Когда город назывался Идеалом и находился под управлением братьев Арчер, Ничейная земля служила тюрьмой для людей, которые были иными и не вписывались в планы Эдварда и Джорджа по усовершенствованию всего и вся. Жители Ничейной земли были изгоями, а их семьи по-прежнему жили в Идеале, лишённые всякой памяти о своих близких.
Когда Идеал рухнул, Джорджа Арчера схватили и заключили в часовой башне ратуши. Дозорных, которые под управлением Арчеров охраняли Идеал, заперли в подвале того же здания. Эдвард сбежал: последний раз его видели на кладбище рядом с Предместьем Призраков.
Обитатели Ничейной земли и идеальные горожане, жившие по разные стороны стены в одном и том же городе, объединились. Ворота, закрывавшие проход в Ничейную землю, торжественно снесли, а улицы и здания обновили.
Забытая дорога уже не была забыта – многие здания на ней восстановили. Рыночный двор оставался всё тем же оживленным местом, где люди собираются раз в неделю, чтобы продать товар и обменяться идеями.
У Вайолет потекли слюнки, когда она ехала мимо лавки «Конфетки для моей конфетки», открывшейся несколько месяцев назад и ставшей одним из самых популярных магазинов Города.
Велосипед Мальчика со скрипом затормозил, когда они приблизились к старому сиротскому приюту.
Все сироты вернулись в свои семьи, забывшие об их существовании во времена Идеала, и теперь уже не были сиротами. Сам приют остался в прежнем виде, но теперь там открыли музей, посвящённый непростой истории Города.
Уильям как-то сказал Вайолет: музей устроен для того, чтобы никто никогда не забыл о своей прошлой жизни в Идеале. Она подумала, что это глупо, ведь люди хотят забыть об ужасных вещах, произошедших в Идеале. По крайней мере, её мама хотела. Роза расстраивалась всякий раз, когда Вайолет заговаривала об этом. Однако Уильям объяснил, что иногда прошлое причиняет боль, но, если ты никогда не хочешь испытать эту боль снова, тебе нужно о нём помнить.
– У людей короткая память, Вайолет, – предупредил он. – Если мы забудем наше прошлое, оно настигнет нас.
– С ними, похоже, всё в порядке, – сказал Мальчик, отрывая Вайолет от воспоминаний. Он разглядывал цветоглазки на первой клумбе из тех, что они должны были осмотреть, – той, что на Забытой дороге.
Клумбы представляли собой овальные груды тёмно-красной глины около двух метров длиной. Они были огорожены брусчатыми камнями, выкрашенными в белый цвет, и засажены рядами цветоглазок высотой по колено. Рядом с каждой клумбой стояла маленькая ёмкость с кровью, которую для подкормки растений еженедельно поставлял мясник мистер Топорс.
Вайолет опустила велосипед рядом с клумбой, подошла поближе и наклонилась, чтобы получше рассмотреть цветоглазки.
Красный стебель одного из ближайших растений пульсировал, вытягивая соки из толщи глины. Его полупрозрачные кожистые лепестки были раскрыты, а глазное яблоко, находившееся в центре, подозрительно смотрело на Мальчика, следя за каждым его движением.
– Будь осторожен, ты же не хочешь их беспокоить, – предупредила она друга.
Она вспомнила, как визжали цветоглазки в ту ночь, когда исчез Эдвард Арчер. Этот звук был жутко навязчивым, и она определённо не хотела услышать его снова.
– От этих штук у меня мороз по коже, – прошептала она, глядя прямо в налитый кровью глаз, который изучал её.
– Эти «штуки» обеспечивают нашу безопасность, Вайолет, – сказал Мальчик, опасливо пробираясь по клумбе.
– Так, я не вижу ничего необычного, – через минуту объявила Вайолет, стряхивая грязь с брюк.
– Ого, ты очень усердно искала! – усмехнулся Мальчик, поднимая взгляд от клумбы.
– Я старалась. Во всяком случае, не меньше, чем ты.
– Тогда почему я всё ещё здесь, посреди клумбы, проверяю их?
– Пожалуйста… Ну же, мы можем наконец уйти? Я не могу больше смотреть на эти глаза вблизи, они отвратительны!
