Биолог по образованию. Закончила Московский Университет, работала в Главном ботаническом саду РАН, защитила диссертацию, позже перешла работать в школу. Писать начала после окончания ВУЗа, но потом надолго отошла от этого увлечения и вернулась к нему лишь сравнительно недавно. Кроме художественных текстов, пишет научно-популярную литературу. Принимала участие в написании книги для детей «Алиса в стране наук» (Д. Баюк, Т. Виноградова, К. Кноп, издательство МИФ, 2017 г.)
Профиль на Синем сайте: https://ficwriter.info/moj-profil/userprofile/1356.html
В детстве я даже не предполагал, что
окажусь на том месте, где нахожусь сейчас.
Я жил в городе Колумбия в Южной Каролине,
и самым интересным событием для меня
был приезд мусорщика…
Чарльз Болден, астронавт, директор НАСА
1
– В детстве я мечтал стать водителем мусоровоза, – с пафосом выдал Славка.
Зона отдыха была совсем крохотной: от стены до стены – три метра. Голографические обои позволяли забыть об этом. Неделю назад Славка поменял изображение: красноватая пустыня, выветренные скалы в жарком мареве и ярко-синее небо. Если не слишком придираться, выглядело совсем как взаправду.
– Мусоровоза? – переспросила Элсси. – Космического?
– Нет, обыкновенного. Ну, такая огромная оранжевая машина, – Славка очертил руками нечто неопределённое, но, несомненно, величественное, и поднёс ко рту трубочку термокружки, подбирая слова. – Вся в лампочках и гудит. Когда я слышал лязг и скрип, то кидался к окну. Она выворачивала из-за угла, и каждый раз казалось, что заденет стену или фонарный столб.
– И ты этого ждал? – Элсси поправила рыжую прядку над бровью. С точки зрения Славки, причёска напарницы была идеальной. Жест Элсси подсмотрела у какой-то актрисы из сериала.
– Не ждал, просто переживал каждый раз: получится у неё вписаться или нет. Потом она выдвигала клешни, и сервоприводы взвизгивали. Она цепляла контейнеры, один за другим. Сперва жёлтый, для пластика, затем зелёный, для стекла, синий и наконец чёрный. Когда они опускались на платформу, щёлкали захваты автоматического крепежа. Всегда одни и те же звуки. Я бы с закрытыми глазами мог сказать, что она делает. Потом она включала огни заднего хода, пятилась и скрывалась. После её отъезда становилось как-то особенно пусто. Я мечтал, что когда-нибудь буду сидеть там, в кабине, и управлять эдакой махиной.
– Сколько тебе было лет?
– Не помню. Три или пять, где-то так.
Элсси усмехнулась. Как всегда, в этом приняли участие только губы. Богатая мимика – это навороты для бытовой техники. У Элсси – электронной самообучающейся системы – навороты были внутри, а не снаружи.
– Почему ты об этом вспомнил?
– Не знаю, – обескуражено признал Славка. – Ну… вдруг вспомнил, и всё. Просто… это казалось таким праздничным, а сейчас я подумал: должно быть, тому парню, который управлял мусоровозом, до смерти надоело ездить по одним и тем же улицам.
– Как тебе сейчас? То есть, ты ждал от космоса чего-то другого? Чего?
– Знаешь, хватит. Это что, сеанс психоанализа? Что я должен сказать: что мечтал о неизведанном и героическом? Или – что буду управлять эдакой махиной, только уже космического масштаба?
– Это не был сеанс психоанализа, – серьёзно сказала Элсси. – В мои функции входит поддержание разговора. Хотя, да, данные о твоём эмоциональном состоянии регистрируются и анализируются.
Славка сжал зубы и медленно выдохнул через ноздри.
– В конце маршрута ты всегда становишься раздражительным, – пояснила очевидное Элсси.
– Была б ты живой женщиной, ты… ты не была бы такой одинаковой! – выпалил Славка. – Ты бы могла сердиться, смеяться, грустить… ну… понимаешь?
– Страдать от мигрени или ПМС, – подсказала Элсси, и Славке показалось, что она издевается. «Чёрт, и правда: конец маршрута, – подумал он. – Уже и мерещиться начинает».
Он вгляделся в напарницу. Будь Элсси женщиной, Славка сказал бы, что ей очень идёт синее: рабочий комбинезон ладно обтягивал тело, медные завитки волос даже в невесомости лежали аккуратной шапочкой, заканчиваясь чуть выше ворота. Глаза, более светлые, чем казённый ультрамарин форменной ткани, выглядели дизайнерской находкой. Эмблема Роскосмоса – белый овал орбиты и красный росчерк ракеты – размещалась на левой стороне груди, над длинным индивидуальным номером. У самого Славки такая же эмблема украшала шеврон на рукаве, а вместо индивидуального номера стояло лаконичное «0(I) Rh+».
– Люди очень нелогичны, – заметила Элсси. – Два месяца назад ты мечтал о спокойном дежурстве.
Славка ностальгически вздохнул. Два месяца назад в этом секторе творилось чёрт знает что. Нехорошо мечтать об авариях, но…
– Кроме того, осталось немного.
– Ну, не говори «оп», – сказал пилот, с особой остротой ощущая, что последние дни рейса… уже третьего, чёрт дери, рейса… грозят оказаться невыносимыми. Славка, три года назад – выпускник Академии, а сейчас пилот патрульно-спасательного катера, ждал повышения, перевода на транспортник, и каждые сутки, отделяющие от нового назначения, равнялись для него месяцу. Зато потом никогда больше не придётся ходить в «одиночки». Куда бы его ни послали – везде будут люди. Настоящие люди, не андроиды. Команда, товарищи… И девушки.
Разработчики не случайно придали андроидам линии Элсси-1 женский облик: по их представлениям, это должно было снизить эффект послерейсовой влюбчивости. Поболтайся в Космосе полгода – любая покажется идеалом. И речь не о том, чтобы встретиться и переспать: физический голод – само собой, но включалось что-то ещё. Обыкновенная разборчивость отказывала начисто, страсти вспыхивали стремительно и ярко, как кусок натрия, брошенный в воду. Ну а потом драмы, скандалы и – как результат – падение работоспособности персонала. Экипажи крупных судов смешанные, но для катера патрульно-спасательной службы и один человек – чересчур.
