Дни тянулись за днями, Рей проводил их все одинаково – в постели, борясь с болью. Дозу обезболивающего неуклонно снижали. Он связал первый кривой шарфик и подарил его Келлеру.
– Это для кота, на вас его не хватит, – с сожалением сказал он. Сегодня должны были снять растяжки и Рей этого до ужаса боялся.
– Он будет рад, а я подожду следующий, – Келлер бережно сложил шарфик. – Ну как ты, готов? – он погладил Рея по руке.
Вот странность, он до сих пор перескакивали с «вы» на «ты», но тактильного контакта между ними стало гораздо больше.
– На самом деле не готов, но что делать. Лежать и ждать еще хуже. Будет больно? – спросил он, сжав руку Довера и ища поддержку.
– Их снимают под общим наркозом, но потом, когда будет отходить, без боли, скорее всего, не обойдется, – честно признал он, поглаживая Рея по руке. – Но я вам обещаю, следов не останется! Я все сделаю максимально косметически.
– Хорошо. Значит, сейчас повезут в операционную? – спросил Рей, вздыхая.
– Да, сейчас все готовят. Не волнуйся, я буду рядом, – пообещал Келлер. – А потом, когда проснешься, ноги уже будут на кровати лежать.
– Хорошо. Ладно, – ему все равно ничего не оставалось, кроме как согласиться.
Когда в палату пришли медсестры и быстро вкатили наркоз, он и до десяти сосчитать не успел.
В операционную его повезли прямо на этой кровати, и там началась кропотливая операция. Не новая для Келлера, не слишком сложная, но ответственность за манипуляции он осознавал, как никогда.
В себя Рей пришел уже под вечер. И первое что ощутил – боль в каждой мышце и связке и неподъемную тяжесть ног. Он застонал, силясь двинуться на кровати, как-то поменять положение, и от боли его тут же прошиб холодный пот, он тяжело задышал.
Приборы тут же отреагировали на это, а поскольку Келлер был в сестринской, он поспешил к Рею.
– Тише-тише, – он подбежал к кровати и чуть придержал парнишку за плечо. – Болит?
– Болит… очень болит, – прохрипел Рей из-за пересохшего горла и мертвой хваткой вцепился в руку Келлера, почти рыча от боли, дергающей ноги, от которой даже не было сил плакать.
– Тише-тише, – повторил Келлер, и, не отпуская его руку, другой увеличил дозу обезболивающего, а потом уже поднес стакан к губам Рея. – Попей, дыши глубже. Давай, вдох-выдох, вдох-выдох.
Рей кое-как сделал пару глотков и заскулил, изо всех сил желая свернуться в комочек и умереть прямо сейчас. Но он держался за руку Келлера, скулил и плакал, дрожа как осиновый лист.
– Сейчас подействует лекарство, – пообещал Келлер и, убрав стакан, стал массировать акупунктурные точки на руках Рея, чтобы и таким образом поскорее снять боль.
Рею казалось, что прошла вечность, но потихоньку ему стало легче, он смог хотя бы дышать нормально. Но слезы все еще текли, от страха, от боли, от всего вместе.
– Господи, неужели так теперь будет всегда? – прошептал он.
– Нет, конечно, нет, – Довер покачал головой, не переставая массировать его руки. – Просто сейчас организм активно реагирует на повреждения тканей. Они не большие, но множественные. К тому же, спицы были в костях, их регенерация всегда проходит больнее, чем только мягких тканей.
Рей больше ничего не спросил, только тихо лежал, и слезы капали с кончика носа на подушку. Он боялся теперь, сколько он выдержит так, сможет ли вообще встать на ноги и ходить без боли? И танцевать?
И все же руки Келлера помогали, очень скоро он погрузился в состояние близкое к дремоте, что не удивительно после наркоза. Надеясь, что ему удастся немного поспать, Келлер увеличил дозу успокоительного и просидел у Рея до тех пор, пока его не вызвали.
