что по каким-то причинам нужен мне и перестал реагировать на угрозы. По большей части безмолвствовал, пытался восстанавливать энергетическую оболочку. Но иногда таки открывал рот и поливал меня изощренной руганью, проклятиями. Порой, вот как теперь, снисходил до ехидных замечаний, в которых сквозили намеки.
Внимания на него я почти не обращал. И даже не мешал работать над восстановлением, все равно получалось у Кальвина медленно. Призрачный клинок повредил нечто действительно важное, разорвал связи между ментальной и энергетической оболочкой…
Однако сейчас реплики вызвали интерес, заставили думать.
Падший намекал на то, что битва между Аларом и Мроном неизбежна. Но я и раньше знал, что Светозарный готовится штурмовать границы Дорамиона, а темный – обороняться. И догадывался о причинах, последствиях. Просто теперь предположения стали знанием.
С другой стороны бодаться станут до последнего. А это важно. Важно по той причине, что весы начнут колебаться. И именно тогда можно ударить, разрушить равновесие.
Но сказал сие бог Морей не для того, чтоб прояснить ситуацию. Он боялся. Боялся, так как начал осознавать, куда направляюсь…
И я не вытерпел, хотел расспросить подробнее. Но едва открыв рот, почувствовал накатывающую дурноту, шум в ушах. Споткнулся и упал прямо в горячую пыль, тихо застонал.
Мир померк перед глазами, ноющая боль под черепом превратилась в гудящее пламя: выжигающее мысли, плоть и кость. И вместе с тем из тьмы в который раз явились образы огромной пещеры, множества людей в мехах и плохо выделанной коже. Гремел голос Остролиста, окровавленный палец оставлял на скале дорожку багряного пламени.
Шаман взывал, приказывал. Дрожали стены, пугливо колебались огни факелов и плясали тени, с потолка сыпались камни. Люди же стояли и смотрели, не в силах вздохнуть, пошевелиться. Я стоял среди них, испытывал ужас, восхищение, надежду. И вслед за братьями повторял:
– Агарок. Агарок. Агарок!..
Стена пещеры впитывала кровь, отзывалась на голоса, оживала, наливалась внутренним светом прямо на глазах. И пульсировала. Незаметно на первый взгляд, но верно, как гигантское сердце…
Блеклая вспышка разогнала мрак перед глазами. Я очнулся, сидя в дорожной пыли: дрожащий, потный и обессиленный. Но уже через секунду полез в сумку за кипой листков, принялся записывать.
На этот раз удалось разобрать еще несколько слов. Помог Дар Предков. И я мало-помалу догадывался, что за заклинание читал дядюшка Терна. Он не рисовал Схему Сил… он призывал ее, воплощал Отражение.
Оказывается, мировой порядок не создали, как мы с Ирном отчего-то думали. Точнее, может и так, но далеко не Древними. Те просто сохранили его образ в Камне. А сохранив, сотворили обратные связи и просто подкорректировали потоки энергий так, чтобы Лес потерял Силу.
Камень – есть инструмент. Так сказал призрак Остролиста в Логеборе. Инструмент обрек эльфов на вымирание. Заставил уйти Древнолесье в иные миры, выдавил из нашего. Часть стала Новердом, призрачными чащами. Часть вытолкнуло дальше, в Логебор, часть просто сгинула, засохла.
Осознание сего факта ввергало меня в ступор, так как не предполагал, что все настолько просто. И сложно в то же время.
Инструмент…
Отражения – достаточно распространенный прием в Высшей магии. Ведь чаще, обращаясь к каким-то духам, сущностям или Стихиям невозможно запросто вызвать пред свои светлы очи. У некоторых, к слову, и облика-то нет. Зато можно сотворить связь, метафизический и абстрактный образ, воплощающий часть свойств объекта. Эдакую дверцу. Или окошко. Пропустить силу, осуществлять взаимодействие.
Призрачный меч, коим отрубил голову Клену – Отражение. Малые Отражения используют ученики Ирна, чтобы познать суть Стихий. Великие творятся на полях сражений: дабы вызвать пламенное море, расточить воды или обрушить на врагов бурю. Но последние жрут чересчур много сил, требуют подготовки, ритуалов и зачастую – жертв.