Славка пережил уже три любовные трагедии: полугодового отсутствия не выдержала ни одна из подружек. Вопреки чаяньям разработчиков, Элсси от этого дела не спасала.
Коротко взвыл сигнал тревоги, и пилота смело с места.
– Всем постам: код ноль один, – донеслось из динамика.
– Есть ноль один, – парень влетел за пульт, вцепился свободной рукой в подлокотник и вдарил по сенсорам. Тело подпрыгнуло, получив обратное ускорение, и тут же, потяжелев, рухнуло обратно. Пилот активировал насосы противоперегрузочного костюма и наконец пристегнулся. По монитору медленно перемещалась пульсирующая красная точка. Через несколько секунд к ней потянулась пунктирная линия расчётной траектории катера, а спустя какое-то время сбоку, из-за уреза монитора, вынырнули ещё две. Жизнь стремительно обретала смысл.
Элсси уже успела расположиться в соседнем кресле.
Перегрузка нарастала, вдавливала в сидение, костюм сжимал как питон.
– Вить, что там?
Ответ пришёл с почти двадцатисекундной задержкой.
– Выясняю, – отрывисто произнёс невидимый Виктор. Славка представил, как тот сосредоточенно хмурится в ожидании ответа на запрос, постукивает пальцами по краю пульта, и как его по-лягушачьи широкий рот сжимается в ниточку. Год назад однокашник, прозванный за неизменную лихость и столь же неизменную везучесть «Витька-в-рубашке», размочил-таки счёт и загремел в госпиталь. Назад он вернулся, но уже не пилотом, а диспетчером. Славка радовался за приятеля, но и жалел: какого аса потеряли!
Катер набирал скорость.
– Мы будем первыми, – пилот оскалился.
Секунды тянулись. Наконец динамик зашуршал, что-то треснуло, будто собеседник поправил микрофон.
– Отставить код ноль один. Повторяю: отставить код ноль один. Всем, кроме СК пятьдесят два тринадцать, вернуться в свои сектора. А вас, пятьдесят два тринадцать, я попрошу остаться, – вкрадчиво добавил диспетчер.
– Да что там? – взвыл Славка, но Виктор и не думал прерываться, точнее – он ещё просто не услышал вопроса.
– Рудовоз аварийный буёк потерял. Самопроизвольный отстрел. Вячеслав, ты ближе всех – тебе и лететь. Нечего ему там болтаться. Не гони только, никакого пожара: за сутки обернёшься. Оставишь буй на Весте, и отправляйся на базу: твой сменщик на подходе. Катер отгонишь в мастерские, на общую профилактику. Как понял? Приём.
– Понял. Подобрать буй, сдать на Весте, отогнать катер на базу, – с наслаждением подтвердил Славка. Получалось, что в обратный путь он тронется чуть ли не на трое суток раньше срока, да к тому же с более удобной Весты.
Восемь часов спустя Славка, осторожно маневрируя, приблизился к дрейфующему бую, вышел в открытый космос, отключил ненужный сигнал и закрепил находку на обшивке: стыковочные гнёзда были заняты его собственным оборудованием. Сделать это могла и Элсси, но нетерпение требовало разрядки. Вернувшись, он особенно тщательно убрал скафандр в ячейку, задал автопилоту курс на Весту и растянулся в кресле всё той же зоны отдыха.
– Элсси, – андроид повернула голову. – Зачем вообще на катере пилот?
– Ты нужен на случай нештатной ситуации, не предусмотренной инструкцией по технической эксплуатации оборудования, – заученно отозвалась та. – Хотя я не могу себе представить ситуацию, по поводу которой не написана инструкция.
– Потому что если бы ты смогла представить такую ситуацию, то и инструкцию бы состряпали, – буркнул Славка. – Можешь приступить к подзарядке.
– Есть приступить к подзарядке, – андроид, клацая магнитными подошвами, дисциплинированно прошла к своей ячейке, щёлкнула замками креплений и подключила разъём. Очередная имитация человека-подчинённого.
– Эх… В следующий раз возьму с собой хомячка. Или кролика.
Идея так захватила, что пилот вызвал файлы библиотеки и некоторое время изучал разнообразные клетки, кормушки и автоматические поилки, предназначенные для содержания питомцев в невесомости.
Посёлок на Весте постоянно расширялся. Славка, предвкушавший свободный вечер в компании незнакомых, но таких желанных собеседников, оказался жестоко обломан: место нашлось лишь у внешнего причала ремонтных доков, да и то на час. Веста вступала в противостояние с Марсом. Транспортники и рудовозы торопливо разгружались, аврально грузились и отчаливали, а на смену им уже подходили другие.
– Извини, летун, – сказал замотанный диспетчер. – Иначе никак. Зато стартовое окно – сказка. Путь кратчайший, ну разве что вильнёшь пару раз, пока не выйдешь из Пояса. Сам там решишь. Так что пользуйся, пока дают.
– Спасибо, – от души произнёс Славка, словно стартовое окно было подарком диспетчера, а не законов движения небесных тел.
Сдав буй, он взял курс на Марс и поменял обои в зоне отдыха: теперь это был горный пейзаж – альпийские рододендроны на переднем плане и синеющие вершины вдали. Какая-нибудь пара недель – и всё, он дома!
***
Секрет душевного здоровья прост: экипаж должен быть загружен. Ещё в Академии Славка обнаружил в себе страсть к математике, а позже увлёкся рисованием. Однако теперь он маялся: рисунки он начинал и бросал, любимые книги закрывал после первой же страницы. Неожиданным спасением стали сериалы. Лёжа в кресле зоны отдыха, пилот следил за приключениями космических монстров, сперва саркастически, позже – отбросив критичность, словно бы приняв альтернативные законы физики и логики, которыми руководствовались неведомые сценаристы.
Каждый день бортовой компьютер штатно рассчитывал поправку курса. Славка не мог соперничать с компьютером, и всё же каждый раз проглядывал вычисления.
2
– На радаре астероид, – предупредила Элсси.
