– Гребаная кобыла! – взмахнув ручищами, взревевший орк слетел с блестящей лошадиной спины и рухнул на траву. Извернувшись, умудрился приземлиться достаточно мягко, вскинул башку и… поперхнувшись, рявкнул – Не кобыла! Его-то нахрена выковали?! Да еще такой здоровенный!
– А чтобы было! – заметила Джоранн, поглаживая гнедого – и живого – жеребца по шее – Не завидуй!
В седле рыжая держалась абсолютно свободно – будто в нем и рождена была. Нагибаясь, срывал цветы с высоких трав, дотягивалась горлышком фляжки до сбегающих с камней кристально чистых ручьев.
Я… я ощущал себя более чем комфортно, покачиваясь в удобном кожаном седле, закрепленном на стальном крупе копытного робота. Поэтому и предпочел именно робота – и орку такого же посоветовал. Спокойней, все предсказуемо и ровно. Все лучше, чем сидеть на спине впечатлительного животного. Но вот что-то у Рэка не ладилось с его стальным жеребцом. Орк падал второй раз.
– Лучше бы не под брюхо эту хреновину стальную пихали, а на холку налепили! Чтобы прямо под руку! – продолжал кипятиться Рэк, поднимаясь и спеша за флегматично ступающим стальным скакуном, легко двигающимся по достаточно крутому склону.
– Хрен на холку? Под руку? – изумилась ушастая сероволосая девка, округлив в непонимании пухлые губки – Для какой военный цели, сержант Рэк? К тому же он железный… не чувствует…
– Дура! Не как хрен! А как рукоять! Держаться чтобы! Держаться!
– А-а-а-а… я так и подумала…
– Держаться за лошадиный хрен? – невинно распахнула глаза Джоранн – Какой ты фантазийный…
– Пошла нахер! Командир! Можно я своим ходом?
– Поднимай жопу на коня и сиди гордо – не оборачиваясь, велел я – Отряд! Держаться подальше от края. Лучше быть укушенным, чем рухнуть с обрыва и расплескать башку о камень.
Мы двигались вдоль глубокого ущелья по узкой петляющей тропе. Красота вокруг необыкновенная. Ручьи, травы, цветы, скалистые стены увиты диким виноградом, змеи так и кишат. Они тут на каждом шагу. Как и мыши, которых то и дело выплевывают из щелей сами скалы – причем явно принудительно. Мыши вылетают вместе с водным потоком и, жалобно попискивая, поспешно расползаются кто куда, чтобы рано или поздно погибнуть в этом месте с переизбытком ползучих гадин.
Десять всадников. Три живых коня средней жизненной потрепанности и семь потертых стальных. Все десять послушны и спокойны – разве что неживой жеребец Рэка никак не мог подружиться со своим всадником, вяло проявляя остатки былой мощи и странные выверты программного кода. Но такому плохому всаднику как орку и этого хватало, чтобы вылететь из седла. Но смеяться над ним не рисковал никто кроме ехидной Джоранн, чей жеребец тащил за собой зевающий хитиновый кокон с начавшим вылупляться Хваном.
– Я ужа раздавил, командир – заметил гулко Хван – Это норм? Природа не в обиде?
– Норм – за меня ответил Рэк – Это даже херня. А вот то, что раздавленную змею что-то из твоей задницы подхватило и внутрь затащило с утробным тихим рыком… вот это меня чуток напрягло. И природу тоже…
– Да ладно?! Шутишь?!
– Не шутит – покачал я головой, задумчиво глядя на треснутый кокон.
– Милый… поглощай белки спокойно – промурлыкала Джоранн – Любой частью своего могучего крепкого тела.
Серпентарное Рваноземье.
Красиво назвали. Метко. Теперь бы не сдохнуть в этом захолустье, что в пятнадцати километрах от облюбованного нами трактира Веселая Халупа. А сдохнуть тут прямо легко. Но не от ядовитых укусов, на этот случай в избытке имелись антидоты как для нас, так и для живых лошадок. Нет. Тут можно легко сдохнуть, сорвавшись в ущелье или получив по башке валуном с нависающего над нами бока покрытой зеленью горы.
Но я не жаловался – сам ведь согласился принять участие в этой попахивающей безумием авантюре.
Мы неспешно направлялись в земли обетованные.
Мы двигались прямиком в рай.
В те самые райские кущи или как-то еще называют места, где можно вкусить все из вкушаемого и тебе не только за это ничего не будет, но еще и улыбнутся ласково, а может и поощрительно, с таким нежным и незамысловатым посылом в глазах: «Давай, гаденыш, продолжай срать, продолжай…». А потом бац – и ты вылетаешь кубарем за золотые ворота с огрызком не слишком то и сладкого фрукта в зубах.
Опять лезет в усталую голову разный бред. Даже не бред, а обрывки бреда. Обрывки чего-то смешанного, частью вспомненного благодаря наркоте, частью додуманного, частью придуманного. Но именно такие у меня ассоциации не со словом «рай», а с неким теоретическим местом, обозначенным кем-то как «рай».
А именно так наш пункт назначения и был обозначен на старой рукописной карте расстеленной поверх седла. Место, куда мы направлялись, называлось «Рай Обетованный». Охренеть просто…
Сначала, когда Теулра, то и дело прижимаясь ко мне прикрытой лишь тонкой ткань грудью, то и дело испуская насмешливые хрипловатые смешки, вливала в себя самогон и компот – так и знал, что геройская знать ворует рецепты бухла у быдловатых гоблинов. Добавил вишенку – и вот тебе аристократический коктейль, а не быдло-пойло… Да… Когда прижимающаяся Теулра Зеленоглазка вдруг упомянула пункт назначения как Рай, я рассмеялся. К тому времени к столу подсело несколько моих ветеранов плюс тигры, так что засмеялся не только один. Но, ничуть не смутившись, Теулра просто достала карту – я так и не понял откуда – и расстелила между тарелками, придавив края стаканами. И да – на карте нашлось название Рай Обетованный, выглядящий как большая зеленая чернильная клякса упавшая на серо-черную доску.
Скалы, скалы, бесплодные земли, снова скалы, беспорядочные нагромождения ущелий, горы, дюн и вообще всего, что может у природы выглядеть мрачным, неприветливым и не способным прокормить даже парочку тощих гоблинов. И прямо посреди этого «великолепия» расположена зеленая клякса Рая. Убедившись, что мы поверили, Теулра начала рассказывать, а Червеус ей помогал, хотя то и дело плотоядно косился на перевязанную Тиграллу, бесстрашно игнорируя зло порыкивающего Тигра.