Правда, трудным вызов Великих Отражений остается для обычных колдунов и волшебников. Серым дается легче. И теперь я понимал отчего.
Имена! В формулах Ордена спрятаны имена.
И то же я слышал в видении, регулярно посещающем после необдуманного ментального контакта с Кальвином. Слова заклинания, читаемого Остролистом – просто имена, призывающие Стихии, Престолы. И дабы усилить голос, использовал Дар Создателя, свою кровь.
Также шаман закрепил Отражения Престолов за предметом, осколком монолита. И чтобы те не ушли, не выдохлись, отдал свою кровь, дал Имя куску скалы.
Агарок – в переводе Кровавый Камень. Только со временем видимо стали называть Краеугольным.
«Тьма! – мелькнула мысль. – Вот так и свивается из ниточек веревочка. И проболтался Клен страшно. Фактически выдал фундаментальную тайну в приступе злости и отчаяния, потом очнулся, но поздно… я уже привык выстраивать цельные мозаики из недомолвок и обрывков сведений».
– Что ты делаешь? – напряженно спросил Древний из сумки, будто почувствовав, что подумал о нем.
– Отстань, – довольно грубо ответил я, вспоминая очередное слово, и записывая транскрипцию на дорамионском диалекте.
Если видения продержатся достаточно долго, то вполне вероятно смогу повторить заклинание, использовать. Получится ли разрушить Краеугольный Камень неизвестно, но есть шанс активировать Схему и собственной кровью подправить потоки.
Возможно, Остролист при создании Черепа и рассчитывал на нечто подобное. Что артефакт кто-то найдет, станет Древним по крови и разберется в происходящем, решит исправить ошибки прошлого.
Или не рассчитывал. Просто надеялся.
Так или иначе, проделать с богами то же, что те сотворили со светлорожденными – реальный выход. И вариант, дающий надежду.
Нужно ли говорить, какое волнение я испытывал? Ведь до сих пор, в общем-то, не понимал, как справиться с Терном. А теперь у меня имелись две половинки плана. Хорошего плана. Хоть и зыбкого, зависящего от множества переменных и случайностей.
Но хоть какого-то. Если звезды сойдутся, то получится.
Я спрятал бумаги в сумку и немного посидел, унимая дрожь в руках, головокружение. Кое-как очнувшись, с трудом поднялся с колен и тихо выругался. Приступы несли знания, но изматывали, сбивали с толку. Добивала и жара, навязчивое безумие, витающее в воздухе.
– Откаты бьют? – ехидно поинтересовался Кальвин. – Ты идиот. Мог ведь и мозги себе сжечь.
– Не сжег, – вяло возразил я. Помолчал и, не надеясь на ответ, спросил: – Почему Алар не призовет Агарок? Ведь знает имя, может просто следовать эху.
– Зовет, – как ни странно ответил Клен. – Без толку.
– Почему?
– Сил не хватает. Или камень сам не хочет ему отвечать. У артефактов такого уровня может быть подобие разума.
– То есть ты не в курсе?
– То есть тебя стоит убить за то, что узнал имя Камня. Мне искренне жаль, что не сжег себе мозги в той глупой попытке разжиться знаниями за мой счет…
И бог разразился очередной длинной тирадой, перемежая площадную брань с проклятиями, выстраивая многоэтажные конструкции. Но я опять пожал плечами и поплелся по дороге, то и дело прислушиваясь к шепоткам в сознании. Шел, сосредоточившись на том, чтобы передвигать ноги, чтобы не упасть.
Тракт начал вилять между высоченных холмов. Навстречу попалась чахлая дубовая рощица, затем вторая, вдалеке показалось безбрежное море лесов. Ненавистный глаз солнца скрылся в ветвях, и я смог вздохнуть спокойнее, хотя жажда мучила почти невыносимо.
Кожу по-прежнему жгло, дыхание чужой Силы ощущалось явственней. Накатывало испепеляющими волнами, заставляло путаться мысли, вызывало ноющую боль в груди.
Прошло несколько часов, прежде чем Клен вновь решился заговорить. И теперь ненавидящие нотки исчезли из голоса:
– Смени направление.
– Зачем?
– Ты лезешь прямиком Алару в пасть.
