Тим Яланский

Совладелец литературного сайта. Рассказы опубликованы в сборнике «Синяя Книга» (2014, «Дятловы горы»), неоднократно становились победителями в сетевых конкурсах.

Пишу прозу, преимущественно, фантастику и фэнтези, статьи. Любимые темы – приключения, о дружбе и любви.

Почитать можно здесь: https://ficwriter.info/polzovateli/userprofile/Thinnad.html

Гуппи, любовь и конец детства

– Я-я-ярик! – донёсся звучный бабушкин голос.

Звякнула оконная рама, задвигались тени виноградных листьев. Ярослав отодвинулся от дырки в стене, спрятался от пятнисто-знойной улицы, от бабушкиного голоса и укоров, что не выполнил поручения и сидит в подполе.

Он честно пошёл в хлебный за французским и половинкой ржаного, но Витька из третьего подъезда как раз собрался на рынок за мотылем для гуппи.

Витьку вчера подстригли, из короткой чёрной щетины торчали лопоуши, а солнце обожгло оголившуюся шею до клубничности. У него не бывает, как у Ярика, леопардовых веснушек, не повезло чуваку. Зато есть разноцветные рыбки породы гуппи.

Рыбы – это скучно. Маленькие «глуппи» плавают и плямкают губами с недовольно опущенными уголками. Тронешь пальцем стекло – даже не глянут. Ерунда одна.

А вот рынок – интересно. Волшебное место для любого мальчишки или девчонки. Птичий рынок – попугайчики, жёлтые, как лимоны, и зелёные – зеленее яблок! – такого цвета неведомые фрукты в джунглях. Безмятежно спят вповалку крыски – белые и с серыми спинками, дёргают носиками и видят во сне тихие норы, а не жаркий шумный базар с жестяными тентами. Толстые кролики тычутся мордами в прутья клеток. Важно разгуливает петух с маслянисто-зелёным хвостом – вот бы таких перьев пучок! Шуршат в углах ящиков морские свинки. А уж котят и щенков – настоящих, породистых, только без документов, потому за сущие копейки – десятки! «Возьмите щеночка!». Их немного жалко, ведь если хозяева продают, то, наверное, собачьи мамы грустят.

В ряду аквариумов пахнет водорослями. Продавцы кучками болтают и пьют пиво, солнце проникает в дырочки тентов, преломляется в прохладных водных витринах. Пластиковые и глиняные крепости для дна – вот бы такую, но побольше, чтоб выстроить солдатиков – и в бой! А ещё – череп и кости, маленькие, но как настоящие. Завести себе аквариум и напустить туда кораблей, а ещё на дне устроить тайник.

Мотыли – это мелкие кирпично-красные червяки. Копошатся массой, размазанной по клеёнке. Вроде бы ничего особенного, даже не дождевые черви, а если подсунуть нескольких Катьке – то-то визгу будет!

Пакет с мотылем надо поскорее домой, в холодильник! Ярик мчится вприпрыжку рядом с Витькой – словно гонцы, что доставляют срочную депешу. Длинноногий, худой, как солёный бычок, Витька, обгоняет собственную тень, и Ярик летит за ним сквозь кисельную жару, отбивает кроссовками ритм, пропускает зной сквозь себя – солнце не мешает, ведь он сам рыжий, огненный суперчеловек! Замешкался возле дверей гастронома, но махнул рукой – помрут же мотыли!


Глупые рыбки втягивали в себя красноватых червей, жабры надувались и дрожали. А потом случилось то, что случилось. Ярик не понимал, как это – пожалеть нескольких мотылей, чтобы подшутить над Катькой?

Платье на лямках, веснушки под панамкой, надутые губы.

– Я обещал, что буду защищать её, – сказал Витька совершенно серьёзным голосом. Его длинное и худосочное лицо приобрело воинственное выражение – даже тёмный свежестриженый чуб встопорщился, губа смешно оттопырилась, а лопоуши стали малиновыми, как свекловичная ботва.

– Ты что, влюбился что ли? – рассмеялся Ярик.

«Влюбился» – это когда герой целует красивую тётеньку перед мочиловом врагов, или когда свадьбу играли в соседнем дворе, старушки вытирали глаза платочками и приговаривали «совет да любовь».