Все как в древней потрепанной книге – в Рай попасть очень нелегко, а некоторым туда путь и вовсе заказан. Когда Теулра в самом начале рассказа заикнулась про некую небесную божью силу, я поморщился и велел выдавать исключительно факты и ничего кроме. Никаких небылиц.
Подумав, Зеленоглазка пожала плечами и, машинально свивая и развивая вилку, что мялась в ее руках как пластилин, заговорила фактами.
Рай Обетованный – официальное название особых территорий выданных системой в полное владение на веки вечные или же до тех пор пока стоит и живет этой мир. Кому выдано? Некой общине. Фанатично религиозной многочисленной общине, что не признает технологий после определенного уровня. Конная повозка или ручная тележка – это хорошо. Небесные силы не гневаются. Самоходная повозка будь она на бензиновом двигателе или электрическом – грех! Конная косилка или плуг – отлично! Моторное устройство для вспашки поля… разбить и сжечь эту дрянь немедля!
Само собой, солиднейший кусок земли был выдан не бесплатно. Это вам не крохотный островок сыроедам подарить или иному немногочисленному музейному этносу.
Земли были проданы. За невероятную сумму, если верить обрывкам информации, что просочилась уже довольно давно из Земель Завета. Община согласилась заплатить затребованную сумму беспрекословно, но при этом потребовала для себя особых условий. Когда был получен отказ, община, мило улыбаясь, предложила сумму втрое больше. Снова отказ. В пять раз больше. И на этот раз ответ был утвердителен.
За уплаченную дикую сумму община получала в свое полное пользование огромный кусок земли, а также ей гарантировалось полное отсутствие какого-то бы ни было внешнего контроля.
Никаких летающих дронов.
Никаких полусфер наблюдения.
В жопу торговые автоматы!
В сраку стальных лошадей! Хотя тут не очень у них вышло…
Никаких самодвижущихся повозок, электрических проводов, бесовских средств связи, новейших химических препаратов, книжек больше, чем с одной черно-белой картинкой и секса ради удовольствия. На костер всех иначе думающих ублюдков!
Список требований был столь велик, что полностью его не знает никто.
Но суть проста – это закрытая территория, что отделена от всех других земель кольцом необжитой местности. Зверье и змеи живут. А разумные – нет.
Вся эта территория – Рай – окружена стальным частоколом, снабженным прекрасно вооруженными полусферами наблюдения. Вокруг кольца – снаружи его, само собой – патрулируют летающие дроны.
Посетители не приветствуются категорически. Если попытаешься пройти – система тебя остановит. Обязательно остановит.
Община, известная как Аммнушиты, очень миролюбива и при этом до безумия жестка. Своих воспитывает ежовыми стальными рукавицами сбрызнутыми серной кислотой, а пришлых там не бывает.
Посетить Рай Обетованный можно лишь два раза в год. Это право было выторговано системой – или Высшими – в незапамятные времена и мотивировано это было как редкий, но вынужденно необходимый контроль, ведь кто знает, чем там в изоляции занимается большая группа глубоко верующих людей. Вдруг им вчера в головы пришла светлая мысль, что все остальные жители сего мира – дерьмо гребаное? И начали они дружно отжиматься и делать выпады двузубыми вилами, намереваясь вскоре пойти войной на весь прочий мир… Опять же возможна эпидемия – вдруг распространится? Изначально пытались сделать визиты чаще, но аммнушиты воспротивились. Итого – два раз в год по их землям может проехать группа из семи конных всадников. Никакой колесной техники. Даже обычных конных повозок нельзя. Потому что чужое и бесовское, нехер землю благословенную своими грязными колесами чертить. Копыта еще ладно – за частоколом бежит широкий и неглубокий закольцованный Серебряный ручей, чьи воды очистят приезжих грешников. Да. Купаться надо. И себя и лошадей отдраить хорошенько, после чего можно двигаться дальше. Почему нельзя и повозки к примеру вымыть? А кто его знает – кротко улыбающиеся аммнушиты не планировали просвещать недоумков. С ними никто особо не спорил – сумма ими уплаченная действительно была запредельно дикой, счет вроде как шел на миллиарды, а еще они передали вообще все из имеющегося, оставив только свои священные реликвии. И ведь, по сути, взамен они ничего не потребовали – ни постоянной медицинской помощи, ни защиты, ни еды. Просили лишь обеспечить их плодородными землями и лесом. Что и получили.
Кто бы отказался от столь щедрого предложения?
Я тебе – все! А ты – просто не лезь.
И вот не лезли.
Одна проблема – вот уже как год ни одна из групп, посланных на регулярный контроль, оттуда не вернулась.
Тут и всплыли мы – гоблины из жопы мира и приставшее к ним по пути всякое зубастое, когтистое и безумное.
Дело в том, что к аммнушитам не могут зайти те, кто их понятиям грешники почернелые. Таковыми они считают всех, кто поднялся в статусе героя выше второго ранга. Почему? Потому что герои убивают. Мочат всех налево-направо. Цветочки собирая и коалам жопы нежно массируя героем не стать. Чтобы подняться в статусе от доброса ты должен убивать, убивать и снова убивать. По им лишь понятным причинам аммнушиты считали, что те, кто ни разу не поднимался выше второго ранга еще не настолько прокляты и пропитаны грехом, чтобы одним лишь своим присутствием отравить их обетованные светлые земли. Откуда им знать биографию героев? Ответ прост – система знает. Аммнушитам и проверять ничего не надо, они знают, что система не пропустит к ним «диаволов» в зверином аль человечьем обличье.
Кто собирает досмотровую группу из пяти всадников?
Эта задача не считает ключевой. Но все же считается важной. Поэтому ее решение доверяют лишь героям четвертого ранга и не ниже.
Уже два героя четвертого ранга получали за последний год задание от системы составить досмотровую группу, что на двое суток «нырнет» в Рай, а затем вернется с докладом. Оба героя облажались и отхватили по полной, разом надолго лишившись шанса на восхождение до высшего ранга.
Следующим, кого система назначила ответственным – причем через месяц после последнего фиаско – оказался Червеус Магмус. И вот, когда он пригорюнившись, жевал мелкорубленную травку, зло поглядывая по сторонам, ведь ясно, что такую дерьмовую подставу именно ему подбросили не просто так, какая-то ведь гнида посоветовала именно Черва… к нему вдруг подсела зеленоглазая спасительница. И сказала она ему – не печалься, ушлепок, есть еще шанс спасти твой сраный ранг и ради этого счастья быть может даже не придется делать ничего слишком влажного и пахучего. Червеус воспрял и слушал дальше очень внимательно…
Так в этой истории оказался вылезший из жопы мира и пересекший океан на траханых тунцах гоблин Оди, успел уже устроить нехилый такой переполох в Зомбилэнде и зажег легендарный синий ночник.
