Пузырь взорвался.
Мириады мелких частиц и осколков полетели по сторонам, раня и убивая. Истошно закричала «мадам». Острая и узкая, будто кинжал щепка вонзилась ей в лоб, пробив череп, в центре которого алым цветком распустился «третий глаз».
Мы с Лартом бросились под укрытие стен, по которым сразу забарабанил град осколков. Нас словно расстреливали из пулемёта.
А потом всё стихло. Наступила жуткая, леденящая кровь тишина. Недавний вертеп превратился в кладбище, на котором в общую братскую могилу легли десятки ещё секунду назад живых людей.
На какое-то время мне стало так плохо, как никогда в жизни. Мысленно я уже простился с этим миром и приготовился отдать концы навсегда. Если в ход пошло таинственное колдовство, мне нечего было ему противопоставить. Где я, а где магия…
Прошло несколько секунд, показавшихся вечностью. Сиди – не сиди, а что-то делать нужно. Лучше ужасный конец, чем ужас без конца. Набравшись смелости, я осторожно выглянул из-за стены.
Твою мать! Над провалом в неестественной позе завис человек в одеянии, похожем на монашеский клобук.
Я поморгал, пытаясь осмыслить происходящее. Не часто мне доводилось наблюдать левитацию вот так, в живую. Да, колдун парил в воздухе, и это были отнюдь не голливудские спецэффекты.
Его глаза были закрыты, ладони сведены в фигуре, напоминающей буддистское приветствие. Шаолинь отдыхает, едрит твою душу об колено!
Ларт ухватил меня за плечо, потянул на себя, но было поздно. Колдун нас засёк. В меня будто молнией ударило. Я ощутил тревожное покалывание в груди. Сердце забилось как сумасшедшее, качая декалитры крови.
Абзац котёнку! Сейчас нас будут убивать. Самое хреновое, что я понятия не имею, как выкрутиться из этого попадалова. С голыми руками на этого гада не попрёшь. Разве что со шпагой, но будет ли толк от этого куска холодного железа? Если бы было так просто, вряд ли б местные так боялись этих магов.
Ну и что мне прикажете делать?
Я посмотрел на Ларта. Судя по его побелевшему лицу мужик готовился проститься с жизнью. М-да, если уж такого бойца как наш командир так прижало, что обо мне говорить. Сегодня точно не мой день.
Эх, помирать так с музыкой! Жаль, баяна нет…
Колдун медленно выплыл из дверного проёма, развернулся в мою сторону. Ларт прилип к стене, я последовал его примеру. Вот она какая амба, оказывается. Стоило с одного мира в другой попадать, чтобы так бесславно закончить бренный путь?!
Губы колдуна беззвучно зашевелились.
Не знаю почему, но я ясно и отчётливо услышал его слова, они сами зазвучали у меня в голове, минуя барабанные перепонки.
– Кто ты? – с безмерным удивлением спрашивал он, всё повторяя и повторяя, будто у него заклинило.
Эх, была не была!
– Твоя смерть, – сказал я и ткнул в него шпагой.
Не знаю, на что я рассчитывал. Наверное, это был шаг отчаяния, но у меня получилось.
Клинок угодил в область сердца. Колдун захрипел, на губах у него выступила пузырящаяся пена. Это была агония. Внезапно тело его вспыхнуло ярким пламенем, горение продолжалось недолго, а когда закончилось – к нашим ногам упала горсточка пепла.
И тут же две молнии врезались в стену у меня надо головой, кроша кирпичную кладку в мелкую крошку. Я перекатился вбок, успел заметить второго колдуна, тот атаковал нас с тыла. Ларт повторил мой манёвр и теперь целый и невредимый с тоской наблюдал за новым участником событий.
Глупо думать, что колдун действовал в одиночку. Оказывается, у них тут целое гнездо. А где второй, там может быть и третий… Эх, где ж я вас складировать буду, таких хороших, глупо ухмыльнулся я про себя.
С разведённых рук колдуна сорвались ещё две молнии, обе полетели в меня, но я оказался быстрее, опередив их на ничтожные доли секунды. И почти сразу сделал ответный ход, метнув в чародея шпагу, с помощью которой совсем недавно разделался с его собратом. Ничего лучшего в голову в тот момент мне не пришло, действовал на адреналине и сплошных инстинктах.
Попасть-то я попал, но неудачно: клинок лишь слегка зацепил парящего в воздухе мага. Я выругался, перейдя на привычную обсценную лексику родины. Нет ничего лучше крепкого российского мата, особенно, когда необходимо облегчить душу.
Тем не менее, не самого фартового броска шпагой хватило, чтобы колдун понял, что его жизнь в опасности, и принял решение покинуть поле битвы. Его будто ветром сдуло. Но напоследок он успел выкрикнуть мне угрозу:
– Я запомню тебя и отомщу!