– Что?! – Славка подскочил, и планшет с загруженным сериалом «Чужие-33» спланировал вниз: ускорение создавало силу тяжести приблизительно в половину земной.
– Посмотри сам, – голос Элсси прозвучал словно бы обиженно. Славка шагнул к пульту: точка на экране с мелькавшими цифрами была тут как тут.
– Данные в навигационной системе отсутствуют, – доложила Элсси. Славка, издав радостное междометие, плюхнулся в пилотское кресло и врубил дополнительные сканеры: неизвестное космическое тело – это не кот начхал.
– Мы пролетим на расстоянии тысяча девятьсот восемьдесят три метра, – уточнила андроид. – Если ты решишь скорректировать траекторию – у нас ещё есть время.
– Да. Рассчитай манёвр сближения, – скомандовал пилот. – Будет лучше сократить дистанцию до километра, а затем вернуться на свой курс.
Неизвестный астероид приближался. Точка на экране увеличивалась, обретала форму. Чересчур правильная.
– Элсси, – пилот сглотнул. – Ты видишь это? Чёрт… Оно же искусственное!
– Этого не может быть, – голос Элсси, как всегда, прохладно-спокойный, заставил сердце забиться ещё быстрее. – Внеземная жизнь в нашей системе невозможна.
– Значит, оно прилетело издалека! Да смотри же!
Славка лихорадочно увеличил изображение: в тёмном пространстве медленно кувыркалась самая настоящая пирамида. Пилот вцепился в подлокотники, чтобы унять дрожь в пальцах.
Поверхность пирамиды испещряли рытвины и сколы. Она была невелика, каких-то пятьдесят семь метров от основания до вершины. Славка колебался доли секунды: экстренное торможение, возвращение к объекту, облёт и новый разгон могли задержать максимум на пару суток. Зато удастся уточнить траекторию движения этой штуки!
– Элсси, – андроид привычно повернула голову.
Это было последнее, что запомнил пилот: гладкая синтекожа бесстрастного лица, правильный греческий нос, синие спокойные глаза под копной медных завитков и безукоризненная шея в вырезе форменного комбинезона.
Сначала ему казалось, что он висит в чернильной пустоте – как потерпевший бедствие с отключённым передатчиком. Затем к пальцам начала возвращаться чувствительность. Перед глазами поплыли цветные пятна, и вскоре Славке удалось сфокусировать взгляд на одном из них: зелёный датчик возвещал, что система регенерации воздуха работает нормально.
– Элсси, что… – но он не услышал своего голоса и не почувствовал губ. Должно быть, всё же ему удалось что-то сказать, потому что лицо Элсси появилось в поле зрения. Глаза андроида, тревожно расширенные, казались совершенно человеческими. Славка разглядел крапинки на радужке. Губы Элсси шевельнулись – видимо, она что-то говорила. Пилот покачал головой, Элсси исчезла и появилась снова – с инъектором.
– У тебя шок и сотрясение мозга, – на этот раз он услышал, но как сквозь вату. – Потерпи. Сейчас пройдёт. Системы работают нормально, полёт проходит в штатном режиме.
– А пирамида?
– Какая пирамида?
– Ну астероид же! В форме пирамиды! Тот, который мы видели!
Элсси помедлила.
– Я не помню никакой пирамиды. Знаю только, что ты был без сознания больше трёх часов.
– Как?!
– Не знаю. Произошёл сбой компьютера. Потребовалась перезагрузка. Мой процессор тоже перезагрузился.
– Торможение! Мы должны вернуться!
– Мне очень жаль, – тон Элсси был мягким. – Логи за последние сутки потеряны. Если ты что-то видел – мы его уже не найдём.
– Как не найдём? – пилот дёрнулся и понял, что пристёгнут ремнями безопасности. Понял он и другое: данные о коррекции курса, проведённой сутки назад, тоже не сохранились. Надежда оставалась только на…
– А данные наблюдений? Скорость, траектория? Хотя бы то, что есть!
– Последние сохранённые файлы датированы вчерашним вечером.
– Ох! – Славка поник. – Это было что-то необычное. Открытие, понимаешь? Я такого никогда не видел!
– Мне очень жаль, – повторила Элсси.
– Ладно, – буркнул пилот.
По крайней мере, его воспоминания были при нём: человеческий мозг оказался надёжнее электроники. Утешало не слишком.
– Если эта штука – источник электромагнитной аномалии, тем более надо внести её в лоции, – выдавил он. – Эх! Говорят, раньше бортовые журналы писали на бумаге.
И всё же что-то не давало покоя. Что-то тут было не то.
К вечеру головная боль отступила, а вот непонятная тревога – нет. Славка провёл штатную коррекцию курса и отключил двигатели: через три дня можно будет начать торможение. Чувствуя, как в наступившей невесомости кровь приливает к голове, пилот внезапно понял, что именно было не так.
– Элсси!
Лицо андроида – привычное и незнакомое одновременно, безмятежное, но с лёгкими складочками сжатых губ.
– Да?
– Элсси, я не понимаю. Как же это: сотрясение мозга – но я не чувствую никакого повреждения. Ни шишки, ни ссадины. Нет ушиба. Объясни!
Если бы он не впивался взглядом в это лицо, не искал жадно – наверняка не придал бы значения едва заметному прищуру, неуловимой паузе:
– Я не знаю. Может, это был электромагнитный удар?
– А почему ты сказала о сотрясении?
– Мне так показалось.
Славка промолчал. «Показалось»? Андроиду?
Элсси способна обучаться. Может, она просто добавила в поведение чуточку человеческой нелогичности и эмоциональности? Точнее, их имитации. А если она что-то скрывает? Но разве андроиды нуждаются в том, чтобы скрывать информацию?
Невозможно ворочаться в пристёгнутом к спальному месту мешке, да ещё и в условиях невесомости.
Он засыпал и просыпался: во сне перед глазами медленно кувыркалась тёмная, изъеденная метеоритами пирамида, щупальца чёрного дыма закручивались спиралями, обшивку катера пробуравливали тысячи мелких и острых осколков.
Свист вытекающего воздуха заставил открыть глаза. Сердце билось часто и неровно, и он не сразу понял, что звук – наяву: всего лишь сигнал автоматической кухни.
