Ночи безумные… Романсы. Избранная лирика. - читать онлайн

Река бежит, река шумит,

Гордясь волною серебристой,

И над волной, блестя красой,

Плывет цветок душистый.

“Зачем, цветок, тебя увлек

Поток волны красою?

Взгляни, уж мгла везде легла

Над пышною рекою;

Вот и луна, осенена

Таинственным мерцаньем,

Над бездной вод средь звезд плывет

С трепещущим сияньем…

Прогонит день ночную тень.

От сна воспрянут люди,

И станет мать детей ласкать

У жаркой, сонной груди,

И Божий мир, как счастья пир,

Предстанет пред тобою…

А ты летишь и не томишь

Себя кручиной злою,

Что, может быть, тебе уж жить

Недолго остается

И что с волной цветок иной

Беспечен понесется!”

Река шумит и быстро мчит

Цветок наш за собою,

И, как во сне, припав к волне,

Он плачет над волною.

Зима. Пахнул в лицо мне воздух чистый…

Уж сумерки повисли над землей,

Трещит мороз, и пылью серебристой

Ложится снег на гладкой мостовой.

Порой фонарь огнистой полосою

Мелькнет… Да звон на небе прогудит…

Неугомонною толпою

Народ по улицам спешит.

И грустно мне!

И мысль моя далеко,

И вижу я отчизны край родной:

Угрюмый лес задумался глубоко,

И звезды мирно шепчутся с землей,

Лучи луны на инее трепещут,

И мерзлый пар летает от земли,

А в окнах светятся и блещут

Гостеприимные огни.

Окно отворено… Последний луч заката

Потух… Широкий путь лежит передо мной;

Вдали виднеются рассыпанные хаты;

Акации сплелись над спящею водой;

Всё стихло в глубине разросшегося сада…

Порой по небесам зарница пробежит;

Протяжный звук рогов скликает с поля стадо

И в чутком воздухе далеко дребезжит.

Яснее видит ум, свободней грудь трепещет,

И сердце полное сомненья гонит прочь…

О, скоро ли луна во тьме небес заблещет

И трепетно сойдет пленительная ночь!..

Месяц вешний, ты ли это?

Ты, предвестник близкий лета,

Месяц песен соловья?

Май ли, жалуясь украдкой,

Ревматизмом, лихорадкой

В лазарете встретил я?

Скучно! Вечер темный длится —

Словно зимний! Печь дымится,

Крупный дождь в окно стучит;

Все попрятались от стужи,

Только слышно, как чрез лужи

Сонный ванька дребезжит.

А в краю, где протекали

Без забот и без печали

Первой юности года,

Потухает луч заката

И зажглась во тьме богато

Ночи мирная звезда.

Вдоль околицы мелькая,

Поселян толпа густая

С поля тянется домой;

Зеленеет пышно нива,

И под липою стыдливо

Зреет ландыш молодой.

Не знаю почему, но сердце замирает,

Не знаю почему, но вся душа дрожит,

Но сон очей моих усталых не смыкает,

Но ум мучительно над сердцем тяготит.

Я к ложу жаркому приникнул головою,

И, кажется, всю жизнь я выплакать готов…

И быстро предо мной проходят чередою

Все дрязги мелкие всех прожитых годов.

Я вспоминаю всё; надежды и сомненья,

Былые радости и горе прежних дней,

И в памяти моей, как черные виденья,

Мелькают образы знакомые людей…

А мысль о будущем, как червь, меня снедает,

Немого ужаса душа моя полна,

И тьма меня томит, и давит, и смущает,

И не дождаться мне обманчивого сна.

Еще осенние туманы

Не скрыли рощи златотканой:

Еще и солнце иногда

На небе светит, и порою

Летают низко над землею

Унылых ласточек стада, —

Но листья желтыми коврами

Шумят уж грустно под ногами,

Сыреет пестрая земля;

Куда ни кинешь, взор пытливый

Встречает высохшие нивы

И обнаженные поля.

