«Иногда кажется, что жизнь дает второй шанс и надежду что-то изменить. А потом оказывается, что это лишь засада, чтобы заманить тебя в пропасть».
Как быстро закончились летние каникулы – словно их не было!
Вот так всегда, ждешь целый год, считаешь дни, отмечая в календаре, как будто время побежит быстрее. Но от этого дни лишь дольше тянутся, и не знаешь, когда все это закончится. Конец семестра, сессия, практика…
Потом раз – и каникулы наступают. Даже не успеваешь опомниться, как лето бьет обухом по голове свободой от бесконечных лекций, нравоучений мамы и всей прочей ерунды. А затем время резко ускоряется, и все оставшиеся дни пролетают один за другим, торопливо исчезая в бесконечности мироздания.
Каникулы выдались вовсе не скучными. Раньше я всегда уезжала к бабушке в деревню, но на сей раз решила оставаться дома. И смогла насладиться тишиной, посвятив себя книгам. Это вовсе не значит, что я не любила бабушку. Напротив, она была одна из немногих по-настоящему дорогих мне людей, а не те предатели, что везде окружали.
Я читала с раннего детства – научила бабушка, а мне тогда было всего-то года четыре. Я перелопатила весь запас книг, что еще оставался в нашей старой квартире. Большую их часть мама вывезла, приговаривая, что они лишь собирают пыль. Раньше их покупал отец, но он давно развелся с матерью. Оставил ей квартиру и уехал, женившись на другой женщине.
Понятное дело, нынче все читают электронку. Но я любила перелистывать страницы, вдыхать запах бумаги, чувствовать вес книги в руках. Да и не было у меня никогда нормальной электронной книги, а читать в старом смартфоне не очень-то удобно. Как раз кстати недалеко от дома открылась библиотека, в которой летом я была одним из немногих посетителей. Покупать новые книги не позволял бюджет, а мать не интересовалась моими желаниями, увлекшись очередным в ее жизни мужчиной.
Я глотала все, начиная от женских детективных романов и заканчивая научной фантастикой, удивляя пожилую женщину-библиотекаря. Она узнавала меня по скрипу дверей еще с порога. И пока знакомые тусовались в различных клубах, загорали на пляже и летали на курорты, я сидела в парке на одной и той же зеленой скамейке и витала в других мирах, переживая за героев.
Если бы только могла представить, в какую историю попаду сама…
Я не оговорилась насчет знакомых. Друзей настоящих у меня не было вообще. Находились те, кто делал вид, что является другом, но я знала, что это далеко не так. Они все ненавидели меня за то, что я не такая, как они, смеялись, когда я проходила мимо, избегая гламурных компаний.
Я не обращала на них внимание, но иногда меня доводили до слез, и я убегала, чтобы никого не видеть. Хотя с моей внешностью вроде бы все в порядке: вес в норме, рост средний, глаза серые, волосы темно-русые. Обычная студентка третьего курса исторического факультета.
Я не всегда была изгоем. Лишь последние пару лет. Никто не знал, из-за чего все началось, даже моя мама. Особенно моя мама. Да ей до меня и дела не было. Она постоянно работала или же занималась наведением порядка в личной жизни (что как раз попадало в раздел фантастики).
И вот лето на исходе. На календаре тридцать первое августа. Этот день я обвела черным маркером, обозначив окончание хорошей жизни.
Универ я не любила. Дело даже не в предметах, которые давались с легкостью. Преподаватели относились ко мне терпимо, хоть наверняка и считали слегка ненормальной. Дело было в сокурсниках, которых я не переваривала. А они, в свою очередь, никогда не любили меня.
Особенно отличались некоторые личности.
Например, Сашка Маркин – белобрысый парень, задирающий еще со школы, где нам не посчастливилось вместе учиться. Когда он узнал, что нам предстоит провести бок о бок еще пять лет, то долго ржал над этим обстоятельством, а потом начал придумывать новые способы, чтобы вывести меня из себя, получая от этого удовольствие.
Или Лера Каткова – высокая брюнетка, которая частенько просила у меня конспекты, ведь свои тетради вечно забывала. Она считала себя самой крутой на потоке, исключительно потому, что ее отец был одним из спонсоров универа и другом ректора. В общем-то поэтому она и училась именно там, где и я. С возможностями Каткова можно было легко отправить дочь учиться в Москву. Но он держал ее при себе, под присмотром, ведь она не отличалась примерным поведением.
