Каза разбудил шум, доносившийся снизу. Открыв глаза, парень не сразу понял, что находится в комнате на втором этаже крошечного кабака на отшибе. Из всей мебели здесь были только две койки, больше похожие на тюремные нары. На одной из них спал Каз, а на второй… А вторая почему-то пустовала. Парень прислушался. Возбужденные голоса.
Будто он снова в Ночном Базаре.
Каз старался не предаваться лишний раз воспоминаниям о доме. Просто надеялся вернуться – только не знал как. В одном Каз был уверен точно: способ есть. Просто нужно больше времени и информации. Поговорить бы с кем-нибудь о том, что происходит в Ночном Базаре! Да вот только все его проходники пропали.
Саламандр исчез, Заул погиб, а сам Каз теперь по другую сторону – в мире людей. Так что в Ночном Базаре, наверное, уже появились как минимум два новых проходника, которых выбрал мир нечисти, чтобы переходы между мирами и торговля не прекращались. От этой мысли становилось горько и обидно, будто бы сам Каз был не важен, а важна была лишь его функция.
Каз вспомнил, как это было, когда Ночной Базар выбрал его проходником. Тот день парень почему-то до сих пор носил в сердце. Их мир – мир ночных торговцев – сам решал, кто должен стать поборником его правил и сделок. Как именно Ночной Базар делал этот выбор, никто не знал, просто однажды избранник слышал голос в голове, который говорил не словами, но смыслами. Голос, облекающий ответственностью и способностью перемещаться меж миров. Любой вправе был отказаться. Но никто никогда не отказывался. Это было даром мира, принять который было честью. Стать проходником – тем, кто помогает торговцам ночи заключать сделки в других мирах, – значило заключить большую сделку с самим Ночным Базаром.
Поставив мысленную подпись под условиями, новоявленный проходник навсегда менял свою жизнь и отныне служил целому миру. Его имя в тот же миг узнавал каждый житель Ночного Базара – казалось, его шептал яркий свет луны, рассеиваясь над своими владениями.
Каз еще никогда так долго не бывал здесь. В мире людей он ощущал себя беспомощным. Никакой магии, никаких созданий ночи. Все было слишком обычным и нагоняло тоску. Каз рассчитывал, что найдет за месяц хоть какую-нибудь зацепку, – тайком, по ночам, пробирался к тем точкам, где доводилось раньше встречаться с клиентами, передавая товары. Конечно, он осознавал всю тщетность и глупость своей затеи: Ночной Базар никогда не открывает проходы в одном и том же месте – но все же втайне надеялся, что суровые законы его мира хотя бы единожды окажутся не такими неумолимыми.
Думая о доме, Каз, конечно, думал и о Холде, хотя и одергивал себя каждый раз, когда подобные мысли просачивались. Но помогало плохо. Каз переживал за старого демона, не мог избавиться от навязчивого вопроса: «А жив ли он?», хоть и старался убедить себя в том, что всё в порядке. Парень надеялся, что успел передать кулон и тот все-таки оказался в Ночном Базаре, а не застрял где-то… внутри границы. Холд был обязан получить свою демоническую энергию. Он должен был выжить.
Голоса не стихали. Решив проверить, что происходит, Каз бесшумно вышел из комнаты и начал спускаться по лестнице, но под ногами заскрипели ступеньки. Парень замер, прислушиваясь к звукам вокруг. Но никто не направился в его сторону, и он продолжил спускаться.
Перед ним предстала картина ссоры. Хозяин кабака, впустивший их ночью, беседовал с двумя девушками абсолютно одинаковой комплекции и роста. Каза по-прежнему никто не замечал.
«Их уровень развития поражает своим отсутствием», – в очередной раз подумал парень с сожалением. Люди, конечно, были примитивными созданиями. Это каждый раз заставляло Каза сильнее отрицать то, что он сам – человек. Признать это значило бы фактически оскорбить самого себя.
