Глава 5. Так просто не бывает!


Подхожу к фее, увлеченной готовкой на кухне, и в очередной раз за сегодняшнее утро не могу скрыть своего удивления:

– Лина, а что ты здесь делаешь?.. – смотрю в кастрюльку, в которой медленно доходит до кипения какой-то соус, и уточняю: – В смысле, не что конкретно готовишь, а почему делаешь это именно здесь?

– Я ж тебе говорила – мы росли с Глебом вместе, и вне фирмы довольно нормально общаемся… если специфику общения Глеба можно назвать нормальной, – пожала плечиком фея, – И я иногда выручаю его, когда очередная домработница сбежит отсюда с кругленькой суммой, не пожелав продолжать общения.

Жжжжуть.

– Ну, что, он простил тебя? – она с весельем посмотрела на меня и попробовала соус с лопатки.

– Простил? – я недоверчиво покосилась на дверь в кабинет, – Ты так спрашиваешь, словно это дело трёх минут…

– Мила, – она красноречиво посмотрела на меня, отчего в моей душе зародились странные сомнения, – Он не для того потратил месяц на твоё обучение, обходясь практически без моей помощи, чтобы выгнать тебя за небольшой расколбас в клубе. А с приёма он и сам был рад сбежать – дай ему только повод.

– Ты хочешь сказать, что… – медленно проговорила я, как Лина меня перебила:

– Он выбрал тебя в свои помощницы, а его выбор никогда не оспаривается и не подлежит сомнению. И если он сделал такую ставку, значит, ему нужна именно Ты. Он давно планировал повысить меня, но никак не мог найти замены, а тут ты, не имеющая никаких обязательств перед его отцом, да со своим расчудесным голосом, да ещё и с высшим образованием – пусть не по специальности, зато демонстрирующим, что у тебя есть голова на плечах. Перед тем, как сделать свой выбор, он проверил всю информацию, которая только есть о твоей персоне, и по всем критериям ты ему подошла: об этом он предупредил меня в первый же день твоего обучения, когда я высказала пару сомнений… К тому же, поверь, ему льстит то, что именно твой голос будет отвечать на его звонки. Пусть это мальчишеская забава, но тебе-то от этого только лучше! – и она так смачно фыркнула, что я поняла…

– Боже мой, Лина, я такая неудачница! – я упала на высокий табурет рядом с барной стойкой.

– Нет, ты совсем не неудачница, – легко оспорила Лина, – у тебя просто своеобразное везение.

– Ты не поняла, – я покачала головой, находясь в каком-то ауте от всего происходящего, – Я только что подписала контракт с Глебом Самойловичем.

– Так это же хорошо! – бегло улыбнулась фея, снимая кастрюльку с соусом с плиты.

– И ты опять не поняла… – я прикусила кулак, глядя вперёд невидящим взглядом… затем в мою голову пришла страшная мысль, и я перевела на фею глаза, в которых уже бушевало легкое безумие, – Лина, скажи, а долг за платье и туфли, что ты вчера приобрела…

– Я же сказала, попроси у Глеба премию, – перебила та, недовольно покосившись на меня, – Слово «долг» вообще неуместно в данной ситуации: ты же вынуждена была идти с шефом на приём! Значит, и все сопутствующие расходы – это только его проблема.

Ах, ты… собака пушистая!

– Это ж выходит, что я за просто так к нему в прачки нанялась?! – тихо зверея, выдохнула я.

– Не поняла, – тут же отозвалась Лина.

– Я только что подписала с Глебом Самойловичем контракт, в котором, по ходу, добровольно согласилась быть его персональной золушкой на три месяца, – по слогам произнесла я, продолжая пялиться в пространство.

Буквально пара секунд тишины, а затем Лина издаёт нечто, вроде изумленно весёлого хмыка. Я бы даже сказала, что она хрюкнула, – но феи ведь не хрюкают.

– Прости… – я медленно перевожу взгляд на неё, – Ты что, только что «хмыкнула» на весь ужас моей ситуации?..

– Это ты прости, – Лина едва сдерживала улыбку на вполне себе серьёзном лице, – Но с юристами Глеба тебе не справиться.

– Что ты имеешь ввиду? – уже не надеясь на лучшее, сухо переспросила я.

– Что – если ты поставила свою подпись, значит, ты будешь работать у Глеба, – глядя на меня огромными умными глазами, в которых сочувствие смешалось с искренним весельем, – Как ты вообще додумалась до этого?

– Я?! – воскликнула я, едва не задохнувшись от возмущения, – Это он!!! Он сказал, что за мои ошибки полагается увольнение! И он сам сделал мне это грандиозное предложение – побыть его домработницей четверть года! Да ещё и соединить оба контракта в один!!