Моя биография и проверенные потом факты так впечатлили Червеуса, что он решил попытать счастья с таким отморозком как я. А вдруг?
Условия задания просты.
Сопровождение возможно только до охранного кольца – до границы земель аммнушитов.
Внутрь могут зайти только семеро со статусом героев не выше второго.
Система должна доверять этим славным героям или хотя бы их лидеру – были случаи, когда назначенные системой ответственные личности выбирали членов будущего отряда, а система отвергала их кандидатов без каких-либо объяснений.
Через двое суток максимум – сорок восемь часов, отсчет с момента входа – герои должны вернуться обратно.
В пути они должны коснуться нескольких «контрольных» камней-сенсоров, что не позволяют системе наблюдать за землями, но при этом дадут ей понять, что вошедший отряд действительно что-то делает, а не просто загорает за соседними елками. Аммнушиты считают это неким ритуалом для чужаков и те камни давно уже вроде как окружены постройками защищающими от скверны, рядом курятся благовония. Ага. Прикрыли зловонный туалет дверью и пшикнули цветочным спреем.
Никаких греховных сношений. Да. Вот так. Никакого траха между героями. Ни-ни. Нельзя. Грех великий.
Само собой, выказывание полного уважения драгоценным традициям аммнушитов. Среди них – а мне перечислили десяток пунктов минимум – значится запрет даже на частичное обнажение «женских прелестей», а мужчины должны выглядеть как мужчины. Последнее требование меня немного озадачило, но я решил не заморачиваться.
Оружие. Да, понятно, что опасностей много, но при этом пусть оружие будет не слишком греховным. Потому – только переломные дробовики, револьверы и однозарядные винтовки. Никакого автоматического оружия. Никаких игстрелов категорически. Никаких хреновин бесовских гребаных вроде прилипших под левой сиськой аптечек. Вообще ничего электронного и автоматического. Единственная поблажка, которую смогла выбить система – стальные скакуны. Своих аммнушиты давать грязным гостям не собирались, а живые лошади пусть и имеются, но все же не всегда и все такое… короче – можно, если очень осторожно. Но оставлять их за околицей населенных пунктов и все такое. И придать этим тварям по возможности живой вид. Может потому хрен стальной и приклепали роботу?
Если через двое суток семеро контролеров, причем в полном составе, не вышли оттуда с докладом, того, кто послал их туда, ждет жесткий штраф – падение в статусе сразу на два ранга. Состав вышедшего отряда может быть и не совсем уж живым – если вдруг кто умер или погиб, достаточно вынести его тело или же жизненно важную часть подохшего организма. Короче – если выйду я один, таща за собой гирлянду голов соратников, система примет это за успех.
Вот так…
Смелая семерка.
Дотошная семерка.
Великолепная семерка контролеров.
Выслушав до этого момента, я согласился.
Сам толком не знаю почему. Но согласился, почувствовав, что это действительно что-то интересное. Едва я дал и подтвердил свое согласие, Червеус спросил у меня список имен тех, кто пойдет со мной. Я дал. И похожий не дерьма засохшего кусок герой тут же отправил их системе, представив как свой доверенный отряд контролеров. Ответ пришел мгновенно – принято. Быть у границы не позднее чем через шесть часов. Вот я и отдохнул…
Прежде чем слушать дальше, я потребовал аванс, что включал в себя бесплатное проживание всего моего отряда в Веселой …Пе на следующую неделю полностью, включая пропитание, стирку и прочее. Так же я потребовал запас определенных боеприпасов и оружейных запчастей. Ну и пакетик любимых горьких леденцов тоже потребовать не забыл – мои запасы подходят к концу.
Когда я получил обещание, что все будет доставлено в течение часа, продолжил слушать сказки уродливого червя, боящегося потерять так много из-за чьей-то подляны.
А послушать было что.
Система проявляет к аммнушитам огромное уважение по довольно странной причине – она не считает их одними из тех, кто способствовал гибели старого мира. Грубо говоря – их кармическое сальдо положительно. Что такое сальдо? Червеус пожал плечами – а хрен его знает, просто словечко нравится. Но, как бы то ни было, сказать можно по-разному, хотя суть останется прежней – аммнушиты, что, как и все прочие гоблины, обосновались в этом новом мире лишь с целью выжить – мало того, что до этого жили почти идеально по меркам Высших и системы, так еще и щедро заплатили за свое пребывание здесь.
Это как бы если в сдаваемые апартаменты въезжал мало того, что богатый, но еще и с безупречнейшей «зеленой» репутацией жилец, да еще и платящий на века вперед.
Поэтому у аммнушитов есть право не только жить, но и как-то влиять на будущее этого мира.
Это как?
А хрен его знает, снова улыбнулся Червеус. Просто система выдаст небольшой плоский стальной контейнер с какими-то бумажками. Открыть этот контейнер может очень ограниченный круг аммнушитов. Их называют элдерами. По возможности каждый из элдеров должен открыть контейнер, прочесть содержимое и черкануть галочку в пункте, который он считает наиболее верным. Если невозможно доставить контейнер всем – тогда хотя бы одному. Это минимум. Задание в задание. И чем больше элдеров выскажет свое мнение, тем больше бонусов выдаст щедрая система, что очень любит, когда все происходит по максимуму идеально.
Что в контейнере?
Бумажки. С картинками, графиками и текстом.
В чем суть?
Неизвестно. Аммнушиты не разглашают, бумаги просматривают в отдалении, решение принимают быстро. Что удалось углядеть под косым углом – то угляделось и слухами распространилось среди геройского сословия.
Но в чем может быть решение касательного будущего мира?
Да хрен его знает! Может там просто какой-нибудь сраный опрос вроде «а не заменить ли нам умирающие дубовые посадки тисовыми или все же опять посадим дуб? Аль все же замахнемся на крамольное и везде натыкаем камфору?».
Ладно…
Ладно… тут как раз подоспела служба доставки, принесшая подарки.
Кивнув, я разложил перед собой весь вытребованный для себя лично «аванс» и принялся разбирать револьвер. Мои бойцы, увидев затеянное командиром, шустро сбегали за личными пушками и занялись тем же самым. С нескрываемым одобрением поглазев на наши действия, Червеус открыл пасть и начал было цедить скупую похвалу, но наткнулся на мой насмешливый взгляд, обиженно заткнулся, горько поглазел в окно и неожиданно признался – если мы не облажаемся, то это немало что изменит в политической картине Кронтауна. Он сможет продвинуться чуть выше, ухватиться за пару важных рычагов, сдвинуть несколько пыльных шестеренок, заткнуть десяток ядовитых ртов и может даже выколоть пяток наглых глаз. Многие получат многое. Многие потеряют очень многое. Потеряют так много, что снова захотят ощутить на себе дар амноса.