Каз спустился еще ниже и остановился на последней ступени. Ему не хотелось подслушивать или становиться невольным свидетелем перепалки, но и не сделать этого было сложно. Все-таки он был не просто жителем Ночного Базара, а проходником. А проходники привыкли добывать и получать информацию.
– Ты же обещал заплатить ему в прошлом месяце! – закричала девушка справа.
В ее медные густые волосы, остриженные по плечи, были вплетены зеленые атласные ленты. Поза девушки казалась напряженной: одной рукой она возмущенно сжимала полотенце, будто вымещая на нем свою злость, а другую уперла в бок.
У второй девушки в волосах были желтые ленты, расшитые белым бисером. Она стояла в стороне, опустив взгляд, и казалась куда спокойнее первой.
– Я уже объяснял тебе, Ольга, – устало произнес хозяин, – в прошлом месяце дела шли совсем худо, денег еле хватило на продукты.
– Значит, пора закрыть эту забегаловку!
– Что ты такое говоришь, это же… – вторая девушка попыталась вмешаться и остановить первую, но не осмелилась. Когда она попыталась дотянуться до плеча Ольги, ее рука застыла в воздухе.
– Грейла, разве ты не на моей стороне? – девушка с полотенцем обернулась, и атлас зеленых лент в ее волосах блеснул в свете старой люстры.
Девушка, названная Грейлой, вновь опустила взгляд и сделала шаг назад, будто извиняясь. Каз так и не смог понять, за что именно она ощутила себя виноватой. Люди казались ему порой чрезмерно глупыми, поскольку их действия бывали крайне нелогичными. Каз решил, что никогда не сможет к такому привыкнуть.
– На твоей, но отец… – попыталась оправдаться Грейла.
Тяжелый и пристальный взгляд сестры остановил ее.
– А что отец? Он даже не в состоянии покрыть аренду! Этот старый кабак давно пора прикрыть, а лучше – вовсе продать и хотя бы попробовать расплатиться с нашими долгами.
– Но это не просто кабак. Это прежде всего дом. Дом, полный воспоминаний о маме, – голос Грейлы стал более уверенным.
Хозяин кабака не выдержал и встал между ними.
– Прекратите, девочки, – устало сказал он, будто разговор длился уже не первый час. Мужчина на секунду прикрыл глаза и снова открыл, глубоко вдохнув. – В особенности ты, Ольга.
– Я просто сказала правду, отец, – она недовольно скривила губы, игнорируя пристальный суровый взгляд. Девушка явно чувствовала себя правой. Каз решил, что больше нет смысла скрываться, да и сцена явно подошла к концу.
Он выпрямился и сошел с лестницы, громко приветствуя хозяина заведения, чтобы сообщить всем о своем присутствии:
– Доброе утро!
Все обернулись, и в воздухе повисла тишина. Девушки, в особенности Ольга, принялись его рассматривать, разом замолчав. Казу стало не по себе. Он решил разбавить тяжелую атмосферу и спросил:
– Не знаете, случайно, куда подевалась моя спутница?
Каз решил, что лучше всего будет сменить тему, тем более его на самом деле интересовало, куда это Али направилась в такую рань. В таверне девушка вставала ближе к полудню, чем бесконечно удивляла Каза. Илисс же пожимал плечами и отвечал, что привык к ее любви поваляться – к тому же посетители все равно приходят только к вечеру.
– Отец, ты не говорил про гостя, – с обидой в голосе сказала Ольга, продолжая пристально смотреть на парня. От такого внимания Казу хотелось уйти, убежать, скрыться. Неловкость разрушил Нираф:
– Гости и вправду появились. Вечером в наше скромное пристанище заглянули двое путников, – сказал он, а затем обратил внимание на обеих девушек, представив их: – Это мои дочери. Ольга и Грейла.
– Мое имя Каз, – ответил парень.
Грейла кивнула, а Ольга усмехнулась и сказала:
– Ну надо же… Уже и не надеялась увидеть здесь живого человека.