– Вот ты попала! – покачала головой Лина, веселясь уже в открытую, – Нет, Глеба, конечно, можно понять – он вряд ли вообще задумывался над тем, насколько тебе это будет неудобно. Главное, чтобы было комфортно ему, – она вновь покачала головой, а затем перевела хитрый взгляд на меня, – Хотя, думаю, здесь не только в этом дело.

– О чём ты? – пробурчала я, проклиная свою удачу, Ленку, её нового хахаля и весь мир в придачу.

– Ему и впрямь надоели все его бывшие, которые с его возвращением в Россию решили, что отношения «не могут пройти просто так». Причём решили они это как-то одновременно и словно сообща… – она прикусила губу, обдумывая что-то в своей голове.

– А насколько Глеб Самойлович уезжал? – не особо вслушиваясь в любовные похождения шефа, кисло уточнила я.

– На все годы своего обучения заграницей, – удивляясь моему незнанию биографии своего шефа, сказала фея, – А после окончания университета мы с ним вместе ездили по разным городам, собирали команду для нового проекта, вели переговоры с другими компаниями… Здесь мы были только наскоками. Но он всё равно успел наплодить себе «потенциальных невест», с которыми все это время приходилось разбираться мне. А теперь данная почетная обязанность ложится на твои хрупкие плечи, – она снова хмыкнула, а затем сказала уже чуть тише, – ты хоть понимаешь, какие перспективы перед тобой вырастают?

– Перспектива быть принятой за его девушку всеми этими разъяренными тигрицами? – не особо разделяя её азарта, пробурчала я.

– А ведь Глеб всё продумал… – словно не слыша меня, вдруг протянула Лина, неосознанно прикусывая деревянную лопатку, – Эти будут думать, что у него новая пассия – ведь о моих отношениях с его семьёй всем известно, потому я всегда воспринималась ими только как его помощница… а его отец не будет воспринимать тебя всерьёз – зная, кто ты, потому и здесь проблем не возникнет…

– Э… ты говоришь так, словно наш шеф вдруг решил в монахи податься, да только его никто не пускает, – заметила я, всерьёз засомневавшись в логичности её умозаключений.

– Так и есть: на уме у Глеба теперь только работа – поверь той, что знает его, пожалуй, лучше всех, – Лина тыкнула в меня деревянным прибором, выглядя при этом абсолютно уверенной в своих словах, – Но это не значит, что ты должна спустить ему этот свинский контракт!

– Я ведь даже его условий прочитать не успела, – поддакивая ей, закивала я.

– Тем более, ты даже его условий прочитать… – она вдруг осеклась и посмотрела на меня так, словно вместо моей скромной персоны посреди комнаты вдруг появилась Дива Плавалагуна, – Ты что, серьёзно не ознакомилась с контрактом перед подписанием?..

– Нет, – выдавила я, с опаской поглядывая на её реакцию, – Как думаешь, там может быть пункт об обязательном посещении комнаты боли?..

– Чего? – недоуменно переспросила Лина.

– А, может, он – синяя борода, а я теперь даже не имею права распространяться об этом… – продолжила я, уже гонимая своей фантазией.

– Господи, Мила! Успокойся! – отмахнулась фея, – Единственное, с чем тебе придётся столкнуться, так это с его дивным характером – но никак не с парой трупов под кроватью.

– Ты уверена? – на всякий случай уточнила.

– До этого дня не замечала запаха разложения в его квартире, – совершенно серьёзно заметила Лина, – Но вот с его мм… замашками… тебе придётся свыкнуться.

– Что за «замашки»? – уже не рассматривая даже шанса на хорошую новость, безрадостно спросила я.

Фея некоторое время красноречиво смотрела на меня, а затем перевела взгляд на моё платье.

– Ты знаешь, где его вторая часть?! – с надеждой воскликнула я.

– Понятия не имею, я была также пьяна, как и ты, – недовольно фыркнула та, – Лучше посмотри на себя и задайся вопросом, нормально ли это, что ты сидишь на его кухне в испорченном платье, не имея ни сменной одежды, ни свежего белья, зато уже подписала контракт, и была отправлена поднимать целину!

Я нахмурилась.

Опустила взгляд на платье…

И нахмурилась ещё больше. Похмелье – это, конечно, оправданье. Но Глеб Самойлович не пил. И теперь мне реально любопытно, каким нужно быть невнимательным и зацикленным на себе, чтобы упустить мой вид… из виду?..

– Лучше убери от меня соус подальше, – честно предупредила фею, – потому как у меня лютое желание пойти и вылить его на голову своему любимому хозяину.

– У меня есть идея получше, – на губах Лины появилась странная улыбка, а в глазах зажегся азарт.

– Прежде чем поделишься со мной… – я остановила её взмахом руки, отчего фея искренне удивилась, – Скажи, почему ему нельзя было пить?