За пределами больницы жизнь тоже не стояла на месте – гастроли сенсационно отменились, и Дилан попал в собственную ловушку, оказавшись чуть ли не единственным ответственным за это лицом.
Клод сбежал от него, прихватив кое-какие документы, касающиеся контрактов с Реем. Он готов был идти по головам к своему трону, но случившееся с Реем даже ему казалось жутким, и он боялся, что с ним может случиться что-то похожее.
Льюис давал интервью в СМИ, многие участники труппы выступили на его стороне против Демидова. Все мечты Дилана с треском провалились, такое ему вряд ли когда-либо простят. И все же он продолжал глупо отмалчиваться или даже отпираться, что все было сделано согласно документам. Все ждали комментариев самого Рея, но ему было не до того.
Перед ним было еще одно испытание – попробовать сесть, перебраться на коляску, сменить положение тела за долгое время. И пока он с тихой злобой и страхом смотрел на коляску, дожидаясь Келлера.
Разумеется, Келлер оставлять его один на один с этой задачей не собирался. А чтобы не навредить Рею и не травмировать его, он предупредил Тони, что понадобится его помощь.
Вообще-то, все друзья хотели присутствовать при этом, но они решили на первый раз сделать все в узком кругу.
– Итак, у нас очередной этап на пути к выздоровлению, – бодро напомнил Довер, войдя в палату вместе с Тони.
– И все они похожи на пытку, – кивнул Рей, вздыхая. Ему даже сидеть на кровати было пока очень дискомфортно, и в больничной рубашке он выглядел как больная птичка – даже ключицы выпирали.
– Вы будете меня держать? – спросил он, когда они подошли к нему.
– Мы поднимем тебя на руки и аккуратно пересадим, – объяснил Келлер, подойдя ближе.
– Все будет хорошо, детка, – Тони присел напротив него и взял его за руки. – Ты справишься. Ты ведь у нас такой сильный, правда?
– Наверное… не уверен, – выдохнул Рей, погладив его по рукам, и признался. – Мне страшно.
– Конечно, сильный! Вспомни, сколько сил тебе понадобилось, чтобы танцевать этот сезон? Неужели они все пропали, – Тони хотел настроить друга и не спешил переходить к делу, а Келлер не торопил его, одобряя такой подход.
– Все израсходовал, наверное, – отозвался Рей, вздохнув, и взявшись за его руку, придвинулся к краю кровати, чтобы спустить ноги на пол. Но опираться на них пока боялся.
– Так, не спеши, – Келлер тут же оказался рядом, по другую руку. – Как ощущения? Есть покалывание? – спросил он, ведь кровоток изменился.
– Да, есть. И ломота начинается от ступней вверх, – Рей прислушался к себе. – Это нормально?
– Это очень хорошо, – кивнул доктор, улыбнувшись. – Значит, кровообращение не нарушено, и понемногу можно переходить к массажу.
– Итак… коляска? – спросил Рей, держа за руку Тони. – Как мне? Обхватить за шею или что? – он немного растерялся.
– Да, обними нас за шеи, а мы тебе поможем, – кивнул Келлер. – Не бойся, мы все будем делать медленно, – пообещал он, придвинувшись и поддерживая Рея под спину.
То же самое делал и Тони.
Рей взволнованно часто-часто дышал, стараясь не думать о боли, о дискомфорте, и с помощью Келлера и Тони наконец-то оказался в коляске, сдавленно застонав и ерзая туда-сюда, в попытке устроиться удобнее.
– Я думал, будет хуже, – признался он.
– Ну вот видишь, как хорошо, – Келлер улыбнулся и, присев на корточки напротив Рея, аккуратно установил его ноги на подставках. – Ну что, попробуем немного прогуляться?
– Можно только прикрыть чем-то ноги? – попросил Рей, и без того чувствуя себя неловко из-за того, что сидит в одной больничной рубашке.
– Да-да, конечно, прости, – доктор взял покрывало с кровати и накрыл им ноги Рея, закутав их снизу, чтобы и теплее было. А сверху накинул его толстовку. – Ну, в путь, – улыбнулся он.