– Попрошу без оскорблений.
– О чем ты? – не поняла Ольга.
Каз хотел было объяснить этой невоспитанной девице, что жителя Ночного Базара не следует равнять с собой и называть человеком, но не успел. Дверь кабака открылась, и вошел мужчина. На нем был темный плащ и шляпа, надвинутая на лоб. Казу удалось рассмотреть только заостренный подбородок. Руки незнакомец держал в карманах. Он стоял молча, не произнося ни слова, но одно только его появление вызвало бурную реакцию.
– Что тебе здесь нужно? Еще не срок, а пугать меня не надо. Убирайся! – Нираф сделал несколько шагов вперед, загораживая дочерей.
Хозяин кабака явно знал вошедшего и догадывался о его намерениях. В следующее мгновение Нираф достал из-под барной стойки ружье и направил его на человека. Но тот даже не пошевелился. В тени полей шляпы было сложно рассмотреть губы незнакомца, но Каз был уверен: они изогнулись в усмешке.
Али бродила по местному рынку. Деревянные палатки на больших колесах. Нет вывесок, не горят яркие огни. За прилавками – торговцы, одетые то ли в застиранные, то ли в потертые от времени блеклые штаны и невзрачные рубашки.
После того как она побывала в другом мире, ее собственный перестал казаться особенным, а все вокруг стало таким обычным, серым и постным, что Али удивлялась, как не понимала этого раньше. За то теперь она могла торчать на рынке часами. Раньше она себе этого позволить не могла. У жизни на улицах есть правило: чем дольше стоишь на месте, тем выше шанс, что попадешь в переделку. Так что долгие годы девушке было не до праздных прогулок. Но теперь она не воришка. В ее кармане – монеты, заработанные трудом в таверне. Али пришла на рынок как обычная горожанка и пыталась распробовать эту новую роль, как экзотический фрукт.
Она по старой привычке надела капюшон, закрывая его тенью свое лицо. Каждую секунду девушка оборачивалась, чтобы убедиться в отсутствии погони. Листовок с портретами предателей короны на рынке не было, но все равно, рассматривая очередную вещицу, Али чувствовала на себе взгляд торговца. Первой ее реакцией было желание убежать как можно скорее, но девушка вовремя останавливала себя. «Ты больше не воровка. Не нужно красть, не нужно убегать. Теперь все, что нужно, ты можешь просто купить. А этот торговец просто внимателен к тебе – как к любому своему клиенту».
Было непросто успокоиться и отказаться от своего прошлого. Али было в новинку ходить по рынку неспешно и вдумчиво, выбирать, что бы купить, а не пытаться как можно быстрее засунуть в карман. Приятно, хоть и непривычно.
Девушка шла вдоль палаток, в которых, казалось, было все: фрукты из других стран; картины, написанные мастерами живописи; украшения ручной работы… Но ничто из этого не подходило. Фрукты Каз видал и не такие: в Ночном Базаре существовали и более диковинные – та же кабилла, которая чуть не стоила ей жизни, к примеру. К картинам, как и вообще к искусству, парень был равнодушен. И к украшениям. Насчет последних он говорил, что если в безделушке не спрятано мощное оружие, заклинание или магическая энергия, то она только мешается.
Обреченно вздохнув, Али заставила себя выкинуть скептические мысли из головы. Она должна вы брать Казу подарок и не намеревалась уходить раньше, чем осуществит задуманное.
Хотя рынок и считался небольшим, посмотреть здесь было на что. Конечно, ни одна палатка или навес не могли сравниться красотой и роскошью с теми, что стоят в Ночном Базаре, но Али все равно пребывала в восторге. Правда, времени побродить между прилавками оставалось не так много: девушка хотела вернуться раньше, чем Каз откроет глаза.
Она остановилась у палатки, привлеченная висящим талисманом. Он был сделан из дерева. Кажется, из ели.