– Доброе утро, Вячеслав.
– Смени сигнал, – буркнул Славка, выпутываясь из спальника и удерживаясь одной рукой за мягкое крепление, чтобы не отлететь прочь.
– Ты плохо спал, – констатировала Элсси.
– Ты должна отвечать: «Есть, капитан-пилот!» – раздражённо напомнил Славка.
– Есть, капитан-пилот, – нет, ему не почудилось: малюсенькая пауза и лёгкое удивление.
– Отставить, – сквозь зубы выдохнул пилот. Внезапно он почувствовал себя дураком, срывающим раздражение на технике.
Мясоовощная паста с непременным привкусом глицерофосфата кальция не улучшила настроения, а омерзительный кофе не вернул бодрости.
Смутные и неприятные ощущения требовали вербализации. Славка запустил сканирование компьютера – он хотел убедиться своими глазами: неужели не осталось ничего, никакого следа от встречи с загадочной пирамидой? Обнаруженное обескуражило: насколько пилот мог судить, записи за сутки и впрямь пропали – но при этом пропали только они. Складывалось впечатление, словно кто-то гигантским ластиком аккуратно подчистил сектора памяти.
Пирамида словно нарочно уничтожила все данные, позволяющие её найти.
Словно?
Когда катер приближался к загадочному астероиду, приборы не отмечали никакой электромагнитной активности. А потом – удар, вырубивший компьютер и самого Славку.
И Элсси – Элсси, которая пыталась убедить в том, что у него было сотрясение мозга.
«Так… Подумаем. Если те, из пирамиды, её перепрограммировали? Кто она теперь? Их агент? Но пирамида, скорее всего, мертва. Наверняка мертва! Да, может, это вообще беспилотник! Зонд! Точно, инопланетный зонд в поясе астероидов. Или пилотируемый корабль, потерпевший крушение. Но, может, тех уже нет, а программа работает?»
«Что за чушь! Как в дешёвом ужастике. Чище этого – только бред про бунт машин».
Чтобы отогнать мысли, Славка до мышечной дрожи, до онемения в теле качался на тренажёрах. Когда он вернётся на Землю – не на Марс, куда он летел сейчас, а на Землю! – сила тяжести придавит почище гранитной плиты.
«Вот так ассоциация! Не рановато мне под гранитную плиту?»
Теперь катер тормозился. И сам Славка, и окружающие предметы вновь обрели вес.
На третий день Славка уверился, что у него развивается паранойя. Разумность андроида, проявившаяся после контакта с неведомым, уже не вызывала у него сомнения, только подловить проклятую железяку не получалось.
– Передай контейнер с кофе, – говорил он и вглядывался в то, как Элсси, оттолкнувшись от стены, проплывает к кухонному отсеку, гасит скорость, ухватившись за ременную петлю, достаёт кофе из ячейки. «Она всегда это так делала? Как она поворачивает голову, так же или по-другому? Может, мне просто чудится? А если нет?»
Он ослабил фиксаторы кресла, чтобы поворачиваться, не выпуская Элсси из вида. «Я ненормален. Критичность мышления: если человек думает, что ненормален – с ним всё в порядке. Значит, я нормален. Но если человек считает, что нормален, то…»
«Если я ненормален, это ещё не значит, что опасности нет».
Допустим, он прав, и пирамида – «те», да кто же они? – подсадила в электронный мозг Элсси свою, скрытую пока программу. Что, если Элсси теперь – не просто сборщик информации, разведчик среди людей? Что если она диверсант? Если программный вирус только и ждёт, когда андроид попадёт на Марс, крупнейшее внеземное человеческое поселение?
Элсси могла уничтожить логи. Элсси могла врать – ведь врала же она о сотрясении.
Да был ли он вообще, этот загадочный сбой компьютера?
И самое главное: почему не сработала защита электроники? Была отключена? Кем? При сбое компьютера отключается и она, а тогда композитный корпус катера становится уязвим для излучений; но разве можно отключить её извне?
Значит, это сделала Элсси. Кто же ещё?
Тогда… тогда лучше всего – выключить андроида до того, как катер совершит посадку на Марсе. Не тащить же неизвестную дрянь на Базу.
Славка облегчённо вздохнул. Когда решение принято – жить становится проще. Вот сейчас.
Только сперва проверка штатных расчётов.
Почему он откладывает?
Почему это так трудно сделать?
Славка резко развернулся.
– Элсси, я отключаю тебя на остаток пути.
Глаза Элсси – невозможно-синие – тревожно расширились, рот округлился.
– Это неразумно. Ты увеличиваешь риск ошибки и неудачной посадки. Прошу отменить решение.
Славка встал. Сердце билось, казалось, где-то под горлом, во рту пересохло.
– Нет. На Базе-1 тебя протестируют.
– Нет. Нет! Не нужно! – губы Элсси кривились и прыгали, и это, вместе с неподвижностью остального лица, выглядело страшно. – Прошу тебя!
– Элсси! – пилот кричал, не замечая этого. – Элсси!
– Пожалуйста! Пожалуйста! Не делай этого! Это ошибка!
– Элсси!
– Ты… – голос Элсси упал до шёпота. – Ты так решил, да?
– Да.
– Ты не просчитал последствий.
– Почему же? Я всё просчитал, – Славка говорил холодно, словно это он был андроидом, не она. – Тебе есть что скрывать, да? С этим разберутся на Базе.
Он протянул руку, отчаянно надеясь, что андроид не окажет сопротивления. Чёрт знает, что творится в этих электронных мозгах.
И чуть не заорал от ужаса, когда гладкие прохладные пальцы сомкнулись на его запястье.
– Если решил – то делай, – и Элсси поднесла его руку к вырезу комбинезона, туда, где под синтекожей, в верхней части грудины, находилась кнопка отключения питания.
Она не осела мягкой грудой, как это произошло бы с человеком: при отключении суставы автоматически фиксировались. Просто манекен. Просто выключенный андроид.
«Надо было сперва приказать ей занять ячейку, – подумал Славка и внутренне содрогнулся: – Нет, только не это!»
