Крепко сжимала в руках ремешок сумочки, входя в помещение больницы пока что через центральный вход, потому что пропуск мне еще не выдали.
Первым делом мне нужно найти главного врача, чтобы сообщить о своём приходе и решить вопрос с документами о приеме на работу.
Подошла к окошку регистратуры и поинтересовалась, где можно найти Леонида Павловича, и молоденькая девушка вежливо направила меня на третий этаж.
Не знала, куда именно меня оформят, но хотелось бы в хирургию или детское отделение. Помогать людям после операций очень важно, а про детишек я вообще молчу, так хочется, чтобы эти маленькие ангелы никогда не болели, да и все люди тоже.
Нашла лестницу и начала подниматься по ступенькам, но дойти до нужного этажа не успела, потому что мне навстречу выбежала какая-то пожилая женщина и буквально упала мне под ноги. Я поспешила помочь незнакомке подняться, но сделать это оказалось не так просто.
Несчастная заливалась слезами и кажется, не соображала, что творилось вокруг неё.
– Кто-нибудь?! Помогите скорее! Человеку плохо! – громко закричала, оглядываясь по сторонам и пошатываясь от веса женщины, но больница будто вымерла. – Прошу Вас, придите в себя!
Бросать в таком состоянии убитую горем незнакомку ни в коем случае нельзя, и я, собрав все свои силы в кулак, самостоятельно повела ее на второй этаж, чтобы усадить на скамейку и попытаться узнать, в чем же всё-таки дело.
– Моя девочка… моя маленькая крошка… – единственное, что я смогла различить в потоке горьких рыданий.
Энергетика от женщины исходила тяжёлая и гнетущая, пропитанная огромным горем и ужасной болью, от чего мне сразу стало тяжело дышать.
Мой дар проснулся внутри и обжигал ладони, пытаясь выйти наружу, но я как могла, сдерживала его, потому что подобного нельзя допускать.
В разрешении на работу среди людей чётко сказано, что использовать магию по отношению к людям строго запрещено не в зависимости от того, какая цель преследуется при этом.
Черным ведьмам нельзя делать привороты и искажать реальность, варить зловонные зелья и прочее, а белым, чтобы не было возмущений по поводу неравноправия, запрещено исцелять.
– Подождите здесь, я позову кого-нибудь, – сказала, глядя в опухшие от слез глаза незнакомки, и хотела броситься на поиски хоть кого-нибудь из медперсонала, но женщина вцепилась своими холодными пальцами мне в руку и не позволила отойти.
– Помоги моей дочери. Я знаю, чувствую, что ты можешь. Помоги… ничего не пожалею взамен, жизнь свою отдам. Прошу!
– Извините, но у вас видимо шок. Вам нужно принять успокоительное. Я сейчас кого-нибудь…
– Она умирает, гаснет с каждым часом и никто в этой больнице не в силах ей помочь… кроме тебя. Ты светишься изнутри. Я вижу этот свет! – лицо женщины стало ещё более безумным, и она ткнула в мою в грудь пальцем, а у меня честно по спине мурашки поскакали от подобного.
– Простите, Вы ошиблись. Мне пора, – попыталась вырвать свою руку из цепкого захвата, но собеседница не собиралась меня отпускать.
– Высшие силы не могут наградить таким даром бессердечное существо. Спаси мою Агату, спаси.
Платок спал с головы незнакомки, и ее седые волосы разметались в разные стороны, а морщинистое лицо стало неестественно серым.
От подобного зрелища я пришла в ужас и уже начала истерично вырываться, желая поскорее избавиться от общества этой сумасшедшей.
– Отпустите! Отпустите меня!
– Нет! Моя девочка должна жить! Она должна жить!
Женщина сползла со скамейки коленями на пол и теперь смотрела на меня снизу вверх, обнимая мои ноги, а у меня сердце рвалось из груди от жалости.