– Ну, вот и замечательно, – безразлично ответил я. А сам подумал, что большинство аримионцев свихнулись не зря. В Астрале и Ментале творилось нечто невообразимое.
Обычно первую сферу я воспринимал как сумрачный мир, наполненный тенями – духами, полуразумными сущностями. Во вторую никогда не спускался, умения не те, но при должном усилии слышал ее: обрывки чьих-то мыслей, смутные видения, сны.
Сейчас Астрал заполоняло пламя, а в Ментале звучал Глас. Трубный, пробирающий насквозь. На сознательном уровне обыватели, конечно, ничего не ощущали. Но на подсознательном внимали, слушали и сходили с ума. Я же отгораживался и защищался, как мог, но испытывал боль.
К тому же астральные бури влияли на магические потоки, искажали заклинания. Желая вывести родник к поверхности, я едва спасся от взрыва: земля просто харкнула щебнем и пылью. Позже вызвал духа-Дозорного, но начало приближаться нечто раскаленное, обжигающее. И я в панике оборвал плетение, чуть не явив перед собой солара.
Ко всему прочему стало очевидным, что уйти в Логебор отсюда не удастся. Свет, бурлящий повсюду, закрывал проходы в Страну Теней.
Насколько простиралась зона влияния Алара, я не знал. Хотя подозревал, что на многие сотни тысяч шагов вокруг. Пешком выйти нереально. Либо превращусь в безумца, либо потоки Силы сожгут ядро. Но и ускориться толком не могу. Бежать бесполезно, порталы не открываются, лететь тоже вряд ли получится.
Озадачившись, я начал искать заклинания, работающие без сбоев. Пробовал то одно, то другое, разной сложности. Но попытавшись сотворить из первого попавшегося дерева голема-скакуна, сжег всю рощу. А призвав из иных планов бытия крылатого духа драконида, получил нашествие насекомых и едва успел убежать от гудящего роя мух, комаров и пчел. Даже обыкновенный огненный шар сначала взорвался бесполезными искрами, потом вспыхнул огромным языком пламени.
Отчаявшись добиться внятного результата от сложной магии, я скорее от безысходности испробовал Знаки. И был вознагражден – элементарное волшебство прекрасно действовало.
«Кретин! – подумал я растеряно, посмотрел на воронку в земле от Знака Огня. – Узколобый кретин. Привык к плетению кружев, забыв о дубине. А простые вещи работают, когда сложные предают и ломаются…»
Но очнулся я довольно быстро и торопливым жестом вызвал символ Воды, наполнил флягу и вдоволь напился, привычно обругал себя за глупость. Без злости, с тусклой улыбкой.
Появилась надежда. Пусть Знаки статичны, слабо изменчивы, но у меня имелся опыт передвижения с их помощью. Не сильно удачный, но как улучшить эксперимент мысль появилась…
И все же, почему остальную магию лихорадит, а Знаки работают?
Я спросил у Клена. И тот нехотя проворчал:
– Они старше словесных формул. Возникли до того, как мы научились говорить.
– Знаки – тоже имена?
– Не совсем. Сама суть вещей и явлений. Элементарные символы, закодированные изначально во все, что ни есть.
– То есть… – поразился я.
– То есть они – язык Творца, – сварливо ответил Падший. – Свидетельство Воли, присутствия.
– Но тогда зачем нужны имена?
– Да затем, что Знаками трудно оперировать, трудно разгадать. Сотни лет ушли на то, чтоб познать единицы.
«Вот почему ни Астральные бури, ни сила Светозарного не подействовали, – мелькнула ошеломленная мысль. – И потому Знаки не пьют личную силу, не награждают откатами. Язык высшего порядка, исходный и изначальный… О, Тьма!»
Заинтригованный я хотел расспросить подробнее, но не успел. Дорога круто вильнула и выскочила под открытое небо. У обочины показался труп крестьянина: подгнивший, зловонный, окруженный роем зеленых мух.
Я невольно сбился с шага. Услышал тревожное карканье, обернулся на звук и увидел жирного ворона, который, тяжело взмахивая крыльями, взлетел с тела девочки чуть поодаль от первого мертвеца.
