Жёлтая Кобра
Когда «Пифон» зашел в Фуцзянь, я был уверен, что в этот раз проведу на берегу тихий отпуск, – я думал, что в этом городе единственный бойцовый клуб в Корее. С другой стороны, я и мой белый песик Спайк едва нашли бар, где подавали приличный портер, когда появился Билл О’Брайен и начал:
– Великое дело, Деннис! Ты знаешь, Датчанина Гробера из Нагасаки? Ну, у него тут салон, и он зарабатывает достаточно бабла, чтобы погасить то, что должен, и готов все поставить на бой. А ты, как я думаю, готов свести счеты с этим крепким англичанином с «Ашанти». Отпразднуем это дело, погоняем на рикше?
– Исчезни с горизонта, – раздраженно объявил я. – Я настроен на отдых и покой. Так что можешь договориться о бое и праздновать в одиночку, а если скучно, возьми Спайка. Он-то любит кататься на рикше.
Так что Билл и Спайк укатили, а я начал подыскивать место, где бы мне вздремнуть. Когда я через открытую дверь вышел в заднюю комнату, я увидел там человека, который сидел, положив голову на руки. Выглядел он знакомым, и я подошел поближе, чтобы рассмотреть, кто это. Конечно, я знал его – это был Джон Рэндол, горный инженер. Хлопнув его по спине, я закричал:
– Привет, Джек!
В следующий момент он уже был на ногах и нацелил пистолет мне в живот. Вид у него был неопрятный и изможденный.
– А, это ты, Дорган! – с облегчением вздохнул он. – Ты меня напугал. Я заснул в кресле… Не спал в последнее время. Садись, я чего-нибудь закажу.
– Ну, Джек, похоже, тебя перемололи в фарш, – заметил я, когда мы хорошенько хлебнули мозготряса.
– Точно, – согласился он. – Я только что вернулся из Северной Маньчжурии. Не стану грузить тебя подробностями, скажу только, что отправился туда, поступив на службу в одну китайскую компанию – никто ничего толком о них не знал, а деньги платили хорошие. Когда я приехал на место, то обнаружил, что китайцы, нанявшие меня, всего лишь группа бандитов, которые использовали на шахтах рабский труд. Не поверишь, если я расскажу тебе детали. Я бежал, и они преследовали меня всю дорогу до корейской границы. Они пустили по моему следу секту восточных фанатиков, которые назывались Желтой Коброй. Этот культ распространен по всему Востоку.
– А почему ты не пошел в полицию? – поинтересовался я.
– Никому нельзя верить, – категорично объявил он. – Желтые Кобры скрыты во всех слоях общества. Я нашел притон белого человека – пустующую хижину в переулке Гниющих Домов. Я зарегистрировался в одном из европейских отелей, но отправляюсь в хижину на тот случай, если за мной все еще следят. А на рассвете я сяду на борт парохода, направляющегося в Японию. Мой единственный шанс – скрыться и бежать. Эта Кобра убила многих…
– Думаешь удрать от них? – поинтересовался я.
– Не знаю, – пожал он плечами. – Их самый опытный агент – высокий европеец с длинным, лошадиным лицом и шрамом от левого уха вниз до края челюсти. Я не видел его в Фуцзянь, но…
– А может, тебе стоит отправиться на борт «Пифона»? Просидишь там до утра? – поинтересовался я.
– Если они здесь, то, без сомнения, внимательно следят за доками, – пояснил он. – Они увидят меня, поднимающимся на борт, засекут, так сказать, и всю ночь придется сидеть и дрожать, ожидая, что еще они предпримут. Они не остановятся, взорвут корабль со всем экипажем. Нет, я уж лучше посижу тут сегодня, а завтра утром отправлюсь на борт парохода, как раз перед тем, как он будет отплывать. Может быть, таким образом мне удастся от них оторваться.
Я предложил остаться с ним на всю ночь, и в случае чего попробовать защитить его. Но он сказал, что проще будет, если он останется один – так он будет менее заметен. Признаю, мужчине моего телосложения и привычек тяжело оставаться незаметным. И все же я проводил его до отеля, а потом он пожал мне руку и проговорил тихо, едва шевеля губами:
– Сейчас я пойду к себе в комнату, а когда стемнеет, улизну через черный ход и вернусь в свою хижину. Если мне повезет, ты сможешь на рассвете увидеть меня в порту.