Стоп.
Дар амноса?
Верно. Дар амноса.
А чуток подробней можно, червь?
А вилку в горло тебе не воткнуть, обезьяна? К-хм… Картина это!
Тут уже в дело вступила порозовевшая от выпитого и съеденного Теулра, что явно пребывала в самом наилучшем расположении духа и то и дело напоминала Червеусу, что теперь они уже не просто друзья. Теперь он перед ней в большом долгу. На что тот отвечал, что задание даже не начато, так что рано мурлыкать, кошка драная. Зеленоглазка, прекратив фыркать на героя, пояснила.
В Хэло, пригороде Кронтауна, в одном из самых темных, узких переулков, есть большая картина, что нарисована прямо на кирпичной стене. Нарисована мастерски. Нарисована так, что без эмоций на нее смотреть не получится. Не сохранишь бесстрастность как бы не старался.
Что изображено?
Люди. Люди с раздутыми прыщами вместо голов. С прыщами украшенными лицами. На тонких перенапряженных шеях качаются огромные мерзкие красные пузыри с белыми навершиями из гноя, с гнойными же потеками через искаженные болью и страданиями лица… Держась за эти прыщи руками, поддерживая неимоверную тяжесть кожаных резервуаров полных гноя и грязи, люди появляются из красноватого страшного сумрака, ступают на тонкую тропу и по ней, по становящейся все светлее и прямей дорожке, шагают к золотистому светящемуся облаку впереди. Внутри облака с трудом различимы тонкие нежные руки, что тянутся к приближающимся бедолагам с гнойниками вместо голов. Несчастные, торопясь, толкая, пиная, переступая через себе подобных, пробиваются к золотистому облаку. Каждый пробивается по-своему – кто-то с криком указывает на украшенные жирными звездами погоны, кто-то тычет кому-то под нос золотую визитку, кто-то сквозь боль льстиво улыбается, одновременно ставя подножку. Очень многие смотрят не вперед, а назад – вглядываясь с тревогой, испугом и сожалением в густой багровый сумрак, который как будто рвется вперед, стремясь поглотить не только тропу и людей-прыщей, но и само золотистое свечение… Так или иначе, все несчастные шагают по тропе и входят в светящееся золотом облако…
Это первая – левая – половина картины.
А правая… из золотисто-белого марева выходят счастливые люди с гротескно суженными и слишком маленькими головами. Никакого гноя, никакой болезненной красноты раздутых прыщей. Обычные аккуратно причесанные головы с абсолютно счастливыми и одновременно спокойными лицами. Уже никто не толкается, не бежит, не орет, все идут спокойно, поддерживая друг друга под руки и улыбаясь. Что сразу бросается в глаза – никто из них не оглядывается. Никто. Все они смотрят только вперед – где в сером спокойном сумраке виден ослепительно белый арочный проем с падающим внутрь солнечным лучом…
Под картиной надпись «Великий дар амноса».
Вот в принципе и все. Из мелких деталей – у всех шагающих к золотистому облаку детей стерты лица. А на тропе, что уже ведет из облака прочь, детей нет вовсе.
Картина эта охраняется круглосуточно. Более того – она прикрыта огромным прозрачным листом крепчайшего пластика, снабжена стальным козырьком с подсветкой. Минимум трое крепких героев постоянно дежурят у картины, неся ответственность за ее сохранность. Были попытки некоторых придурков уничтожить полотно неизвестного художника. Такие вот новости из мира искусства. И вот что такое дар амноса.
Ясно…
Так что там еще про общину аммнушитов?
Да в принципе больше ничего.
Отправляйтесь гоблины в страну обетованную, особо там ничего не пачкайте, не сношайтесь, суки и кобели похотливые, сапогами не бухайте. Пробежитесь по камешкам контрольным, покажите старперам-элдерам бумажки, дождетесь, когда эти морщинистые недоумки поставят галочки, оглядитесь… и на выход! На все про все у вас сорок восемь часов с момента входа на территорию Рая Обетованного.
Что ж – вполне приемлемые условия.
И вполне приемлемая награда – и я не про то, что в случае успеха миссии мне крупно задолжает Червеус сраный Магмус. Это мелочи. Но вот система… система получит еще один весомый довод в пользу того, что вылезшему из жопы миру гоблину Оди – со столь же грязными и вонючими соратниками – вполне можно доверять. Что это даст? Что-то да даст. Тут не угадать, но в одном я уверен – чем хороша машинная логика, так это своим постоянством. Недавно это подтвердилось, когда Червеус за секунду получил утвердительный ответ от системы о составе нашего отряда. Никаких размышлений. Никаких проверок каждого из членов отряда. Стоило глазам умной машины узреть имя «Эрыкван-Оди» – она тут же врубила зеленый свет.
И я хочу, чтобы так было и дальше.
Чтобы как-то загоралось в качестве кандидата имя гоблина Оди – система тут же радостно давала добро.
Отряд…
Я потащил с собой почти всех, оставив лишнее барахло под присмотром Рокса, что начал копаться в раскуроченной взрывом заднице экзоскелета Гиппо. В присмотре ему помогали наши раненые и те, кого в принципе уже подлатали, но чье здоровье я оценил как хреновое.
