За одиннадцать месяцев до
Мэттью годами просил меня присоединиться к его книжному клубу. Это было практически первое, о чем он попросил меня, когда мы пошли на свое первое официальное свидание.
Мы ужинали в «Манговом дереве», поскольку оно находилось относительно близко к квартире на Экклстон-сквер, в которой я тогда жил. Она была темной и маленькой, и родители постоянно говорили, чтобы я купил что-нибудь получше, но маленькое пространство вполне меня устраивало, в то время как моя карьера в маркетинге шла вверх. Я опоздал (не мог найти ботинки), и Мэттью уже сидел за столиком, читая книгу. Для меня это само по себе было серьезным сигналом тревоги. Кто приносит в ресторан книгу? На свидание? Я знал, что Мэттью был довольно тихим и любил читать, когда мы вместе учились в школе, но к такому уровню я не был готов. Когда я сел напротив него, ему хотя бы хватило совести слегка смутиться и отложить книгу, прежде чем поприветствовать меня своей очаровательной, теплой улыбкой. Я тотчас понял, что нас ждет что-то особенное. Понял, что был прав, когда послушался совета нашего общего друга Арчи и встретился с Мэттью спустя столько времени. Это будет не заурядный секс на одну ночь с непонятным знакомым из прошлого. Это нечто более существенное. Более настоящее.
Когда мы заговорили о книгах, Мэттью сказал:
– Ты должен прийти на встречу моего книжного клуба. У нас несколько странная компания. Но твоя крестная Мерил бывает всегда, так что у тебя будет знакомая.
Думаю, при этих словах я скривился.
– Да, она говорила несколько раз. Я и правда думал, что для женщины ее возраста необычно проводить вечер в компании молодых людей, обсуждая пошлые романы.
Мэттью широко улыбнулся:
– Кто говорит, что наши романы пошлые? У нас разноплановый ассортимент. И в любом случае, там не только Мерил. Еще Джером; им с Мерил обоим, наверное, за шестьдесят. И Анита тоже.
– Джером? – спросил я, подняв бровь. – Не Джером Найтли?
Он с улыбкой кивнул.
– Единственный и неповторимый. Сейчас он мало играет. Всего несколько эпизодов в странной романтической комедии. Они с Мерил давние знакомые.
– А Анита? Кажется, я ее не знаю.
Мэттью глотнул вина и слегка поморщился:
– Боюсь, она немного нытик. Невестка Джерома, хотя мы думаем, что сейчас они с его сыном разошлись. С ее стороны было бы более нормальным несколько отдалиться от своего свекра, когда она ушла от его сына, но по какой-то причине она продолжает приходить. Пьет слишком много вина. Много жалуется, какую бы книгу мы ни читали. Все время старается уколоть Джерома.
– Она нашего возраста?
Мэттью рассмеялся:
– О Боже, нет. Всего на двенадцать лет младше своего свекра; это и делало ее брак с его сыном Гарри немного странным. Между ними разница в девять лет, кажется.
Я налил себе еще вина.
– Не такая уж большая разница в возрасте. Я видел и хуже.
Мэттью понимающе сверкнул глазами:
– Ты имеешь в виду себя и твоего аристократического бывшего?
Я, посмеиваясь, откинулся на спинку стула. Мне нравилось, что он так рано меня поддразнивает.
– Между мной и моим аристократическим бывшим, как ты его называешь, было чуть больше десяти лет разницы. И это самая большая разница, которую я когда-либо считал допустимой.
Мэттью продолжал улыбаться:
– Ну, между нами всего год.
Я почувствовал, как по рукам побежали мурашки. Зуд предвкушения. Дрожь предназначения, как сказал бы кто-нибудь более эксцентричный, чем я. Ощущение сдвига тектонических плит жизни навстречу новому будущему.
– Действительно, – сказал я.
В тот вечер домой я пошел с Мэттью. Мы почти сразу же стали парой. У нас никогда не было этого смутного периода «встречаний». На следующей неделе меня представили Титусу, который был ангельским ребенком и, казалось, боготворил Мэттью. В течение месяца я начал проводить больше времени в их квартире рядом с Мраморной Аркой. Понемногу перевез свои вещи. Мэттью смирился с моей привычкой оставлять повсюду недопитые чашки чая, разные носки и старые газеты. Я пытался привыкнуть к его аккуратности. И очень быстро, после того как я продал квартиру на Экклстон-сквер, две наши раздельные жизни объединились в одну. Все чудесно совпало. Но тем не менее я так и не присоединился к его книжному клубу. Просто мне казалось странным, когда группа людей – настолько разных людей разного возраста – встречается, чтобы обсудить книгу, которую, вероятно, только бегло прочитали. Или хуже, изучили дословно, чтобы устроить по-настоящему глубокомысленную дискуссию о мотивации персонажа и его эмоциональном пути. Я хочу сказать, что люблю Мерил, и она всегда была очень привязана ко мне, но мысль о том, как она обсуждает последнюю работу Рушди со стареющей кинозвездой и его язвительной невесткой… ну, все это казалось слишком диким. Так что я сопротивлялся очаровательным попыткам Мэттью заставить меня присоединиться, шли годы, а я так и не поддавался.