И долго ходишь в вечер длинный

Без цели в комнате пустынной…

Все как-то пасмурно молчит;

Лишь бьется маятник докучный,

Да ветер свищет однозвучно,

Да дождь под окнами стучит.

Осенний ветер так уныло

В полях свистал,

Когда края отчизны милой

Я покидал.

Смотрели грустно сосны, ели

И небеса.

И как-то пасмурно шумели

Кругом леса.

И застилал туман чужую

Черту земли,

И кони на гору крутую

Едва везли.

Плывем. Ни шороха. Ни звука. Тишина.

Нестройный шум толпы всё дальше замирает,

И зданий и дерев немая сторона

Из глаз тихонько ускользает.

Плывем. Уж зарево полнеба облегло;

Багровые струи сверкают перед нами;

Качался, скользит покорное весло

Над полусонными водами…

И сердце просится в неведомую даль,

В душе проносятся неясные мечтанья,

И радость томная, и светлая печаль,

И непонятные желанья.

И так мне хорошо, и так душа полна,

Что взор с смущением невольным замечает,

Как зданий и дерев другая сторона

Всё ближе, ближе подступает.

Ночь уносит голос страстный,

Близок день труда…

О, не медли, друг прекрасный,

О, приди сюда!

Здесь свежо росы дыханье,

Звучен плеск ручья,

Здесь так полны обаянья

Песни соловья!

И так внятны в этом пеньи,

В этот час любви,

Все рыданья, все мученья,

Все мольбы мои!

Едешь, едешь в гору, в гору…

Солнце так и жжет;

Ни души! Навстречу взору

Только пыль встает.

Вон, мечты мои волнуя,

Будто столб вдали…

Но уж цифры не могу я

Различить в пыли.

И томит меня дремoю.

Жарко в голове…

Точно, помнишь, мы с тобою

Едем по Неве.

Всё замолкло. Не колышет

Сонная волна…

Сердце жадно волей дышит,

Негой грудь полна,

И под мерное качанье

Блещущей ладьи

Мы молчим, тая дыханье

В сладком забытьи…

Но тряскa моя телега,

И далек мой путь,

А до мирного ночлега

Не могу заснуть.

И опять всё в гору, в гору

Едешь, – и опять

Те ж поля являют взору

Ту ж пустую гладь.

Ночь близка… На небе черном

Серых туч ползет громада;

Всё молчит в лесу нагорном,

В глубине пустого сада.

Тьмой и сном объяты воды…

Душен воздух… Вечер длится…

В этом отдыхе природы

Что-то грозное таится.

Ночь настанет. Черной тучей

Пыль поднимется сильнее,

Липы с силою могучей

Зашатаются в аллее.

Дождь закапает над нами

И, сбираясь понемногу,

Хлынет мутными ручьями

На пылящую дорогу.

Неба пасмурные своды

Ярким светом озарятся:

Забушуют эти воды,

Блеском неба загорятся,

И, пока с краев до края

Будут пламенем объяты,

Загудят, не умолкая,

Грома тяжкие раскаты.

Уж к утру близилось…

Унынье превозмочь

На шумном празднике не мог я и тоскливо

Оставил скучный пир. Как день, сияла ночь.

Через Неву домой я ехал торопливо.

Всё было так мертво и тихо на реке.

Казались небеса спокойствием объяты;

Облитые луной, белели вдалеке

Угрюмые дворцы, заснувшие палаты;

И скрип моих саней один звучал кругом,

Но музыке иной внимал я слухом жадным:

То тихий стон ее в безмолвии ночном

Мне душу потрясал каким-то сном отрадным.

И чудилося мне: под тканью золотой,

При ярком говоре толпы немых видений,

В неведомой красе носились предо мной

Такие светлые, сияющие тени…

То вдруг какой-то страх и чувство пустоты

Сжимали грудь мою… Сменяя призрак

ложный,

Другие чередой являлися мечты,

Другой носился бред, и странный и

тревожный.

Пустыней белою тот пир казался мне;

Тоска моя росла, росла, как стон разлуки…

И как-то жалобно дрожали в тишине

Напева бального отрывочные звуки.