– Могу вырезать любую надпись, – сказал торговец. – Может, имя вашего возлюбленного?
Девушка смутилась, хотя и сама не поняла почему.
– Нет, я ищу… эм, нечто другое.
Али поспешила уйти как можно скорее и найти что-то более подходящее. Через пару витрин ее взгляд остановился на оружейном магазинчике. За стеклом она увидела кинжал с красной кожаной рукоятью. Без камней или узоров. Сталь блестела на солнце. Простой – но наверняка острый. Такой подойдет только Казу. Али подумала, что при свете луны кинжал будет еще прекраснее. А потом закусила губу, ругая себя за эту мысль. Вряд ли Каз сможет вновь увидеть луну Ночного Базара.
И вряд ли примет подарок. И вряд ли он вообще когда-нибудь отмечал свой день рождения. Али тоже нельзя было назвать любительницей пышных торжеств и шумных вечеринок, но в глубине души она скучала по уютным домашним праздникам. В ее детстве их с Мерти мама нередко устраивала семейные посиделки, иногда даже с подарками. Али плохо помнила эти вечера – остались только чувства. Но их было достаточно.
Месяц назад, на следующий день после событий во дворце короля, Казу исполнилось семнадцать. Но они это не обсуждали – как и почти все личное. Сейчас нужно было думать о выживании, а не о празднике. К тому же Каз, вспоминая о своем семнадцатилетии, не мог не думать о сделке, которую Холд заключил в Ночном Базаре, фактически обменяв свою жизнь – по крайней мере, согласившись сократить ее на несколько тысячелетий, – на жизнь человеческого мальчика. Бремя долга не самое лучшее чувство и уж точно не повод для веселья. Али понимала это как никто другой.
Но вот они вновь бегут и вновь вынуждены выживать. И ей показалось, что лучшего момента для подарка, возможно, уже не будет. Кинжал был совсем новым. Металл отполирован и начищен, тисненные по лезвию узоры матово блестят, рукоять не истерта… Али была довольна покупкой. Каз слишком давно ходит безоружным. Нож, подаренный ему демоном, – тот самый нож с некогда отломанным кончиком – так и остался в спине командира наемников.
Следовало бы вернуться еще час назад, чтобы застать Каза врасплох, но Али потеряла счет времени.
Вероятнее всего, Каз уже давно проснулся, но она знала, что все равно получится его удивить.
Только вот, зайдя в кабак, в котором они сняли комнату, удивилась сама Али. У самой двери она столкнулась с человеком в черном плаще и шляпе.
– А ты еще кто? – обратилась она к нему.
Но человек не отреагировал. Али оценила обстановку. За спиной напряженного хозяина кабака прятались две девушки, похожие как две капли воды. Ни вечером, ни утром, когда уходила, Али их не видела. Времени разбираться, кто это, не было. Али посмотрела на Каза. Парень выглядел спокойно, даже расслабленно, и стоял, слегка откинувшись на перила лестницы, но Али точно знала, что он сосредоточен и готов к бою.
Поняв, что ее вопрос неизвестный в шляпе проигнорировал, девушка задала следующий, не менее важный:
– Что здесь происходит?
Первым ответил, как ни странно, Каз:
– Ты не думаешь, что об этом нужно было спросить в самом начале?
– Ну уж извини, что перепутала последовательность, – съязвила она и хотела добавить что-то еще в том же ключе, но ее перебил человек в плаще:
– Владелец этого заведения, – он кивнул в сторону, где стоял Нираф с близняшками, – в курсе, кто я такой и зачем пришел. А вам я докладывать точно ничего не должен.
Каз с Али одновременно посмотрели на хозяина кабака. Тот тяжело вздохнул, его плечи слегка опустились, и он устало положил ружье на барную стойку.
– Этот молодой человек – мой ростовщик, – печально ответил Нираф, а Ольга всплеснула руками:
– Отец, ты опять занял?