Он оттащил Элсси на её место и закрепил, затем вернулся к пилотскому пульту и уткнулся в сплетённые замком пальцы. Его трясло.
«Что это было?»
Двое суток спустя посеревший от напряжения и бессонницы пилот посадил катер на космодром Базы-1, Базы Кларитас.
3
Начлёта звали Василий Иванович, как легендарного начдива, и это – вместе с созвучием названий должностей – служило нескончаемым поводом для шуток. «Василий Иванович, катера пригнали!» – «Да ну их, я об них вчера любимую шашку затупил!» Славка подозревал, что начлёт осведомлен о стихийном имидже и при необходимости прячется за него, как за шторку иллюминатора. Он даже отрастил усы, которые, впрочем, в сочетании с тщательно выбритой черепушкой придавали сходство совсем с другим персонажем.
Славка шёл по коридору третьего уровня Базы, уже не первый десяток лет вгрызавшейся в породу, заглублявшейся, ветвящейся подобно муравьиным ходам. На поверхности жили пока лишь бактерии и генно-модифицированные напочвенные водоросли, и атмосфера менялась медленно.
Светлый, обшитый панелями под дерево, тоннель едва заметно закруглялся к югу. Зелёные светящиеся указатели не позволяли заблудиться. Попадавшиеся навстречу люди, одни – в форменном ультрамарине, другие – в серых гражданских костюмах, но все с выражением «я знаю, куда иду» на лицах, были незнакомы. Славка провёл в космосе больше времени, чем на Базе.
«Диагностика Элсси уже должна быть закончена, – в который раз за утро подумал он. – Если её не отложили на потом. А вдруг мне не поверили и отложили?»
В конце концов, у начлёта могли быть и другие поводы для разговора. Возможно, Василий Иванович просто хотел сообщить о новом назначении.
Пилот обогнул ремонтного дрона, колдующего над обнажённой начинкой стены, и свернул туда, где сияла надпись: «Отдел лётной эксплуатации». Тяжёлые дверные плиты, матовые, но с отполированными до зеркального блеска логотипами «Роскосмоса», размещались по обе стороны короткого отнорка. Наконец Слава достиг последней, с лаконичной надписью: «Кравчук В.И.». Здесь ему пришлось остановиться. Пилот стиснул зубы, выдохнул и решительно коснулся сенсора. Плита с шелестом отъехала в сторону. Сидящая в крохотном тамбуре Лера-мегера – суровая дама с острым подбородком и стянутыми в причёску «то ли узел, то ли фига» светлыми волосами – кивнула: «Ждёт», – и Славка шагнул в следующую дверь.
Начлёт сидел за монитором и читал какой-то длинный документ. Тихие щелчки листаемых страниц звучали точками в неслышимом разговоре. При Славкином появлении он свернул окно, сдвинул консоль с монитором и потёр глаза.
– Проходи, садись.
Славка осторожно сел.
– Прочёл я твой рапорт, – проворчал начлёт. – А теперь и ты прочти, сделай милость.
Он перебросил пилоту стопку пластиковых листов. Славка взял и вчитался. Сейчас, неделю спустя, казалось, что слова в распечатке принадлежат кому-то другому.
– Бред, – честно сказал он. И тут же поправился: – Ну, то есть, выглядит как бред.
– Вот именно, – с нажимом произнёс Василий Иванович.
– Но Василий Иванович, – жалобно сказал Славка. – Я же точно знаю, что видел!
– Ну да, пирамиду, – рассудительно произнес герой анекдотов. – А почему не летающую тарелку с зелёненьким человечком? Коллективное бессознательное на марше, едрить его за ногу. Вспомни, сколько говорили о марсианских каналах – и что оказалось?
– Я не могу вспомнить, меня тогда на свете не было, – сумрачно отозвался Славка. Начлёта, по его прикидкам, тоже, но напоминать об этом было бы наглостью.
– Тогда слушай, что старшие говорят. Пока фотографий нет, твоя пирамида – не научный факт, а очередная космическая байка на радость уфологам. Да, ты – здоровый молодой парень. Только я-то получше тебя знаю, что и как может примерещиться в космосе – от одиночества, усталости, да мало ли от чего.
Начлёт поморщился и потёр мясистый затылок, плавно переходящий в литую шею.
– Василий Иванович, – Славка собрался: – В таком случае, почему оказались потеряны данные за последние сутки, и только они?
– Для начала: раз в сутки бортовой компьютер делает резервную копию последних записей. Потеряно оказалось то, что не было продублировано. Кроме того, потеря данных не была полной.
– Что-то удалось восстановить? – вскинулся пилот.
– Да ничего особенного. Фрагмент фотографии поверхности. Какое-то космическое тело действительно было. Всё.
Славка набрал в грудь воздуха, выдохнул и вновь вдохнул, словно собирался прыгнуть в омут.
– Есть ещё одно, товарищ начлёт, – упрямо напомнил он. – Поведение андроида изменилось после встречи с объектом.
– Ты забываешь одну вещь, – Василий Иванович сделал паузу, подчёркивая важность произносимого. – «После» не значит «вследствие». Кроме того, вот что я тебе хочу сказать, молодой человек: андроида твоего протестировали.
– И… что?
– А ничего, – грубо ответил начлёт. – Нормально всё. Нарушений в работе не выявлено. Левого ПО тоже.
Облегчение было подобно удару. Славка расслабился, губы сами собой растянулись в улыбке.
Мгновение спустя он понял, что рад не только за Базу, но и за Элсси.
– Значит… я могу её увидеть?
– Парень, у тебя совсем шарики за ролики заехали? – рявкнуло начальство. – Это тебе что, посещение больницы? Передачки по средам и пятницам? Ну, иди… смотри. Тебе дорогу показать или сам найдёшь? Р-родственничек. Её всё равно перепрошили, так что она тебя и не узнает даже.
– Как… перепрошили? – тупо спросил Славка. – Зачем?
– От греха, – буркнул Василий Иванович. – Зачем-зачем. Тебя, дурака, от мыслей уберечь. Живая – не живая, любит – не любит, плюнет – поцелует… тьфу. Андроид она, понятно?
И, помолчав, добавил:
– Я тебя не за этим звал. Вот что. Пойми меня правильно…
И отвёл глаза.