Конечно, до тех пор, пока в нашей жизни не появилась Рейчел.
__________
– Я просто не понимаю, почему сейчас? Не пойми неправильно, я рад, что ты присоединишься. Просто раньше казалось, что это не твое. Я думал, ты поэтому всегда уходил, когда мы собирались здесь.
Все это Мэттью произнес, пока выходил из душа, чуть поскользнувшись, когда перемахивал коврик, в спальню. Он начал вытираться полотенцем, бисеринки воды долетали до меня, сидевшего на кровати и слушавшего вполуха. Не знаю почему, но у меня возникло странное подспудное чувство тревоги насчет вечера. Однако, похоже, Мэттью подозревал причину.
– Это из-за нее? Из-за Рейчел? Поэтому ты придешь?
Я поднял на него глаза и пожал плечами. Я накладывал фильтры на фотографию в приложении. На самом деле, она больше не требовала доработок, но меня одолевало странное беспокойство, и мне нужно было на чем-то сосредоточиться.
– Чар-р-рли? Алё?
Иногда он произносил мое имя нараспев, слегка растягивая букву «р», что всегда меня подбешивало.
– Это не из-за Рейчел. При чем тут она?
Говоря это, я не смотрел на него нормально, только на мгновение поднял глаза, а затем продолжил заниматься цветом, контрастом и тенями.
Краем глаза я заметил, что Мэттью остановился, затем услышал, как он вытирает волосы. Удивительно, как быстро все меняется. Когда-то я был не в состоянии усидеть на месте, если он обнаженный стоял так близко ко мне. Я бы притянул его к себе, аромат его чистой после геля для душа кожи вызвал бы во мне волну влечения, я был бы не в состоянии игнорировать отчаянное желание уложить его в постель и чтобы он обнял меня своими сильными ногами. Но, подобно потерявшей яркость новогодней гирлянде, теперь возбуждение вяло и ненадолго всколыхнулось в моем теле, а затем растаяло так же быстро, как и возникло.
«Господи, – подумал я, когда Мэттью наконец отошел от меня, чтобы натянуть боксеры из комода. – Мы уже достигли этой стадии? Отсутствие интереса и равнодушие к телам друг друга?» Нам всего тридцать с небольшим, твою-то мать. Неужели тогда все начало вянуть и умирать?
– Я иду не из-за Рейчел.
Это была ложь, и я думаю, что он это знал. Если мне случалось соврать ему, будь то насчет моего местонахождения («Я сейчас работаю», то есть смотрю «Нетфликс» на своем «Айпаде» в кабинете) или разбора одежды, которую надо отнести в химчистку («Конечно, все готово», то есть скоро я этим займусь), я ощущал в воздухе странную электрическую пульсацию, которая присутствовала, даже если его не было в одном помещении со мной. Как будто мое сознание наказывало меня за нарушение своих самых заветных ценностей: верности и честности.
– И ты прочитал книгу?
Я раздраженно вздохнул:
– Да, я же говорил. Когда мы были в отпуске. Слушай, кажется, я даже постил это в «Инстаграме». Подожди.
Я переключился между приложениями в телефоне и начал прокручивать ленту.
– Мне не нужны фото-доказательства…
– Но ты их получишь, хочешь ты того или нет, – ответил я наигранно сердитым голосом, чтобы показать, что на самом деле не злюсь.
Злился ли я? Я не очень понимал, что чувствую. У меня было то странное, слегка дезориентирующее ощущение, будто мы стоим на пороге чего-то не слишком приятного. Дурное предчувствие, какого я никогда раньше не испытывал.
__________
Титус делал уроки в своей комнате, а мы готовили дом к нашествию членов книжного клуба.
– Над чем работаешь? – спросил Мэттью, когда мальчик вышел стянуть кусочек кекса.
– Война Роз, – ответил тот, вытянув руки и повиснув на дверном косяке.