– Мсти, сколько влезет, пока я не отправил тебя вслед за напарником, – проорал я с огромным облегчением.
Кажется, ещё поживём, бродяги!
Я поднялся на ноги, отряхнул с себя пыль, прислушался к внутренним ощущением: вроде всё в порядке, меня не зацепило, все органы послушны. Не верилось, что всё позади, что смертельно опасный враг предпочёл бегство, что мне удалось завалить могучего колдуна, наводившего ужас даже на Ларта.
– Вот и всё, а ты боялась, – продекламировал я строки из фривольного стишка моего мира.
Прихрамывая, подошёл Ларт, его колотило как припадочного.
– Ты… Ты, – заговорил он, но был не в силах продолжить, и потому яростно мотал головой, выдавливая из себя слова.
– Всё в порядке. С одним мы разделались, второй смылся. Надеюсь, больше тут никого нет.
– Ты не понимаешь, что натворил?! – с благоговением, перемешанным с ужасом, произнёс Ларт.
– Убил колдуна, – сказал я с таким видом, будто всю жизнь только этим и занимался.
– Только отцу инквизитору по силам справиться с адептами, практикующими запретную магию, да и то не всякому. А ты проделал это с такой лёгкостью, будто каждый день этим занимался! – заплетающимся языком проговорил Ларт.
– Ну, ты сказал! Какая к такой-то матери лёгкость?! Я уж думал всё, крышка.
Ларт восхищённо присвистнул:
– Парень, ты просто не понимаешь своего счастья! Думаешь, так просто убить мага, вроде этого, – он покосился на горку пепла, оставшегося от первого колдуна. – Они всегда окружают себя защитным коконом, который обычному смертному вроде меня не пробить даже из пушки. А тут ты… Простой шпагой… Слушай, может, на самом деле ты кто-то вроде странствующего отца-инквизитора? Маскируешься, чтобы никто не догадался, а в нужный момент – бац! – с надеждой посмотрел он на меня.
Жаль, конечно, развеивать его надежды.
– Никакой я не отец-инквизитор. Между нами говоря, я даже понятия не имею, кто это. А теперь, после всего, что ты мне рассказал, я ещё сильнее запутался. Короче, я обычный человек, точно такой же как и ты, ничем не лучше. Особыми способностями никогда не обладал, так что зря на меня так смотришь.
Я вздохнул.
Ларт окинул взглядом место побоища и пришёл к выводу:
– Уходим отсюда и поскорее. Скоро тут будет не протолкнуться.
Не согласиться с ним было невозможно. Однако я счёл нужным заметить:
– А наши парни? Надо о них позаботиться… Похоронить по-человечески что ли.
– Мёртвым всё равно не поможешь. Пошли, Аретём, если не хочешь, чтобы тебя вздёрнули на виселице.
– За что? – обалдело спросил я.
После всех учинённых мной «геройств», мне почему-то казалось, что хоть какой-то награды я был достоин. Не каждый же день тут гоняют колдунов практически мокрыми тряпками.
– Поверь моему опыту: был бы человек, а повод всегда найдётся. Забыл какую трёпку мы устроили местной страже? – пояснил Ларт.
Его слова окатили меня холодной водой. Ну-да, здесь мы оказались отнюдь не по входным билетам.
– Такое не забудешь, – хмыкнул я.
– Потому и говорю: сматываемся отсюда.
– Я тебя понял, Ларт: крути педали, пока не дали…
– Чего?
– Ничего. Не бери в голову. Ребят жалко, конечно, – с сожалением добавил я.
Вроде всего-ничего в коллективе, а уже болезненно воспринимаю все неприятности, связанные с ним. Не зря говорят, что человек – существо стадное.
Мы поспешили к ближайшему пролому в стене, но там нас уже поджидали. Бывший вертеп находился в плотном кольце городских стражников. Десятки ружей были направлены на нас.
Не надо иметь семи пядей во лбу, чтобы сообразить – сопротивление бесполезно. Ларт пришёл к аналогичному выводу.
– Не стреляйте! Мы сдаёмся, – прокричал он первым, поднимая руки.
Кто я такой, чтобы спорить со старшим, потому тоже покорно вскинул лапки.
С колдунами – то мы справились, а эти замочат и глазом не поведут. Не посмотрят, что мы все такие из себя геройские герои.
Стражники были вне себя от бешенства, потому прилетело нам не хило. Каждый счёл себя обязанным приложиться по нашим бренным телам либо прикладом, либо кулаком. А хилых ребят, повторюсь, в страже не было.