Смешно, а Витька – не смеялся. Друг, называется.


В подполе под бабушкиной лоджией всегда прохладно и темно. Кирпичик в стене, и так качавшийся, а потом доковырянный Яриком, открывал отличный глазок на уровне земли. Снаружи шевелились тени корявых виноградных плетей, жужжали невидимые осы над грушами-паданцами. Сквозь щели досок над головой пробивались нитяные сеточки света, играли на старых бамбуковых удочках, ящике с песком и тусклых банках бабулиной самогонки. На дне прозрачных банок таились страшные скрюченные груши. В тишине и темноте хорошо представлять, что ты – терпящий аварию исследователь в батискафе, а над тобой сто километров воды. И как следует поразмыслить о Витьке, Катьке, мотылях и…

– Ярик, вот ты где!

Бабушка обнаружила отодвинутый в сторону половик и, конечно, поняла, где спрятался внук. Седые волосы гладко собраны в клубочек – Ярику нравились блестящие шарики шпилек, проглядывающих из переплетения.

– Ты чего там прячешься? Хлеба купил?

– Ба, мне надо подумать, – потянул Ярослав, хотя знал, что попался, не отвертишься.

– По дороге подумаешь, мыслитель, – лицо исчезло из рамки проёма, но Ярик знал – бабушка здесь. – Принеси хлеба, и будем уже обедать, – скрипнули половицы – ушла.

Ярослав вздохнул и полез по лестнице наверх.


Во дворе никого не было, даже вездесущие коты куда-то запропастились. Одуряющий запах батона напомнил, что с завтрака прошла куча времени.

Ярик покосился на оплетённое виноградом кухонное окно и вгрызся в горбушку – дома не так вкусно. Появившийся в окне профиль деда придал ускорения, и подъезд Ярик преодолел вслепую – зелёное мерцание тьмы после знойной улицы путало чувства, ступеньки выныривали не там, где казались.

Семь ступеней, направо – к открытой настежь двери. Густой аромат чеснока и борща, и…

– Деда! – завопил Ярослав, влетая, всё ещё в коконе зелёного марева, в родной, огромный силуэт человека в трубе коридора.

Сильные руки схватили подмышки – воздух выскочил из лёгких в сладком предвкушении – и вверх! Не к тусклым лампам высокого потолка «сталинки», а к небу.

Таяли зелёные круги, колкий подбородок пах табаком, озорные дедушкины глаза лучились любовью.

– Деда, где ты был? – прижался к нему Ярик, когда все уселись за круглым столом – большим, рассчитанным на семью из бабули, деда и их четверых детей, а теперь ещё и внуков. – Я тебя вчера вечером так ждал!

Дед хмыкнул и протянул Ярику нож:

– Ну-ка, орёл, умеешь ровно резать хлеб?

Ярик зашёлся от восторга: слишком большой для руки нож тускло отражал свет, казался хищным – таким сражаются пираты. Жаль, на улицу с ним не пустят. Витька сразу бы с ума сошёл и стал мириться! Конечно, Ярик ему дал бы нож на пять минуточек. Или даже на полчаса. А Катька… Ярик задумался. Светлые глаза, царапанные кошкой руки, ромашки на сандалиях… Он бы и Катьке дал потрогать – в его руках, конечно! Что девчонки понимают в оружии?

– Не стоит! – бабушка скомкала в ладонях фартук, тревожно глянула на замечтавшегося внука – Вань, так можно без пальца остаться!

– Не боись! – захохотал хрипло дед, – десять лет орлу, пора уже уметь с инструментом обращаться. Царапины – ерунда.