В последнее время он ударился в рост, и сейчас находился на той стадии, когда подростки путаются в длинных конечностях, непривычные к своему росту или быстрым изменениям, через которые проходит их тело. В возрасте Титуса я был таким же. Я был зверски голодным. Каждую секунду каждого дня. И всегда чувствовал себя, будто готов пробежать милю или четыре, даже в одиннадцать вечера, после долгого дня учебы в школе и тренировок по регби. Хотя Титус не был в точности таким. Аппетит его поменялся не очень сильно, и он не стремился заниматься спортом за пределами школы. В сущности, если подумать о количестве физподготовки в его школе, в этом не было ничего удивительного.
– Я возвращаюсь наверх. Хорошо провести время с книжными друзьями, – пожелал он, спрыгивая.
– Не ложись слишком поздно! – крикнул ему вслед Мэттью.
– Не слышу вас, отцы! – раздался предсказуемый ответ.
Ему всегда нравилось называть нас обобщенно – отцы. Мэттью иногда жаловался, что это звучит, будто мы служители церкви. Титус ухватился за это и время от времени обращался к нам с деланной почтительностью «отец Мэттью» и «отец Чарли», иногда с легким ирландским акцентом в голосе. В остальное время он называл Мэттью папой, а меня поочередно то папой, то Чарли – обычно, если ему нужно было отдельное указание на одного из нас. Все детство Титуса Мэттью естественным образом был «папой», поскольку он единственная отцовская фигура, которую ребенок по-настоящему знал. Когда появился я, то некоторое время был просто «Чарли» для милого маленького пятилетки, который всегда приветствовал меня с огромной радостью, когда я заходил в гости к его папе. А потом довольно внезапно и как будто без подсказок он стал называть меня «папа Чарли».
День, когда он впервые это сделал, врезался в мою память. Это было перед выходными, когда я по-настоящему переезжал в квартиру Мэттью у Мраморной Арки. В пятницу вечером я перевозил последние вещи с Экклстон-сквер. Это было вскоре после того, как мама Мэттью погибла в автомобильной аварии в Шотландском нагорье. Он мотался между Шотландией и Англией, и ему было тяжело справляться со всем, имея ребенка, особенно потому, что мама оставалась его единственной близкой родственницей. В тот день он готовил романтический ужин для нас двоих, и я фантазировал про треску с травами и салат, которые он обещал, наряду с чем-нибудь попить – что-нибудь ледяное, поскольку горячий воздух пятницы был непростительно удушающим, а движение вокруг Виктории встало. В довершение всего в моей машине сломался кондиционер.
Когда я наконец добрался до дома и вошел в лифт, где консьерж помог мне с сумками, мне было жарко и досадно, что я опаздываю почти на полчаса. Но стоило мне войти в квартиру Мэттью с кондиционером, как на меня снизошло спокойствие. В квартире было прохладно, тепло, уютно и как надо. Мэттью сидел на диване с Титусом на коленях и читал книжку с картинками, рядом с ним сидела моя крестная Мерил и смеялась, когда Мэттью читал голосом обезьяны или еще кого-то писклявого. Из нас двоих он всегда был более игривым. Более естественным родителем. Я могу без усилий создать непринужденную атмосферу для взрослых, но мне потребовалось время, чтобы привыкнуть быть родителем. Обаяние не поможет, когда строптивому девятилетке кажется, что время сна следует передвинуть на попозже. Мэттью поднял глаза, и на его лице, как всегда, отразилась прекрасная улыбка.
– Смотри, кто пришел, – сказал он Титусу, и ребенок, посмотрев по сторонам, просиял.
Он слез с коленей Мэттью и закричал:
– Папочка Чарли пришел!
Должен признать, что и спустя годы мысли о том моменте все еще вызывают комок в горле. В тот вечер Мерил забрала Титуса к себе смотреть фильмы «Диснея», но, если быть честным, я был не против, чтобы он остался. Потому что это радостное «папочка Чарли» заставило меня понять, насколько особенным все было: это было начало нового этапа нашей жизни. Всех троих, вместе.
__________
Первой на встречу книжного клуба прибыла Анита. Именно тот человек, общаться с которым мне хотелось меньше всего, заявился на целых сорок минут раньше. Иногда она приезжала вместе с Джеромом, своим свекром, если он просил своего водителя остановиться у ее дома в Пимлико по дороге из Мейфэра, но это означало для него крюк, и иногда она решала пройтись пешком. После четырехлетнего разрыва она помирилась с его сыном Гарри, и Джерому приходилось снова относиться к ней как к члену семьи, а не как к дальней знакомой, от которой он хотел бы избавиться. Вместе с тем Гарри наотрез отказывался присоединиться к книжному клубу и очевидно рассматривал эти собрания как идеальную возможность пройтись с коллегами телевизионщиками по модным барам в Сохо.
