Шум на улице услышал Магоня.
– Чего это там? – проговорил холоп.
Княгиня и княжна промолчали. Они находились в великой тревоге, не понимали, что происходило там, где находился их муж и отец.
– Пойду, гляну. – Магоня повернулся к княгине. – А ты смотри тут за своим выводком. Если что, прибью!
Он шагнул в коридор и пошел к крыльцу. В это время по лестнице, ведущей в верхние сени, уже поднимались воевода Савельев, Влас Бессонов и князь Лаперин, еще кто-то.
– Ух ты! – воскликнул холоп.
Он выхватил топор, захлопнул дверь, закрыл ее на засов, повернулся, дабы идти в опочивальню, но увидел впереди какой-то неясный силуэт.
– Эй, ты кто? Гришка? Сашка?
– Я твоя смерть, пес ты шелудивый!
– Ага! Обманул, стало быть, князь. Ну что ж, пусть на себя пеняет.
– Ты рот бы свой прикрыл, – спокойно проговорил Горбун, легко поигрывая шестопером. – А то задену случайно, и придется потом соскабливать со стены твои мозги. Хотя откуда им взяться в такой дурной башке?
Княгиня слышала этот разговор и поняла, что кто-то пришел им на выручку. В темных сенях этому человеку будет тяжело драться с Магоней. Она взяла со стола свечу, открыла дверь опочивальни.
– Назад, сучка блудливая! – крикнул Магоня. – На куски изрублю!
– Нет, – так же спокойно сказал Горбун. – Не сможешь. Я не дам.
– Да кто ты такой?
На дверь с крыльца кто-то крепко надавил. Еще немного, и она слетит с петель.
Магоня решил действовать. Он не представлял, какой силой и мастерством обладал воин, стоявший перед ним. Разбойник начал махать топором, наступать на Горбуна.
Тот отошел на пару шагов, потом отвел шестопером удар топора и без остановки сверху вниз влепил ему по голове. Череп раскололся. Разбойник упал на пол и задергался в судорогах.
Горбун перешагнул через него, пошел к дверям. Та тряслась, но стояла.
– Эй, князь! – Горбун знал, что за створкой находился Савельев. – Погоди ломиться. Нет нужды дверь вышибать. Сейчас я отворю.
– Осип, ты в порядке?
– В полном.
– Семья?
– Тоже.
– А Магоня?
– Он не в порядке. Противно смотреть на то, что от него осталось.
– Отворяй!
– Ага.
Горбун открыл дверь, и мимо ратников особой дружины в опочивальню рванулся князь Лаперин. Он не заметил труп своего бывшего холопа, споткнулся об него, упал, тут же поднялся и вбежал в комнату.
Туда же прошел и Дмитрий Савельев. Влас с Горбуном остались в сенях. Жена и дочь бросились к мужу и отцу, обняли его и заплакали.
Савельев присел на лавку, на которой спал ребенок, вернул князю Лаперину мешок с деньгами и сказал:
– Ну вот, Аркадий Дмитриевич, кажется, и все. Мы сделали свое дело.
– Да, Табачника вы схватили, остальных побили, освободили мою семью. Спасибо вам…
В это время на улице вдруг раздался истошный рев:
– Прибью, собака!
Кричала явно баба.
– Чего это там? Горбун! – крикнул Савельев.
– Тут я.
– Что за рев во дворе?
– Сейчас гляну, – сказал Осип, через малое время заглянул в опочивальню и проговорил: – Князь, там, во дворе, баба Чибиса Валентина едва Бажена вилами не пробила. Хорошо, вовремя отмахнулся. Сейчас ее связали, лежит на земле. Но с ней малец пятилетний. Плачет он. Чего с ними делать-то?
– Пусть пока полежит. За мальцом пусть Истома присмотрит. Я подойду, разберусь.
– Ага, я передам Уварову.
– Давай.
Горбун передал лучнику наказ, вернулся в сени, присел на сундук, стоявший в углу, взглянул на Бессонова-младшего, хотел было что-то ему сказать. Но тут из опочивальни вышли Дмитрий Савельев и князь Лаперин со всей своей семьей. Ратники поднялись.
Воевода взглянул на них и приказал:
– Давайте вниз! Бабу Чибиса и сына его в телегу, что на заднем дворе. Влас, лошадь запрягай. Повезешь их в монастырь.
– Уразумел, князь!
Горбун с Бессоновым спустились по лестнице во двор.