Ярик знал, что ерунда, даже когда разодрал ладонь о гвоздь, сцепил зубы и не позволил пролиться ни слезинке. Белый след под пальцем виден до сих пор. У деда между указательным и средним пальцами тоже шрам – мама рассказывала, дед Ваня родился со сросшимися пальцами, и ему разрезали там кожу в детстве. Это было восхитительно и страшно, а Ярик верил, что когда резали – дед не проронил ни звука. Потому что он – такой. Он может подбрасывать одной рукой пудовую гирю, взглядом заставить завестись соседскую машину и поколотить хулигана или даже двух – однажды Ярик видел, только не сказал бабушке, потому что она будет переживать, какие уж тут подвиги? Деда все уважают, он очень высокий и сильный – Иван Андреич для всех и просто «деда» для Ярика. Настоящий герой, не понарошный, как в кино. Когда деда садил внука, ещё совсем маленького, на плечи, то Ярик словно сам становился частью того прекрасного и непонятного, чем был дед. Это с ним, с Яром, здоровались с заискиванием, с любованием, с почтением. Сейчас Ярослав вырос и не залезал больше на плечи, но по-прежнему любил подобраться поближе, когда дед в кресле или на диване, обнять, чтобы ощутить под щекой жёсткие, присыпанные солью седины, волосы, и стать самому чуточку сильнее и больше.


Тёмный мякиш половинки серого пошёл волнами, но Ярик упорно резал следующий ломоть. Он не подведёт, и бабушка тоже перестанет волноваться. Ярик украдкой взглянул на бабулю и замер – дед и бабушка смотрели не на него, а друг на друга. Словно никого не было вокруг – бабушка прислонилась щекой к дедовому плечу, её лицо светилось, как новогодний фонарик. Дед обнял её своей большой рукой за пухлые плечи, будто оберегая. Эти двое глядели друг на друга и видели что-то интереснейшее и захватывающее.

Ярослав хмыкнул и продолжил пилить хлеб. Так можно нарастить мускулы, а потом взмахом меча рубить головы врагам!


– Айда мороженое брать! – Катька вскинула голову, глядя из-под панамки.

Строгая у неё мама, заставляет носить дурацкую шапку. Вот Ярика фиг заставишь – разве что зимой, когда мороз щиплет за уши. А дед вообще не надевал шляп, хотя ему не сладко с галстуками – вот нелепое изобретение! Панамка – ясно, это чтобы слабые личности солнечный удар не получили, а галстуки – глупость!

– Сейчас, деньги возьму, – обрадовался Ярик. – А Витька где?

– Он не пойдёт, – светлые глаза спрятались за краем панамы. – К ним скоро гости приедут из столицы. Родители поехали встречать, а его заперли.

– Да, придётся потерпеть, факт, – согласился Ярик. – А давай ему через окошко мороженое передадим? Он опустит леску, мы привяжем – и готово!

– Давай! – загорелась Катька. – Скорее беги за деньгами!


– Сейчас дам, а ты пока из подпола морковки принеси, – бабуля покатилась к шкафу, а Ярик помчался в лоджию.

Из чёрного провала повеяло прохладой и земляной сыростью. Сначала, как всегда, кажется страшновато – настоящее таинственное подземелье ожидает беспечную жертву, а когда глаза оказываются ниже дощатого пола, то и не страшно, даже интересно. Можно даже лампочку не включать.

Пальцы нащупали бока морковок в холодном тяжёлом песке. Ярик выбрал побольше, отряхнул. Перед тем, как поспешить обратно, выковырял заветный кирпичик и приник к «глазку».

Высокую фигуру деда он увидел сразу. Дед курил, стоя у соседнего подъезда – там, где фасад выгибался перекладиной буквы «Г». Именно в этот момент откуда-то из буйной зелени вынырнула тётенька в цветочном платье. Она выглядела, как будто пыталась нарядиться в букет – на послеполуденном солнце красные и зелёные пятна на белой ткани резали глаза. Тётенька кинулась к деду, положила руки ему на плечи и что-то стала говорить. Тот заулыбался, ласково огладил её талию и потянул тётку за пределы двора.

Ярик нахмурился, в груди будто взрывался звездолёт посреди космоса, стало зло и беспомощно. Как же так? Его деда улыбался неприятной чужой женщине. Ярослав посмотрел ещё с минуту, надеясь, что дед появится… и задвинул камень на место.

Что это за тётка хватала деда за руки, а он ей улыбался и кивал?

Ярик упёрся спиной в стену, перед глазами закружились образы многочисленных знакомых дедушки – засверкали неестественные улыбки, сухо запахло духами. Однажды прошлым летом, когда ба уехала к тёте Зое на пару дней, Ярик заскочил попить водички, и дед в расстёгнутой рубашке торопливо прикрыл створку распашных дверей в спальню – там мелькнула чья-то тень. Тогда Ярик удивился – что за чужой человек в доме? – но так спешил обратно в гущу футбольной схватки, что мысли об увиденном улетучились. А сейчас всплыли с чёткостью прозрения.