Остальные однокурсники тоже не отличались в моих глазах добрым отношением и поступками.
Каникулы пролетели слишком быстро. Я толком и не почувствовала свободы. Но все хорошее имеет свойство заканчиваться.
Я сидела на кухонном подоконнике, периодически посматривая в окно. На скамейке у подъезда нашей старой пятиэтажки собрались все пенсионерки двора. Вокруг расселись вечно голодные кошки, жадно провожая взглядами каждое движение кормилиц.
Сперва соседки о чем-то громко спорили. Потом наступила долгожданная тишина. Почти все машины разъехались, освободив тесные асфальтированные парковки, еще покрытые лужами после ночного дождя. И я снова уткнулась в книгу, как вдруг раздался истошный рев сигнализации. Оказалось, какая-то невзрачная серая иномарка, сдавая задом, въехала в блестящий черный джип нового жильца.
Бабульки не преминули возможностью обсудить событие. Они окружили несчастного водителя, который растерянно озирался по сторонам в поисках хозяина пострадавшего автомобиля. Владелец того самого джипа в этот момент наверняка сладко спал. Его квартира напротив нашей, и вернулся он под утро – приехал с музыкой, переполошив весь дом. Окна моей спальни выходили во двор, и я как раз дочитывала историю, не в силах остановиться, когда это произошло.
Вскоре на поле боя, расталкивая бабок, проклинающих сигнализацию и всю современную молодежь, показался и мой сосед, Станислав. Его помятая майка не была заправлена в джинсы и смешно топорщилась в стороны. Да и сам он имел такой вид, будто его подняли, а разбудить забыли.
Почесав стриженую голову, он взглянул на смятый металл дверцы автомобиля, лишь потом соизволил отключить какофонию, вернув во двор тишину. Но бабки загалдели с новой силой, расписывая на все лады звуки его сигнализации, по их словам, уже доставшей весь белый свет.
– Тихо! Дайте разобраться! – раздался возмущенный крик Стаса, заставив замолчать бабулек.
Бабки с недовольным видом расселись на свои скамейки. Из серой иномарки, испуганно оглядываясь, вышел пожилой мужчина, который тоже ждал окончания атаки со стороны моих злобных соседок.
Звонок сотового отвлек меня. Я медленно сползла с подоконника на пол и лениво потянулась за стареньким мобильным, что нервно подпрыгивал на кухонном столе.
– Да, мам, – сонным голосом произнесла я, открывая при этом холодильник.
– Карина, ты встала? Решила не будить тебя сегодня, все же последний день каникул, – раздался голос мамы в трубке, как всегда раздраженный.
Я часто не понимала, зачем вообще ей нужна.
– Встала, куда я денусь, – протянула в ответ, изучая взглядом опустевшие полки холодильника.
– Я в морозилке пельмени оставляла. Свари, сегодня задержусь на работе.
– Хорошо, мам, сварю, – неохотно согласилась я.
– Ладно, мне пора бежать. Если что – я тебе позвоню.
Одна из тех, кто часто звонил… Я даже знала, с кем мама проведет сегодняшний вечер. Ведь за последний месяц несколько раз видела, что ее подвозил домой очередной любовник. Возможно, она даже мечтала, чтобы он жил здесь…
Одного мне уже хватило!
От неприятного воспоминания телефон приземлился на пол, подпрыгнул и замер. Даже не разбился, как ни странно. Я подняла его и положила на покрашенную белой эмалью полку, где стояла микроволновка.
Холодильник встретил пустыми полками. В морозильной камере одиноко ютилась пачка пельменей, которые я ненавидела с детства, хотя это многим покажется странным. За последние годы пришлось съесть их столько, что от одного лишь вида воротило.
Но желудок предательски урчал. Вот получу стипендию, куплю чего повкуснее, а пока выбирать не приходится.
Тяжело вздохнув, я поставила кастрюльку в раковину, включила кран и вернулась к наблюдательному посту на подоконнике.
Но за десять минут во дворе не осталось ни Станислава, ни владельца серой иномарки, ни бабулек, ни котов. Лишь джип Стаса одиноко красовался у бордюра, зияя вмятиной на передней дверце и крыле.
Этот самый Станислав купил квартиру в нашем доме несколько месяцев назад. Я слышала, у него был какой-то бизнес. Фирма или что-то в этом роде. Раньше десяти он из дома не выбирался. Ночевал здесь тоже не всегда. Я частенько сталкивалась с ним на площадке нашего третьего этажа, но он никогда не замечал меня. Это обстоятельство не расстраивало, ведь знакомиться с ним в мои планы не входило категорически.