Семья Лапериных уместилась в колымаге. Князь сам повел ее к монастырю.
Шум, поднявшийся на княжеском подворье, разбудил ближайших соседей. К воротам подошли мужики.
Покуда Влас запрягал лошадь, а Горбун сажал в телегу связанную Валентину и сына, Савельев вышел к крестьянам и спросил:
– Чего собрались, люди?
Вперед вышел мужик и осведомился:
– А чего тут за шум поднялся и кто ты таков?
– Я товарищ твоего хозяина, а вам-то, мужики, чего надо?
– Проведать хотели, что случилось.
– Разбой случился самый настоящий. Табачник подбил Чибиса, Магоню и Тугина к измене. Они захватили семью князя и затребовали выкуп, пригрозили, что иначе убьют всех.
Мужик оторопел.
– Да что ты такое говоришь?
– Как оно было, так я и говорю. Посему пришлось нам силой отбивать ваших хозяев. Табачника мы живым взяли, его ждет суд государев, остальных побили до смерти.
– Вот, стало быть, как?
– Тебя как звать-то? – спросил Савельев мужика.
– Пров Демьянов. А чего?
– Лошадь и телега нужны, тела отвезти в монастырь. С отдачей и платой, само собой.
– Так я свою лошадь дам с телегой, сам и отвезу. А сколько заплатишь?
– Алтын.
– Годится. Сюда подгонять?
– Сюда.
– Побежал я.
Другой мужик подошел к воеводе и спросил:
– Вальку с сыном Лешкой вы тоже прибили?
– Нет, они живы. Мы их сейчас в монастырь отвезем. Малолетний сын ни в чем не виноват, и жена за мужа не ответчица. Да и жить ей одной в деревне после случившегося тяжело будет. Лучше в монастырь.
– Это так.
– Вы все узнали, мужики? Глядите, не дай бог кто-то из вас решится залезть на княжеское подворье, покуда там новые люди не объявятся!
– Да ты что, мы не разбойники, не воры.
– Я вас предупредил! А теперь ступайте по домам, ночь на дворе.
Мужики разошлись.
На подворье подъехал Пров и сказал:
– У меня все готово, вельможа. Как обращаться-то к тебе?
– Князь Дмитрий.
– Гляди ж ты! Еще один! Давненько у нас на деревне не было сразу двоих князей. Хотя это не мое дело. Грузить, что ли, тела?
– Сам управишься?
– Еще копейку дашь, князь Дмитрий, так и управлюсь.
Савельев протянул мужику монетку. Тот взял ее, прошел во двор, погрузил в телегу мертвые тела, накрыл их полотняным пологом и встал за воротами.
Ратники закрыли их и отправились в монастырь. Там они и переночевали.
Утром, после молитвы и завтрака, пришло время возвращаться на Москву. Савельев поручил Бессонову вести свое небольшое войско.
Крылов подошел к Лаперину и спросил:
– А чего ты, князь Аркадий Дмитриевич, на Москву собираешься? Тебе ведь надо в вотчине порядок навести.
– Избавлюсь я от этой деревни, продам ее, – ответил Лаперин. – После того что приключилось, проживать там мы не сможем. Особенно жена и дочь.
– Это, конечно, твое дело.
К Крылову подошел Савельев и сказал:
– Ну а я поеду к себе в Калму, Юрий Петрович, если, конечно, ты не против.
– Езжай. Прими благодарность от имени государя.
– Не за благодарности служим.
Вскоре Дмитрий был в вотчине. Ульяна встретила его. Князь рассказал жене о беде, произошедшей в Тихомировке.
Ульяна выслушала его и возмутилась:
– Да как же так можно-то!
– Можно, Ульяна. Сама видишь.
– А у нас такое тоже может приключиться?
– У нас – нет. Народ не даст. Да и управитель порядочный человек. Совершенно непонятно, как князь Лаперин набрал в ближнюю прислугу изменников.
– Откуда он знал, что Табачник окажется лиходеем?
Слухи по округе распространялись быстро. Днем и в Калме, и в других ближних деревнях и селах стало известно о кровавом деянии, совершенном разбойниками в Тихомировке.
На княжеское подворье пришли мужики.
Князь Дмитрий встретил их и спросил:
– По какому поводу вы явились?
– Да вот решили мы всем миром сказать тебе, князь, что у нас измены не будет. А коли кто хоть заикнется против тебя, Дмитрий Владимирович, того мы сами накажем по-свойски.
