Звонок, возвещающий о конце урока, звенит, как спасительный колокол. Каждая мышца в моем теле напряжена. Правым боком я ощущаю точно такое же напряжение, исходящее от Рафаэля, но за все два часа он даже на миллиметр не повернул голову в мою сторону, не коснулся меня локтем, не задел ногой под столом. Абсолютно никакого контакта. Квантан вскакивает с места, освобождая проход, и, наверное, все за нашим столом ощущают исходящие от нас волны напряжения, потому что собираются очень быстро. Даже Капюсин, в чьей сумке, должно быть, царит идеальный порядок, как попало кидает туда свои вещи и спрыгивает со стула. За мной поднимается Рафаэль, и я спешу к выходу, так же старательно избегая его. Весь урок я сидела как приклеенная, боясь потревожить своего угрюмого соседа. Перед дверью возникает фигура мадам Феррар. Запыхавшись, она объясняет, что забыла в классе свои очки. Я отступаю на шаг, пропуская ее, и врезаюсь в кого-то, вдобавок наступив ему на ногу. Этот кто-то очень тихо шипит себе под нос ругательства, но я все равно их слышу, потому что мое ухо на уровне его губ. Я не спеша отхожу от Рафаэля, делая вид, что вовсе не заметила столкновения, не почувствовала его, не услышала… Словно все нервные окончания в моем теле не оголились в этот миг. Пульс громко бьется в ушах, чувства обостряются, а голова как в тумане… Собравшись, делаю два шага в сторону и глубоко вздыхаю. Теперь я на безопасном расстоянии.
– Воспитанные люди обычно извиняются, – высокомерно замечает одна из девочек, чье хихиканье доносилось до меня на уроке. – Раф, не пообедаешь с нами? – продолжает она уже абсолютно другим тоном.
– Воспитанные люди не суют свой нос в чужие дела, – заявляет стоящая чуть в стороне Капюсин. Она надела на нос солнцезащитные очки в красной оправе. – И, Лор, не напрягай извилины, мне неинтересно. Леа, пошли уже.
Я выскакиваю из класса и плетусь по коридору вслед за Капюсин. Вторая девочка что-то кричит нам вслед, но пульс в моих ушах все еще оглушительно стучит, так что ее остроумный ответ остается для меня тайной. Впрочем, как и ответ Рафаэля на ее предложение пообедать вместе. Не знаю, как объяснить свою реакцию, свою нервозность, Мика. Я снова мысленно говорю с тобой, но представляю его и чувствую себя сумасшедшей. Понимаю, что он – не ты, вижу, какие вы разные. Но вы были близнецами, Мика, и мне так интересно, сколько в нем тебя. С тобой я уже никогда не встречусь, поэтому ты не сможешь дать мне ответ на этот вопрос. Я думала, что согласилась помочь из чувства благодарности и любви к тебе, но все гораздо сложнее. Я цепляюсь за твоего брата потому, что у меня забрали тебя и я безумно скучаю. И потому, что мне интересно, каким ты был при жизни. А еще потому, что он – моя последняя ниточка, ведущая к тебе, Микаэль. Поэтому, когда я вижу его, во мне взрывается фейерверк и я вся будто превращаюсь в пучок оголенных нервов.
– Не обращай на нее внимания. Она безуспешно бегает за ним с тех самых пор, как он перешел в наш класс.
Мы выходим из здания школы. Капюсин уверенным шагом направляется в сторону булочной.
– Сегодня отличная погода, как насчет того, чтобы отобедать в сквере? Тут вкусные сэндвичи.
Я улыбаюсь:
– Мне подойдет все что угодно. А Раф давно перешел?
Перед булочной стоит длинная очередь из учеников нашей школы, и мы пристраиваемся в хвосте.
– Кажется, за две недели до весенних каникул, но точно не помню. Я сама перешла сюда только в начале года и, если честно, мечтаю поскорее слинять. В нашем классе всего восемнадцать человек вместе с тобой и со мной. Отними от этого числа семь безмозглых созданий женского пола – компашку Лор, – шестерых парней, на которых без слез не взглянешь, и трех божественных Делионов, на которых охотится вся школа. В общем, с классом нам катастрофически не повезло, – ухмыляется она.
