– Почему в медицинском институте я хотел стать иммунологом, а стал журналистом и испытателем вакцины от коронавируса?
Я родился и вырос в маленьком городке, расположившемся между хребтами Уральских гор – Миассе Челябинской области. Наш район, заселенный инженерами-оборонщиками – Машгородок – был построен в самый разгар «холодной войны» в лесу, на удалении от всего – «так, чтобы никто не догадался». Мои родители тоже работали в этой сфере, и, конечно, уважение к технике я испытывал с детства. Участвовал и побеждал в математических, физических олимпиадах… но при этом еще и увлекался всем живым – от аквариумных рыбок до выращивания пшеницы на нашем огороде (после прочтения «Робинзона Крузо» так хотелось повторить его опыт!). Моя мама до сих пор вспоминает, как однажды я принес из лужи в весеннем лесу каких-то маленьких водных обитателей, а потом в один день они неожиданно превратились в комаров и разлетелись по всему дому! Короче говоря, в выпускных классах школы я встал перед выбором: идти по стопам родителей-инженеров или поддаться увлечению биологией и поступить в медицинский. В итоге… выбрал второе. И не пожалел. Я помню, мне тогда в руки попалась прекрасно иллюстрированная энциклопедия под названием «Современная ботаника», которая как-то по-новому, зримо открыла для меня микромир, существующий внутри клеток (любых, хоть растительных, хоть наших). И, поступая в институт, я хотел стать «самым клеточным» (как мне тогда представлялось) из всех врачей – иммунологом. Меня поражала эта наука о том, как наш организм распознает «безбилетных пассажиров» и отчаянно пытается их высадить. Только представьте: мы этого не видим, но в нас обитает целая армия разнообразнейших клеток-«солдат»! У каждой своя функция, но при этом они умудряются работать слаженно, чем и защищают нас, теплых и живых, от быстрого превращения в холодных и мертвых. И тогда, и до сих пор мне это кажется магией. Но еще большее восхищение вызывает умение современного человека управлять этим сложнейшим оркестром, и не просто разбираться, как он устроен, а вмешиваться в работу уникальной системы, тем самым добиваясь потрясающих результатов в виде побежденных болезней.
Хотя врачом я трудиться не стал, а углубился в журналистику (еще до окончания вуза начал работать диджеем на радио, а потом решил покорять новые вершины в медиа), медицина меня не перестает увлекать. Я окончил мединститут с «красным дипломом» и по долгу нынешней службы непрерывно общаюсь с лучшими мировыми учеными и докторами, продолжаю следить за новейшими исследованиями и методиками – в общем, накопленные знания помогают разбираться в происходящем. И заботиться о собственном (и своей семьи) здоровье тоже.
Когда в СМИ накануне нового 2020 года заговорили о новом вирусе, у меня, конечно, и в мыслях не было, что все окажется настолько серьезно. Были ведь до этого азиатские вспышки разных видов гриппа, атипичной пневмонии – и все это не распространилось на весь мир, несмотря на апокалиптические прогнозы. Впрочем, я понимал, что опасность, конечно, есть – за несколько лет до этого я сделал для НТВ документальный фильм «Смерть от простуды», в котором ученые убедительно доказывали: если появится действительно заразный смертельный возбудитель, то при открытых границах и всеобщей беспечности последствия будут ужасными. Но все как-то больше кивали на непрерывно мутирующий вирус гриппа – о коронавирусах думали гораздо меньше. Они ведь до этого вызывали либо обычную простуду, либо вспышки пневмоний, хотя и грозных, но отнюдь не глобального масштаба.
В итоге даже именитые ученые и врачи в начале 2020-го страшно недооценили врага. Карантины в Китае казались чем-то излишним, летали полные туристов самолеты в Европу, царила общая уверенность в том, что это «какая-то простуда даже слабее гриппа». Моментом отрезвления стали, наверное, мартовские кадры из Италии, где в городке Бергамо, ставшем центром новой вспышки, начался дефицит гробов… В больницах не было мест и критически не хватало медперсонала, тела умерших вывозили грузовиками, а печи крематориев не переставали работать круглыми сутками. Специфического лекарства от этого вируса не было (его нет и по сей день), больные заполняли собой госпитали, врачи не могли лечить другие патологии, поползла вверх смертность и от рака, и от инфарктов, и от всего. Душераздирающие сцены, когда врачам приходилось решать, кто получит спасительный кислород, а кто умрет, оказались на первых страницах газет, заполнили блоги. Вирус пришел и в Россию.
