Соня
«Затаись и пережди».
Я опять просыпаюсь среди ночи. На часах – три. Первое, что приходит на ум, когда я выскальзываю из спасительных объятий сна – эти два слова. Совет свекрови? Скорее, нет.
Подсказка Ясмин – женщины, которая как и я пережила предательство. Именно подсказка как выжить, когда твое сердце разрывается на куски, стоит вспомнить о муже и его измене. Когда ты смертельно ранена тем, что муж нарушил клятву преданности и любви.
А еще заверение в поддержке и предложение помощи. Странно, от чужой женщины я получаю больше, чем от родной матери.
Эта поддержка была бы бесценной, пожелай я остаться. Беда в том, что мне это не подходит.
«Заткнись и уходи».
Вот что подходит больше.
Хочется уснуть, вновь провалиться в сон, чтобы не одолевали не мучили мысли. Но сон не идет, зато приходят воспоминания. Тот жуткий день, который расколол мою жизнь на две части, проложил глубокую пропасть между мной и прошлым.
Он запомнился неестественно отчетливо. Могу просмотреть его покадрово, могу прокрутить поминутно, посекундно…
…С самого утра, лишь только я проснулась, почувствовала тягу в нижней части живота. Показалось, что это месячные. Выпила таблетку обезболивающего и легла в постель. Ненадолго уснула.
Встала поздно, завтракать не хотелось. Заставила себя выпить чай, снова легла на диван. Бросало то в жар, то в холод. Встала, чтобы взять градусник, и внезапно ощутила острую боль, такую сильную, что я даже вскрикнула.
Попыталась дозвониться до Рустама, но он был вне зоны действия сети. Вызвала скорую помощь, и только успела открыть им дверь, как потеряла сознание.
Когда пришла в себя и сумела разлепить слипшиеся ресницы, первое, что увидела – потолок больничной палаты. Тело казалось слабым и невесомым, внизу живота по-прежнему тянуло.
Вспомнила, что произошло, и вдруг стало страшно. Рядом со мной никого не было. Попробовала встать, но закружилась голова. Попыталась крикнуть, но вышли лишь слабые стоны.
Буквально сразу в палату вошла медсестра и увидела, что я пришла в сознание.
– Как вы себя чувствуете? – спросила она, приближаясь ко мне.
– Что произошло? Где я? – я прошептала, мой голос звучал еле-еле слышно.
– Вы в больнице, у вас был обморок, – сказала медсестра. – Вы пришли в себя, сейчас я позову врача.
Она вышла и вернулась почти сразу вместе с доктором
– Анна Анатольевна, – представилась та, – ну что, милая моя, давайте ка посмотрим вас на УЗИ. Попробуйте подняться, только не резко. Месячные давно были?
На этот раз голова почти не кружилась. Меня проводили по коридору в кабинет, где стоял аппарат для ультразвукового исследования. Анна не уходила, ждала пока я разденусь и лягу на кушетку.
– Беременность пять недель, – сообщила врач-узист, глядя почему-то не на меня, а на Анну.
Эти слова заставили меня замереть. Я беременна! Но как??? Как это могло произойти???
Вспомнила последний месячный цикл и поразилась, как я могла не заметить, что внутри меня произошли перемены.
Тем временем Анна Анатольевна подошла ближе, и они вместе с доктором-узистом что-то горячо обсуждали, глядя в монитор. Но я не хотела ждать.
– Как он? Как мой ребенок?» – спросила голосом, который дрожал от эмоций. Обе женщины посмотрели на меня с неприкрытым сочувствием.
– Матка в тонусе, есть угроза выкидыша, – ответила Анна. – Я назначу обследование, но хочу предупредить, что ситуация сложная и вероятность выкидыша очень высока. Вы замужем?
– Да, – прошептала я.
– Ребенок желанный?
– Очень, – не смогла сдержаться, всхлипнула и инстинктивно накрыла руками живот.
– Я почему спрашиваю, – ее голос смягчился, – есть два варианта. Первый, ребенка оставляем, лечимся, бережемся и сохраняемся. Вариант второй – прерываем беременность, восстанавливаемся и пробуем снова. В вашем случае я больше склоняюсь ко второму.