– Чарли, дорогой, что ты здесь делаешь? – спросила Анита, когда я открыл дверь.
Она смотрела на меня так, словно на пороге ее приветствовал дрессированный леопард.
– Приятно тебя видеть, Анита, – улыбнулся я.
Она подозрительно посмотрела на меня, решительно шагнула мимо, после чего передала мне пальто, которое висело у нее на руке.
– Я шла пешком, – сказала она, как будто это объясняло ее раннее прибытие. – А где Мэттью? Что происходит? Почему ты здесь?
Она прошла прямо на кухню, несомненно, ориентируясь на теплый свет и аромат выпечки.
– Добрый вечер, Анита, – сказал Мэттью, поднимая глаза от сахарной глазури на одном из кексов, которые они с Титусом испекли заранее. – Ты рано.
– Да, знаю, я шла пешком, – повторила она. – Скажи мне, почему твой муж здесь? Я думала, он ненавидит книги.
Я издал звук, который, как я надеялся, выражал вежливое несогласие.
– Я не ненавижу книги. Я не монстр.
Она бросила на меня еще один подозрительный взгляд, а затем повернулась обратно к Мэттью.
– Думаю, уже достаточно сахара, иначе к концу вечера нам всем обеспечен диабет второго типа. А теперь кто-нибудь ответит на мой вопрос?
Я поднял руки, признавая поражение.
– Я просто подумал, что пора мне присоединиться.
Я улыбнулся, но Анита не ответила на мою улыбку.
– Ты подумал, что пора? После стольких лет? – недоверчиво посмотрела она на меня.
Я усмехнулся:
– Анита, я прямо чувствую твое радушие.
Не успела она ответить, как заговорил Мэттью:
– Он не единственное прибавление. Джером говорил тебе, что придет наша подруга Рейчел?
Анита подошла к кухонному острову, обойдя Мэттью с таким видом, который мне показался бы угрожающим, будь я на его месте.
– Нет, он не говорил. Что значит «ваша подруга Рейчел»? Какая Рейчел? Не Рейчел Эвергрин? Которая крутила роман с сэром Кеннетом Лоуфордом, а потом продала свою историю «Мейл он санди»[3]?
– Нет, не Рейчел Эвергрин, – терпеливо ответил Мэттью, наливая Аните бокал вина и передавая ей. Второй бокал он показал мне и вопросительно потряс им, и я кивнул. – Эта Рейчел – наша новая подруга.
– Подруга, – сказал я, принимая вино, – это громко сказано.
– Так кто она? – спросила Анита, переводя взгляд с одного из нас на другого.
– Мы столкнулись с ней в магазине. И в итоге пригласили ее на наше маленькое собрание.
Анита опустила бокал и посмотрела на Мэттью, будто он только что достал пистолет.
– Ты серьезно? Ты пригласил какую-то случайную женщину присоединиться к нашему книжному клубу? Которую подцепил, пока ходил по магазинам?
Ее изумление вызвало у меня улыбку.
– Если вкратце, то да, – подтвердил я.
Она, раскрыв рот, смотрела на нас обоих.
– Что ж, обалдеть. Где это было?
– На Кингс-роуд, – терпеливо сказал Мэттью. – А именно в «Уотерстоунс». Она недавно переехала, любит читать и хочет найти друзей.
Анита несколько секунд переваривала эти подробности.
– Полагаю, это не так плохо, как могло бы быть. Я боялась, ты скажешь, что это было в «Примарк» на Арчвэй-роуд.
Мэттью фыркнул:
– На Арчвэй-роуд нет «Примарк».
– Откуда мне знать, – сказала Анита, допивая вино. – Я туда не хожу.
– Мы давно говорим, что надо расширяться, – сказал Мэттью. Я понял, что он старается не выдать своего раздражения. – С тех пор как Дуглас и Джордж поженились и выбыли, нас как-то маловато.
Анита выглядела так, словно проглотила осу.
– Поверить не могу, что ты решил, будто пригласить случайного прохожего – верное решение. Я сходу могу придумать кучу более подходящих кандидатов. Я могла бы сделать список. Мы могли бы провести собеседования. Спланировать. Разработать стратегию.
– Это… э… книжный клуб, – тихо сказал я. – А не дополнительные выборы.
– Эйлин Моран, например, – продолжала Анита как ни в чем ни бывало. – У нее много свободного времени с тех пор, как ее обивочный бизнес пришлось свернуть из-за уклонения от налогов. Еще Луиз Келлман, бедняжка. Если кому и нужно отвлечься от невзгод этого мира, так это ей. Или Тимми! Лапочка Тимми Брэйторн. У него никого не осталось теперь, когда жена ушла от него к инструктору по йоге, а затем его кролики умерли от миксоматоза. Вы знаете, как сильно он был привязан к этим кроликам.