Мальчик засмеялся, соскочил с клумбы и взялся за велосипед.
– Ладно, кажется, все они в порядке. А я-то думал, ты ничего не боишься!
– Да не боюсь я этих глаз, – фыркнула Вайолет, – Просто на них неприятно смотреть!
Мальчик уже собирался что-то сказать, но вдруг остановился и огляделся.
– Тебе это ни о чём не напоминает?
Вайолет пожала плечами и села на велосипед.
– Что «это»?
– Тишина и пустые улицы. Помнишь, как мы пробирались через Идеал и вокруг никого не было, только мы и Дозорные?
– Да, наверное, – ответила она. – Не уверена, что хочу вспоминать то время.
– Всё было не так уж плохо, – сказал Мальчик, нажимая на педали. – Случались и захватывающие моменты! По сравнению с Идеалом, Город такой обыкновенный.
– В обыкновенности нет ничего такого! Ты скучаешь по опасности? – спросила Вайолет, сбитая с толку.
– Нет, но иногда я скучаю по приключениям. И по тому, чтобы совершать дурные поступки.
– Дурные поступки? Ты о чём?
– Ну, не то чтобы действительно дурные. Я имею в виду то, что запрещено, – например, залезть на стену в Идеале или дурачить Дозорных. Сейчас в городе очень безопасно.
– Разве это плохо? – спросила Вайолет, ехавшая на велосипеде позади приятеля.
– Да, наверное, но иногда это так скучно! – крикнул в ответ Мальчик, исчезая в переулке, ведущем к Рыночному двору.
– Может, это ты такой скучный? – поддразнила друга Вайолет, проносясь мимо него по узкому переулку.
Мальчик опустил голову и помчался вслед за Вайолет. Они едва не столкнулись, резко остановившись у Лоскутного дерева в центре Рыночного двора.
– Я победила! – выдохнула Вайолет, вскинув руки над головой.
– Нет, это я выиграл! Я всегда выигрываю – таковы правила! – засмеялся Мальчик, спрыгнул с велосипеда и заплясал в притворном торжестве.
– Ты не можешь всегда побеждать!
– Ещё как могу – таковы правила.
– Правила, которые ты сам придумал! – возразила Вайолет и толкнула его в плечо.
– Правила есть правила, Вайолет, – заметил Мальчик, подходя к следующей клумбе с цветоглазками.
Вайолет уже собралась ответить, но тут Мальчик взглянул на неё серьезно.
– Нужно вызвать папу! Дай рацию.
– Но почему? Что случилось? – спросила она, бросаясь к нему с рацией в руке.
В середине клумбы не хватало большого скопления цветоглазок, будто кто-то выдернул их оттуда.
– Они недавно кричали и ужасно меня напугали, – раздался голос с другого конца двора позади них. – Я собирался сказать об этом твоему отцу утром, но раз вы здесь, я могу об этом не беспокоиться.
Вайолет огляделась по сторонам. Из верхнего окна дома на краю Рыночного двора наполовину высунулся старик.
– В котором часу это было? – спросил Мальчик. – Вы кого-нибудь видели?
– Было уже поздно, я бы сказал, за полночь, – ответил старик. – Визг был ужасный, хуже, чем у дерущихся кошек. Я никого не видел, но надо учесть, что было темно.
Мальчик сказал в рацию несколько слов, потом посмотрел на Вайолет.
– Папа не отвечает. Нам лучше проверить оставшуюся клумбу.
Они помчались на велосипедах по Уикхем-террас, мимо дома Мальчика, к пешеходному мосту и последней клумбе, которую Уильям просил осмотреть.
– То же самое – не хватает нескольких растений, – проговорил запыхавшийся Мальчик, с тревогой глядя на подругу.
Он снова включил рацию. В эфире раздался шорох, похожий на шелест листьев на ветру.
– Папа, кто-то крадёт цветоглазки. Конец связи, – сказал Мальчик. – Папа… Папа?
Шипение статических помех ворвалось в предрассветную тишину.
– Что ещё ему могло прийти в голову? – фыркнул Мальчик, засовывая устройство в карман. – Надо поскорее вернуться к нему, Вайолет!