Рей переживал, впервые за долгое время покидая палату, он видел, что люди на него смотрят, кто-то узнает, кто-то нет. Медсестры толкали друг друга локтями, мол, смотри.
– А куда мы едем? – все же спросил Рей, пока они неторопливо миновали коридор отделения.
– Я думаю, пока что ограничимся поездкой по коридору, – предложил Келлер.
Тони шёл рядом и держал Рея за руку.
– Но понемногу будем увеличивать длительность, поднимемся на крышу – вам нужен свежий воздух.
Рей кивнул, они дошли до небольшого холла для посетителей, там развернулись и поехали обратно. Но в целом, несмотря на легкую боль на небольших толчках, все прошло лучше, чем могло бы.
– Ну как вы, Рей, устали? – когда они вернулись в палату, Келлер снова присел на корточки напротив парнишки, сдвинул покрывало и стал аккуратно разминать его стопы.
– Немного, но я рад, что могу не только лежать, – Рей невольно морщился, ощущая боль в ногах, порой очень жгучую. И понимал, что ему дискомфортно еще из-за внутреннего напряжения, пока на него все смотрели.
– Теперь каждый день будем совершать с вами прогулки, – пообещал Келлер.
Конечно, он прекрасно видел, как Рей ежится под этими взглядами, поэтому на следующий день помог ему надеть толстовку и надвинуть капюшон. И, помня обещание, повез его в свой кабинет, где на диванчике стояла корзинка.
– Вот, знакомься, это Марс, – улыбнулся он, вытаскивая из корзины пушистого черного как ночь кота.
– Какой большой! – удивился Рей, глядя на него. – А это точно кот? – он протянул руку и дал себя обнюхать, прежде чем погладил его. Шерсть была мягкая, пушистая и теплая. Кот щурился, привыкая к свету, и нюхал руки Рея, насквозь пропахшие больницей.
– В смысле? А кто, по-твоему, это может быть? – рассмеялся Келлер, присев на диван.
Марс встал передними лапами на грудь Рея и потерся мордой о его лицо, щекоча усами.
– Ты ему понравился, – улыбнулся он, почесав кота по спине.
– Не знаю, рысь какая-нибудь, – предположил Рей, поглаживая кота по голове. – Не знал, что они бывают такими большими. – Кот тем временем запустил нос в ухо Рея и что-то там вынюхивал, и Рей захихикал от щекотки.
– Он очень милый, – сказал он, а кот, удовлетворенный инспекцией, улегся на коленях Рея, как на подушке.
– Да нет, точно кот, просто большой, – заверил Келлер, почесав питомца за ухом. – Тебе не тяжело? – сразу спросил он, когда Марс по-хозяйски оккупировал колени Рея.
– Немного, но он такой теплый, – отпускать кота не хотелось. Он урчал и стал запускать коготки в бедро Рея. – А вот колоться не стоит, дружок.
– Он так показывает, что ты ему нравишься, – пояснил Келлер. – Ну что, ты пока не готов к прогулке на крышу? – спросил он, погладив кота по лапкам.
– Можно съездить, – ответил Рей. – Но, наверное, кота туда брать не стоит? – спросил он, почесывая Марса и сталкиваясь пальцами с рукой Келлера.
– Если ты волнуешься, что он сбежит, то совершенно напрасно, – заверил его Келлер, не спеша отнимать пальцы, а второй рукой он накрыл Марса покрывалом Рея, чтобы кота не было видно. – Сделаем вот так.
– Хорошо, – Рей улыбнулся и придержал покрывало и кота, когда Келлер покатил его по коридору к лифту, чтобы подняться наверх.
В этот раз самого Рея скрывал капюшон, и, если кто-то и смотрел на него, по крайней мере, сам оно этого не видел. На крышу они поднялись на лифте, и там Келлер подкатил кресло к бортику, чтобы было видно город.