– Спасибо, мужики. Занимайтесь своими делами. Если у кого по хозяйству есть вопросы, то задавайте их.
Вперед вышел мужик преклонных лет и сказал:
– Да все в порядке, князь. Одно беспокоит. Коли неурожай в нынешнем году будет, ты нам поможешь?
– Помогу, конечно. Я уже купил зерно, которого всем вам вполне хватит до следующего урожая.
– А дорого возьмешь за зерно?
– Не беспокойтесь, за сколько сам взял, за столько и вам отдам. Кому надо, с отсрочкой. А тем семьям, которые только что поселились на починках и никаких запасов не имеют, так и даром. Не переживайте за это, мужики.
– Благодарствуем, князь. Помни, что мы за тебя, за семью твою готовы головы сложить.
– Я знаю об этом. Ступайте, мужики, с Богом, занимайтесь спокойно своей работой.
Мужики в пояс поклонились своему князю и ушли со двора.
Ульяна все видела и слышала.
Она подошла к мужу и спросила:
– А сегодня мы что делать будем, Дмитрий?
– А давай поедем к реке, на луг. Я там в траве высплюсь. Ведь всю ночь глаз не смыкал.
– Добро, я собираю Володьку.
Но не успела Ульяна отойти, как у ворот остановился всадник.
– Кто это к нам пожаловал? – спросила Ульяна.
– Пойду погляжу, – сказал Дмитрий и вышел за калитку.
Всадник соскочил с коня, поклонился.
– Приветствую тебя, князь Дмитрий Владимирович.
Он тут же завидел Ульяну, поклонился и ей.
– Приветствую, княгиня.
– И тебе доброго здравия, воин, – проговорил воевода особой дружины и поинтересовался: – Как зовут тебя? С чем приехал?
– Я Федор Голубов. Государь всея Руси прислал меня к тебе, князь, со своим наказом.
– И что велел передать государь, Федор? – спросил Савельев.
– Сегодня после полуденной молитвы и трапезы ты, князь Дмитрий Владимирович, должен прибыть к нему во дворец.
– Вот и кончился мой отдых, так и не начавшись, – проговорил Дмитрий.
Гонец не понял его.
– Ты что-то сказал, князь?
– Нет, ничего. Собираюсь, выезжаю.
– Мне велено сопровождать тебя.
– Если велено, то сопровождай. Только я и семью с собой заберу.
– Это твое дело.
– Скажи еще вот что. Князя Крылова государь к себе не вызвал?
– Того не ведаю.
– Ясно. Ты пройди на кухню, там тебя накормят.
– Благодарствую, князь. Коня бы напоить.
– И коня напоят. – Савельев кликнул к себе управителя Севастьянова и приказал ему: – Прими царского посланца, Аким!
– Сделаю, князь.
– И приготовь повозку с кучером.
Управитель кивнул и сказал гонцу:
– Следуй за мной, воин.
Ульяна, конечно, все слышала и заявила, нисколько не скрывая своего недовольства:
– Вот и съездили на луг, вот и выспался ты, Дмитрий.
– Ничего, высплюсь еще. Собирайся, лебедушка моя. Не следует заставлять государя ждать.
– Да, Дмитрий, собираюсь.
К Москве Савельев с Ульяной, сыном и гонцом подъехали, когда солнце встало в зенит. Приезда хозяев слуги не ожидали, поэтому ворота были заперты.
Дмитрий постучал рукоятью плети по доскам и закричал:
– Эй, народ, есть кто дома?
Голос князя услышал служка Прошка, который постоянно был занят какими-то делами во дворе.
– Дядька Степан, тетка Авдотья, хозяева вернулись! – завопил он.
Стряпуха заохала, заметалась. Ключник Габра выскочил во двор, поправляя одежду.
Прошка отворил ворота, поклонился и сказал:
– Доброго здравия вам, господа.
– И тебе тоже, Прошка, – ответил князь.
Возница Ефимий, прибывший из Калмы, спросил:
– Я могу домой вернуться, князь?
– А пообедать?..
– Дома пообедаю, коли дозволишь, Дмитрий Владимирович.
– Отчего не дозволить, езжай.
Возница повернул повозку и повел ее обратно в Калму. В Москве у князя была еще одна карета для выезда. Но он, как и другие жители столицы, в том числе и самые знатные, чаще передвигался по городу верхом либо пешком.
Авдотья убежала в летнюю кухню, а Габра сказал хозяину:
– Я сей же миг пошлю Прошку баньку растопить. Авдотья обед приготовит. На это уйдет время, князь. Извиняй, нынче мы вас никак не ждали.