И в самом деле, все мои проблемы начались с того самого наказа Лины – не давать Глебу Самойловичу употреблять алкоголь. Если бы не тот серьёз, с которым были сказаны её слова, быть может, всё сложилось бы иначе. И, прежде, чем нырять в очередную её авантюру с головой, я должна была понять, из-за чего так рисковала?

– Я не могу, Мила, – лицо феи мгновенно стало серьёзным, – Не потому что не хочу. А потому что это… – она замялась, явно подыскивая слова, – Это его личная проблема. Я просто знаю, что ему нельзя. Тем более – рядом с тобой.

– Почему? – нахмурилась я.

Но Лина только поджала губы и коротко качнула головой, отчего я поняла – суть не в моей «привлекательности» для шефа, а в чём-то ином. Возможно даже… в чем-то более неприятном, чем я могу себе представить.

– Но немного ему можно? – уточняю на всякий случай.

Моя категоричность в прошлый раз сыграла со мной злую шутку.

– Немного можно. Он знает меру… обычно, – уточнила фея, а затем в её глазах снова заблестел азарт, – Ну, так, как насчёт проучить одного, забывшего совесть, сына гендиректора?..


Стою у плиты, тихо напевая мотивчик себе под нос. Настроение приподнятое. Вообще всё хорошо.

Лина уехала где-то полчаса назад, поскольку время обеда закончилось, и ей пришлось вернуться в компанию – её-то никто от рабочего дня не освобождал. Она успела приготовить рыбу, наказав мне сделать гарнир и самой плотно покушать, а прежде, чем покинула квартиру Глеба, забежала в кабинет шефа и предупредила, что отправит человека за моими вещами вечером…

Как мы обе и рассчитывали, реакции на это не последовало, – вряд ли Глеб Самойлович вообще думал о том, что моим ногам может стать холодно.

Он же не мерзнет!…

В общем, хорошее у меня настроение! Стою, медленно помешивая стручки фасоли, что сейчас поджаривались мною на сковородке с оливковым маслом и морской солью… и тихонько пою песню «Fever» в версии Роуз Макгоуэн… Вообще – петь люблю. Делаю это часто и везде, вот только на работе в эти два месяца было не до вокала, потому ни шеф, ни мои коллеги с четырнадцатого этажа об этой моей особенности не знали.

Знала Ленка, но…

Думать о подруге не хотелось совсем, более того – не хотелось даже анализировать её поступки, потому я быстро переключилась на позитивные мысли о моем теперешнем положении. Да, я связана контрактом с человеком, полагающим, что мир должен крутиться по мановению его руки, но также – я трудоустроена на высокооплачиваемой (а Лина предупредила меня об этом бонусе) работе на целый квартал вперёд без возможности увольнения (об этом Лина меня тоже предупредила). Так что всё в моих руках! Если справлюсь с работой за эти три месяца и стану незаменимой помощницей для Глеба, то там уже можно будет потребовать изменения контракта и избавить себя от постыдной должности его домработницы. Хотя, не очень-то она и постыдная, если учитывать, сколько он платит своей прислуге (и об этом Лина сообщила мне – да-да, моя фея прям гонец добрых вестей!).

Кажется, фасоль уже почти готова. Глеб не выходил в эту часть апартаментов, но, судя по звукам из конца коридора, он уже давно перебрался в комнату, переоборудованную в тренажерный зал и располагавшуюся напротив его рабочего места. Мы с феей только один раз удалялись с кухни – в гардеробную шефа, так что я могла сказать с точностью, что в тренажерке он уже больше часа.

Кажется, девочки из бухгалтерии не наврали, когда сказали по большому секрету и абсолютно всем, что у сына гендиректора идеальное тело. Я даже кое-как поборола желание прокрасться и подсмотреть за ним в щелочку, чтобы убедиться, так сказать, воочию…

Вовремя вспомнила, что у меня ещё три месяца впереди. Насмотрюсь. Оценю. И, надеюсь, забуду.

Я заварила вкусный чай с добавлением травок, нарезала лимон, и теперь снимала сковороду с плиты, перекладывая фасоль в отдельное блюдо, продолжая напевать о страсти «и днём, и ночью», – когда услышала шаги шефа. Спокойно допеваю последнюю строчку, беру блюдо с фасолью и несу его на стол. Мельком бросаю взгляд на Глеба Самойловича: стоит, смотрит. С влажными после душа волосами, в простой темно синей футболке и свободных черных штанах, он выглядел именно так, как я его и представляла. Нет, вру. Он выглядел намного лучше. Вот только взгляд бы поменять: изумлённый… даже растерянный.