– Но мы же договаривались попробовать справляться самим! – присоединилась Грейла.
– Я попробовал, – опустив глаза, сказал их отец. – Не вышло.
Каз заметно расслабился. Он знал, что люди называют ростовщиками тех, кто дает им золото в долг. «В долг» – это значит, нужно не только вернуть позаимствованные монеты, но и уплатить за пользование ими. Как бы парадоксально это ни звучало. Да, Каз и вправду не мог понять людей. Зачем брать в долг, если отдавать придется вдвойне или даже втройне?
– Так, значит, он пришел за деньгами, – озвучил Каз и окинул взглядом владельца кабака и его дочерей. Вот о чем шел разговор, который разбудил парня: у этих людей явно не было средств, в ином случае Нираф не боялся бы прихода этого человека.
– Какую сумму вам должна эта семья? – спросил он и запустил руку к себе в карман.
Ростовщик сделал пару шагов вперед, вглубь кабака, под свет, и снял шляпу. Али закрыла дверь и последовала за ним. Кредитор выглядел юно, и Каз понял, почему хозяин кабака назвал его «молодой человек». На вид ему было около девятнадцати. Всего на пару лет старше самого Каза. Возможно, при помощи своего официального серьезного наряда ростовщик пытался заставить клиентов не обращать внимания на свой возраст.
– Сотню золотых, – озвучил он.
– Сколько?! – в ужасе воскликнула Ольга.
– Но в прошлом месяце было на десять золотых меньше, – упавшим голосом отметил Нираф.
Ростовщик лишь невозмутимо пожал плечами.
– Проценты. Инфляция.
Каз не понял смысла этих слов, но звучали они нерадостно. Сумма действительно была большой. Даже продай владелец кабак, он смог бы отдать от силы треть. Впрочем, это не его, Каза, дело. Он не имел привычки вмешиваться в чьи-то сделки, если они напрямую не касались его самого. Но зато Али имела. И выпалила:
– Мы заплатим!
– Что? Да ты с ума сошла! – вмешался Каз. – Забудь об этом. Это нас не касается.
Девушка знала, что Каз прав. Но ей стало страшно жаль семью. Она плохо знала этих людей – вернее, не знала вообще. Но она видела в них себя и Илисса, который всеми силами удерживал таверну от разорения в не лучшие ее времена. Однажды он сказал: «Если приходится плохо, найди того, кому еще хуже, и помоги ему».
У нее не было и седьмой части требуемой суммы. В карманах оставалось около пятнадцати золотых – точнее, уже четырнадцати после покупки подарка для Каза. Ростовщик лукаво улыбнулся, и Али стало не по себе. Она знала, что предвещает такая ухмылка.
Ничего хорошего.
– У вас пять дней. А после я вернусь.
Он не сказал, что будет, если денег они не соберут, но догадаться было несложно. Все причастные будут убиты. Ни один уважающий себя ростовщик не оставляет в живых злостных должников. Проще забрать имущество мертвеца, чем ждать, когда нищий найдет монеты.
Такова сделка.
Молодой человек снова надел шляпу, бросившую таинственную тень на лицо, и вышел из кабака, плотно притворив скрипучую дверь.
Каз сердито посмотрел на Али:
– Какого. Дьявола.
Девушка ощущала, что сердце стучит в ушах, а кровь бежит по венам и артериям быстрее. И правда – во что она снова ввязалась? Еще и Каза утянула, с та кой легкостью бросив и на его плечи ответственность за сказанные ею в горячке слова.
Первой от происходящего отошла Грейла. Она оценивающе и недоверчиво посмотрела на Али:
– Зачем ты это сделала?
– Мне тоже очень интересно, – вставил Каз, скрестив руки на груди.