Это было тяжело и необъяснимо, словно на плечах вдруг закачалась перекладина огромных весов… Тысячи вопросов и страшная ясность обрушились на Ярика, он шмыгнул носом и полез наружу.


– Вот, этого хватит? – бабушка с сомнением глядела, как внук прячет деньги в карман шорт. – Не вывалятся, когда будешь гасать?

Из зачёсанных волос выбилось несколько белых прядок, обрамили мягкое лицо, кожа век складочками нависла над глазами, придавая усталое выражение.

Повеяло сквозняком. Из подъездного полумрака вынырнула громоздкая фигура деда.

– В контору вызывают, – буркнул он, и Ярик видел, что тот не в духе. Дед прошёл в комнату, не глянув на него и ба.

– Даже в субботу? – всплеснула ладонями бабушка. – Вчера же до ночи работал, ещё и сейчас?!

– Что делать, – прошагал обратно к выходу дед, чмокнул бабушку в щёку и растворился.

– Твой дедушка начальник, – словно оправдывалась бабушка. – Работа у него такая. Вот видишь… Постоянно его нет.

Она тяжело опустилась на табурет, мягкие ладони в веснушках, как у внука, сплелись, пытаясь обнять друг друга.

– Не расстраивайся, бабунечка, – тронул её плечо Ярик. Он чувствовал – бабушка крепится, чтоб не заплакать, её лицо стало неподвижным. Нельзя рассказывать о виденном, нельзя ломать всё. Солнечный, правильный мир разваливался. – Дедушка поработает и вернётся, никого лучше нас у него нет! А завтра можем вместе на пляж пойти, я Витьку позову. Ничего же не случилось!

– Да какой пляж? – покачала головой бабушка, огладила круглые бока. – Погляди на меня, твоя бабуня старая уже для пляжей-то.


Катька ждала во дворе: она старательно балансировала на бордюре палисадника под настороженным взглядом старушек на лавке.

– Яричка, я твоего дедушку только что видела! – прокричала она и воробышком спрыгнула на асфальт. – Он вон туда ушёл!

– У него дела, – гордо заявил Ярик. Сегодняшнее должно зажить, как ранка на руке.

– От красивый мужик, а? – донеслось со старушечьей лавочки. – Надьке-то свезло, сама уже старая стала, а мужик-то ейный – во!

Ярик наморщил нос, ему стало непонятно, противно и захотелось что-то сказать этим дряхлым клюшкам. Только он не знал, что.

– Да не скажи, Надька вообще святая, четверых своих подняла, а чужих сколько? Золотой души человек, вот и мужик к ней прилабунился. Они же доброту чуют. Что тех стерв крашеных-то, тыщи…

– Проститутки они все… Вон вокруг Ваньки-то вьются… Мёдом им помазано!..

– Идём, – дёрнул Катьку за руку Ярик. – Не слушай, ну их.


– Я хочу шоколадное, – Катька возила по стеклу холодильника пальцем, выбирая приглянувшееся мороженое. – Давай и Вите возьмём шоколадное?

– На палочке не донесём, – практично заметил Ярик. – ты его привяжешь, а оно – хлоп! – и стает тебе на панамку.

– А мы его открывать не будем! – сделала круглые глаза Катька.

– А как же тогда привязывать? – спросил Ярик.

– Я знаю! – просияла Катька. – Пусть он опустит леску с крючком, мы зацепим за пакет – и готово!

– Голова, Катюха, – одобрительно кивнул Ярик, отодвигая стеклянную крышку холодильника.


Возле третьего подъезда стоял большой чёрный седан. Откинутая задняя дверца демонстрировала коробки и свёртки, Ярик вытянул шею, чтобы посмотреть, есть кто в машине или нет, и столкнулся взглядом с незнакомой девчонкой чуть старше его. Высокая и бледная, будто вылепленная из парафина – короткие кукольные волосы, белые руки, и даже глаза бесцветные, словно долго плакали и вылиняли.