Он ушел, а я прикинул, как бы убить время. Часик или два я побросал кости с какими-то французскими моряками. Затем отправился перекусить. У меня было много времени, потому что шоу должно было начаться ещё не скоро. Сильно наедаться перед боем нехорошо, но я никогда не видел вреда в том, чтобы слегка закусить бифштексом с луком, залив их литром пива…
Я переходил улицу, когда из-за поворота вылетел автомобиль и едва не сбил меня. Взревев от ярости, я отскочил, пригрозив кулаком водителю, а также выдал пару фраз, которые вызвали восхищенные взгляды прохожих. В свете уличного фонаря я хорошо разглядел лицо человека, сидевшего рядом с водителем, и был поражен. Это было желтоватое, вытянутое лицо со шрамом на правой челюсти. Машина унеслась дальше, а я застыл пораженный, потом заглянул в ближайшее кафе. Заказав еду, я начал жевать…
Лошадиное лицо со шрамом! Судя по всему, это был европеец, который шпионил за Джеком Рэндолом. Мой приятель дал мне совершенно точное описание. Не обращая внимания на владельца ресторана, который призывал меня вернуться и оплатить заказ, я со всех ног бросился в притон на Гнилой Аллее – гнилая лачуга, которая, покосившись, нависла над самой водой. Тут все было, как прежде, не было ни уличных фонарей, ни луны. Я внимательно осмотрел дом на гнилых сваях, а потом вздрогнул, представив, сколько трупов было сброшено в эти воды.
К тому же выглядела эта «хижина» не лучшим образом! Бамбуковые двери были выбиты, и ни звука не доносилось из дома. Я шагнул во тьму, ожидая удара ножом в спину, зажег спичку. Однако внутри никого не оказалось, лишь разбитый стул и лужа крови на полу. Джек Рэндол исчез, и не осталось никаких следов. А если они и были, их скрыли черные волны, плещущие о гнилые сваи.
Мне не нравится «шевелить мозгами». Лучше дайте мне проблему, которую можно решить с помощью хорошего хука в челюсть. Когда я не могу справиться с проблемой с помощью хука, я ухожу в море…
Я стоял там, раздумывая, как поступить дальше… Наконец я решил, что единственным правильным поступком будет вернуться к команде и вместе с ними перевернуть Фуцзянь, район за районом, пока не найдется Джек или его останки. Но вначале я побежал на арену Датчанина, где нашел Билла, уже пришедшего в исступление.
– Где ты был? – завыл он. – Зрители ждут уже более часа! Бык Ричардсон, твой противник, уже на ринге…
– Лучше заткнитесь, – задохнулся я. – Датчанин, мы должны отложить бой.
Вот тут Датчанин-то и раскричался не по-детски.
– Я не могу! – взвыл он, и начал рвать на себе волосы. – Толпа захочет свои деньги назад, но я не смогу отдать их им обратно! Я уже передал их человеку, которому задолжал, и тот ушел вместе с ними! Он ждал, чтобы получить долг! Меня прибьют! Пожалуйста, Деннис! Вспомни все, что я для тебя сделал! – И тут он едва ли не заплакал.
– Хорошо! – вздохнул я, надевая перчатки. – Я устрою для тебя взрывной бой. Но я не собираюсь провести на ринге больше пятнадцати секунд… Билл, пусть экипаж будет готов к тому моменту, как я выскочу с ринга. Тут каждая минута на счету! – воскликнул я, срывая свою уличную одежду. А потом я натянул пару старых потертых перчаток, которые нашел в шкафчике. – Пойдем!
И, сказав это я пулей вылетел из гардеробной, не останавливаясь, чтобы запахнуть халат и не слушая разъяренные комментарии толпы по поводу моего опоздания. Тут я увидел своего противника, стоящего в углу, который смотрел на меня сверху вниз, и закричал:
– Скидывай халат – и к бою! Бейте в гонг! У меня нет времени для церемонии!