Как сроднились вы со мною,

Песни родины моей,

Как внемлю я вам порою,

Если вечером с полей

Вы доноситесь, живые,

И в безмолвии ночном

Мне созвучья дорогие

Долго слышатся потом.

Не могучий дар свободы,

Не монахи мудрецы, —

Создавали вас невзгоды

Да безвестные певцы.

Но в тяжелые годины

Весь народ, до траты сил,

Весь – певец своей кручины —

Вас в крови своей носил.

И как много в этих звуках

Непонятного слилось!

Что за удаль в самых муках.

Сколько в смехе тайных слез!

Вечным рабством бедной девы,

Вечной бедностью мужей

Дышат грустные напевы

Недосказанных речей…

Что за речи, за герои!

То – бог весть какой норы –

Молодецкие разбои,

Богатырские пиры;

То Москва, татарин злобный,

Володимир, князь святой…

То, журчанью вод подобный,

Плач княгини молодой.

Годы идут чередою…

Песни нашей старины

Тем же рабством и тоскою,

Той же жалобой полны;

А подчас всё так же вольно

Славят солнышко-царя,

Да свой Киев богомольный,

Да Илью-богатыря.

О, помнишь ли, давно, – еще детьми мы были –

На шумном вечере мы встретились с тобой.

Но этот шум и блеск нас нехотя томили,

Мы вышли на балкон. Мы мало говорили,

Нас ночь объяла вдруг отрадной тишиной.

Сквозь стекла виделось нам бледных свеч

мерцанье,

Из комнат слышался нестройный гул речей;

А в небе виделось горячих звезд сверканье,

Из сада слышалось деревьев колыханье,

Над ближней рощей пел влюбленный соловей.

Я на тебя смотрел. Я чувство молодое

Любовию тогда назвать еще не смел…

Но я взволнован был в торжественном покое,

Но я дышавшее безмолвие ночное

Прервать ни голосом, ни вздохом не хотел.

Чему-то тайному разгадки неизбежной

Я с первым звуком ждал… Мгновение прошло.

И вдруг я зарыдал, проникнут грустью

нежной,

А в глубине души светло и безмятежно

Такое полное веселие цвело.

Прости, прости, поэт! Раз, сам того не чая,

На музу ты надел причудливый убор;

Он был ей не к лицу, как вихорь – ночи мая,

Как русской деве – томный взор!

Его заметила на музе величавой

Девчонка резвая, бежавшая за ней,

И стала хохотать, кривляяся лукаво

Перед богинею твоей.

Но строгая жена с улыбкою взирала

На хохот и прыжки дикарки молодой,

И, гордая, прошла и снова заблистала

Неувядаемой красой.

Глянь, как тускло и бесплодно

Солнце осени глядит,

Как печально дождь холодный

Каплет, каплет на гранит.

Так без счастья, без свободы,

Увядая день за днем,

Скучно длятся наши годы

В ожидании тупом.

Если б страсть хоть на мгновенье

Отуманила глаза,

Если б вечер наслажденья,

Если б долгая гроза!

Бьются ровно наши груди,

Одиноки вечера…

Что за небо, что за люди,

Что за скучная пора?

Я видел блеск свечей, я слышал скрипок вой,

Но мысль была чужда напевам бестолковым,

И тень забытая носилась предо мной

В своем величии суровом.

Курчавым мальчиком, под сень иных садов

Вошел он в первый раз, исполненный

смущенья;

Он помнил этот день среди своих пиров,

Среди невзгод и заточенья.

Я вижу: дремлет он при свете камелька,

Он только ветра свист да голос бури слышит;

Он плачет, он один… и жадная рука

Привет друзьям далеким пишет.

Увы! где те друзья? Увы! где тот поэт?

Невинной жертвою пал труп его кровавый…

Пируйте ж, юноши: его меж вами нет,

Он не смутит вас дерзкой славой!

Меня вы терзали, томили,

Измучили сердце тоской,

Одни – своей скучной любовью,

Другие – жестокой враждой.