Душа горела от противоречий, в голове гулом звучали предупреждающие слова матери, а моя ведьминская сущность требовала плюнуть на всё и помочь.
Раньше я лишь могла избавить человека от простуды или ускорить заживление раны, но последнее время я много занималась, читала древние книги и развивала свой дар, только вот воскрешать из мертвых никому не под силу, и я чувствовала, как время, отведённое Агате, быстро утекало, словно вода сквозь пальцы.
Со мной такое происходило впервые.
– Простите, я не могу… – прошептала, уже сама заливаясь слезами и искренне ненавидя эти дурацкие правила и законы!
Почему нельзя использовать белую магию?!
Почему нельзя делиться с людьми своим даром, спасая их жизни?!
Оборотням же не запрещено оборачиваться и разминать лапы, а вампирам пить кровь пусть и искусственную.
– Клавдия Егоровна, вот вы где! – послышался мужской голос за спиной, и женщина резко перестала плакать и поджала губы, будто боялась сболтнуть что-то лишнее. – А мы вас по всей больнице ищем.
Двое мужчин в синей больничной форме подхватили Клавдию под руки и без всякого труда подняли ее на ноги.
– Прошу тебя… – произнесла, едва шевеля губами, но вновь замолкла, когда из-за моей спины вышел высокий молодой мужчина.
На нем не было больничной одежды, и честно не очень-то он внешне походил на врача.
Взгляд какой-то… тёмный, будто внутри нет никаких эмоций.
Внешность тоже хоть и очень красивая, но всё равно отталкивающая. Чёрные волосы, пухлые губы, гладковыбритый волевой подбородок и тело как с рекламной листовки известного спортивного клуба, только, несмотря на всё это, было в мужчине что-то звериное, то, от чего нужно бежать без оглядки особенно, таким как я.
Белая классическая рубашка отлично гармонировала с загорелой кожей, а стильные брюки и начищенные до блеска явно дорогущие ботинки совсем не вписывались в обстановку больницы, стены которой давно пошли трещинами.
– Что происходит? Кто эта женщина и почему она плачет? – задала вопрос мужчине, ежась под его пристальным взглядом.
Его одеколон пах весьма приятно, и я точно не ощущала этот аромат прежде, но почему-то он мне показался знакомым.
Ещё этот взгляд…
Не могла разобрать, какая именно энергетика исходила от этого человека, но мне неожиданно стало безумно жарко.
На лбу выступила испарина, и я замахала перед лицом папкой с документами, чтобы хоть как-то охладиться.
– А вы собственно кто и с какой целью интересуетесь? – оскалился в совсем недоброй улыбке, отвечая вопросом на вопрос мужчина, а мне показалось, что я просто сгораю изнутри.
– Я – Семенихина Дарья. Сегодня мой первый рабочий день в должности стажёра помощницы старшей медсестры. А Вы кто?
Понимала, что открыто нюхать людей нельзя – это, по крайней мере, не совсем этично, да и не было у меня такого острого нюха, как у оборотней или других существ темной стороны, но Даяна настоятельно рекомендовала выяснять, что за существо перед тобой, прежде чем начинать даже самый безобидный разговор.
А Максим советовал при малейшем намеке на что-то странное и опасное брать ноги в руки и бежать. К своему разочарованию я на данный момент даже не могла понять человек ли мой собеседник или же нет.
– Мое имя Денис. Я работаю заведующим отделением психотерапии. Клавдия Егоровна очень необычный пациент и я благодарен, что Вы, Дарья, побыли с ней и возможно предотвратили ужасную трагедию.
Голос у этого Дениса просто нереально прекрасный. Он подобно сладкой густой патоке окутал моё тело, заставляя забыть обо всех подозрениях.
– А… а ее дочь – Агата? Что с ней? Это из-за нее у Клавдии нервный срыв? – вообще я понимала, что это совсем не мое дело, и Денис не станет обсуждать с какой-то стажёркой своих пациентов, но мне безумно хотелось поговорить с ним.