Хлопнула дверь, на крыльцо вышел Витька.

– Привет, ребят, – он перевёл взгляд с девчонки на друзей, потом растерянно улыбнулся и выхватил из рук незнакомки чемоданчик.

– А мы тебе мороженого принесли, – сказал Ярик.

– Не могу, ребят. Ко мне в гости сестра приехала, – Витька подхватил ещё одну сумку и потащил наверх.

Бледная девчонка неторопливо последовала за ним в тёмное нутро подъезда.


– Столичная курица, – фыркнула Катька.

Ярик видел, она злится. Третью, Витькину порцию мороженого пришлось слизывать с пальцев, и теперь ребята сидели в кустах сирени, обсуждая дальнейшие планы.

– Ничего не поделаешь, – сказал Ярик. – Сама понимаешь, гости.

– Из столицы, – вздохнула Катька. – Ты видел, какая у неё причёска? А туфли, небось, настоящие лабутены без каблуков.

– Не видел, – задумался Ярик. Столица – это особенный город. Когда дед ездит туда в командировку, то собирается, как полководец или князь в славный поход.

– Ну как же не видел, там такие застёжки с камушками сбоку, – начала пояснять Катька. – А Витя теперь будет ей рыбок показывать.

В голосе прорезалась такая тоска, что Ярику захотелось сделать для неё что-нибудь особенное.

– А хочешь, дам тебе нож подержать, он на самом деле почти меч, но только, знаешь, нельзя же мечи дома держать, потому что полиция заберёт. Потому мы всем говорим, что это нож, и держим на кухне. Это секрет!

– Хочу! – Катька приоткрыла рот от восторга, и Ярик вдруг ощутил себя, словно сидел на плечах деда. Тут же вспомнил деда с тёткой, снова вспыхнула обида.

– Бабуля скоро пойдёт прогуляться в парк, мы и поглядим, – спланировал он по-быстрому. – А ещё у нас есть сдача. Базар закрывается, может, хватит на маленького гуппёночка, как думаешь?

– Посажу его в стакан, ему же много не надо, – захлопала в ладоши Катька. – Мама увидит, какой гуппик маленький и хороший, полюбит его и купит аквариум!

– Побежали! – вскочил на ноги Ярик.


Асфальт хлопал о подошвы Катькиных сандалий, а Ярик бежал тихо, как охотник-яутжа из фильма. Солнце уже не палило, а облизывало локти и лодыжки большим жарким псом. Втроём с Витькой можно стать отличной космической командой, мчаться навстречу приключениям, сражаться с чудовищами и щупальцами на астероидах. Вчера бабуля крутила фарш, и из сетки мясорубки выползали шевелящиеся щупальца, а Ярик тыкал в них вилкой и картофельным ножом. С настоящими, большими щупальцами, конечно, дело посложнее, может, даже придётся их выжечь лазерами. Капитаном корабля будет деда! Он начальник, значит, и командовать на корабле ему раз плюнуть. А бабушка, конечно, старпом. Каждый знает, что без старпома на корабле никто слушаться не будет и сразу всё сломается.

В конце улицы – на ступеньках широкого спуска – Ярик притормозил, оглянулся. Катька взлетела на низкий бетонный парапет лестницы и, мелко притоптывая сандалиями, пошуршала вниз, только голубая юбочка сверкнула. Ярик быстренько вскочил на второй парапет и поскакал следом, как храбрый рейнджер – не отдавать же первенство девчонке!

– Ярослав! – внизу маячила бабуля.

Она хмурила брови и грозила пальцем.

Ярик испытал мгновенное желание соскочить вниз, на ступени, но настоящие рейнджеры не тормозят даже перед гризли! И Ярик ринулся вперёд, чувствуя себя танцующим со смертью. Оттолкнулся от бетонки, ловко не задел плафон фонаря и приземлился перед бабушкой.

– Тебе дурь девать некуда? – бушевала та, прогулочная сумочка сползла на локоть. – Вот пойдём домой, будешь энергию свою применять, сок крутить!

Ярик стиснул зубы. Не самое страшное наказание, только ужасно скучное.

– Бабушка Надя, – подошедшая Катька вытирала ладошки о подол, оставляя зелёные травяные пятна. – Не ругайте его, мы вместе баловались!