Вы хлеб отравили мне, ядом

Вы кубок наполнили мой,

Одни – своей скучной любовью,

Другие – жестокой враждой.

Лишь та, что всех больше терзала

И мучила с первого дня, —

Как мало она враждовала,

Как мало любила меня.

Три мудрых царя из полуденных стран

Кричали, шатаясь по свету:

«Скажите, ребята, нам путь в Вифлеем!» —

И шли, не дождавшись ответа.

Дороги в тот город не ведал никто,

Цари не смущалися этим:

Звезда золотая их с неба вела

Назло непонятливым детям.

Над домом Иосифа стала звезда;

Цари туда тихо вступали;

Теленок ревел там, ребенок кричал,

Святые цари подпевали.

Волшебные слова любви и упоенья

Я слышал наконец из милых уст твоих,

Но в странной робости последнего сомненья

Твой голос ласковый затих.

Давно, когда, в цветах синея и блистая,

Неслася над землей счастливая весна,

Я помню, видел раз, как глыба снеговая

На солнце таяла одна.

Одна… кругом и жизнь, и говор, и движенье…

Но солнце всё горит, звучней бегут ручьи…

И в полдень снега нет, и радость обновленья

До утра пели соловьи.

О, дай же доступ мне, моей любви мятежной,

О, сбрось последний снег, растай, растай

скорей…

И я тогда зальюсь такою песней нежной,

Какой не ведал соловей!

Мы на сцене играли с тобой

И так нежно тогда целовались,

Что все фарсы комедии той

Мне возвышенной драмой казались.

И в веселый прощания час

Мне почудились дикие стоны:

Будто обнял в последний я раз

Холодеющий труп Дездемоны…

Позабыт неискусный актер,

Поцелуи давно отзвучали,

Но я горько томлюся с тех пор

В безысходной и жгучей печали.

И горит, и волнуется кровь,

На устах пламенеют лобзанья…

Не комедия ль эта любовь,

Не комедия ль эти страданья?

Какое горе ждет меня?

Что мне зловещий сон пророчит?

Какого тягостного дня

Судьба еще добиться хочет?

Я так страдал, я столько слез

Таил во тьме ночей безгласных,

Я столько молча перенес

Обид тяжелых и напрасных;

Я так измучен, оглушен

Всей жизнью, дикой и нестройной,

Что, как бы страшен ни был сон,

Я дней грядущих жду спокойно…

Не так ли в схватке боевой

Солдат израненный ложится

И, чуя смерть над головой,

О жизни гаснущей томится,

Но вражьих пуль уж не боится,

Заслыша визг их пред собой.

Безмесячная ночь дышала негой кроткой;

Усталый я лежал на скошенной траве.

Мне снилась девушка с ленивою походкой,

С венком из васильков на юной голове.

И пела мне она: «Зачем так безответно

Вчера, безумец мой, ты следовал за мной?

Я не люблю тебя, хоть слушала приветно

Признанья и мольбы души твоей больной.

Но… но мне жаль тебя…

Сквозь смех твой в час прощанья

Я слезы слышала… Душа моя тепла,

И верь, что все мечты и все твои страданья

Из слушавшей толпы одна я поняла.

А ты, ты уж мечтал с волнением невежды,

Что я сама томлюсь, страдая и любя…

О, кинь твой детский бред, разбей твои надежды,

Я не хочу любить, я не люблю тебя!»

И ясный взор ее блеснул улыбкой кроткой,

И около меня по скошенной траве,

Смеясь, она прошла ленивою походкой

С венком из васильков на юной голове.

Посреди гнетущих и послушных,

Посреди злодеев и рабов

Я устал от ваших фраз бездушных,

От дрожащих ненавистью слов!

Мне противно лгать и лицемерить,

Нестерпимо – отрицаньем жить…

Я хочу во что-нибудь да верить,

Что-нибудь всем сердцем полюбить!

Как монах, творя обет желанный,

Я б хотел по знойному пути

К берегам земли обетованной

По песку горячему идти;

Чтобы слезы падали ручьями,