Из Веселой Халупы выдвинулся большой смешанный отряд численностью двадцать пять бодрых и хорошо вооруженных рыл. Мы добрались до пятачка безопасности, расположенного в конце тропы, что упиралась в Серпентарное Рваноземье. Три исцарапанных торгмата, чуть покосившийся навес, один газовый костерок, что зажегся далеко не сразу и долго фыркал, выплевывая воздух. Здесь мы оставили лишних – включая Каппу и Тигрицу. Они должны были приглядывать за окрестностями до нашего возвращения, держа при себе запас боеприпасов, оружие, свежие аптечки и прочие любимые прелести цивилизации. В их обязанности входит контроль окрестностей, уничтожение любых подозрительных ушлепков по моему любимому принципу чу-чудо-залп. Чуть чудится – стреляй в башку картечью! Иначе тут не выжить – особенно относительным новичкам. Каппа и Тигрица опытные, но их на все не хватит. А я хочу быть уверен в том, что по возвращению – а мы можем возвращаться на последнем издыхании – нас встретит помощь, а не вражеская пальба. Еще я приказал проводить как минимум две полевые тренировки в сутки и как минимум одна должна быть ночная. Если вдруг долбанет дождь – сразу начинать внеочередную тренировку. Бойцы должны уметь действовать в любой ситуации, в любое время суток, при любой погоде. И действовать должны умело, уничтожая врагов, а не самих себя. И я не забыл обговорить с Каппой дымовые сигналы. Первобытный век. Но порой это самый надежный способ послать сигнал бедствия или срочного призыва – попробуй скрой поднимающийся к небу толстенный серый столб дыма. Каппа принял судьбу гордо и внешне равнодушно – как и подобает воину. Но я все же посоветовал ему присмотреться к правилам их интересной игры затрагивающей камни, ножи и соски – не слишком ли часто Каппа проигрывает хитрожопому орку в тех случаях, когда на кону что-то интересное и важное? Каппа глубоко задумался, стоя у наконец-то ровно загоревшегося газового костерка и поглаживая ладонью рукоять меча.
Дальше по узкой тропе, что вскоре поднялась изгибами вверх и побежала вдоль края глубокого ущелья, мы двинулись всемером.
Я. Тигр. Рэк. Джоранн. Волочащийся Хван. Стейк. И Котлета. Одна из лошадей тащила на себе пару увесистых вьюков с едой, водой, боеприпасами, одеялами и всякой мелочовкой. Да и наши лошади были чуток загружены кое-чем помимо всадников. На территории аммнушитов я не собирался пить или жрать ничего из местного, равно как и лечиться их припарками. Я не собирался спать в их домах и на предложенных ими условиях.
В течении года бесследно пропали несколько боевых групп. Было бы наивно думать, что в тех группах были одни неумелые недомерки, что споткнулись об один и тот же камень, хлопнулись башками о жопы друг дружки и подохли разом от вони и сотрясения. Нет. Надо брать за отсчет, что один за другим тут погибли не абы как, а с учетом возможной опасности составленные из семерых бывалых вояк отряды. Тогда как мне уже все уши прожужжали сказочками про то, что тут бродят бородатые миролюбивые овечки, ненавидящие насилие. Ну да… ну да…
Стальной частокол оказался низким и куда более надежным. Это вообще не частокол. Тут две параллельные линии сетчатых заборов высотой в три с небольшим метра. Поверху витки колючей проволоки. Между заборами решетчатые загоны, из которых, подобно уродливым грибам, растут столбы с полусферами. Одна из них «ударила» по нам лазерными лучами едва наши потные хари поднялись по склону змеиного ущелья. Лазерные лучи скользнули, изучили и, мигнув, пропали.
Проход разрешен.
Как буднично и мило…
С легким скрежетом и скрипом перед нами распахнулись первые створки ворот, сметя нижними краями палую листву и мелкий мусор с бетонной площадки. Я въехал в ворота первым, равнодушно углубляясь в сетчатый тамбур и не обращая внимания на лежащий метрах в десяти разлагающийся труп, над которым усердно трудились крупные кролики, умело отрывающие свисающие волокна рваного мяса и жадно проглатывающие. Блеснув на нас красными бусинками глаз, ушастые тихони вернулись к трапезе. Ворота медленно закрылись, оставляя нас в клетке с хищниками. Но ненадолго. Вторые створки открылись с еще большим скрипом.
Дорога открыта.
Проход разрешен.
Добро пожаловать в Рай Обетованный.
Как выглядел рай?
Тухло. Вот как он выглядел.
Более скучной местности я не видел нигде в этом мире – с тех самых пор как разлепил вспухшие глаза на острове сыроедов. Там было хоть что-то.
Здесь же…
Вот вроде бы все и было, но одна проблема – тут все на корню было переделано кем-то упорным, основательным и никуда не торопящимся.
Отъехав от стены всего ничего, мы оказались на берегу мелкой речушки. Купаться я никому не позволил – да никто и не рвался жопу мочить в райской водице. Поэтому копыта намочили только лошади и даже Хвана я приказал перетащить уложив поперек стального лошадиного крупа. Я сомневался, что в воде есть что-то гиблое, но нахрена рисковать? Если на территории потенциального врага тебе предлагают руки омыть – плюнь в харю его и вотри плевок подошвой ботинка поглубже.
Форсировав невеликую водную преграду, мы вошли в рассеченный просекой лес и, петляя между молодым разросшимся кустарником и юными деревцами, продвинулись еще метров на двести, после чего случился резкий переход, и мы… оказались в парке.
Сначала я и не заметил – какие-то пару секунд продолжал блаженно наслаждаться теньком – а потом сообразил, что здесь все деревья без исключения растут строгими рядами. Причем здесь смешанный хвойно-лиственный лес. Несколько линий – сосны, пара линий – елки, еще пару линий – что-то лиственное, крепкоствольное, дальше опять лиственное, но уже другое. Мы будто двигались между армейскими порядками – пехота, артиллерия, разведка, саперные войска…
Остановившись, я впервые спрыгнул с лошади, райская земля ударила в подошвы ботинок. Пройдясь, зачерпнув перчаткой листву, я переглянулся с Джоранн и там понимающе кивнула:
– Это не лес. Резервные лесопосадки.
– Резервные?
– Запасник. Живой склад древесины на любой жизненный случай. Посадка слоистая, уверена, что многие похожие виды деревьев разнесены максимально далеко друг от друга на случай вредителей или какой болезни. Учитывая, что аммнушиты все строят сами и презирают продвинутые технологии – жалкие придурки! – у них должна быть постоянная нужда в древесине.
– Сделано грамотно?
– Более чем – подтвердила рыжая, с высоты седла, оглядывая бескрайние старые посадки – Здесь была проведена титаническая работа.
– Вижу – кивнул и я, снова взбираясь на бесстрастного робота – Двинулись.
Раньше здесь был лес – такой же, что остался за нашими спинами. Но впоследствии дикий лес был вырублен и выкорчеван, все было утащено, после чего начались земляные работы, если судить по рельефу – слишком уж он тут ровненький, прямо идеальный, будто сначала срыли холмы, засыпали овраги и только затем принялись за посадку саженцев.
Джоранн полностью права – здесь проведена поистине титаническая работа.
И это был задел на далекое-далеко будущее. Аммнушиты собирались жить на этих землях вечно и загодя обеспокоились нуждами потомков.