Глаза выклеваны, лицо исполосовано глубокими царапинами, а босые ноги сбиты до костей. Цвет платья не определить, настолько старое и ветхое, волосы серые от пыли. И уже вздулась, начала разлагаться…
Вздрогнув, я отвел взгляд и прошел мимо. Но укрыться от запаха не смог. Не смог спрятаться и от реальности, ибо та преследовала повсюду. Через десяток шагов показался еще один мертвец, через двадцать – еще.
Тела свежие, хотя жара и разложение страшно изуродовали. Черные точки воронья отмечали на тракте смерти как чернильные кляксы, птицы кружили и в небе. А вдалеке, в знойном мареве плавали силуэты сельских изб, амбаров, мельница на холме, темной линией вилась городская стена, из-за которой выглядывали острые шпили флюгеров и флагштоков.
Небо подпирали столбы черного дыма. Дымились и сожженные поля, и развалины пригорода. И отсюда видно, что стену пятнала копоть, змеились трещины, кое-где зияли огромные проломы. Но ни беженцев, ни мародеров, ни криков, что случается сразу после успешной осады.
Тишина.
– Мы могли бы договориться, – шепнул Падший. – Я многое рассказал. Представь, что мог бы поведать еще. Сверни, и мы заключим сделку…
На этот раз я почувствовал, с каким трудом даются ему слова. Сила, бьющая из ворот, была враждебна как Древнему, так и мне. Мешала черпать энергию из окружающего мира, сковывала. Кальвин явно готовился наобещать, чего угодно лишь бы не заходил в город. И обещал, грозил, упрашивал. Но я не слушал, сосредоточившись на том, чтобы просто добраться.
Путь выдался не из легких. Сила, волнами расходящаяся от поселения жгла живот, путала мысли и лишала воли. Я шагал с огромным трудом, пошатываясь и спотыкаясь, почти физически чувствуя встречный поток. Шагал мимо дымящихся полей, изб с разбитыми окнами и дверьми, с замаранными подсохшей кровью стенами. Мимо мертвых, вскармливающих своими телами воронье, и груд мусора, что недавно имели вид посуды, мебели, одежды…
У крепостной стены мне повстречалась первая живая душа. В пыли у обочины вяло возился худой как палка мужчина, одетый в драную мешковатую робу. Пытался ползти, стонал, что-то невнятно шептал.
Невольно остановившись, я посмотрел на него. Лицо обожженное, на губах язвы, короткая борода спутанная и грязная. Бессвязное бормотание оказалось молитвой, пением. Но так охрип, что едва ворочал языком. Да и взгляд отсутствующий, абсолютно пустой. Тело корчилось на земле, а душа и разум витали где-то далеко.
Я скрипнул зубами и отвернулся, прошел в ворота. Через пару десятков шагов увидел других выживших. Высушенные как мумии и оборванные люди медленно брели в том направлении, что и я: дети и взрослые, женщины и мужчины.
И картина та же – следы пожарищ, разбитые телеги и дохлые кони, груды смердящего сора. Ветер носил по улицам пепел, протяжно завывал и свистел. Издалека долетал смутный шум, ропот толпы.
Головная боль усилилась, в солнечном сплетении невыносимо жгло. Но я терпел и шел на гул. Кто-то из фанатиков оглянулся – в глазницах полыхнуло золотистое зарево. Оглядывались и другие, отступали, давали дорогу и смотрели вслед.
Пристально, внимательно.
Город оказался не таким большим, как выглядел со стороны. Вскоре смутный гомон превратился в отчетливый шум множества голосов. Улица раздалась вширь, перетекла в площадь.
Дома здесь высокие и богатые, украшены статуями и фресками в старом стиле. Но все же обители купцов и мелкой знати блекли на фоне ратуши и храма, стоящих впереди. Хотя администрация скорее смахивала на просто разросшийся особняк, а вот прибежище монахов нависало над площадью, давило величием и годами – древнее мрачное здание с темными от времени стенами, толстыми колоннами и узкими стрельчатыми окнами.
Общую картину портили пятна краски на кладке. Кто-то замазал лики Падших богов, поверх намалевал солнечную символику. Хватало и копоти, и щепок, и битых стекол – очевидно служители бились до последнего, не поддавшись внушению чужого бога.