Мы покорно переносили заданную трёпку: спорить с разгорячённым вояками – себе дороже. Изобьют до смерти и скажут, что так и было. Рёбра трещали знатно, один глаз и вовсе заплыл. Одно радовало: зубы остались целыми. Я и в своём мире к стоматологу как на каторгу ходил, а как в здешних краях с этим вопросом даже подумать страшно.
Нас спеленали как младенцев, закинули на телегу. Возница щёлкнул кнутом.
– Куда нас везут? – спросил я у Ларта.
– Не знаю. Точно, что не к тёще на блины.
– Что делать будем? Может, смоемся?
– Ага, держи карман шире. Отсюда не убежишь.
Немного погодя телега остановилась. Нас поволокли к мрачному тёмному зданию, всем своим обликом кричавшему, что это тюрьма.
Я бросил вопросительный взгляд на Ларта. Тот горестным вздохом подтвердил, что так и есть: нас привезли в городской «зиндан», а если быть точнее – в СИЗО в терминах моего мира, то бишь «следственный изолятор».
В здешних застенках держали тех, чья вина была ещё не установлена. Держали не сказать, что долго. Местная система правосудия поиском улик себя особенно не утруждала. Обычно расследование сводилось к пыткам, а уж что там под ними наболтаешь – твои проблемы. Не удивлюсь, если народ на себя наговаривал. Иной раз в чём угодно признаешься, чтобы поскорее избавиться от нестерпимых мук.
Что дальше будет, уже не задумываешься.
Кстати, камеры в большинстве пустовали. Правда, мы имели возможность лицезреть, как с виселицы снимали несколько мёртвых тел. Зрелище в высшей степени поучительное. Вероятно, оперативная циркуляция арестантов из кутузки на виселицу являлась главной причиной того, что проблема найти свободную камеру перед тюремной администрацией никогда не стояла. Нашли такую и для нас.
Всё в классических традициях: давящий низкий потолок, влага, сочащаяся из стен, холодный пол, узенькое решётчатое окошко, из постели только охапка гнилой соломы. Нас заперли, даже не развязав путы, а пеленали крепко, профессионально. Ещё немного так побудем, и прости-прощай здоровье, а то и вовсе концы отдадим.
Я попробовал развязаться сам – ничего не получилось. Вцепился зубами в узлы Ларта, результат аналогичный. И как это в книгах и кино герои умудряются выпутываться? Загадка… Тайна сия великая есть, причём за семью печатями!
– Остынь, Аретём. Бесполезно, – произнёс Ларт. – Будем надеяться, это ненадолго. Мы скоро понадобимся местному… правосудию.
– Как думаешь, если Кертин узнает, что с нами – бросится на выручку? – спросил я.
– Бросится-то он бросится, только отсюда выцарапать будет непросто. Особенно, если всех жмуриков на нас повесят. Сколько народа под завалами погибло? Человек сорок, а то и больше? Ну и стражу мы изрядно потрепали.
– Ничего себе новости! Нас что, могут обвинить нас в убийстве? – я вспомнил заколотого стражника и сразу прикусил язык. Один точно был на моей совести.
Нет, тут на помилование надеяться не стоит.
– Городской магистрат пойдёт на это с превеликим удовольствием, чтобы замять дело. Лучше на нас всё свалить, чем признаться, что в городе орудовали колдуны. Тогда тут такие разборки начнутся – небо с овчинку покажется! – разъяснил политику партии и правительства Ларт.
– А если мы всем расскажем? – наивно ляпнул я. – Сообщим, как всё было на самом деле. Так сказать, доведём до широкой общественности.
– Размечтался. Тебе и слова сказать не дадут! – расхохотался Ларт. – Я вообще удивлён, что нас сразу на виселицу не отправили. Видимо, не все концы зачистить удалось, вот и осторожничают, чтобы потом перед отцами – инквизиторами впросак не попасть.
– То есть, шансы у нас есть?
– Может, есть, а может, наши с тобой верёвки уже намыливают. Не больше твоего знаю.
На какое-то время мы замолчали. Ларт думал о чём-то своём, я тоже погрузился в размышления. Ужасно не хотелось верить в то, что нас ждёт жестокий и несправедливый суд с вполне определённым и категоричным приговором. Ларт что-то говорил насчёт виселицы. Ну это потому, что мы не благородные. Дворянам принято рубить головы. Интересно, гильотину здесь изобрели или всё больше топорами машут?
Нет, определённо мысли текут в неправильном направлении. Тут бы о душе подумать, а я техническим прогрессом озаботился. Мне по статусу вполне верёвки и мыла хватит.
Руки – ноги затекли неимоверно, чтобы хоть как-то ослабить неприятные ощущения, я принялся извиваться ужом. Облегчения не последовало.
Сложно сказать, сколько мы тут проторчали. Может час, может два… Время вдруг потеряло смысл и размеренность.