Но бабушка уже не смотрела на них. Её лицо враз постарело, глаза не отрывались от двух фигур по ту сторону шоссе.

Замигал и переключился светофор. Хлынули люди, и улыбающийся дед открыл дверцу такси, помогая сесть тётке в «букетном» платье – Ярик её сразу узнал. Та самая, что вешалась на деда во дворе. Дед что-то сказал, бросил поверх крыши автомобиля взгляд, встретился глазами с бабушкой. Ярику показалось, что мир упал в чёрную дыру.

Он посмотрел на деда и услышал скрип камешков под каблуками ба. Время вдруг разбилось на кадры и помчалось рывками, пытаясь совместить разлетающиеся стёклышками события.

Ничего не понимающую Катьку, что смотрела, как толстенькая взрослая «бабушка Надя» мчится к лестнице во двор, отчего-то вдруг прекратив отчитывать их.

Визг тормозов, гудки сигналов и крик.

Чьи-то испуганные глаза и побелевшие губы.

Всё завертелось, и Ярик, беспомощно не успевая, видел громоздкий белый автобус, который надвигался на дедушку, бегущего через дорогу…


Когда сидишь в подполе, то мир становится маленьким. Главное – не подглядывать в дырку. Там, снаружи, свой мир, где Катька с «парафиновой» девчонкой клеят друг другу ногти из цветочных лепестков, а Витька купил полосатых, но таких же глупых скалярий – на том же шумном стрекочущем птичьем рынке. В темноте очень просто представить, что пришёл зомби-апокалипсис, и звуки наверху – это мертвецы бродят, ищут живых людей. А ты остался один-одинёшенек.

Тихо. Бабушка поехала проведать дедушку. Ярик не любил больниц – он несколько раз напрашивался, и там, в белом лекарственном мире видел деда – беспомощного, чужого и ставшего словно бы меньше, с замотанной бинтами головой и трубочками, что торчали из андроида – подделки под сильного и большого настоящего деда.

Это было настолько страшно, что бабушка, заметив подавленное состояние внука, стала отговаривать от поездок.

– Ничего, Яричек, дедушка скоро выздоровеет, и всё будет хорошо, – говорила она. Взгляд её стал тусклым, и Ярик понял, что именно так выглядят глаза после многих слёз.

И сейчас, сидя в пронизанной нитями света тьме, Ярик очень-очень сильно желал, всей силой сердца, чтобы настоящий дед вернулся из одиночества чужой больницы, чтобы всё оказалось неправдой, и тот, другой – который андроид – исчез и забрал с собой «букетную» тётку, автобус и одиночество. И бабушка снова стала светлой и тёплой, как домашнее солнышко. Только будет ли «как раньше»? Разве это возможно?

Ведь понятно, что нет никакого андроида вместо деда.

Бывает, что играешь, а потом – хоп! – понимаешь, что началось настоящее, и уже не до игры.

Самое время осторожно вылезти из укрытия и вдоль стенки прокрасться на кухню за оружием и припасами. Нужно быть очень осторожным, чтобы зомби не засекли. Ярик замешкался, решая, оставлять открытым люк, чтоб быстрее вернуться, или не стоит выдавать укрытие? Решил, что если доберётся до секретного суперножа, то путь обратно прорубит сквозь любую нечисть, а если не доберётся, то укрытие не понадобится, и бабушка будет плакать над внуком, которому съели мозги.

Ладони до боли сжались на скобах лестницы – снаружи послышался тихий щелчок открывающейся двери. По спине пробежали мурашки, и Ярик скользнул обратно. Он сел, прижался спиной к стене и зажмурился.

Скрипнул пол, дом наполнился голосами и шагами.

Был ли деда обманщиком? Или предателем? Доселе неведомое жгучее понимание ворочалось в груди – от него хотелось скрыться, как от палящего солнца, но не выходило, даже если закрыть кулаками глаза. Как теперь обнимать, если он любит чужих? В воспоминаниях замаячили опущенные веки бабушки, мокрые дорожки на щеках и её мягкие тёплые руки, лежащие на переднике двумя умирающими птицами. Они больше не переплетались в желании жить.