Народу на площади пруд пруди. Одни сидели на мостовой, другие жались к стенам, третьи валялись вповалку. И никого не смущало, что зачастую лежат в собственных нечистотах. На кого ни глянь – лица одухотворенные и возвышенные, глаза пустые, руки молитвенно сложены на груди.
Люди заунывно пели. Но когда я ступил на площадь, разом умолкли, начали оборачиваться. Десятки и сотни глаз, полыхающих золотом, обратились ко мне.
Если поначалу было не по себе, то теперь стало откровенно страшно. Но понимая, что пути назад нет, я медленно пошел к храму. И словно подчиняясь беззвучной команде, народ начал расступаться. Движение настолько слитное, что сомнений больше не оставалось. К тому же вокруг чувствовалась одна аура… одна, а не множество!
По-видимому, Светозарный вселился разом в тысячу или больше людей.
Изумление еще не потухло, а впереди показалось крыльцо собора, сидящий на верхней ступеньке человек. Жадно прикипев взглядом, я сразу отметил – немолод, тощ и жилист. Кутается в рваный балахон служителя, будто мерзнет. Лицо узкое, вытянутое по вертикали и неприятное: заостренный нос, выдающаяся прямо-таки лошадиная челюсть. Лицо аскета и мыслителя, но в то же время – идиота, злобного фанатика.
Смутно знакомое лицо.
Остановившись у нижней ступеньки, я помолчал, стараясь не передернуть плечами, не дрогнуть. Мужчина взглянул на меня. И взгляд, полыхающий, колючий, удалось выдержать с огромным трудом. Жжение под черепом усилилось, возникло ощущение, что букашку разглядывает некто огромный и могучий. Причем букашка-то как раз я…
– Я тебя помню, – задумчиво сказал враг. Голос скрипучий, как металлом по стеклу. – Но откуда?
– Помню тебя, – эхом прошелестело со всех сторон.
– Помню… – вторило с дальних краев площади.
Все-таки поежившись, я ответил:
– Взаимно. Высоко поднялись, отец Бьярни.
На лице мужчины отразилось легкое сомнение, чистый солнечный свет в глазах немного притух, будто кто-то могучий дал человеку в себе чуть больше воли.
– Лохматый, – медленно произнес бывший служитель. – Да, точно, Порт-Дол. Судьба вытворяет смешные вещи, мы оба стали вместилищами для чего-то большего. Хотя, в сущности, не поменялось ровным счетом ничего. Я – уста Бога, ты – грязь, прилипшая к сапогам…
В голосе того, кто стал главным вместилищем Древнего, прорезалась неприкрытая угроза. Но я стоял и молчал, здраво предположив – раз пропустил так далеко, значит, испытал хотя бы любопытство. К тому же исходя из сказанного Кленом, мелкие стычки не в интересах Алара. Да, Мститель не сможет ему противостоять, но проредит ряды аватаров, и шансы в противостоянии с Мроном уменьшаться.
– Что тебе нужно? – проскрипел, наконец, Бьярни Торвальдсон.
– Хочу предложить сделку, – заявил я, немного приободрившись – угадал.
– Сделку? – бывший служитель криво усмехнулся. – И что ты можешь мне предложить?
– Помощь в борьбе с Терном, – сказал я, скривившись от боли – урод, подкрепил слова силовым всплеском, чуть не взорвал ядро. – Добровольную помощь. Мою и тех, кто стоит за мной, воинов и жителей Свободных Земель.
– Мерзкий безбожный край, – отрезал Торвальдсон. – Взращенный моим братом.
– И в этом наше преимущество, – быстро сказал я. – Он не ожидает, что ударим в спину.
– А вы ударите?
– Мы можем. Капля камень точит. Кто знает, возможно, именно наше вмешательство позволит тебе нарушить извечное равновесие.
– Я возьму вашу землю и так.
– А успеешь ли? Терн подготовил армии, готов встретить на подходах к Дорамиону. Если пойдешь на юго-восток, укусит с фланга и тыла.