Но девушка не могла ответить даже себе. Она точно не знала, почему высказала столь глупое обещание – найти сотню золотых. Десяти монет ей обычно хватало на пару месяцев жизни, а больше двадцати она и не видала. А тут – целая сотня. Али думала лишь о том, что Илисс когда-то тоже испытывал подобные трудности. В том числе из-за нее. Ему приходилось из своих накоплений давать взятки городской страже, чтобы непутевую девчонку отпустили и закрыли глаза на очередное мелкое воровство. Он платил и когда она ввязывалась в потасовку с шумным посетителем, после которой в таверне билась посуда, ломалась мебель, царапался свежий лак на полу…
Она знала, что скажет Каз: «Это не наше дело!» Али буквально слышала в своей голове его упрекающий голос. И знала, что парень прав. Но ничего не могла сделать. Обещание было уже дано. Али пожала плечами и сказала правду:
– Не знаю, – ответила она.
Каз тотчас же оказался возле нее и взял за запястье.
– Пойдем, – холодно сказал он.
Такой тон не требовал ответа, поэтому Али молча последовала за Казом. Они поднялись по лестнице и вошли в свою небольшую комнату. Здесь не было даже стола или шкафчика, поэтому вещи лежали прямо на полу. Зато было тепло, а утром в крохотное окно лилось яркое солнце. Казу оно до сих пор не нравилось, но Али любила ощущать тепло света и нежилась в нем.
Парень протолкнул девушку вперед и закрыл дверь – скорее по привычке, нежели из соображений безопасности: стены в кабаке были такие тонкие, что их разговор вполне мог быть услышан из запертой комнаты.
– Объясни, – потребовал он.
Али давно поняла: чем немногословнее, тем хуже ситуация. Каз был всегда серьезен и, казалось, не позволял себе расслабиться даже во сне. Но девушка ловила себя на мысли, что порой он все-таки разрешает себе отвлечься, правда, не любит, когда это замечают.
– Я думаю, мы должны отплатить за гостеприимство, – произнесла Али неуверенно. Ничего лучше она придумать не смогла. – Нираф единственный, кто позволил нам остаться, несмотря на риск. Нельзя быть неблагодарными.
– Мы и заплатили, – голос парня был тяжелым. – И заплатили бы вдвойне, уходя, потому что ты права: хозяин этого развалившегося кабака оказался единственным, кто не выставил нас спать на улицу и позволил провести ночь в безопасности.
Али было нечего на это сказать.
– Но сотня золотых! – раздраженно-причитающе воскликнул Каз. Девушка сделала шаг назад, но не собиралась уступать.
– Я дала слово, Каз. И не могу нарушить обещание.
– Об этом слове тебя никто не просил, – парень нахмурился еще больше. – Глупые люди. Вы вечно даете обещания, заключаете бессмысленные, лишенные оснований, сути и выгоды сделки, – он посмотрел ей прямо в глаза. – И ради чего?
– Это не сделка. Это помощь.
– Нет, Али, это сделка: ты хочешь дать людям что-то за то, что они дали тебе. Такой обмен и называется сделкой. Вот только ваши вклады неравноценны.
Каз сел на худую койку. Матрас прогнулся под весом парня, а пружина неприятно скрипнула. Девушка не решилась сдвинуться с места. Они находились в тишине. Каз был занят своими мыслями, а Али совершенно не знала, что теперь говорить. Она, конечно, понимала, что у них самих слишком много проблем: король желал их смерти, а теперь еще оказалось, что и наемники в белой форме от него не отстают. Али пришлось вновь оставить Илисса и сбежать, чтобы не подвергать его опасности, лишив себя возможности любой связи с ним – как уже оказалась лишена любой связи с недавно найденным братом. А Каз лишился не только своего опекуна, с которым провел практически всю жизнь, но и настоящего дома – и целого мира.
Через какое-то время Каз заговорил первым:
– Где ты планируешь достать сотню золотых?
Али вздрогнула от неожиданного голоса, вырвавшего ее из раздумий.
– У нас всего пять дней, – осторожно произнесла девушка. – Времени нет, оно исчезает с каждой секундой, а мы с тобой находимся не в лучшем положении и…
Каз изогнул бровь.