Хотя толку от моих криков не было никакого, рефери ударил в гонг. Я проскочил под канатами и скинул халат. Ричардсон бросился на меня. Толпа взревела от возмущения. Но в основном это были не те люди, которые придерживаются этикета.
Ричардсон был наготове. Судья ударил в гонг, когда я перелезал через канаты. В этом была его и моя ошибка. Прежде чем руки мои заняли должное положение, Ричардсон нанес мне ужасный удар в голову. Пытаясь восстановить силы, я что есть силы нанес левый хук ему прямо под сердце, а потом обрушился правой на его челюсть, но в этот раз удача от меня отвернулась. Поскользнувшись, я упал и получил один из самых труднопереносимых ударов в моей жизни.
Я пришел в себя посреди ринга на полу, на спине.
Тут же я подумал о том, что, вероятно, Джека Рэндола пытают и убивают, пока я лежал на ринге… Я тут же собрался, поднялся, вспомнив что подобные бои требуют полной концентрации. Если бы все мои мысли не были заняты Джеком, я бы прикрылся от левого хука Ричардсона. Однако я нанес удар в обратном направлении, а потом, скользнув, врезался в пол под вопли экипажа «Пифона» и под восхищенные крики зрителей.
Говорят, что если человек падает лицом вниз, он уже не встает. Я упал. И пусть даже я не слышал счета рефери, я помнил, что пришел вовсе не на пикник жрать бисквиты и слушать пение ворон. Я попытался вызвать мою замечательную жизнеспособность, чтобы встать и убить Билла Ричардсона, но сил не было. Я лежал на краю ринга, так что голова моя высунулась за канаты, и, приподнявшись на локтях, я разглядывал глумливые лица зрителей. Когда мое зрение немного прояснилось, из кровавого тумана выплыло вытянутое лицо блондинчика, насмешливое, переполненное ненавистью, со шрамом на нижней челюсти.
Мгновение я с недоверием разглядывал негодяя, а тут еще ударил гонг. Но я его не слышал, потому что передо мной в первом ряду перед рингом сидел европеец… И пока я смотрел на него, он сделал оскорбительный жест и, встав, направился в сторону выхода с таким видом, что ему и наблюдать за происходящим противно.
Судья еще не произнес «десять», но я уже вскочил на ноги. Честно говоря, в этот миг я забыл и о рефери, и о Быке Ричардсоне. Оказавшись на ногах, я под рев толпы полез через канаты.
– Вон тот со шрамом! – взвыл я, обращаясь к зрителям. – Он пытается бежать. Взять его! Держи его, Бык!
Я уже перекинул ногу через канаты, когда инстинкт самохранения заставил меня обернуться, и Ричардсон врезал мне прямо по лицу. Я понял, что сначала мне нужно разделаться с этим мерзавцем, прежде чем я смогу покинуть ринг. Восстановив равновесие, я обрушил свой страшный правый кулак на противника, вложив в удар всю силу своей стальной мышцы. Бык Ричарсчон отлетел на середину ринга, ударился плечами об пол, перевернулся и, сделав сальто, улетел за канаты на противоположной стороне ринга. И считать над ним не было никакой необходимости.
Но я не останавливался. Сорвав перчатки, я спрыгнул с ринга и помчался, сбивая на ходу роившихся вокруг зрителей, словно кегли.
– Все сюда! – взревел я, потому как полдюжины матросов из команды «Пифона» начали тузить головорезов «Ашанти». – Собирай экипаж, Билл, и давай копов! Вперед, Спайк!
Ряды врагов и друзей смешались. Не обращая внимания на кулаки, которые порой доставали до моего железного черепа, я бросился к выходу, где исчез человек со шрамом. На улицу я вылетел в одних боксерских трусах.
Человек со шрамом только остановил какой-то конный экипаж, из тех, где возница сидит на жердочке, больше подходящей для обезьян.
– А ну стой, блондинчик! – взвыл я, под всеми парами несясь к экипажу. – У меня для тебя есть пара слов!