Я пожал плечами с самым равнодушным видом. А Бьярни надолго умолк, свет в его глазах разгорелся с новой силой. И кто знает, то ли обдумывал мое предложение, то ли размышлял, как прибить…
«Решайся! – рыкнул я про себя. Стиснул зубы и чуть отшатнулся. Стоять рядом с этим существом было невероятно трудно. Кожа зудела, энергетические каналы коллапсировали, ядро то тухло, то разгоралось и захлестывало Силой. Тело же отвечало слабостью, жжением в каждой клеточке… еще немного, и начнут отказывать органы, остановится сердце. – Решайся же!..»
Идея встречи с Аларом поначалу казавшаяся многообещающей теперь выглядела несусветной глупостью. И я мысленно ругался, чувствуя себя до омерзения беспомощным. Ни сбежать, ни подраться. Рискнул осознанно, но видимо просчитался.
Похоже, Клен боялся не зря.
Скосив взгляд, я не сдержал дрожи, пробежавшей по спине. Светозарный смотрел отовсюду, глазами каждого из людей. Смотрел пристально, пронизывающе…
Но придумать что-либо не успел, так как бог Света, наконец, спросил:
– Что вы хотите взамен?
– Жить, – ответил я с великим облегчением. – Ты победишь, изменишь мир. Но оставишь нас в покое. В награду.
– И почему я должен сохранять ваш рассадник мерзостей и вольнодумства? – хмыкнул бывший служитель. – Предавший раз, предаст и во второй. К тому же сильно сомневаюсь, что сумеете как-то помочь. Вы слабы.
– Ну, во-первых, многие убедятся в твоем могуществе после победы, – изрек я как можно убедительнее. – Будут славить как истинного бога. А во-вторых, не так уж и слабы…
Выдержав театральную паузу, я развязал бечевки на сумке и вынул бурый тканевый сверток. Сорвал испачканную рубаху, и швырнул к ногам Торвальдсона голову Клена. Раздался тупой удар, мокрое чавканье. Страшный мяч слегка подпрыгнул, остановился там, где я и рассчитывал – на предпоследней ступеньке.
Взгляды Древних встретились. На лице Кальвина отразился отчетливый ужас, а в глазах Бьярни – легкое удивление, потом удовольствие. Замедленно встав, бывший служитель наступил на голову собрата и надавил.
Послышался омерзительный хруст, по камням растеклась серовато-алая мякоть с осколками костей. Бог Света топнул еще раз, размазал останки. И одновременно на грани восприятия почудился второй толчок, призрачный. Что за заклинание применил Алар, я не понял, но уловил суть – нечто развоплощающее, из арсеналов Высшей магии.
То, что сделал Светозарный вызвало отвращение, хотя давно привык к виду смерти в самых поганых ее проявлениях. Но гораздо сильнее потрясло, с какой радостью, с каким искренним наслаждением и жестокостью светлый это проделал.
Я отшатнулся в смятении, сжал кулаки. Хотел спросить насчет решения, но в следующий момент Бьярни резко вскинул голову. Глаза бывшего служителя полыхнули так, что я не выдержал, закрылся рукой и устрашено попятился. Взвыл, чувствуя, как вздувается волдырями кожа. Поскользнулся и упал на колено, с усилием встал. Развернулся и позорно бежал: расталкивая кого-то, натыкаясь на тела, вскрикивая от боли, каждую секунду ожидая удара и смерти.
Люди в толпе казались языками пламени. И я будто прорывался сквозь горящее поле. А попутно видел собственную тень: огромную и черную как уголь.
Очнулся где-то на одной из улиц городка: совершенно разбитый, измученный и обожженный, с дымящейся одеждой. Долго моргал сидя на коленях, пока не вернулось зрение, шипел сквозь зубы и пытался сотворить лечебное заклинание. Но не получалось, плетение просто сдувало потоком энергии в Астрале…
Алар лишь ненадолго показал истинную сущность, даже не бил. И короткий всполох едва не вогнал в могилу.
Услышав шаркающие шаги, я повернулся на звук и увидел вышедшего из-за угла оборванца. Грязный, смердящий, покрытый струпьями пожилой мужчина в одеждах, ранее являющихся платьем вельможи, остановился рядом и раздвинул потрескавшиеся губы в холодной ухмылке. Радужка глаз сверкнула жидким золотом, снова повеяло Силой.
– Я подумаю.