– Если я не ошибаюсь, Тимоти Брэйторн все еще живет в Саут-Райдинге, – сказал Мэттью. – Далековато ехать ради книжного клуба.
К этому времени он закончил с кексами и обозревал их с гордостью Пола Голливуда[4].
Анита повернулась ко мне:
– Так почему ты присоединился к нам? Ты не сказал.
У меня были годы, чтобы привыкнуть к прямоте Аниты, но мне все равно захотелось съежиться под ее взглядом. Я объяснил ей, что прочитал роман этого месяца во время недавнего отпуска и подумал, что было бы забавно поучаствовать в обсуждении.
– Забавно? – спросила она. Слово явно было для нее новым.
– Да, забавно, – улыбнулся я.
– Это же не имеет отношения к твоему «Инстаграму»?
– О, конечно, – сказал я, отчасти желая подшутить над ней. – Я же смогу сфотографироваться с тобой, правда?
– Конечно нет, – возмутилась она. – Я понятия не имею, что за сомнительные типы заходят в твои соцсети, но я точно не хочу, чтобы на меня глазели или стыдили, или как там это называется.
Я видел, что Мэттью изо всех сил старается не рассмеяться, и слегка закашлял, чтобы скрыть собственное веселье. Анита налила себе еще вина. Я был уверен, что к приходу второго гостя она напьется в стельку.
Через двадцать минут через порог перепрыгнул Джером, счастливый и энергичный, но, увидев опиравшуюся на столешницу невестку, вдруг словно превратился в уставшего и утратившего вкус к жизни старика.
– Вижу, Анита здесь, – сказал он голосом, в котором мешались тоска и смирение.
– И довольно давно, – пробормотал я, понимающе глядя на него и надеясь молча передать: «И она уже навеселе». Джером кивнул, моментально меня поняв. – Она шла пешком, вроде бы.
Он поднял бровь:
– Это смело с ее стороны. С тех пор как в районе начались нападения с ножом, она говорила мне, что не будет ходить по улицам после шести вечера.
– Ну, по крайней мере она добралась сюда в целости и сохранности.
Джером отвернулся от Аниты в кухне и внимательно посмотрел на меня.
– Приятно увидеть тебя, Чарли, – он похлопал меня по плечу. – Однако, не пойми меня неправильно, дружочек, но почему ты здесь? Ты никогда не бываешь на наших встречах.
– Просто захотелось присоединиться в этот раз, – слегка пожал я плечами. – И будет еще одна новенькая. Рейчел. На самом деле, с ней вышло немного курьезно. Ее пригласил Мэттью.
Джером кивнул:
– Да, он говорил. Будет хорошо добавить свежей крови. Может, Анита перестанет так выпячиваться.
Он чуть закатил глаза, улыбнулся мне и прошел в кухню.
__________
Мерил пришла вскоре после Джерома, подтолкнув нас переместиться в зону гостиной, чтобы сесть по-человечески. Мэттью, как гостеприимный хозяин, наполнял всем бокалы и предлагал кекса больше, чем могло влезть в человека.
– Господи, Мэттью, ты как будто собираешься заняться кейтерингом, – сказала Мерил, ее приятный американский акцент моментально перенес меня в детство.
Мои родители знали Мерил еще до моего рождения. Отец вел какие-то дела с компанией ее покойного мужа, и они стали близкими друзьями. Когда родился я, ее сразу же сделали крестной, и ребенком я каждое лето бегал по их с мужем большому загородному дому в Кенте. После его смерти пятнадцать лет назад Мерил продала дом, предпочитая жить в центре Лондона, чтобы присматривать за собственным бизнесом – косметической компанией под названием «Стримлайн». Сейчас она несколько отошла от прямого руководства компанией, текущим управлением занималась группа назначенных ею профессионалов. И хотя ей немного за шестьдесят, иногда кажется, что за последние несколько лет она довольно быстро постарела.
– Жду не дождусь знакомства с нашей новенькой, – сказала Мерил, отламывая десертной вилкой кусочек морковного кекса. – Я так поняла, что она молода, как вы двое, – она кивнула на меня и Мэттью. – Будет приятно послушать больше молодых голосов.
Анита скривила губы при мысли, что ее записали в стариковский клуб вместе с Мерил и Джеромом.
– Похоже, она немного опаздывает, – сказал я, проверяя время на телефоне.
– Она не писала, что опаздывает, но вчера подтвердила, что придет, – сказал Мэттью, глядя на свой телефон.