– Дарья… Агата умерла два года назад.
– О, нет, – печально выдохнула, честно не ожидая подобного. – Как же так?
– Вообще Клавдия очень хорошо держится, но иногда срывы всё же происходят. Мы стараемся помочь несчастной всеми силами, чтобы она не оказалась в специализированной клинике, откуда таким пациентам назад дороги, увы, нет.
– Это всё так грустно, – шмыгнула носом и вздрогнула, когда неестественно горячие ладони коснулись моих плеч.
– Дарья, имея такое доброе сердце и слабые нервы, Вы выбрали не ту профессию, – произнёс очень тихо и даже вкрадчиво, и у меня в прямом смысле слова начали подкашиваться ноги, а между ног запекло так, словно там начался пожар.
– Я… мне… – забормотала невнятно, практически перестав понимать, что происходит.
Меня спиной прислонили к стене, а горячие наглые пальцы без стеснения начали исследовать моё тело.
Понимала, что это неправильно, и вокруг полно народу, но прекратить это не могла. Позорно призналась сама себе, что я и не хотела прекращать.
Мне нравились горячие потоки, которые пронизывали мое тело, я будто погружалась в огненную лаву, которая плавила в голове все ненужные мысли…
– Я опаздываю на работу! – с ужасом выдохнула и открыла глаза.
Работники больницы спешили по своим делам, подозрительно поглядывая на меня, а я… я была растеряна и кажется всё-таки опоздала, хоть и приехала задолго до назначенного времени.
– Только не это! – вскрикнула, решив подумать о произошедшем потом, и понеслась в конец коридора, уперевшись носом в дверь кабинета главного врача.
Хотелось ворваться и слёзно объяснить, что я опоздала не потому, что долго сплю, но воспитание не позволило вести себя так бестактно и нагло. Настойчиво постучала в дверь, но ответа не получила.
Побежала назад и спросила у первой попавшейся женщины на счет того, где сейчас мог быть Леонид Павлович, и та, окинув меня презрительным взглядом, сообщила, что мужчина, скорее всего, на планерке. А еще добавила, что посещения разрешены с одиннадцати, и что я ко всему прочему шатаюсь по больничным коридорам без бахил.
– Извините, пожалуйста, я просто так волновалась, что совсем забыла о бахилах, – попыталась оправдаться перед женщиной. – Подскажите, где поблизости можно их приобрести?
– Ну, уж не у меня в карманах! – усмехнулась та, а мне осталось лишь нетерпеливо переминаться с ноги на ногу, ожидая более точного ответа, потому что не хотелось еще раз злить местную уборщицу. – Ладно. На первом этаже возле входа в кафетерий недавно установили автомат с бахилами.
– Понятно! – сорвалась с места, но через пару шагов опомнилась и вернулась, потому что не красиво просто так убегать, не поблагодарив за помощь. – Спасибо.
– Да не за что, – пожала плечами женщина, и я снова чуть ли не бегом направилась в сторону лестницы. – Эй, блаженная! – донеслось в спину. – Ты цветочки-то свои забери! Ненароком у аллергиков обострение начнётся! Это всё же больница, а не оранжерея.
Не совсем поняла, о чем именно говорила моя собеседница, но ошарашенно открыла рот, увидев возле стены на том самом месте, где меня чуть не соблазнил Денис, рассыпанные по полу лепестки белых роз.
– Да, сейчас. Извините, – решила не тратить время на доказывание того, что это не мое и не имеет ко мне никакого отношения.
Скорее всего, уборщица видела наши обжимания с Денисом и поэтому решила, что это мы намусорили.
Ладно, мне не трудно убрать, тем более касаться нежных бархатистых лепестков очень приятно, правда все они были опалены по краям и практически не пахли, однако всё же вызывали во мне странные ощущения, будто меня с ними что-то связывает, но что я, увы, понять не могла.