– Ты издеваешься?
– Извини, – Али вздохнула. – В общем, есть только один способ достать такую большую сумму за такой короткий срок.
Каз заинтересованно смотрел на нее, не отводя взгляда.
– Диф, – назвала она имя и загадочно улыбнулась. Каз с удивлением разглядывал ее лицо, которое вмиг изменилось, словно она уже нашла сотню золотых, а им в затылок больше не дышат две безумные армии. Лицо Али буквально излучало радость.
– Угадай, где я была? – лукаво спросила она.
– Когда? – уточнил Каз.
Али вздохнула. Игры не получится. И она сдалась:
– У меня для тебя кое-что есть.
Не дав Казу произнести и слова, она достала футляр, до того надежно спрятанный в глубоком кармане, и протянула его парню. Каз недоверчиво переводил взгляд с Али на предлагаемый ему предмет.
– Не смотри так, будто это бомба! – сделав оскорбленный вид, сказала Али.
– Скорее уж яд… – Каз осторожно взял футляр в руки и повертел, прежде чем открыть. – Точно не взорвется?
– Открывай уже, – велела она, стукнув Каза в плечо.
И он открыл.
– С днем рождения! – улыбнулась Али.
Каз коротко кивнул, вынимая кинжал. Он рассматривал его так, словно хотел увидеть каждую мельчайшую деталь – и удостовериться, что это не подделка. Парень был похож на ювелира, что вертит алмаз под лупой – с любовью и всепоглощающим интересом. Али засмеялась.
– Для чего это? – спросил Каз.
– Это подарок. Это я – дарю – тебе.
Каз был поражен. Ему никто ничего никогда не дарил. Даже в дни рождения. То есть – тем более в дни рождения, ведь дни рождения в Ночном Базаре не отмечаются: это просто точка на карте его жизни; день, от которого принято отсчитывать остальные дни. Не более.
– И на это ты потратила деньги?
– Мог бы просто сказать спасибо, – обиделась Али.
Она видела по глазам Каза, что подарок ему нравится. Когда парень смотрел на кинжал, в его глазах пылали искры. Но он не знал, как быть благодарным и выразить это. Эмоции не были его сильной стороной. Он чувствовал радость и одновременно тяжесть от этой радости. И поэтому сказал нарочито грубо:
– В Ночном Базаре не говорят спасибо – это бессмысленно. Сколько раз повторять?
Али закатила глаза. И как она могла забыть это дурацкое правило!
– Твоя покупка нерациональна, – добавил Каз. – Эти деньги мы могли вложить в те сто золотых, которые мы теперь обязаны каким-то образом найти.
Али поняла, что на этом праздник закончился. Каза вновь мучил вопрос долга – только теперь не морального, а финансового, который, впрочем, оказался едва ли не тяжелее. Его груз ощущала и девушка.
– Могу отнести обратно, если не нравится.
Каз ничего не ответил, но и не спешил возвращать подарок. Аккуратно отложив футляр, он спрятал кинжал за пояс, и Али улыбнулась: «Значит, понравился!»
– Как мы найдем твоего дружка? – сменил тему парень.
– Диф мне не дружок, – сухо отрезала Али, окончательно вернувшись в реальность из радости.
– Нам нужно уходить, – снова невпопад сказал Каз. Времени и вправду было мало.
Сдержанно попрощавшись с Нирафом и его дочерьми, они вышли из кабака, но через пару метров Каз остановился:
– Ты знаешь, куда идти?
– Примерно.
Ответ парню явно не понравился, и он недовольно покосился на подругу. Та сдалась.
– Ну ладно, я не знаю, ясно? – стараясь не смотреть на Каза, выпалила она, говоря как можно быстрее. – Но знаю того, кто может знать, где Диф сейчас работает.
– Не слишком обнадеживает.
– Это все равно единственный вариант.