В этот момент в дверь позвонили. Все переглянулись, кроме Аниты, которая вытянула шею, проверяя, видно ли с ее места входную дверь, явно стремясь первой увидеть нашу загадочную новую гостью. Мне вдруг показалось, будто я участвую в пьесе, и главная героиня вот-вот появится на сцене.
– Это, должно быть, она, – сказал Мэттью и скрылся в коридоре.
Все сидели в неловком молчании, слушая, как он приветствует и по-хозяйски ухаживает за пришедшей. Затем он вернулся в комнату в сопровождении довольно высокой, светловолосой, нервно улыбающейся женщины.
– Знакомьтесь, это Рейчел. Новенькая, которую мы ждали.
Рейчел изменилась в лице:
– О Боже, мне так жаль, что я опоздала. Мне очень неловко. Я перепутала улицы…
Мэттью понял, как можно воспринять его слова, и перебил ее:
– Нет-нет, прости, я не это имел в виду под «ждали». Просто все мы взволнованы тем, что в нашей компании появится новый человек.
На это Анита подняла редкую бровь. Джером, напротив, вскочил и сжал ладони Рейчел в своих.
– Счастлив, что вы смогли присоединиться к нам, – горячо сказал он.
Рейчел улыбнулась и, слегка задыхаясь, поблагодарила его, и Мэттью подвел ее к стулу рядом с Мерил.
– Замечательная встреча, дорогая, – сказала Мерил, кивнув Рейчел. – Я Мерил, а это Анита.
Рейчел улыбнулась и помахала им обеим рукой, заняла свое место и поставила сумочку на пол, но сначала наклонилась, чтобы достать из нее что-то – как оказалось, экземпляр книги – слегка покраснев, когда выпала пачка бумажных платочков.
– Далеко вы шли? – спросила Мерил, пока Мэттью наливал гостье вино.
Он показал мне глазами на торт. Я понял его намек и предложил Рейчел кусочек, но она отказалась.
– Из Пимлико. Я решила пойти пешком, но немного потерялась где-то после Слоан-сквер. В итоге некоторое время шла не в ту сторону.
Анита навострила ушки.
– О, я живу в Пимлико. Может быть, мы проходили мимо друг друга по пути.
«Не может, – подумал я про себя. – Потому что ты тут уже часов девять».
– И где же вы живете? – продолжила Анита в своей обычной резкой, граничащей с грубостью манере.
– Ох, ничего особенного, – сказала Рейчел.
Нормальный человек воспринял бы это как сигнал сменить тему, но, к сожалению, Анита не относилась к нормальным, так что продолжала настаивать.
– На какой улице?
– Сразу за Джонсон-плейс.
Брови Аниты взлетели так высоко, что вышло почти комично.
– Это в Черчилль-Гарденс, не так ли?
По ее тону можно было подумать, будто Рейчел призналась в том, что каждую ночь спит со стаей волков.
– Верно, – улыбнулась Рейчел. – Я снимаю там маленькую квартирку.
Глаза Аниты расширились еще больше.
– Правда? Боже мой. Ну и ну. И как там?
Рейчел слегка пожала плечами:
– Нормально. Я имею в виду, могло быть и лучше. Не так красиво, как здесь. Но меня пока не убила банда, так что могло быть и хуже.
Джером засмеялся:
– Вы извините мою невестку. Она боится любого, кто не покупает авокадо в «Уэйтроуз».
Анита приняла оскорбленный вид:
– Я не ем авокадо, Джером. И ты изображаешь меня как какую-то снобку, что более чем нагло, в то время как сам сидишь на троне в своих апартаментах в Мейфэре.
– Может быть, – произнесла Мерил своим тихим голосом так, как умела только она: что было слышно на всю комнату, словно она крикнула. – Обратим наше внимание на книгу этого месяца?
Анита угрюмо схватила свою сумочку с того места, куда бросила ее раньше, достала совершенно новую книгу в мягкой обложке и сказала:
– Хорошо.
Джером улыбнулся ей, как будто он снисходительный дядюшка, а она надувшийся ребенок. Я заметил, как Рейчел встретилась глазами с Мэттью. Он дернул бровями и широко улыбнулся, а затем заговорил о том, что «почерпнул» из романа.