Бабушку надо спасти. Что бы ни ожидало снаружи, Ярик будет с ней и станет её защищать.


В комнате витал слабый запах лекарств.

– Яр, здорово! – дед снял очки и отложил газету.

Он так светло заулыбался, что Ярику нестерпимо захотелось как раньше, ни о чём не думая, влететь в объятья сильных рук.

– Привет, – сказал он и не двинулся с места. – Как ты себя чувствуешь?

«Как ты себя чувствуешь после всего?», – хотелось сказать на самом деле.

– Отлично, – дед, очевидно, удивился сдержанности внука, его лоб сложился морщинистой гармошкой. – Меня хотели к кровати привязать, потому что чуть не сбежал домой, – тут же пригласил включиться в подшучивание дед.

– Потому что ты любишь убегать, да? – Ярик сцепил ладони за спиной, сжал сильно-сильно пальцы. «Постоянно его нет», – всплыли слова бабушки в памяти.

– А кто ж не любит? – подмигнул дед. – А ты знаешь, что мы едем все вместе на базу отдыха на море? Ты, я, бабушка, здорово?

Море! В другой раз у Ярика перехватило бы дыхание от восторга. Море – это здорово! Это облазать всю базу и перезнакомиться с людьми, проверить тайник, заложенный прошлым летом, играть в баскетбол и кататься на банане! А в столовке набрать хлеба, чтобы вечером лопать с арбузом, и ещё дед отдаст свою порцию полосатого желе в вазочке. И, может, удастся снова пробраться на дискотеку.

– Давай ты сам поедешь, без нас, хорошо? – злое упрямство и обида вытолкнули горечь из груди. – Ты отдыхай с другими, а я бабушку не предам и буду с ней рядом! Чтобы больше не плакала.

За спиной тихо ахнула вошедшая в комнату ба. Ярик расцепил руки и вытянулся в струнку, только кулаки сжались так, что стали как два камня. Раз всё разрушилось, то пусть до конца!

– Так и я же… – опешил дед, посмотрел на внука прямо. Во взгляде появилось что-то новое, серьёзное, похожее на удивление.

Ярик рассматривал деда, будто бы видел в первый раз. От того, что дедушка сидел, или от того, что на его лице появилось выражение беспомощности, Ярик вдруг заметил, что его волосы и правда совсем побелели, а выше уха, на поросшем щетиной выбритом месте тянется зубчатый багровый шрам. Кости плеча продавливали загорелую кожу, стало ясно, что дедушка сильно похудел и… постарел? И совсем не похож на андроида. Жалость затопила горячей волной, а злость вдруг лопнула мыльным пузырём, не оставив ничего. Захотелось плакать.

Кружилась голова, и когда мягкая бабушкина рука легла на плечо, Ярик подвинулся ближе, чтобы чувствовать родное спокойное тепло её округлой груди.

Дед встал, снова стал высоким-высоким, сделал несколько шагов к окну, вернулся и остановился перед ними.

– Я ошибся. Очень сильно ошибся, – сказал он тихо, опустил голову.

Ярик задрал лицо, но всё равно ему казалось, что они сейчас на равных.

– Мне казалось, что всё нестрашно, и правильно получил по заслугам.

Дед вдруг опустился на колени перед бабушкой, как в каком-то старом фильме про любовь – прямо на плетёный коврик – и сказал:

– Пожалуйста, можно мне вернуться? Я так тебя люблю.

Тёплая ладонь покинула плечо Ярика, и он видел, как дедушка поднялся, оборачивая объятьями бабушку. Она уткнулась лицом в его плечо и заплакала.

Ярик почувствовал, что какая-то струна внутри лопнула, и он вдруг очень устал, будто высидел два сеанса в кино. Может, всё теперь будет хорошо?

Ему нестерпимо захотелось коснуться пальцами длинного, изрезанного чёрточками швов шрама – страшного и прекрасного, будто дед вернулся из опасной экспедиции… По игре, конечно. Ярик изучал деда и никак не мог решить, хочет ли, чтобы тот его обнял и поймал после того, как подбросит к небу.

Большая дедовская ладонь протянулась навстречу, Ярик пожал её со взрослой серьёзностью:

– Здравствуй, деда!

Загрузка...