– Нет, – в ужасе оттолкнула саму возможность такого предположения. Мое сердце замерло от страха и боли. Я боялась поверить, что моя мечта сбылась. Сколько времени мы с Рустамом пробовали, пытались, сколько планов строили, но ничего не получалось. И теперь, когда я узнала, что беременна, я не могла потерять этого долгожданного малыша. – Только не второй!
– Я правильно понимаю, что мы будем сохраняться?
– Да, я хочу сохранить этого ребенка, – ответила с решимостью в голосе.
– Хорошо, но вы должны понимать, что ситуация очень серьезная, и мы будем наблюдать за вами очень тщательно, – предупредила Анна. – Придется соблюдать полный покой и принимать назначенные лекарства.
Я кивнула, готовая на все, только чтобы его сохранить. Я не могла допустить мысли о том, что я могу потерять его. И я готова бороться за своего малыша.
Закрыла глаза и попыталась успокоиться. С одной стороны я была шокирована своей неожиданной беременностью, с другой стороны хотелось кричать от счастья. Мои эмоции – сплошная мешанина из страха, радости и тревоги.
Наконец-то я смогу стать матерью, а Рустам отцом!
Жаль, что приходится справляться с этим одной, Рустам до сих пор не появился в сети. Но я знала, что с ним все хорошо. Если бы что-то случилось, мне позвонили бы первой. Значит, важные переговоры или совещание, которое затянулось на полдня.
Я не сомневалась, что он был бы рядом со мной, если бы мог. Не бросать же ему бизнес из-за меня.
Когда я представила себе реакцию Рустама на новость о малыше, передо мной сразу возникла его улыбка.
Он будет так рад! Он будет так горд, что станет отцом! Он так долго ждал нашего малыша! Уже представляю, как он нежно обнимет меня и скажет, что мы справимся с любыми трудностями.
Уверена, мой муж будет делать все необходимое для того, чтобы наш малыш был здоровым и счастливым. Его любовь, которую я чувствую на расстоянии, прибавляет мне силы.
– Значит, остаетесь в больнице под наблюдением. А мы сделаем все возможное, чтобы ваш малыш родился здоровым, – заключила Анна Анатольевна. – Нужно подписать информированное добровольное согласие на диагностику и лечение в нашей больнице. Сейчас медсестра подготовит необходимые документы.
– Вас в какую палату оформлять, в обычную или повышенной комфортности? – спросила молоденькая медсестричка, пока я подписывала бумаги. – Там у нас свежий ремонт, есть отдельный санузел.
– А на сколько человек?
– На двоих. Но она просторная, не переживайте.
Я выбрала повышенной комфортности, меня предупредили, что у меня уже есть соседка. Мне выдали одноразовую рубашку и халат, чтобы я переоделась. Надо будет попросить Рустама передать мне одежду.
В палате никого не было. Я прошла в душ, и пока мылась, ко мне потихоньку возвращалась вера в то, что все обойдется. Я справлюсь.
Мое сердце наполнилось теплом и любовью к маленькому существу, которое поселилось внутри меня. Обняла живот и прошептала:
– Мы будем вместе, малыш. Я буду заботиться о тебе, пока ты не будешь готов к тому, чтобы появиться на свет.
***
– Ну что, Соня, что будем делать? – Анна Анатольевна садится возле меня на стул.
– Вы о чем, Анна Анатольевна? – поднимаюсь на кровати, опираясь на подушку.
– Анализы в норме, мы тебя стабилизировали. Состояние можно сказать удовлетворительное. В обычных условиях я бы отпустила тебя домой.
Она замолкает, я тоже молчу и опускаю глаза. Я не могу идти домой. И оставаться здесь тоже не могу. Анна как будто читает мои мысли.
– Ты здесь три недели, Сонь. Карантин скоро отменят. Конечно, на сохранении можно и месяцами лежать, но тогда придется признаться твоим родным, что беременность не прерывалась. Для постоперационного периода три недели с головой. Если ты передумала, то…
– Не передумала, – мотаю головой.
Я не передумала. Письмо Рустама я изорвала на мелкие клочки и выбросила. Надеюсь, оно покоится на дне мусорного бака на заднем дворе больницы. А может и на городской помойке. Если бы можно было точно так же расправиться с моими чувствами к нему, было бы намного легче.
– Тогда я обязана тебя выписать. За тобой есть кому приехать? Если ты, конечно, собираешься домой.
– Нет, я не поеду домой, – снова отрицательно качаю головой.