__________
Оглядываясь назад, я не уверен, сколько времени Рейчел не было. Кажется, я смутно помню, как она спрашивала у Мэттью, где находится туалет, и вроде бы ушла в нужную сторону. Но потом Титус написал мне сообщение с вопросом, не мог бы я принести нужную ему книгу из стопки, которую он оставил внизу, так что я поспешил наверх. С увесистым томом под мышкой я отделился от компании – кажется, Джером только что намекнул, что Анита расистка и получил от нее гневный ответ – и направился к лестнице. Почти поднявшись, я краем глаза уловил какое-то движение – не со стороны комнаты Титуса, а со стороны главной спальни. Нашей с Мэттью спальни. Я медленно прошел по коридору, гадая, нас по-тихому взломали или это Титус что-то ищет (я все еще не придавал значения отсутствию Рейчел внизу). Дойдя до двери, я осторожно заглянул в спальню. Рейчел стояла около кровати со стороны ванной комнаты и рассматривала фотографии на комоде.
На мгновение я остолбенел – совершенно остолбенел. Но потом пришел в себя. Я кашлянул и вошел в комнату.
– Э… привет, – сказал я дружелюбным, но слегка вопросительным тоном.
Она обернулась, как будто кто-то выстрелил из ружья.
– О Боже, извините. Я искала туалет и зашла сюда, а потом увидела ванную и поняла, что она хозяйская, так что подумала, что надо найти другую…
Она замолчала, всем своим видом показывая «ну что я за дурочка, ошиблась ванной». Я не знал, дело в том, как она вглядывалась в фотографии, на которых были мы с Мэттью и маленьким Титусом, или в том, что она зашла на личную территорию, предназначенную только для нас: без гостей, со спортивной одеждой на полу и оберткой от упаковки бритвенных лезвий, торчащей из корзины для мусора. Это казалось вторжением в очень личное. И она, должно быть, понимала это, потому что ярко покраснела в ответ на мое молчание и сказала:
– Мне лучше вернуться вниз.
Кажется, я сказал что-то идиотское вроде «конечно» или «здорово», но я не знал, что еще сказать, кроме «какого хрена ты делаешь в моей спальне?» И моя всеобъемлющая потребность в вежливости и избегании конфликтов не дала мне произнести это. Так что Рейчел прошла мимо меня и вышла в коридор. А я остался стоять. Мне было не по себе, как будто случилось что-то важное и значительное, и мне требовалось время, чтобы это оценить. Но что именно произошло? Гостья ошиблась комнатой, или гостья была немножко невоспитанной и любопытной и попалась. Ничего более. Тогда почему мне было так… странно? Я немного встряхнулся, чтобы вернуться в настоящее, и пошел было вниз, но остановился около комнаты Титуса. Его дверь была закрыта. Постучав и услышав разрешение войти, я мягко толкнул дверь. Титус раскинулся на кровати среди учебников и листов бумаги, кое-что попадало на пол. Титус не просто делал домашнюю работу. Он погружался в нее с головой.
– Как дела? – спросил я, улыбнувшись. – Хочешь, принесу тебе еще кекса?
Он широко улыбнулся:
– Хорошо. И нет, все нормально, мне не стоит есть еще сахар так поздно вечером.
«Господи, – подумал я, – мальчик более взрослый, чем его родители». Я кивнул и сказал, что тогда пойду.
– Не нравится книжный клуб? – спросил он.
Я помедлил.
– Ну, он такой, какой есть.
На это Титус выдал смешок, и я тоже.
– Почему ты спрашиваешь? Я выгляжу недовольным?
Он покачал головой:
– Нет, просто мне показалось, что я слышал, как ты поднялся некоторое время назад. Искал убежища или что-то в этом роде.
Я подумал рассказать ему про Рейчел. Про то, как странно было обнаружить ее в спальне. Но меня остановила мысль, что она подслушает разговор – как я жалуюсь на нее своему сыну – даже если вероятность этого была мала.
– Я просто показывал Рейчел, где туалет, – сказал я. Это в некоторой степени была правда.
Титус кивнул и вернулся к своим заданиям. Я оставил его в покое и спустился вниз, почти ожидая увидеть, как Рейчел шарит по карманам пальто в прихожей. Конечно, ее там не было, она сидела в гостиной вместе со всеми, ела кекс и смеялась над словами Джерома. Мэттью поймал мой взгляд и поднял брови, молчаливо спрашивая, все ли в порядке. Он улыбнулся и едва заметно кивнул, продолжив свой разговор с Мерил. Я решил присоединиться к ним и протиснулся мимо стула Рейчел. Она вскинула на меня глаза, и на мгновение в них промелькнуло нечто похожее на смятение или страх. Как у животного, почуявшего опасность.
__________
Когда все ушли, и мы наконец обрели покой, я помогал Мэттью убирать тарелки и бокалы. Оттого что я ужасный человек, я регулярно оставлял посуду на столешнице, чтобы на следующее утро ее помыла наша домработница Джейн. Однако Мэттью часто говорил мне, что это неприлично, и мы должны мыть ее сами, а стоило мне напомнить ему, что Джейн вообще-то платят деньги за уборку, он всегда прикидывался глухим.