Продвигаться по лесопосадкам было легко, но до блевоты скучно. Тянутся и тянутся шелестящие кронами деревья, из всех препятствие – редкие отломленные непогодой сучья. Зверья всего ничего – и я их понимаю. Попробуй жить в таком тошнотворном месте. Хотя мы заметили нескольких волков, увидели и лисицу, слышали копошение мелких тварей в листве, вальяжно прошел вдалеке черный медведь. Повстречались нам и змеи – три ползучие крупные гадины. Джоранн умело направила своего жеребца так, чтобы волочащийся следом зевающий Хван протащился по чешуйчатым телам – и Хван своего гастрономического шанса не упустил, ухватив придавленное мясо уж не знаю какой частью тела и в какое именно отверстие запихнув.
Апофеозом скучности стала аккуратная табличка-стрелка с надписью «Скромный и славный город Благочестивая Гавань».
– Охренеть – процедил я, проезжая мимо.
– В тихой гавани заразные шлюхи водятся – поддержал меня Рэк.
– Акулы – поправила его Джоранн.
– Сочный на трах на заросшем лавандой заднем дворе – вздохнула Котлета, бойкая и разбитная бабенка средних лет, с трудом привыкающая к тяжести снаряжения и злым командирам.
– Да? – оживился Рэк, осторожно поворачиваясь к ней и стараясь не упасть со стального злобного коня – Давай подробности, боец. Лаванда жопу колола?
– Так… – добавил я к своему прежнему комментарию и спешился второй раз.
Сойдя с едва заметной тропки, бегущей посреди просеки, я присел и развел в стороны колючие ветви, что почти скрыли от меня кое-что интересное.
На земле, скрючившись, закрывая живот ладонями, лежал дохлый гоблин. Средней длины светлые волосы, замершие в мертвом удивлении синие глаза, четко очерченные скулы и углы подбородка. Покрывающие лицо ссадины, царапины и кровь не могли скрыть того гоблин на удивление юн.
– Тигр…
– Ему лет четырнадцать! Плюс-минус год…
– Я не про это. Возьми Котлету и Стейка. Пробегитесь вокруг. Радиус – триста-четыре шагов вокруг нас. Ищите его след. И след тех, кто его преследовал.
– Тех?
Я убрал уже лишившиеся закостенелости руки пацана от живота, показывая торчащие из его живота два глубоко ушедших арбалетных болта. Один болт был окрашен красным, другой желтым. Это именно краска, что-то вроде метки. И вряд ли разноцветными болтами стрелял один и тот же стрелок. Хотя… выдернув болты один за другим, я сравнил наконечники. Одинаковые – плоские, зазубренные. Такие хорошо пойдут против ничем не защищенной мягкой плоти, а против брони… отскочат, не нанеся вреда. У поймавшего животом два таких болта гоблина не было ни малейшего шанса. Еще удивительно, что он добежал досюда – а он бежал, о чем говорят проломленные заросли шагах в семи дальше. Он убегал.
– Я понял – повел плечами зверолюд Тир – Но может я один? Они меня притормозят…
– Не нарывайся и не показывайся – после краткого раздумья кивнул я и Тигр исчез, моментально затерявшись среди деревьев.
Перевалив труп на спину, я разглядел его внимательней. Белая домотканая рубаха с воротником на шнурках, просторные рукава, никаких вышивок или еще чего. Грубые черные штаны заправлены в кожаные невысокие сапоги. Штаны снабжены помочами. В полушаге лежит пропитанная кровью скомканная тряпка. Рыжая развернула ее, и мы обнаружили жилет. Из его карманов высыпалось несколько разноцветных камушков и бусин. Это все. Ни мешка. Ни сумки. Ни оружия – даже ножика складного не обнаружилось.
– Что за дерьмо лесное? – буркнул я, стоя над трупом в недоумении – Кто бродит по лесу без ничего?
– Может он полудурок? – предположила Котлета.
– Или обронил все на бегу – возразила Джоранн.
Повернувшись, я направил стволы дробовика на деревья… и опустил. Показавшийся из-за деревьев Тигр поманил нас лапой, другую прижимая к пасти и показывая – «Тс-с-с-с, гоблины!». Еще парой жестов он повторил призыв всем заткнуться, заодно показал, что лошадей с собой тащить не надо – как и Хвана.
– Посторожи лошадей, гнида – глухо велел я, переступая через беспомощного призма закованного в кокон.
– А?
– И чтобы ни царапины на жопе моего коняги! – велел Рэк, тоже – без нужды – наступая на призма, чтобы миновать его – Я проверю!
– Стейк, Котлета – останьтесь с Хваном – не оборачиваясь, приказал я.
– Да, командир!
Следуя за Тигром – и я уступал ему в ловкости передвижения по лесистой местности – мы преодолели совсем небольшое расстояние и уперлись в небольшой холм, поросший соснами, выглядящий здесь так же чужеродно, как если бы стоял посреди пшеничного поля. Почему местность вокруг стесали до состояния ровной столешницы, а холм оставили? Но сейчас интересно не это. Тигр жестами показал, что в прошлый раз он холм обошел и остановился вон под той огромной надломленной сосновой лапой. А сам он хочет забраться повыше… Миг подумав, я кивнул, поняв, что ничего реально угрожающего и внезапного под той ветвью нам угрожать не может, а разведчик просто хочет занять позицию поудобней, что вполне нормально для их племени.
Едва я дошел до сосны, до конца тем самым завершив огибание холма, до моего слуха донесся громкий укоризненный голос, срывающийся на крик, но затем возвращающийся к сиплой усталой хриплости. Вот почему мы не слышали голосов – их более чем надежно блокировали сосны и холм. Вот почему и они нас не слышали и вот почему не особо таился Тигр, решивший ничего не объяснять. А что тут объяснять? И так все ясно.
Холм был почти подковообразным. Этакая дуга с высокой вершиной и понижающимися краями. Хорошая защита от непогоды. Крохотная лачуга из темных бревен. Крыша свежая, крыта деревянными пластинами навроде черепицы. Трава вокруг скошена и сброшена в стожок, который задумчиво пожевывает десяток оседланных лошадей. Дверь в лачугу распахнута. Перед лачугой еще одна куча – на этот раз мясная. Для полной гармонии с лошадиным стожком не хватает крупных хищников, что деловито бы рвали и глотали мертвое мясо.
– Вашу мать! – выдохнула вцепившаяся мне в запястье Джоранн.
Поворотом кисти высвободив руку, я кивнул и тихо согласилсяя:
– Неожиданно.