Ставлю блюдо рядом с рыбой, выпрямляюсь, внимательно смотрю на шефа. Да, на мне сейчас – его свободный свитер, заканчивающийся где-то на середине бедра и дарящий столь необходимое тепло моему подмерзшему телу. А на моих ножках красуются широкие вязанные носочки; размер был слишком велик, но, подвернув их, я смогла согреть и свои многострадальные теплолюбивые стопушки. Откуда у Глеба Самойловича в принципе взялись подобные носки – я понятия не имела. Но очень веселилась, когда вместе с Линой смотрела на своё отражение в Его гардеробной.

– Почему вы… – шеф поднимает руку, указывая на свитер, но так и не заканчивает предложение.

Изумление на его лице достойно картины маслом.

– Лина предупредила вас, что человек с моими вещами приедет только вечером, а вы были так заняты, что не отреагировали на просьбу дать мне что-нибудь из одежды, – спокойно отвечаю ему, хлопая длинными ресницами.

– Я был занят, да… – хмурясь, соглашается Глеб, не замечая, что творится с моим лицом (никакой просьбы не звучало и в помине), затем он поднимает взгляд на мои глаза, – Но что с Вашей одеждой?

– Лина увезла её в химчистку. Она ведь вам об этом сообщила, – сообщаю на голубом глазу.

Ага. Трижды сообщила. Пока мы хихикали, как старые кикиморы, решая, не использовать ли штамп номер двадцать два и не надеть ли мне его рубашку? В итоге победила практичность – меня действительно морозило (последствия похмелья), так что остановили свой выбор на свитере.

– Мне снять? – прикладываю руку к материалу, смотрю на него озадаченно, – Вы простите, я же ещё не читала условий контракта, и не знаю, что можно, а что нельзя в вашей квартире, да и как себя вести в принципе: теперь, когда вы – мой босс и на работе, и дома… – замолкаю, чуть склонив голову, жду реакции.

– Да, я дам вам ознакомиться с условиями этим же вечером, – процеживает Глеб, начиная испытывать странные проблемы с взглядом глаза в глаза… да и вообще – с лицезрением меня в принципе.

И что-то мне подсказывает, что не планировал мой шеф давать мне бумажки для ознакомления. По крайней мере сегодня – точно не планировал. Как бы ни утверждал обратное.

Однако, теперь даст. Никуда не денется.

– Присаживайтесь, Глеб Самойлович. Все готово, – киваю ему на расставленные блюда, а сама стою на месте, – не знаю только, разрешено ли мне есть с вами за одним столом… смогу уточнить только сегодня вечером. Если нет, то позвольте мне удалиться в свою новую комнату – я не ела со вчерашнего дня и от запаха еды у меня начинает кружиться голова…

– Вы можете есть со мной, – отчеканил Глеб Самойлович, прерывая мою речь, – Я внесу этот пункт в договор.

Ох, сколько вы ещё в него внесёте!

Беру себе тарелку с приборами, сажусь на табурет напротив шефа, начинаю накладывать еду – по чуть-чуть. Чтобы не «объесть» своего работодателя.

– Вы можете наложить побольше, Мила Георгиевна, – не глядя на меня, негромко, но очень четко говорит шеф.

Порция в моей тарелке увеличивается ровно на пару сантиметров. Пусть помучается от совести… Начальник От Бога.

– А что вы такое… делали, когда я зашел? – через несколько минут спокойного и размеренного потребления пищи, спрашивает Глеб Самойлович.

– Пела? – вопросительно смотрю на него, удивляясь от подбора слов в его фразе, – Вам не понравилось? Или я не имею на это права по контракту? – знаю, меня заносит, но смягчаю свои слова наивным выражением лица и «искренним» желанием узнать.

– Нет, вы можете петь, когда захотите… кроме ваших рабочих часов в компании, конечно, – замявшись, исправился шеф, затем всё-таки поднял на меня глаза, – У вас это хорошо получается.

Знаю.

И даже за комплимент благодарна, но осведомлять кое-кого о своей благодарности не собираюсь.

Потому – просто киваю, возвращаясь к еде. Когда заканчиваю, встаю из-за стола, чтобы убрать пустую тарелку в раковину.

– Вы где-то учились? – его вопрос застаёт меня врасплох.

Я уже и забыла об этом разговоре. Поворачиваюсь к Глебу, смотрю на него внимательно.

– Нет. Я просто очень любила музыку с детства: смотрела диснеевские мультфильмы и зарубежные сериалы с музыкальным оформлением… запоминала, пела вместе с героями, смотря очередную серию по телевизору. На музыкальную школу или какое-либо другое обучение у моей семьи денег не было.

Что говорить? Даже та «деловая» одежда, в которой я приходила в офис, была приобретена мной со скрипом зубов – я никогда не имела лишней пары тысяч в кармане. А во время учебы жила в общаге на стипендию и подрабатывала везде, где успевала.

Загрузка...