Мэттью как раз ставил тарелки в посудомоечную машину, когда спросил:
– Рейчел имела успех, как думаешь?
Я ответил не сразу. Это стало большой ошибкой. Я помедлил, и этого ему оказалось достаточно, чтобы сказать:
– Боже, я знал, что у тебя с ней будут проблемы. Ну скажи мне. Что это было? Только, пожалуйста, не говори, что она не вписывается или что-то в этом роде. Подобный снобизм ниже твоего достоинства.
Я оскорбленно посмотрел на него:
– Я не собирался говорить ничего такого. На самом деле, кое-что совершенно другое, если бы ты позволил мне сказать.
Он закрыл и включил посудомоечную машину, после чего упер руки в боки.
– Тогда продолжай.
Я набрал воздуха в грудь, тщательно подбирая слова, и лишь после этого сказал:
– Я обнаружил ее в нашей спальне. Она… осматривалась.
Мэттью выглядел озадаченным.
– Что значит «осматривалась»?
– То и значит, – сказал я, раздражаясь. – Она… не знаю… вынюхивала.
– Вынюхивала, – повторил он, глядя на меня, как на психа. – Наверное, она просто ошиблась комнатой, когда искала туалет.
Я собирался ответить, но остановился и прикусил губу.
– О, – догадался Мэттью. – Значит, она просто искала туалет?
– Ну, так она объяснила, но это неправда. Я понял, что она врет. Она рассматривала наши вещи… Это было… странно. Вторжение.
– Вторжение?
– Ты можешь перестать повторять за мной этим недоверчивым тоном? Я знаю, что я видел.
Он вздохнул и, обойдя кухонный остров, встал рядом.
– Прости. Я тебе верю. Но я честно не думаю, что она делала что-то дурное. Всем любопытно в чужих домах. Я уверен, мы все при случае подглядываем. А она, вероятно, раньше никогда не бывала в таком доме.
Он подошел ближе ко мне и обнял меня за талию.
– Ого. И кто теперь сноб?
Я хотел, чтобы мой ответ звучал язвительно, но, когда его руки поднялись к моим плечам, а тело прижалось к моему, в итоге вышло странным образом игриво.
– Пойдем наверх? – сказал Мэттью мне на ухо, склонившись так близко, что я уловил аромат его лосьона после бритья.
– Идем.
Я притянул его к себе и крепко обнял, чувствуя его тепло и знакомый уют его объятий. А потом мы разъединились и вместе пошли наверх.
__________
И только когда я уже засыпал, в голове всплыло воспоминание о том, как я обнаружил Рейчел в спальне – в той самой комнате, в которой находился в тот момент.
Я увидел это снова и вспомнил: меня поразил не сам факт того, что я обнаружил ее в комнате, а выражение ее лица. Странное, отрешенное выражение, наполненное какой-то эмоцией, которую я не смог определить. Я встал с кровати, подошел к комоду и встал точно на том месте, где она стояла часом ранее. В полумраке, разбавленном светом уличных фонарей, я увидел очертания трех фоторамок. В одной стояла фотография маленького Титуса, наверное, лет семи. Сощурившись в абсолютно счастливой улыбке, он держал в руке школьную грамоту. Во второй рамке, поменьше, была фотография Мэттью и его сестры Колетт, сделанная за несколько лет до ее смерти. Я не слишком хорошо помнил, когда и почему, но скорее всего снимок был сделан в университетском городке Дарем, когда она училась там и Мэттью приезжал к ней из Оксфорда. А в центре, в самой большой рамке, стояла наша свадебная фотография с Мэттью и Титусом. Титусу было всего десять лет, и он выглядел очень нарядным и счастливым в своем костюме. Все мы выглядели нарядными и счастливыми. Может, на это фото она так смотрела? Восхищалась нашей счастливой жизнью. Тем, как мы год за годом остаемся вместе. Или, может, она просто думала о чем-то другом, глядя на фотографии? Не знаю, сколько я стоял там, глядя на них, когда Мэттью окликнул меня с кровати:
– Что ты делаешь?
Его голос был глухим ото сна, и я услышал, как он повернулся, чтобы лучше меня видеть.
Я вернулся в кровать.
– Просто смотрел на нашу свадьбу, – сказал я, укладываясь.
– Хороший был день, – пробормотал он. Затем его дыхание стало ровным, и я понял, что он снова уснул. А через несколько мгновений заснул и я.