Подростки. По сути, еще дети. Вот из чего… вот из кого состояла мясная куча. Стащенные сюда лошадьми мертвые тела так и бросили в кучу вместе с веревками, не распутав им связанных рук и ног. Торчат из ран разноцветные арбалетные болты – желтый, красный, зеленый. Безбородые мертвые лица, многие из которых так и не познали первого бритья. Та же самая одежда – черные жилетки и штаны, белые рубахи, сапоги. Это на пацанах. На девчатах синие длинные платья, из-под подолов торчат ноги в чулках и крепких башмаках, на головах платки. Вашу мать… тут самому младшему, что как раз смотрит на меня единственным уцелевшим глазом – вместо второго торчит болт – не больше тринадцати лет. Это максимум. На меня таращатся глаза жестоко убитого ребенка.
А судя по уже услышанным словам – детей не просто убили. Этих подростков сначала отпустили, а потом загнали в лесу как дичь, перестреляли и на веревках стащили сюда к этой лачуге, где и сбросили в кучу. Сами же охотнички присели отдохнуть на чурбачках, поместив рядом луки, арбалеты и топоры.
Чуть в стороне от кучи трупов валялись одинаковые светлые заплечные мешки кое-где попятные кровью и принявшие на себя несколько выстрелов.
Всего пятнадцать взрослых – и уже даже седоватых – охотничьих рыл. Одеты они примерно так же как и жертвы, разве что на некоторых полотняные длинные плащи, что наверняка неплохо защищают от дождя, другие прикрыли рубахи куртками из того же материала.
Из лачуги раздался тонкий девичий испуганный вскрик, следом послышался звук тупого удара. Еще через минуту из темного проема показался седенький дедушка довольно крепкого телосложения, тащащий за руку мертвое нагое тело. Я ничуть не удивился, увидев подрагивающие женские груди – хотя сначала заметил пробитый топором лоб и закатившиеся глаза. В той куче трупов было еще несколько обнаженных. И все они были девушками.
– Грешница толстосисая – грустно вздохнул дедушка, вбивая окровавленный топор в один из чурбаков – Хаунс, подсоби-ка.
– Грешная и сладкая – вставая, вздохнул мужичок со светлой редкой бородкой – Потому дважды я согрешил… не удержался от соблазна…
– Замолишь.
– Замолю… ой замолю…
Вместе они умело подхватили труп за руки и ноги, забросили на кучу и отошли. Тело девчонки – ей лет пятнадцать – перевернулось и сползло с вершины кучи, навалившись грудью на лицо другого ребенка.
– Все ерзают! – с нескрываемым раздражением прокряхтел дедок и, покосившись на того, кто толкал речь до его появления, поощрил – Ты говори, говори. Правильные ведь слова говоришь. Истинные. Добрые. Наставляющие. Просветляющие.
– Все так, дядюшка Якоб, все так. Благодарю, что заметили. Поощрение от элдера Благочестивой Гавани – великая честь!
– Продолжай, Теодор. Продолжай просветлять.
Склонив почтительно голову, Теодор – ему лет сорок, поседевшие у висков волосы аккуратно острижены, бородка тоже поседелая, верхняя губа, как и у всех прочих охотников, выбрита.
– К чему грешить? Ради чего? – развел руками Теодор, после чего театрально схватился за голову – Вы хоть задумались, чада грешные? Куда стремились? Я отвечу! – в ад! Прямиком в мерзкое адилище рвались! А что в том адилище? Знаю и на это ответ – там смерть! Там свободный похабный секс! Там нет надежды на рай! Ну и? Вот вы познали то же самое здесь – на нашей благословенной земле. Познали вы смерть, секс и потеряли надежду. Нравится?
Почти висящая с вскинутыми руками троица подростков промолчала, решив не отдирать залитые кровью подбородки от груди. Два пацана. Одна девчонка. В ее ноге торчит арбалетный болт. Еще года два-три – и могла бы стать настоящей красоткой. Ниспадающие на грудь распущенные волосы прикрывают девичьи прелести и разбитое лицо.
– Вот все друзья ваши, коих подбили вы на румшпринге на отказ от жизни чистой… вот они лежат! Истерзанные! Кто виноват в сем? Вы! Из-за вас погибла поросль молодая да славная! Из-за вас!
– Мы просто хотели уйти… просто уйти! По нашему древнему праву – никого не держат силой! – тихо, но яростно просипел крайний слева темноволосый паренек, не выдержав и вскинув все же голову.
– Замолкни!
– Вы изнасиловали их! Изнасиловали!
– Они грешницы…
Повернув голову к сидящим рядом бойцам, я пробормотал:
– Как начну – валите чурбачных. Элдера не трогать.
Дождавшись кивка, я начал вставать.
– Они просто хотели уйти! – надрывался паренек, с ненавистью глядя на обидчиков – Они выбрали свободу! И вы сами проводили нас в путь к иной жизни! Сами собрали нам припасы! А затем догнали и…
– Обман. Не спорю. Обман как есть. Так и там так – улыбнулся ласково Теодор – Пусть утроба моя взвоет, если там иначе…
– Там хуже, мудила – буркнул я, делая большой шаг из-за сосны и вскидывая дробовик, что убил уже стольких тупорылых ушлепков, что пора придумывать ему хлесткое имя – Утроба? Ну пусть утроба…
Выстрел картечью почти в упор буквально сложил Теодора. Всплеснув руками, он отлетел назад. Следующим выстрелом я раскурочил башку загонщику схватившемуся за арбалет. Последовавшая стрельба не оставила шанса никому из любителей грешной сладости. Двоим, правда, удалось избежать серьезных ранений, и они бросились бежать, но сверху на них обрушился Тигр, подмяв под себя и принявшись махать когтистыми лапами.
– Ц-ц-ц-ц… – покачал я головой, направляя револьвер в пространство между элдером и Хаунсом – Так насколько сладко было?
– Я… – выдохнул Хаунс и, утробно хрюкнув, схватился за простреленную промежность, завалившись и забившись в хвое.
– Сраного доброго дня тебе, гребаный дядюшка Якоб – широко улыбнулся я элдеру Благочестивой Гавани – Мы тебе тут бумажки принесли. Поправки там какие-то по мировому укладу. Галочки надо проставить…
– Это… – старик был хитер и умен. Он очень пытался как-то вывернуться. В его седой голове метались миллионы мыслей. Он пытался отыскать тропинку ведущую к жизни… и тем самым сразу стал для меня скучен. Этот сопротивления не окажет…
Но как?
Какой верой можно объяснить такое?
– Галочки проставить – повторил я, кладя ему руку на плечо и заставляя вернуть жопу на чурбачок – Ты проставь, где хочешь и мы продолжим разговор…
– А если я не хочу?
– Что не хочешь? – удивился я, глядя во вскинутые глаза старика.