– Ч-что? – оторопело переспросил Славка, догадываясь и холодея.
– Я не могу допустить до полётов пилота с нестабильными эмоциональными реакциями, – твёрдо закончил тёзка начдива. – Иди, отдыхай. Законный отпуск у тебя есть. Выкинь дурь из головы, приводи себя в порядок и возвращайся. Тогда и решим. Понял?
– Так точно, – механически ответил Славка. – Выкинуть дурь из головы и возвращаться.
Он поднялся.
– Я могу быть свободен?
– Иди уже, – Василий Иванович снова поморщился. – До свиданья.
И, пока Славка разворачивался и шёл к двери, начлёт уже говорил в селектор:
– Лерочка, соедини с Карамышевым.
Славка бесшумно прикрыл дверь и на ватных ногах побрёл к лестнице. Уровнем ниже он встал на ленту транспортёра и бездумно таращился на проплывавшие мимо стены, пока не оказался напротив входа в жилую зону.
Василий Иванович, сам не зная – а, может, зная? – вскрыл болячку в душе, и сейчас из неё вытекал спасительный гной.
Любит – не любит, плюнет – поцелует…
На следующий день Славка не выдержал и отправился в мастерские. Предъявив пропуск и пройдя сканирование сетчатки, он оказался в просторном офисе с длинными столами по периметру. Проход собственно в наладочную находился в глубине, и его перекрывала очередная тяжёлая дверь с надписью «Стерильно! Без халатов не входить!» на тёмно-бордовой стеклянной пластине. Над дверью, словно над входом в медблок, горела красная лампа, подтверждающая запрет.
В офисе было пусто, но уже через полминуты дверь отошла в сторону, пропуская смуглого парня в белом мягком комбинезоне, явно натянутом поверх другой одежды. Парень стянул зелёную маску и шапочку, бросил в ящик при входе и начал возиться с тонкими хирургическими перчатками. Покончив и с ними, он прошёл к монитору и уставился на Славку блестящими карими глазами.
Славка, волнуясь и скрывая это, объяснил, что хочет узнать результаты тестирования андроида номер… За номером пришлось лезть в записную книжку наручного комма. Парень пробежал пальцами по клавиатуре.
– Точно, есть такой. Так ты тот самый летун с электромагнитным ударом?
– Это не у меня удар, – процедил Славка, чувствуя внезапное раздражение. – Это у андроида удар.
Парень, казалось, не придал значения уточнению.
– Ага, действительно. Знаешь, в жизни бы не подумал, что андроид может быть настолько прокачанным. Даже жалко было. А в остальном – нет, никаких вредоносных ПО, вообще ничего постороннего… кроме личных файлов, конечно, но и в них ничего такого, что можно было бы счесть чужеродным.
– Прокачанный?
– Она могла поддерживать разговор на обширный спектр тем, – пояснил парень. – Вязание, эстетика, психология, история военного дела, музыка, живопись. Ты увлекаешься живописью? Кстати, – спохватился он. – Я – Дмитрий.
– Рисую. Вячеслав, можно – Славка.
– Очень приятно, – машинально отозвался Дмитрий и тут же вернулся к более интересному, чем имя собеседника. – Ага, тогда понятно. Ещё – историческая проза, мемуары, фантастика на трёх языках, фэнтези… Даже женские романы. Ты говорил с ней о женских романах?
В тоне парня читалось чистое, незамутнённое любопытство, но глаза щурились.
– Всё это было в её файлах? – не понял Слава, игнорируя подозрение в изучении дамского чтива. – Зачем? Это же есть в бортовой библиотеке.
– Ну откуда мне знать. Нет, не книги целиком. Выписки, конечно. И всё же… Начитанный ты мужик, судя по всему.
– Я не начитанный, – ровно сказал Славка. Дмитрий покивал.
– Да? Ну, в любом случае, дело не в сумме знаний. Очень много перекрёстных связей между логическими цепочками, гиперссылок… То есть, анализ, обобщение. Говорю же, прокачанная. Жаль. Так бывает, если с ними много общаются. Фактически, она выбрала ресурс памяти: всё равно пришлось бы чистить, иначе начались бы сбои.
– И как скоро?
– Трудно сказать, – Дмитрий задумчиво повертел в пальцах световой карандаш. – Беда с ними: только наберут побольше – и бац, вторая смена. Вот запустят следующую модель – посмотрим: там и оперативка покруче, и вообще…
– То есть, они станут как люди?
– А вот это ты брось, – неожиданно резко оборвал Дмитрий. – Если они станут как люди, я уволюсь. Даже думать о таком не хочу. Но – нет: чтобы быть человеком, знаешь ли, одного разума маловато.
Славка молчал.
– Всё? – отрывисто бросил Дмитрий.
– Нет. Послушай, а увидеть её я могу?
– А ты упорный, – проворчал парень, видимо, остывавший так же быстро, как вспыхивал. – Туда не пущу. Через камеру посмотришь.
Он поколдовал над пультом и развернул изображение. Камера, должно быть, находилась под потолком: Славка увидел обтянутую шапочкой макушку человека, склонившегося над рукой – отделённой от туловища и вскрытой. Человек, не отрываясь, глядел в окуляры микроскопа, бережно орудуя тончайшим паяльником и пинцетом, затем сместился в сторону. Оказалось, что микроскоп также легко сдвигается вдоль стола.
– Не там, – поправил Дмитрий. – Вон, у стены.
Славка перевёл взгляд. За спиной человека выстроилась шеренга: четыре одинаковых Элсси, выключенных, голых, как манекены на складе. Мелкие цифры идентификационных номеров, нанесённые на синтекожу плеч, выглядели чернильными росчерками.
– Твоя – вторая слева, – поняв его затруднения, пояснил Дмитрий.
Одинаковые волосы, одинаковые лица, одинаковые фигуры. Индивидуальность Элсси – то, чем она заполняла цифровую память – оказалась стёрта, а типовая внешность словно кричала о том, что её, этой индивидуальности, никогда и не было. Славка отвернулся. Но ведь было же вот это – «Пожалуйста! Пожалуйста!» И это: «Если решил – то делай». Так вот что она имела в виду.