– В Лондоне лето…– заметил Рей, ощущая на своей коже ветер. Он снял капюшон и позволил ему растрепать отросшие волосы. Кот высунулся из-под покрывала и нюхал воздух. – Время все же течет, – сказал он негромко, вздохнув и смотря по сторонам.
– Хорошо здесь.
– Рад, что тебе здесь нравится, – Келлер взял раскладной стульчик и присел рядом с Реем. – Может, следующим летом опять весь Лондон будет в афишах с твоим лицом, – он погладил парнишку по руке.
Рей только хмыкнул саркастически.
– Едва ли. Это почти невозможно. Даже если я встану на ноги. С такой репутацией, как у меня сейчас, вряд ли кто-то возьмет меня в труппу.
– А что с вашей репутацией, Рей? – Келлер повернулся к нему. – Я не читаю прессу, но, насколько я знаю от ваших друзей, многие на вашей стороне. Все винят Демидова и считают, что это он вас подвел. К тому же, вам ведь не обязательно возвращаться в театр, можно выступать сольно.
– Это редкость. Индустрия немного иначе работает, – попытался объяснить он. – Для многих я лишь подстилка Демидова, благодаря постели получившая главные роли.
– Разве вам не хочется доказать, что это не так? – удивился Келлер. – Тысячи людей видели вас на сцене, вами восхищались мировые столицы. И не за ваши интимные отношения с Демидовым, уж поверьте
– Да, но сколько я слышал и слышу, что я шлюха. Вы так не считаете? – спросил он, подняв взгляд на него.
– А про меня, когда я только начинал работать, говорили, что я беру деньги с пациентов за то, чтобы взять их на операцию, – он пожал плечами. – Злые языки будут всегда и везде, нельзя жить с оглядкой на них.
– Что самое ужасное… Демидов действительно раскрыл меня как танцора. Жаль, что пришлось заплатить такую цену, – вздохнув, признался Рей.
– Пусть так, пусть он раскрыл тебя, пусть ему посчастливилось увидеть в тебе что-то, что до поры не видели другие. Но это все равно только твое, Рей, твой потенциал. И лишь тебе решать, как им воспользоваться, – напомнил Келлер, снова перейдя на «ты».
– Я иногда думаю, можно ли это было сделать иначе? – спросил Рей. – Без секса? Без того, чтобы заставлять меня теперь чувствовать себя шлюхой?
– Рей, можно я задам вам один вопрос, если хочешь, можешь не отвечать на него. Просто так и скажи об этом, – попросил врач. – Когда у тебя были интимные отношения с Демидовым, у тебя были к нему какие-то чувства? Ты задумывался о том, что тебе может принести ваша связь в плане карьеры?
Рей задумался, поглаживая кота.
– Я думал, что люблю его. И убеждал себя, что он любит меня, хотя Льюис много раз предупреждал меня об обратном. Он говорил, что я танцую безэмоционально, стесняюсь самого себя. И поэтому он решил, что секс поможет. А я не сопротивлялся.
– Возможно, секс помог, не мне судить. Я видел результат, видел собственными глазами, как волшебно вы танцуете. И это главное. Но не менее важно и то, что это была его идея, не вы прыгнули ему в постель, Рей, – все же Келлер не был психологом, и этот разговор давался ему непросто, поэтому он снова перескакивал на официальное обращение, но все равно пытался донести до парнишки очень важные истины – не выбить его из раковины, в которую тот забился, а дать понять, что Демидов – это не погасшее солнце, и жизнь должна продолжаться.
Рей вздохнул, понимая, что Келлер прав, но ему нужно было время, чтобы принять и осознать это полностью.
– Спасибо, что помогаете. Не только в плане лечения, – сказал он, вздохнув. – И кот у вас замечательный. От него даже словно ноги меньше болят.
– Многие кошатники верят, что у котов врожденный дар к врачеванию, – Келлер погладил сладко дрыхнущего кота – коленки Рея явно пришлись ему по вкусу.