На календаре черным маркером была обведена цифра «31», как какой-то недобрый знак…
Я вздохнула, оторвала лист с надписью «август», на котором очередное лето закончилось, и, смяв его, запустила в форточку, попав прямо в машину соседа.
***
Чтобы хоть как-то отложить момент встречи с одногруппниками, я едва тянула ноги. Поскольку жила я в центре, то могла добраться до педунивера пешком. Я выбрала длинный путь в обход новой стройки, за которой располагался поросший бурьяном пустырь.
Когда-то там находилась спортивная площадка, потом все поросло травой, лишь ржавые футбольные ворота торчали из бурьяна. Вскоре пустырю предстояло стать новым магазином, но пока финансирование прикрыли, и там ничего не менялось уж лет как пять.
Строящееся здание было обнесено бетонным забором, с другой стороны от площадки находилась часть парка, о котором я уже упоминала. Так вот, между парком и стройкой проходила старая дорога, по которой с грохотом проносились грузовики, добивая дырявый асфальт, роняя щебень, что лез потом под ноги.
Самым противным было не это. Примерно посредине забора располагались ворота, за которыми стоял вагончик. Сторожа самого никогда не было видно, но вот свора бездомных собак, которых он прикормил, подобно стае голодных волков провожала каждого, кто рисковал сунуться в их владения.
Не то чтобы я боялась собак. Напротив, все детство выпрашивала у матери хоть какого-нибудь малюсенького щеночка, но после развода она категорически отказалась от этой идеи. А потом я и сама перегорела.
Но вот эти собако-монстры наводили на меня какой-то панический ужас. Иногда, конечно, можно было проскочить мимо незамеченной, но зачастую они вылетали из-под ворот и с истошным лаем гнали любого прохожего, пытаясь оттяпать икры ног.
Так было и в тот раз. Но если бы этого не случилось, не произошли бы дальнейшие события.
Рыжий крупный кобель-вожак вылетел из открытых ворот в сопровождении нескольких собратьев. Они бросились ко мне, грозя оставить без новых джинсов. Я рванула в сторону, хотя понимала, что самое разумное в этой ситуации – остановиться, заставить их потерять интерес, либо стоило направиться к самой стройке, где при звуке хриплого голоса сторожа псины сразу же ретировались бы за синий вагончик.
Но почему-то я поступила иначе, пулей припустив в сторону пустыря. Наглый кобель летел за мной, агрессивно оскалив зубы, позади, угрожая сожрать меня целиком, а еще наступали коричневые с подпалом его подруги-близняшки со стоячими наполовину ушами.
Стало страшно, даже руки затряслись. Уронив рюкзак на землю, я зажмурилась, будто это могло бы что-то изменить, потом села на корточки, обняла колени и опустила голову, чтобы не слышать лая.
Наступила тишина. Мертвая, будто все вокруг исчезло.
Но это безмолвие не пугало, напротив, погружало в состояние покоя. Я попыталась открыть глаза. Пришлось зажмуриться, потому что странное явление сопровождалось пронзительно белым светом, который затмил все вокруг.
Внезапно поднялся сильнейший ветер, но он не затрагивал меня. Я будто находилась в эпицентре воронки. В радиусе нескольких метров исчезло все, превратившись в сплошной белый столб, уходящий высоко в небо.
В порывах урагана летали те самые ржавые футбольные ворота и выдранный с корнем чертополох, а также мой рюкзак, в котором почти ничего не было, кроме телефона, ключей от квартиры, блокнота и пары тетрадок.
Преодолев сопротивление потока, я поднялась, выпрямившись во весь небольшой рост. Но мои ноги подкосились, а в глазах потемнело от долгого сидения на корточках.
Кровь ударила в голову, затмив происходящее…
Не знаю, сколько точно прошло времени с того момента. Минута или полчаса. Очнулась я, лежа на желтоватой траве пустыря. Рядом на вывернутых металлических трубах висел рюкзак.
Собак не было, лишь со стороны стройки раздавалось жалобное поскуливание. Но самым интересным стало не это.
На пальцах левой руки висела цепочка. Странная на вид, не холодная – напротив, будто излучающая тепло. Сделанная из металла, напоминающего белое золото.