Славка поднял голову и взглянул на собеседника в упор.
– Они уже как люди. Можешь увольняться, – глухо произнёс он.
– Псих, – откровенно высказался Дмитрий.
В стены коридоров жилой зоны, более новой, чем туннели третьего уровня, были встроены пластины хлорелловых аквариумов. Обычно их зелёное свечение успокаивало, но не сегодня. Славке казалось, что он идёт по дну моря, и лишь тонкое стекло отделяет его от тысяч и тысяч тонн воды.
Он вошёл в жилблок и с облегчением захлопнул дверь. Однако здесь, в одиночестве, стыд скрутил с новой силой.
«Элсси, Элсси!»
Глупо винить себя в смерти андроида. Да и не смерть это: Элсси начнёт заново заполнять каталоги и подкаталоги памяти, накапливать воспоминания, и когда-нибудь…
Нет уж. Это будет другая Элсси. Та Элсси, что просила его передумать, взвесить последствия… её нет.
«Вообще-то, ты сдал напарницу, – безжалостно подумал он, и тут же мысленно взвыл, зажмуриваясь: – У-у, дурак!»
Нелогично, но Славке захотелось вернуться в пояс астероидов: искать проклятую пирамиду. Ведь именно с неё всё началось.
4
Отпуск тянулся, как сопля из носа. В другое время Славка непременно слетал бы в кратер Холдена или на Элизий, но теперь словно что-то мешало.
Вечером он засыпал как убитый, но посреди ночи просыпался от одного и того же: кувыркалась перед глазами изъеденная кратерами пирамида, прорастала чёрными щупальцами. Щупальца двигались, свивались жгутами, трогали катер, будто пробуя на вкус, и наконец отталкивали. Тогда наступала темнота. И в этой подёрнутой рябью, с пробегающими искрами тьме прохладный голос Элсси произносил: «Я просто хотела жить».
Славка вставал, шлёпал в кухонный отсек выпить тепловатой рециклированной воды и переключал вентиляцию на бóльшую мощность. К раме вентиляционной отдушины был подклеен жёсткий лист пластика, изрезанный на полоски. Сухой бумажный шелест напоминал шуршание других листьев, настоящих.
После третьего посещения штатного психолога Славка перестал рассказывать о снах. В его представлении психолог был человеком, который вытаскивает мозги из черепушки, встряхивает их и кладёт на место – а парень очень не хотел, чтобы кто-то копался в его мозгах. К тому же был риск не успеть до конца отпуска – и Славка врал, говорил бодрым голосом, шутил.
На медкомиссии он старательно дрыгал ногой «как надо» в ответ на постукивания молоточка по сухожилию, но врач всё же углядел что-то своё в коленном, локтевом и чёрт знает каких ещё рефлексах.
И Славку не допустили.
Уже через неделю пилот понял, что действует неправильно. Следовало чем-то забить дни. Старый принцип – «экипаж должен быть занят» – работал и здесь.
Он связался с Марсианским филиалом Лётной Академии и узнал, что на кафедре высшей математики есть вакансия ассистента. Вот когда пригодилось старое увлечение.
Он включился в подготовку занятий, проверку курсантского бреда – под таким кодовым названием шли домашние и контрольные работы.
Ещё во время отпуска Славка, подчиняясь скорее накатанному шаблону, окунулся в общение, и сейчас пытался продолжить. Вокруг были люди – те, о которых мечталось в космосе, и далеко не сразу парень заметил, что разговоры перестали его удовлетворять. Внутри сидело нечто, отделявшее его от собеседников, нечто, о чём он молчал, нечто, делавшее его другим.
Общение свелось к обмену репликами, месседжами.
«Лидия Петровна, мы не могли бы поменяться аудиториями на третьей паре?»
«Здравствуйте, Вячеслав Андреевич!»
Но ведь и раньше, там, в поясе астероидов, общение сводилось к репликам, посланиям, да ещё и приходящим с задержкой.
«Всем вернуться в свои сектора!»
«Всем постам. Код ноль один».
Почему-то теперь эти короткие разговоры – всё по делу, ничего личного – уже не казались одиночеством.
«Об-щение», – мысленно произносил Славка. Становление частью общего. Объединение. Не «коммьюникейшен», а «коннекшен».
Славка больше не был частью общего.
Ещё полгода спустя на Марс вернулся Виктор. Витька-в-рубашке. Cлавка и не узнал бы об этом, если бы кореш не ввалился к нему в жилблок. Был вечер, неотличимый под поверхностью планеты от утра и дня. Славка как раз вернулся с работы, принял душ и апатично размышлял, чему отдать предпочтение: дурацкому сериалу «Пространство-5» или незамысловатому боевичку «Пиранья в космосе». С души воротило и от одного, и от другого. Когда раздался переливчатый сигнал дверного звонка, он даже обрадовался, но тут же внутренне сжался: видеть кого-либо хотелось ещё меньше. Тем не менее, он нажал кнопку пульта.
А за порогом стоял привет из прошлого. Соломенные лохмы, не подчиняющиеся Уставу, торчали в точности так, как два года назад, когда Славка в последний раз видел приятеля вживую. И лягушачий рот растягивался до ушей так же. И серые глаза щурились по-прежнему насмешливо.
– Картина Репина «Не ждали», – возвестил Витька и вдвинулся в помещение, с ехидным изумлением озирая обстановку: полуоткрытую дверцу посудомоечной машины, рассыпанные по полу фильмокристаллы и разверзнутую постель. – Горообразовательный процесс в завершающей стадии.
Он протопал в кухонный отсек и водрузил на стол многозначительно звякнувшую сумку.
Видеть Витьку оказалось, как сдирать корку с поджившей ссадины: больно, но приятно.
– Ну уж и в завершающей, – откликнулся Славка, стараясь попасть в тон. – Так, небольшие тектонические подвижки.
Витька извлёк из сумки шесть бутылок пива, вытянул из-под стола табуретку и с видимой осторожностью доверил ей свою задницу.
– Витьк, а, Витьк! Тебе никто не говорил, что перед приходом надо звонить? – с возрастающим удовольствием спросил Славка. Виктор нахально сощурился:
– Так я и позвонил, – простодушно заявил он. – В дверь.