– Я и сам не знал, что приеду. Но сейчас на подворье не задержусь, дело у меня есть. Вы с Авдотьей и Прошкой занимайтесь хозяйством.
– Угу. Все скоро будет готово.
Ульяна тем временем уложила сына спать.
Дмитрий же в сопровождении гонца отправился в Кремль.
Стража пропустила их туда беспрепятственно, была предупреждена. Гонец, выполнивший свое задание, остался у Спасских ворот, а воевода особой дружины поехал дальше.
Государя с небольшой свитой, князя Крылова и лиходея Табачника, стоявшего перед ними на коленях, Дмитрий завидел, как только свернул ко дворцу. Он заметил, что государь и Крылов его увидели, но не стал подъезжать к ним, спешился и принялся смотреть на суд.
Иван Васильевич был суров и безжалостен.
– Вот как ты, пес смердящий, отплатил своему хозяину за то, что тот дал тебе вольную! – заявил он. – Решился на убийство княжеской семьи ради денег. Пошел на измену, разбойник и вор! Удумал захватить беззащитных женщин и двухлетнего княжича!
Табачник, весь бледный, стоял на коленях и дрожал:
– Бес попутал, государь, не вели казнить, отправь в темницу, в Сибирь, куда угодно, только прошу, прости меня и сохрани жизнь, – пролепетал он.
– А ты сохранил бы жизнь князю, его семье, да и подельникам своим? Почему ты так легко убил своих недавних товарищей?
– Это не я, а холопы.
– Замолчи, пес! Окажись ты за пределами Руси, всех бы там извел, а у меня жизнь вымаливаешь. Не надейся. Нет тебе прощения.
– Не вели казнить! – взвыл Табачник и ударился лбом о брусчатку.
Государь подозвал к себе ближнего боярина и повелел:
– Покуда в темницу его, на цепь. Сейчас же оповестить народ о завтрашней показной казни на Лобном месте. Пусть люди поглядят, как подыхает этот тать. Увести!
Стража схватила завывшего от бессилия и страха Табачника, напрочь лишившегося былой дерзости, и потащила в темницу. Гонцы и глашатаи двинулись к воротам, выполнять наказ царя.
Как стражники утащили разбойника, Иван Грозный взглянул на Савельева и сказал:
– А ты, Дмитрий, чего это там притулился? Ты схватил этого лиходея Табачника, побил шайку, спас князя и его семью, а в стороне стоишь.
– Государь, так ты же занят был, суд творил. Я мешать не хотел, – сказал Дмитрий.
– Оставь коня и вместе с князем Крыловым отправляйся во дворец. Он знает, куда, в какую палату вам идти.
– Слушаюсь!
Дмитрий передал коня стражнику, подошел к Крылову и спросил:
– Что случилось, Юрий Петрович?
– Не знаю, Дмитрий Владимирович.
– Ну конечно, как всегда.
– На этот раз правду говорю. Как привезли сюда Табачника и Лаперина, так государь поначалу с князем говорил. Аркадий Дмитриевич поведал ему, как ты расправился с лиходеями и освободил его семью, потом вышел к разбойнику. Тут и ты подъехал. Я удивился, но подумал, что царь позвал тебя, чтобы отблагодарить за отменно выполненную работу. Может, так оно и есть?
Савельев вздохнул и проговорил:
– Государь мог сделать это и позже, и сейчас, здесь же, у дворца, при всех. Но позвал внутрь, кстати, куда именно?
– В тайную палату.
– Вот, в тайную палату! Значит, не в благодарности дело. У Ивана Васильевича есть новое задание для особой дружины.
Крылов пожал плечами и сказал:
– Может, и так. Пойдем, Дмитрий Владимирович.
Они прошли по хитросплетениям коридоров дворца и оказались в небольшой палате. Кроме кресла-трона, на котором восседал Иван Грозный, да простых лавок на каменному полу, там ничего не было. В помещении даже сейчас, днем, горели свечи, потому как окон здесь не имелось.
Царь указал на лавки и произнес:
– Садитесь, князья. Знаю, что вы с дороги, передохнуть толком не успели. Но так уж вышло. Мне надобно будет выехать из города, а до того дать задание особой дружине. Посему обговорим все прямо сейчас.
Крылов поклонился и заявил:
– Твое слово для нас закон, государь.
Князья сели на лавку.