Мельчайшие звенья соединялись между собой причудливым способом. А на цепочке висел кулон – белоснежный объемный полумесяц около десяти сантиметров в высоту и пяти в ширину, не то стеклянный, не то фарфоровый, в котором прорезались мелкие узоры. Я осторожно положила его на колено и потрогала пальцем, потом резко отдернула, почувствовав покалывание.
– Откуда же ты взялся? – удивленно спросила, будто он мог бы мне ответить. – Ветром из травы вынесло? Тебя потеряли, да?
Но кулон, естественно, молчал, скрывая свои секреты.
– Ты мой талисман. Если бы не ты, мои косточки уже бы обгладывали, – пробормотала, все еще не решив, что с ним делать. – Ума не приложу, где искать твоего владельца. Пока будешь моим.
Я нацепила его на шею, спрятав под рубашку, и вдруг снова почувствовала исходящее от него тепло. Потом отряхнулась и осмотрелась.
Рюкзак на месте, даже телефон в нем лежит в застегнутом кармашке. И до начала лекций еще есть время.
На ходу переваривая необычное для города явление, я направилась дальше, несколько отвлекшись от насущного.
Первым знакомым лицом, что я увидела в заполненной студентами лекционной аудитории, стала Лера. Да, та самая, которую я вспоминала, у которой папа был известным в городе бизнесменом. Как обычно деловая, с поднятым вверх курносым носом, уложенными гладкими волосами, в туфлях на каблуках сантиметров по десять.
Рядом с ней стояла ее подпевала, Настя Калинина – невысокая блондинка с неестественно голубыми глазами, что было вызвано контактными линзами. Я прекрасно знала, что все восторги по поводу цвета ее глаз напрасны, так как на самом деле за линзами скрывались самые обычные, что ни на есть, светло-серые рыбьи радужки, а волосы без краски были тускло-каштановыми.
– Каринка, привет! – язвительно произнесла Лера, рассматривая мой помятый вид, потом презрительно улыбнулась.
– Привет! – буркнула в ответ. – Давно не виделись.
– Где была? – насмешливо спросила ее подруга, Настя. – Ездила куда-нибудь?
– Тебе то что? – произнесла сквозь зубы.
– У нас новенький. Ты это знала? – перебила Лера. – Никита зовут. Симпатичный. В деканате его видела.
– Мне все равно. – Я бросила рюкзак на деревянный стул и упала на соседнее сиденье, выбрав ряд, с которого не будет видно этих мерзавок.
Как раз в это время наш декан, Пал Палыч, вышел к кафедре, чтобы толкнуть речь. В правилах поведения универа наметились какие-то изменения, о которых нас и собирались проинформировать.
Рядом с ним стояла Надежда Ивановна, старая маразматичка, преподававшая нам педагогику. Она же являлась заместителем декана. Ей давно следовало бы уйти на пенсию, а не портить всем жизнь своими нравоучениями и попытками привить любовь к предмету совковыми методами.
Я вдруг услышала чье-то сопение и повернулась. Я полагала, что рядом никого нет. Но оказалось, что со мной на ряду сидит незнакомый парень. Он небрежно поправил серый пиджак, задев меня локтем. Я возмущенно сверкнула глазами.
– Прости, не заметил, – бросил он.
– Конечно, я такая незаметная, – проворчала в ответ. – Аккуратней надо!
Он прикусил губу и пригладил темные волосы.
– Извини еще раз. Тебя как зовут? Я тут новенький.
– Карина… Карина Симкина.
– Меня Никита. Покажешь, что к чему?
– Нет. Но знаю, кто наверняка не откажет. – Я повернулась, указав на сладкую парочку, что сидела позади меня через пару рядов. – Вот они с удовольствием тебе все покажут.
– Как знаешь. Ладно, поговорим позже.
Я вздохнула. Не то что мне не понравился этот Никита. На самом деле он был довольно симпатичным, но желания знакомиться ближе не имелось. Еще предстояло терпеть всех три года, а это совсем немало.
Конечно, частенько посещали мысли перевестись на заочку и устроиться на работу. Но отец просил меня этого не делать, и я не могла ему отказать. Он бы единственным, чье мнение еще имело вес. Так что пока я терпела, всеми силами стараясь не падать духом окончательно.
Время вновь обрело свойство медлительности. Стало до боли грустно и захотелось попасть домой. Хотя, может быть, на самом деле и не было все настолько плохо, как я себе надумала.