И все. Бродяга разом согнулся и постарел, напевая молитву, потащился в сторону площади. А я проводил устрашенным взглядом, с трудом встал и побежал к городской стене: не помня себя от усталости и боли, от пережитого испуга.
Лишь у ворот до меня дошел смысл сказанного и происшедшего. Светозарный мог убить, мог испепелить на месте так же легко, как развоплотил Клена. Но оставил жизнь, не сказав ни да, ни нет. Игра, намек – мол, суетись действуй, а я потом приму решение: или помилую, или казню.
Вполне в духе Древних. Но своего я таки добился. И самое главное – остался в живых.
Впрочем, радоваться не осталось сил. Как преодолел остаток пути, не помню, очнулся уже на пыльной дороге в пригороде. И тут свалился на обочину, ничуть не смутившись соседством с разлагающимися трупами и вороньем, долго лежал, приводил мысли в порядок, отдыхал.
Следовало убираться как можно скорей. Но я не мог пошевелиться, чувствуя себя хорошо пропеченной на костре куропаткой. И вместе с тем ясно чувствовал, что останься еще ненадолго – погибну. Или поддамся безумию, или просто сгорю в энергетическом факеле ауры божества.
Мир начал медленно тонуть в темноте, мысли разбежались, попрятались. Но на грани обморока воспаленный мозг синтезировал образ Мии. Не той, которую видел в Монраде, а лет на десять моложе – воздушной, с огоньками в глазах и чарующей улыбкой.
Застонав, я рывком отжался от земли, потом сел, усилием воли отогнал мглу перед глазами.
Долги нужно отдавать.
Я окинул затуманенным взглядом окрестности. Поднялся и отправился обшаривать ближайшие избы, отыскал несколько мотков плотной ткани, веревки и жердины. Свалил в кучу и задумался на минуту, рисуя в воображении эскиз. А затем принялся лихорадочно работать…
Больше всего конструкция напоминала огромную птицу. Костяк – переплетенные веревками палки, оперение – сходным образом зачарованная ткань. Наученный кое-каким опытом в гибнущем Лугаре, я нарисовал снизу Знаки Воздуха. Но в отличие от неуклюжего летучего змея, данный агрегат получился составным: петли позволяли менять угол наклона крыльев, а специальные веревки – хвоста. Таким образом я надеялся маневрировать. Движущей же силой избрал комбинированные и сфокусированные Знаки, что выжег на небольших дощечках по бокам хребтовой балки.
К концу работы в глазах начало плыть, я дважды сбивался. Зато выяснил, что кроме Знаков работает и гентская магия, хотя и с огромными потерями, порой искаженно. Должно быть, связано с тем, что большинство плетений являлись низкоэнергетическими и находились вне фазы того потока, что бил из города.
Последняя догадка давала пищу для размышлений и экспериментов. Скорее, и заклятия Серой школы можно изменить, подстроить. Но сие потребовало бы времени и упорной работы по изучению окружающего фона…
Как раз времени у меня и не было. И пусть бы имелось, я не хотел здесь задерживаться ни одного лишнего мгновения. Мозг кипел от воспоминаний о поглощенных Аларом людей, на глаза то и дело попадались трупы. Происходящее казалось противоестественным и ужасным.
Свет, считавшийся благом, сжигал землю, сжигал саму жизнь.
Заставив планер отлететь к ближайшей избе, я аккуратно повернул хвостом вниз и прислонил к стене. Затем подтянул ремни и закрепил рукоять клинка бечевой, покрепче пристроил сумку. Повернулся, принялся привязываться к механизму: сначала пояс, потом ноги и грудь. Руки засунул в специальные петли под крыльями, слегка подергал…
В иных обстоятельствах и не подумал бы, чтобы использовать столь ненадежный механизм. Но случаются и исключения.
«Лишь бы не убиться сдуру, – засомневался я. Посмотрел в сторону города и в очередной раз поежился от воспоминания о скоротечном и местами нелепом разговоре с Аларом. – Тьма! О чем я? Ведь чуть не подох… любая оплошность, иное стечение обстоятельств – и осталась бы кучка золы. Да и передумать для Светозарного как плюнуть. К демонам!»
И решительно активировав Знаки Воздуха, я оттолкнулся от земли.