– К маме? К подруге? – Анна перечисляет и вглядывается в мое лицо, а потом говорит без перехода. – Он звонит каждый день, Соня. Интересуется твоим состоянием и спрашивает, когда можно будет тебя забрать. Знаешь, похоже, что он в самом деле беспокоится. Если бы я не видела своими глазами…
– В гостиницу, – твердо перебиваю заведующую отделением. – Сначала туда, а там будет видно.
– Как скажешь, – согласно кивает Анна, – только ты должна понимать, что для таких как твой муж найти тебя дело нескольких часов.
Она неуверенно поглядывает на меня, а затем решается.
– Сонечка, может ты все-таки поедешь домой? Ты пока еще официальная жена, это и твой дом тоже. Отнесись к мужу как к соседу. Ну не набросится же он на тебя с порога, тем более что в рекомендациях у тебя месяц полового воздержания. Могу написать два месяца, если хочешь. А там уже сориентируешься, что делать.
Насчет того, что для Рустама найти меня проще простого, я согласна. Только домой мне нельзя. Не покидает уверенность, что стоит попасть в эту клетку, больше мне оттуда не выбраться.
И сама себе поражаюсь. С каких пор я стала воспринимать мужа как хищника?
Бывшего мужа…
Теперь я себе все время об этом говорю. Чтобы не забыть.
– Анна Анатольевна, – спрашиваю вместо ответа, – я могу вас попросить о помощи?
– Конечно, говори. Если смогу, постараюсь помочь.
– Нужно узнать об одном человеке, его зовут Демид Ольшанский. Вы случайно о нем не слышали?
Анна морщит лоб, затем недоуменно пожимает плечами.
– Может и слышала, но так сразу и не вспомню. Кто это?
– Сводный брат моего мужа, – спешу объяснить, натолкнувшись на выжидающий взгляд. – Мой муж с ним не ладит, поэтому в семье о нем говорили мало. Вы можете спросить у мужа, может, он что-то знает?
Рустам говорил мне, что Демид слишком известная личность в определенных кругах. А что за круги и чем он известен, рассказывать не стал. Я и не спрашивала. Муж Анны главный врач областного перинатального центра. Возможно он входит в эти определенные круги?
– Я спрошу, – говорит Анна явно сбитая с толку, – но, конечно, странно, что ты ничего не знаешь о своем родственнике.
– Он не мой родственник, а мужа. Они вообще не общаются.
– Так зачем он тебе понадобился?
– Не знаю, – отвечаю честно, – но если ваш муж сможет найти для меня его контакт, я буду благодарна.
Контакты Анна приносит на следующий же день. Меня уже готовят к выписке, когда она появляется в палате. Вид у нее достаточно взволнованный
– Ну что, узнала я про твоего родственничка, – начинает она, забыв поздороваться. – Скажи, Соня, только честно. Ты хочешь его нанять?
Анна не сводит пристального взгляда, и мне становится не по себе.
– Нанять? Он что, адвокат?
– Ольшанский? Что ты, нет конечно, – встряхивает она головой, – он ликвидатор.
– Киллер? – холодею я, и Анна смешливо фыркает.
– Какой киллер, Соня! Откуда у моего мужа знакомые киллеры?
– А они знакомы?
– Не лично, через других знакомых. Демид ликвидирует предприятия, которые ему заказывают. Образно ликвидирует, как ты понимаешь. Банкротит и закрывает. Специалист высокого класса, за свои услуги он берет суммы не меньше чем с пятизначными нулями.
– Это точно? – недоверчиво моргаю я. – Вы ничего не путаете?
– Господи, Соня, он член твоей семьи, – всплескивает руками Анна, – тебе проще это выяснить.
Что я могу сказать. Разве то, что три года никого и ничего не замечала вокруг. Только мужа. Теперь приходится расплачиваться.
Вот только непонятно, почему Демид, имея такие доходы, разругался с родными братьями из-за наследства. Мой свекор умер совсем недавно, вряд ли Ольшанский стал ликвидатором в прошлом году.
Да и если честно, слабо верится, что Рустам с Русланом отняли у брата то, что ему принадлежит если не по закону, то по совести.
Или я слишком хорошо о них всех думаю?
Одно я знаю точно. Я понятия не имею, в какую семью попала три года назад. И мужчину, с которым жила, делила постель и от которого ношу ребенка, я совсем не знаю.