Едва ли он видел, что я рванулся за ним. Но у него тоже было развито шестое чувство. Побледнев, он вскочил в экипаж, завизжал на водителя, который хлестанул коня, и экипаж помчался с безумной скоростью. С безумным ревом я прыгнул вперед и приземлился в салоне экипажа. Я прижал этого блондинчика, крепко сдавив его горло. Он завопил, выхватил нож, но я сжал его запястье в железных тисках – тут-то схватка и началась. Лошадь сошла с ума и неслась вперед, словно ракета. Извозчик полностью потерял управление. Он только кричал «Караул!», держась руками за голову. Мимолетный взгляд подтвердил, что Спайк гонится за нами.
Экипаж трясся и то и дело кренился, как спасательная шлюпка в ураган, а мы яростно метались из стороны в сторону, дышали с трудом, и мне казалось, что у меня ни одного целого ребра не осталось. Дикий клубок из рук и ног. Блондинчик булькал, пытаясь достать меня ножом, который я прижал одной рукой, другой я колотил его, пытаясь попеременно то выколотить из него душу, то придушить до смерти. От моих «упражнений» его лицо аж почернело.
Колеса экипажа выбивали искры из булыжников мостовой, а прохожие кричали: «Караул!» Тут мы резко повернули за угол, и меня с блондинчиком со всего маху приложило об пол. Повозка застонала так, что я решил: вот-вот, и она развалится. Блондинчик обмяк, и я наконец забрал нож из его онемевших пальцев, привстал на колени, железной хваткой сдавив его горло.
– Что ты сделал с Джеком Рэндолом? – гаркнул я, с трудом приподнявшись; экипаж продолжал катиться все дальше и дальше. – Быстро говори, или я тебе шею сломаю.
Лицо у блондинчика было синим – казалось его тошнит вот-вот вырвет, а лицо его было измочалено.
– Я скажу! – выдохнул он между стуком колес быстро несущегося экипажа. – Мы отвезли его… на склад Дао Цзана… седьмой док… ты меня сейчас задушишь…
Хрясть!
Когда экипаж повернул в очередной переулок, его колесо ударилось об угол дома. Мгновение и транспорт превратился в груду спиц, гаек и болтов, осколков дерева. Еще секунда – и лошадь умчалась дальше по улице, а я, изумляясь, что все ещё жив, остался лежать среди обломков. На мне живого места не было, синяки и порезы были тут и там. А блондинчик лежал, не выказывая никаких признаков жизни. Однако я не стал задерживаться, чтобы оказать ему первую помощь.
Спайк как раз нас догнал и теперь сидел у моей ноги с высунутым языком. Не создан он был для пробегов на длинные дистанции. Тряхнув головой, я огляделся, пытаясь понять, где я очутился, и сердце мое едва не выскочило из груди. Наконец-то удача и в самом деле мне улыбнулась. Но ведь блондинчик скорее всего сказал извозчику, чтобы тот вез его на склад Дао Цзана, а лошадь, когда понесла, двигалась в правильном направлении. Во всяком случае, я понял, что нахожусь не так далеко от дока номер семь. Заметив, что начинает собираться толпа аборигенов – они, очевидно, приняли меня за лунатика, я встал, отряхнулся и направился дальше по переулку в сопровождении Спайка.
Никто не пытался меня остановить, и вскоре праздношатающиеся зеваки остались далеко позади, а впереди показался склад Дао Цзана – большой и тихий.
В поле зрения никого не было. Не слышно было никаких звуков, кроме шороха волн, плещущихся у свай. Не было никаких огней. Даже тусклые и старомодные уличные фонари тут не горели, словно их никто и не зажигал. Я находился на улице один, словно я – единственный человек в Фуцзяне. Только вот я чувствовал, что этот Дао Цзан был не тем человеком, чтобы оставить свое имущество без присмотра.
Однако я считал, что блондинчик сказал правду, и собирался исследовать этот склад, даже если мне придется совершить кражу со взломом. Я продолжал прислушиваться, надеясь услышать шаги морячков своего экипажа, которые должны были прийти мне на помощь. Я решил, что они легко проследят мой путь, расспросив местных. В какой-то момент мне показалось, что я услышал какие-то звуки, хотел было окликнуть их, но никто так и не появился, а я больше ждать не мог.