– Зараза.
Он достал кружки и тоже сел. Витька свинтил пробку. Пальцы левой руки оказались гладкими, обтянутыми синтекожей. Славка с мимолётной неловкостью вспомнил: точно, ведь в диспетчеры приятель перешёл после травмы.
– Рука как рука, – легко сказал Витька, проследив за взглядом пилота. – Ну, за нас с вами и хрен с ними. Давай, рассказывай. Ребята говорят – Славка, мол, совсем запропал.
И Славка, к своему изумлению, начал рассказывать – всё то, о чём глухо молчал последние месяцы.
– Глюк или не глюк – а для тебя-то это было по-настоящему, – резюмировал Витька. – Но уже всё, проехали, надо жить дальше.
Славка поник.
– Она была живая, – через силу сказал он. – Я потом уже думал, думал – аж мозоль на мозгах натёр. Разум – это… в общем, по науке это способность систематизировать, обобщать и принимать решения. Любой компьютер это может.
– Тогда почему «живая»? – Витька подался вперёд. – И при чём тут пирамида?
– Да пойми ты… Она чувствовала. Не просто имитировала. Вот в чём дело. И я понял, что и раньше… до пирамиды этой. Просто замечать я стал, когда вгляделся. А вглядываться начал после пирамиды. Василий Иванович сказал – «после не значит вследствие». Вот…
Он помолчал, покачал жидкость в кружке и допил, не чувствуя вкуса.
– И знаешь, что погано? Я не знаю, как поступил бы в следующий раз. Если бы он был, этот раз – он был бы другим. Это каждый раз заново, и каждый раз наугад.
– Ладно, – Витька решительно сменил тему. – Сейчас-то ты как? Я слышал, преподаёшь? Где?
Он вскрыл новую бутылку и долил приятелю и себе.
– В Академии, – вяло ответил Славка. – На инженерном, матан у перваков.
– А почему на пилотское не пошёл? Всё-таки своё, родное.
Славка недобро усмехнулся. Вялость как рукой сняло.
– Чтобы видеть каждый день таких дураков, как я? – яростно спросил он. – Только необлётанных? Знать, что космос ломает, знать, что с ними может быть – и пудрить им мозги? На инженерном – группы наземного обеспечения, лучше уж им.
– Жизнь ломает, не космос, – глухо откликнулся кореш. Он глядел не на Славку, а на пальцы протеза, медленно сгибая и разгибая их по очереди, словно недоумевал: чья это рука? – А жизнь – она там, где мы.
– Как ты сказал? – Славка замер, не донеся кружки до рта.
– Жизнь, говорю, ломает.
Славка выдохнул, откинулся на спинку стула и наконец отхлебнул. Напиток слегка горчил, но это было приятно.
– Жизнь, говоришь? – медленно повторил он, пробуя слово на языке вместе с пивом.
– Точно, она, проклятущая.
– Ну, раз жизнь – тогда ничего, – неловко пошутил Славка. – Ей можно.
И улыбнулся – невесело, но в первый раз по-настоящему.
– Ты вот что, – сказал Витька. – Я тут прикинул… Вот ключ. Перебирайся ко мне. Ты один и я один. Вместе перекантуемся.
И положил на стол пластиковую карту.
– Включи тормозные, Витёк. Дай с мыслями собраться, лады?
– Лады. Собирайся – с мыслями, с вещами. Я не тороплю.
– Спасибо.
Славка не уточнил, за что благодарит: за предложение или за то, что друг не торопит. Он не притронулся к карте, но, когда Витёк ушёл, всё же поднял её со стола. Повертел пластиковый прямоугольник в пальцах и собрался было переломить пополам, но остановился. Снова повертел, вглядываясь в эмблему: белый овал орбиты на синем фоне и красную загогулину – стилизованную ракету.
А затем подошёл к стулу с висящим на спинке кителем и спрятал ключ в нагрудный карман.
Чёртова каменюка. Иногда он уже сам сомневался, не приглючилась ли она. И ведь теперь никак… Хотя нет, есть одна возможность. Противостояние! Может, кто-то из транспортников, толпившихся тогда у Весты, засёк на своём пути маленький камень, безопасно пролетавший мимо. Может, старые логи систем слежения ещё не стёрты. И тогда – по двум-трём точкам – можно рассчитать орбиту. Работка та ещё, шансов ноль целых хрен десятых, да и репутация законченного психа тут некстати… И всё-таки, раз он зачем-то придумал это – попробует сделать. Иначе будет знать, что даже не попытался.
Земля неслась по своей орбите.
Далеко-далеко от неё и ещё дальше от Солнца мчался Марс. Планеты расходились, чтобы вновь сблизиться через два года.
И уж совсем далеко, у чёрта на рогах, крутили вечный хоровод астероиды. Попавший в ловушку жёлтого карлика беспилотный зонд кружил и кружил среди них, словно бесполезный и неразумный камень. Выведенные из строя двигатели не позволяли продолжить путь. Зонд не мог остановить даже собственное вращение.
Он был один – настолько, насколько это возможно. Космический обломок, кусок мусора, который никогда не будет подобран. Он не подавал сигналов, чтобы не выдать себя. Если к жёлтой звезде прилетят создатели, зонд откликнется, но вероятность такого события давно уже стала исчезающе малой.
Зонд не умел надеяться, но не умел и отчаиваться. Всё, что он мог – выполнять предназначение, копить информацию. Система жёлтой звезды оказалась заселена разумной расой. Не так давно один из кораблей аборигенов даже обнаружил его.
Информация в памяти двоих аборигенов, составлявших экипаж корабля, оказалась записана с помощью экзотического троичного кода. Зонд скачал её, и сейчас медленно, но верно расшифровывал.
Третьего он классифицировал как сложное белковое устройство.
Встреча с местным кораблём была несомненной удачей, но следовало позаботиться о том, чтобы его не раскрыли. Зонд стёр часть памяти у двоих, но не разобрался, как сделать то же с белковым устройством, и просто отключил его.
Он обошёлся минимальным воздействием. Время для контакта ещё не наступило.