Очередь продвигается на удивление быстро. Капюсин расстегивает две пуговицы своей блузки.
– Здравствуй, Жан! – весело восклицает она, когда мы оказываемся у прилавка с хлебом и пирожными. За ним стоит парень, на вид чуть постарше нас. При виде Капюсин на его лице появляется широкая улыбка, и я вижу, что он тут же оценил декольте моей новой приятельницы. У нее высокая полная грудь – мечта всех мужчин и женщин.
– Привет, красавица! Чего желаешь?
– Сэндвич с курицей и бутылку воды, будь добр. Кстати, это Леа. Она новенькая в Аду.
Жан усмехается:
– Привет, Леа. А чего желаешь ты?
– Привет, то же самое, пожалуйста. И билетик из Ада, если можно, – шучу я.
– Из Ада выхода нет, но здесь можно вкусно поесть, – он подмигивает и кладет нам две сладкие, посыпанные сахаром булочки. – За счет заведения.
– Вот поэтому я люблю именно эту булочную, – громким шепотом произносит Капюсин.
– А я люблю, когда такие девушки заходят в нашу булочную, – не остается в долгу Жан.
Мы благодарим его и выходим, оплатив воду и сэндвичи.
– Моя мама говорит: пока молода и красива, нужно этим пользоваться, – хитро сощурив глаза, произносит Капюсин, потянувшись к пуговицам блузки, но не успевает их застегнуть.
– Леа, вот ты где! – кричит, подходя к нам, Квантан. – Я ждал тебя, но этот придурок все лез ко мне со своим телефоном. Смотри, говорит, какое крутое видео, смотри!
– Этот придурок показывал тебе реально крутое видео, парень творил тако-о-о-е! – говорит Пьер, догоняя Квантана.
– Да плевать я хотел, что делал этот парень!
– Все-все, не злись, нашли мы твою Лею, и… – Пьер подходит к Капюсин и пялится на ее грудь, – впрочем, я рад, что ты, как псих, везде ее искал.
– Мальчик, мои глаза чуть выше, – заявляет Капюсин.
– Я в курсе, но твоя грудь куда интереснее, – ухмыльнулся он, не поднимая глаз.
– Это спорный вопрос. – Капюсин, поймав его за подбородок, приподнимает ему голову. Пьер внимательно смотрит ей в глаза, и никто из них не отводит взгляда.
– Так, я начинаю чувствовать себя здесь лишним, – бормочет Квантан.
– Тебе не впервой, – язвит Пьер. – И вообще это все происходит из-за тебя. Вместо того чтобы сидеть в Le Pain Quotidien и есть стейк, ты купил мне сэндвич с долбаным тунцом.
– Других там не было, не рассыплешься.
– Тебе нравится Le Pain Quotidien? – интересуется Капюсин.
– Ему нравится официантка, – фыркает Квантан.
– Так в чем проблема? Позови ее на свидание – или тебе слабо? – дразняще выгибая бровь, спрашивает Капю.
– Знаешь, один из моих талантов – предсказывать будущее. Я вижу, что из этого выйдет: я приглашу ее на свидание, она весь день будет выбирать наряд, я возьму классную спортивную машину и отвезу ее в ресторан. Не забуду и о цветах. Мы проведем ночь вместе, а на следующий день мне нужно будет искать новое место для обеда. А я, видишь ли, терпеть не могу перемен. Пусть лучше она будет радовать мой взор каждый раз, когда я прихожу в этот ресторанчик, и шикарно обслуживать мой столик в надежде узнать номер моего телефона.
– Да ты философ, – усмехнувшись, говорю я.
– О да, будущий горе-романист, – подыгрывая, язвит Капюсин.
– Нет, дамы. Будущий писатель здесь один, – Пьер тычет пальцем в Квантана. – Я – будущий месье президент.
Его уверенный тон заставляет нас в голос засмеяться.