Я заметил одну решетку, которая выглядела не слишком крепкой, и, осторожно ухватившись за один из прутьев, постарался его выломать – уперся ногой и использовал всю свою огромную силу, так что вены на висках вздулись. А потом один из прутьев с треском отошел…
Следующие два вышли гораздо легче. Стекла в окне не было, только старые тяжелые двойные жалюзи, которые я распахнул внутрь. На складе было темно и тихо. Положив руки на подоконник, я уже готов был нырнуть во тьму, только вот Спайк зарычал, а потом, легонько прикусив мне ногу, потянул назад. Я отшатнулся. И это спасло мне жизнь. Откуда-то из темноты вылетел топор и, едва не раскроив мне голову, сбрил прядь моих волос. Вновь нырнув во тьму, я крепко сжал руки, сжимающие топор, и мой противник зарычал, словно дикий зверь, и резко дернулся, отступая обратно во тьму.
Только я оказался сильнее и буквально выдернул из окна желтожопого с бритой головой. Прежде чем этот бритый сумел освободиться, я приконопатил кулаком его челюсть к оконному переплету, и китаец рухнул, свесившись через подоконник.
На мгновение я замер, потому как меня прошиб холодный пот. Если бы Спайк не почувствовал опасность, я бы валялся там в темноте, и моя голова лежала бы на полу вроде большого шара из слоновой кости. Я прислушался, но внутри склада по-прежнему не было слышно никаких звуков, да и Спайк не выказывал никаких признаков беспокойства. Вроде бы там, в темноте, больше не было никаких азиатов с топорами. Так что я дернул китайца за воротник, и желтожопый, перевалившись через подоконник, врезался головой в каменную мостовую. Теперь я был уверен, что он в ближайшее время в себя не придет.
Так что я теперь смело залез в окно и помог забраться на склад Спайку. А потом мы вместе стали пробираться среди ящиков и мешков. Если бы в этой части склада кто-то прятался, то меня наверняка услышали бы, когда я врезался ногой в то, что на ощупь оказалось бочкой с гвоздями, и, не в силах сдержаться, тихо и ненавязчиво рассказал, все что я думаю о китайцах, торговых складах и конкретно о Дао Цзане.
Тогда я приказал Спайку тихо идти вперед и отправился за ним следом. Вскоре мы оказались у подножия лестницы, которая вела наверх. Песик шел осторожно, словно призрак, и я следовал за ним так осторожно, как только мог. Он не знал, на кого я охочусь, но эти люди, скорее всего, находились наверху.
Наверху лестницы я заметил отблески света, но через несколько секунд, прижавшись к двери, я попытался понять, почему не увидел этот свет снаружи.
Дверь была закрыта, и ключ был в скважине. Ожидая получить булавкой в глаз, я протолкнул ключ внутрь и заглянул в скважину. То, что я увидел, заставило мою кровь замерзнуть в жилах. Я нашел Джека Рэндола.
Комната была освещена вполне по-европейски, лампами, и там собралось пять человек. Один из них и в самом деле был Дао Цзан. Он сидел в углу, словно желтый идол, и не было ничего живого во взгляде его змеиных глаз. Два огромных косоглазых желтожопых больше всего напоминали убийц. Еще там находился высокий, худой мужчина в изукрашенных шелковых одеждах, которые должны стоить очень дорого. И еще там был Джек Рэндол. Он, связанный, висел на шнурах, которые так впились в его плоть что насквозь пропитались кровью.
– Вы едва не ускользнули от нас, мой друг, – мужчина в дорогих шелковых одеждах великолепно говорил по-английски. – Но любая дорога где-то заканчивается. Вы пытались бежать из Фуцзяня. Наши шпионы засекли вас при входе в отель и проследили до полусгнившего дома в одном из переулков. Вы уже подумали, столь опрометчиво поступили, выступив против Желтой Кобры?
– Убей меня и покончим с этим, свинья! – прохрипел Рэндол.
Маньчжур только головой покачал.
– Так легко вы не отделаетесь, – промурлыкал он. – Желтая Кобра не жалеет своих врагов. Посмотрите!