– Галочки ставить… в поправках…
– Куда ты сука денешься – ласково улыбнулся я и прострелил ему раковину левого уха, не став приближать ствол слишком уж близко к его башке – Куда ты сука денешься…
Когда затихли вскрики – все до единого – и над холмом и лачугой повисла тишина, я, припечатав дергающегося старика ботинком, наступив ему прямо на остатки уха, с испугом уточнил:
– Мы щас не слишком устои вашей веры попираем? Не грешим ли, не ведая…
– Да мы до святости их позорно не дотягиваем, лид! – скривил горестно рожу орк и перерезал глотку одному из недобитков – Они вон чего творят со смаком… а мы?
Джоранн рванулась вперед.
– Вы убивали детей, твари!
От удара рыжей Теодор захрипел и на пару секунд отключился. А когда очухался, то обнаружил, что его оседлала настоящая красотка, коленями придавившая его руки к земле. А очнулся любитель грешных дел оттого, что в его порванные пулей яйца воткнулся нож, что тут же вынырнул и… пробороздил глубоко щеку от виска до подбородка. Это был первый штрих – примерочный. Затем Джоранн взялась за кромсание его лица всерьез. Я не мешал, продолжая придавливать голову элдера ботинком к хвое и с интересом наблюдая за настоящей Джоранн, чьи лицо было искажено яростью и наслаждением одновременно.
– Я скажу все и сделаю все что надо… – голос элдера прозвучал из-под подошвы моего ботинка с отстраненностью какого-то божества. Голос стал безразличным. Голос стал уверенным. Старик сделал выбор.
– Только убейте быстро… не так…
– Тебя бы дубиной трахнуть перед смертью – прошипел я с нескрываемой ненавистью – А потом эту же дубину забить в глотку! Но ты ведь достопочтимый элдер добрых пацифистов аммнушитов… разве есть на тебе грех? Ну убили вы стадо молодежи… перед смертью поистязав и трахнув их… но разве ж это грех?
– Грех! Великий грех! Но!
– Тут сука есть еще какое-то «но»? – злобно выкрикнула Джоранн, вонзая и вонзая лезвие в остатки лица хрипящего Теодора.
Бросив взгляд на Тигра, я коротко очертил круг и понятливый зверолюд отправился на пробежку – проверить одиноки ли мы в этой местности или сюда уже скачут в опор еще несколько аммнушитов желающих чего-нить сладкое …
– Куда бы они пошли?! – старик под моей ногой дернул головой. Я с интересом убрал подошву, глянув на него как на таракана – Куда бы пошли?! Вы – живое доказательство той мерзости смрадной, что обитает в большом мире! Ты безумная рыжая тварь заживо сдираешь лицо с живого человека! Вы начали убивать нас без малейшего сомнения! За что?! За то что мы решили спасти души сбившихся с пути агнцев? А мы спасли их души! Они ушли незапятнанными. Они ушли мучениками! И пред ними откроются златые врата рая!
– Как завернул – восхитился я – Долго проговаривал в голове?
– Но это истина! Вы хуже нас! Вы пришли сюда и тут же начали убивать! Поглядите! – рука старца указала на валяющихся охотников – Каждый из них был отцом! Каждый! И у каждого было по двое-трое детей – воспитанных правильно! Их дети возделывают поля, собирают урожай, ухаживают за садами, заботятся о скоте! Денно и нощно! Мы трудимся! Мы думаем о будущем наших детей! Но что будет, если мы однажды отпустим этих – рука на этот раз указала на троицу под деревом – Они уйдут, напитаются жестокостью и грехом, а затем вернутся сюда – по праву рождения! И начнут сеять скверну, смущая умы невинной молодежи! Да лучше мы растерзаем их подобно голодным зверям и разбросаем их останки по дебрям, чем позднее они, будучи отпущенными, приведут к нам за руку самого Сатану! Мы жертвуем малым ради большого! Слухи о их смерти – пусть не совсем истинные – быстро расползутся по нашим землям и смирят умы остальных юнцов! Вернут их на истинный путь! Так в чем я неправ, жестокий чужак?!
– Галочки проставь – буркнул я, бросая перед стариком плоский стальной контейнер – Стейк! Котлета! Отвяжите пленников. Отведите их в сторону. Перевяжите. Уколите чем-нибудь.
– Есть, командир!
– Выполняем!
– Так главный супостат – это ты – бледно усмехнулся дядюшка Якоб – Посланный железным богом в наши благословенные земли…
– По поводу твоих речей…
– Где я ошибся? Нигде!
– Везде – усмехнулся я – Если трое смутьянов мутят чистую воду… не жди последствий, а сразу вышвырни их за стальную ограду в большой мир. И намекни, что, если однажды вернуться вздумают… ну ты понял. Вот только ты будто специально ждал, старик…
– Чего? Гнева божьего?!
– Нет. Ты ждал, чтобы в их группе прибавилось больше девчат. Юное мясо, что так тебе по вкусу. Как ты там прокряхтел, вытаскивая мертвого подростка из халупы? Толстосисая грешница? Видать заранее приметил ее, да? Давно слюни на девчонку пускал? И вот оно… момент вонзить гнилые зубы в сладкую конфетку…
По одному быстрому и тут же ушедшему вниз взгляду стало ясно – я не ошибся.
– Я закончил! – элдер показал мне мельком бумаги с жирными галочками и, будто подчиняясь старому инстинкту, тут же забросил их обратно в контейнер, захлопнул крышку и с надеждой заглянул мне в глаза – Поговорим? Я укажу тебе зерно истины в моих словах и ошибки в твоих…
Забрав контейнер, я вырвал с чурбака топор и швырнул его под ноги темноволосому парнишке и буднично спросил:
– Справишься? Или даже на это не хватит тебя?
– Сдюжу! – крепкие руки парня сграбастали топор, и он решительно шагнул вперед.
– Окстись! – взвыл элдер – Я держал тебя на руках на третий день после твоего рож… А-А-А-А!
Когда убивает неумелый и ненавидящий… он вкладывает все силы в каждый скошенный удар, зачастую снимая пласты кожи и мяса, но не задевая внутренних органов и важных артерий. Удар за ударом, удар за ударом… старый элдер затих где-то после девятого. Стоя над его трупом, тяжело дыша, мертвой хваткой держа заляпанный топор, парень глянул на меня волком:
– Вы пойдете за остальными элдерами? Если да – то я с вами!
– Для начала – пойдем-ка побеседуем о жизни вашей безмятежной – широко улыбнулся я, безбоязненно поворачиваясь к нему спиной – Я гоблин Оди. Ты?
– Я Стеард!