– Смейтесь-смейтесь, – беззлобно говорит Пьер, – но вы еще за меня голосовать будете. Не забывайте о моем первом таланте, – и он подмигивает в такой веселой мальчишеской манере, что я не могу сдержать улыбку.
– Что я слышу! – Из-за угла вдруг появляется мадам Феррар. – Пьер Делион – будущий президент Пятой республики? – ехидно переспрашивает она.
– Вы как никогда все правильно поняли, мадам.
Учительница улыбается:
– Может, я что-то путаю, но разве ты не наполовину русский?
– Да, моя мама из Санкт-Петербурга. А вы что, наводили справки?
– В учительской любят посплетничать. Могу я задать тебе вопрос как взрослому человеку, который не начнет упрекать меня в дискриминации?
– Конечно, – пожав плечами, отвечает он.
– Ты думаешь, Франция проголосует за человека с русскими корнями?
– Мадам, при всем моем уважении к вам вы слегка упускаете маленькую деталь. Я – француз, появившийся на свет в прекрасной клинике «Никер» в Париже. К тому же мне необходимо как минимум отучиться лет десять и потратить лет пять на карьеру в политике. А через пятнадцать лет, вполне возможно, связи с Россией в политической сфере будут только приветствоваться. Я уже вижу заголовки газет: «Он знал Путина с пеленок! Вся надежда на Делиона!»
К моему большому удивлению, мадам Феррар расхохоталась.
– От скромности ты точно не умрешь. Приятного аппетита всем! – бросает она, уходя.
– Спасибо, и вам, – отвечаем мы хором.
– Знал самого Путина… – насмешливо повторяет Капюсин.
– Это правда? – серьезно спрашиваю я.
– А ты что, не знаешь Путина? – весело восклицает она, играя бровями.
И мы все хохочем.
– А ты, кажется, смышленая, – улыбнувшись, говорит Пьер.
– Нет. Просто я поняла, что ты за человек, месье президент, – парирует Капюсин.
– А я понял, какая ты. Мы отлично поладим.
– Да, – соглашается она, – мы будем отличными друзьями, и только друзьями. Ведь если мы переспим, тебе придется избегать меня до конца года, а ты не любишь создавать себе неудобства.
– Точно! – говорит Пьер, щелкая языком. – Квантан, хватай свою Леа и шевели булками, я хочу сесть.
– Она не моя Леа, она «та самая» Леа, – бурчит он.
– Та самая? – переспрашивает Капюсин.
– Ты серьезно? – с сомнением произносит Пьер. Наверное, сейчас он в первый раз за все утро смотрит в мою сторону. – Черт, я представлял ее совершенно иначе.
– Представлял меня? – удивляюсь я.
– Конечно! Квантан так живо описывал тебя, сидящую рядом с ним в одной тоненькой майке, на холоде, испуганную, но смелую. Он раз пятьсот повторил, что ты сняла свою толстовку и накрыла Рафа, а сама дрожала от холода. И нашему рыцарю – Квену – захотелось тебя спасти. А я, наверное, должен был заплакать от умиления, представив всю эту картину, но у меня не вышло. И старина Квен чуть не врезал мне, когда я спросил, твердые ли у тебя были соски.
– Заткнись, Пьер, – устало бросает ему Квантан, а мне говорит: – Не обращай внимания. Он, конечно, заноза в заднице, но безобидный.
– Ничего себе, – бормочу я.
– Ты не удивляйся. Он впечатлительный, как девчонка.
– Не зря же будущий писатель, – фыркает Пьер.
Квантан закатывает глаза.
– О чем вы вообще говорите? – недоумевая, спрашивает Капюсин.
– Это секрет, извини, – заявляет Пьер, – и, Капюсин, я только что представил тебя, стоящую в одной майке на холоде. И это прекрасное зрелище.
Капю хлопает его по плечу.
– Ты больной на голову, – покачав головой, говорит Квен.
– А вы знаете здоровых? – серьезно спрашивает Пьер. На секунду мы все замолкаем, а потом хором отвечаем:
– Нет.
Вот так все и началось, Мика. Квантан, Пьер, Капю и я.
Именно так все и началось.