Один из косоглазых дьяволов выволок жаровню, полную пылающих углей. Маньчжур – а мне показалось, что это был именно маньчжур, – взял несколько стальных прутов и положил их на угли, ожидая, пока они раскалятся. От ярости меня аж затрясло. Это оказалось той самой последней каплей… С ужасным криком, словно безумный волк, я вскочил на ноги и одним ударом вышиб дверь. Она влетела в комнату, а я и Спайк – следом за ней.
Я и глазом моргнуть не успел, как Спайк, подпрыгнув, сжал челюсти на горле того громилы, что возился с жаровней. Они вместе повалились на пол. Другой здоровяк достал нож, и я схлестнулся с ним. Клинок со свистом рассек воздух, прочертив мне по горлу кровавую царапину, а я почувствовал, как треснули его ребра, словно были из картона от моего удара справа. Перескочив через его оседающее на пол тело, я подскочил к маньчжуру, и заметил, как что-то тусклое блеснуло в его руке. Раздался грохот. Пуля со свистом пролетела мимо моего уха, а огонь выстрела жаром пыхнул мне в лицо. Единственная причина, по которой этот гад промахнулся, – удар Джека, который, находясь за спиной маньчжура, качнулся и пнул ногами в спину моего противника, сбив его с ног за мгновение до того, как он нажал на курок.
Прежде чем он смог надавить на курок еще раз, я схватил его за запястье и согнул руку, надавив со всей силы. Кости маньчжура треснули, словно гнилые палки. Стон сорвался с его губ, но маньчжур, не растерявшись, ударил меня по глазам другой рукой, пытаясь выцарапать их своими длинными ногтями. Обезумев от боли, я обрушил левую на челюсть противника, и он, прежде чем дохлой макрелью вытянуться на полу, совершил кульбит через голову.
Повернувшись к Дао Цзану, я увидел, что он замер, вжавшись в стену. Джек вскрикнул:
– Останови его!
Однако этот негодяй оказался для меня слишком быстрым. Только вот когда он попытался дернуться, Спайк взлетел в воздух и впился в плечо негодяя. Дао Цзан двигался быстро, напоминая раненого кота, но Спайк был смертельно опасен и обладал мертвой хваткой, тем более что челюсти его запутались в цветастых шелковых одеяниях китайца.
– Останови его, Деннис! – взмолился Джек, все еще болтавшийся на конце веревки. – Не дай своему псу убить этого старого дьявола – он наш единственный шанс.
– Оставь его, Спайк! – приказал я. – Сторожить!
Так Спайк и поступил, усевшись на грудь поверженного китайца. Дао Цзан лежал на полу спокойно, только чуть подрагивал от страха. Я отвязал Джека, но мой приятель настолько ослаб, что не мог стоять самостоятельно.
Пока мой друг пытался восстановить циркуляцию крови в руках и ногах, я решил осмотреть поверженных мною бандитов. Двое, которым я не по-детски вдарил, все ещё были в отрубе, тот здоровяк, которому Спайк «поцарапал» горло, был мертв – горло у него было разорвано.
– Давай-ка пойдем отсюда, – предложил я Джеку, направившись к двери, но он остановил меня.
– Подожди! – позвал он. – Разве ты не слышишь?
Внизу тихо отворилась дверь, и послышались голоса.
– Это – моя команда, – пояснил я. – Разве не узнаешь?
Я вновь направился к двери, и вновь Джек остановил меня.
– Подожди! – повторил он. – Когда меня схватили, их было десять или двенадцать. Трое из них притащили меня сюда – эти двое, – он кивнул в сторону распластавшихся на полу и еще одного с топором. Я не знаю, куда потом пошли остальные, но это могут быть они.
Я взглянул на Спайка. Он тоже прислушивался к голосам. А потом он навострил уши и тихо зарычал. У меня волосы встали дыбом. Это были враги, а друзьями и не пахло. Черт побери, где мой экипаж?!
Тем временем Джек повернулся к Дао Цзану.
– Поторгуемся? – спросил он. – Я знаю, что в этой комнате есть секретная дверь. Ты пытался до неё добраться. Веди нас, тогда мы тебя отпустим, и не стоит рассказывать полиции о том, что тут случилось.