Иван Васильевич взглянул на них и заговорил:
– Вам хорошо известно, что такое Ногайская Орда. Вот о ней речь сейчас и пойдет. Она выделилась из Золотой Орды, когда та распалась. Ее территория сто пятьдесят лет назад простиралась от реки Яик до Волги, доходила до Иртыша и до Аральского моря. Там проживали и другие народности, половцы например. Ногайская Орда могла выставить более чем триста тысяч воинов. У нас в Москве есть ногайские дворы, главный – в Кожевниках, другие в Замоскворечье. Ногайцы живут и в Татарской слободе. Только в прошлом году, когда мы вернули Полоцк, ногаи пригнали к столице более восьми тысяч лошадей. У нас, можно сказать, большая часть рати сидит на ногайских конях. Но, как и Золотая Орда, ногайцы не избежали междоусобицы. Тому пример – противостояние между их биями Юсуфом и Исмаилом. Бий у них, это как хан в Крыму. Девять лет назад Юсуф был убит. Войну продолжили его сыновья. Эта свара закончилась смертью Исмаила в прошлом году, сильным разорением и упадком орды. Когда шла междоусобица, земли ногаев настигли засуха и голод. Два года подряд орда оставалась без урожая. Тогда многие ногайцы ушли в Крым. С Исмаилом у меня были дружеские отношения, он являлся союзником Москвы, но удержать единой свою страну не смог. Бий Казый основал Малую Ногайскую Орду у реки Кубань и Приазовья. От нее откололась Алтыулская Орда. Сейчас ею правит сын Исмаила Тинехмат. В Малой же главенствует все тот же Казый, коего в приязни к Москве заподозрить трудно. Слишком уж велико влияние на орду крымского хана. – Иван Васильевич взял паузу, посмотрел на князей и спросил: – Утомил я вас?
– Нет, конечно, – ответил Крылов. – Но я одного не разумею. Зачем ты все это сейчас говоришь, государь? История Ногайской Орды нам известна. Кроме, может быть, некоторых незначительных событий.
Царь кивнул и сказал:
– Да, это общая картина взлета и падения орды. А то, что происходит там сегодня, очень интересно и в то же время весьма тревожно.
Князья переглянулись.
Государь поднялся, прошелся по палате и продолжил:
– Как будет далее править Казый, я не знаю, но не сомневаюсь в том, что Девлет-Гирей не выпустит его из своего влияния. У крымского хана есть свои надежды на Малую Орду. Она, конечно, ослабла, но даже в этом состоянии способна выставить до шестидесяти тысяч всадников. Ногаи почитаются лучшими воинами из всех татар, самыми отчаянными и свирепыми. Между нами установились добрые отношения, однако голодные взгляды Ногайской Орды не раз обращались на Москву. Еще хан Юсуф одиннадцать лет назад выпытывал у нашего плененного гонца, где можно свободно переправиться через Оку и подойти к московским землям, чтобы взять хороший ясырь, поживиться нашим добром. Пленник уверял его в том, что он не сможет добиться успеха, однако Юсуф повел-таки на Москву сто двадцать тысяч воинов. Он дошел до Волги и Дона, затем до Оки. Ногайцы сильны в открытых сражениях в чистом поле, но вот крепости осаждать не приучены. Они просто не знают, как это делается. Посему их поход завершился между Серпуховом и Каширой. Наши войска в полной мере использовали укрепления этих городов и смогли отразить нападение. Юсуф увел орду в свои земли, так ничего и не заполучив. Но стремление разорять русские земли у ногаев осталось. Оно поддерживается из Крыма. Позавчера из орды прибыли мурзы, пригнали еще коней, встали за Яузой. Наши купцы начали торговаться с ними. В тот же вечер, уже после захода солнца, мурза Салмай тайно приехал в Кремль, в Посольский приказ.
Дмитрий знал, что во время таких разговоров Иван Васильевич позволял собеседникам перебивать его, задавать вопросы, поэтому спросил:
– Как этот мурза смог тайно проникнуть в Кремль?
– Чрез скрытый проход, идущий от Тайницкой башни. Мурза поступил хитро. Сначала он послал туда своего верного человека. Тот сказал страже, что ногайский вельможа желает поговорить с думным дьяком Иваном Висковатовым, главой Посольского приказа. Десятник стражи сообщил ему об этом. Дьяк тут же сказал мне о намерениях мурзы. Я повелел Висковатову провести переговоры, а если будет такая нужда, то доставить мурзу Салмая ко мне. Вот так оно и вышло.