Пришлось повсеместно вводить карантины – как единственное средство, способное прервать цепочку передачи инфекции. Ученым в тот момент уже было понятно – средневековые методы, конечно, хороши, но мы все-таки живем в XXI веке, и будет странно, если человечество не даст вирусу высокотехнологичный отпор. Вакцина! Это слово впервые прозвучало еще зимой 2020-го, и в лабораториях всего мира закипела работа. Мы, люди, победившие оспу и чуму, неужели не сможем и на этот раз?!
Вскоре пошли новости об успехах. В Китае, США, Великобритании, России практически одновременно создали и начали испытывать по-разному устроенные вакцины от коронавирусной инфекции. Наш «Гам-КОВИД-Вак» (он же «Спутник V») – отметился тем, что стал первой официально зарегистрированной вакциной. Это, правда, потом станет одной из причин недоверия к нему, вмешается гео- и просто политика… Но в тот момент мне это все казалось (и до сих пор кажется) второстепенным, мной владели только журналистский и испытательский азарт. Как?! У нас появляется средство от напасти, парализовавшей мир, а я до сих пор не сделал о нем сюжет и не получил эту защиту сам?
Даже из скупых интервью разработчиков – ученых из Национального исследовательского центра эпидемиологии и микробиологии имени Н. Ф. Гамалеи – можно было понять, что наши эксперты в этот раз реально находятся на переднем крае мировой науки. Предстоял третий этап клинических испытаний, и я для себя твердо решил, что хочу оказаться в рядах добровольцев, готовых протестировать препарат на себе. После некоторых переговоров меня, наконец, допустили в святая святых, и вместе с двумя коллегами, оператором Алексеем Корнющенковым и звукорежиссером Алексеем Потловым, я снял сюжет о вакцине для программы «Чудо техники», и в ходе съемок мы все получили те самые заветные уколы.
Может быть, прозвучит это смешно и по-мальчишески, но я никаким новым гаджетом никогда так не гордился и не хвастался, как этой вакциной! Ведь я прикоснулся к истории, участвовал в ситуации, которая, может быть, случается раз в жизни – когда человечество обрушивает всю мощь своих знаний и опыта против страшного невидимого врага. И, конечно, меня расстраивало, что люди вокруг не разделяют моей радости. Отчего это происходило? Почему я воспринимаю все то же самое не так, как большинство? Я задумался, и, кажется, понял.
Все дело в «информационном пузыре», который у каждого свой. У меня, в отличие от многих, есть детальное понимание того, как устроены эти препараты, а из понимания проистекает и уверенность в том, что возможные риски гораздо меньше, чем выгода. Да, люди моего возраста не очень часто тяжело переносят коронавирусную инфекцию, но бывает ведь всякое! Доктора постоянно рассказывают о том, что в реанимацию попадают очень разные пациенты – в том числе молодые и внешне здоровые. Этот вирус как раз и опасен своей непредсказуемостью. К тому же я много общаюсь по работе и за пределами съемочной площадки, а значит, могу принести возбудителя старшим коллегам, родственникам, людям с хроническими проблемами со здоровьем… Безответственно не воспользоваться защитой, если она есть!
Почему же люди массово в это не верят? Мне пришлось столкнуться с большим количеством скептически и даже агрессивно настроенных подписчиков в соцсетях, косыми взглядами коллег и знакомых. Сторонники теорий заговора бесконечно твердили, что вирус создан искусственно для сокращения популяции Земли, и что спонсирует распространение заразы главный сторонник вакцин в мире, владелец Microsoft Билл Гейтс, и что вакцинация – это скрытое чипирование, призванное «взять людей под контроль»… Другие говорили, что вакцина не проверена и создавалась «слишком быстро». Третьи вспоминали какие-то страшные истории об осложнениях после прививок. Как тут не бояться, если большинство знакомых настроено негативно?
Мой случай, конечно, особый: за много лет съемок сюжетов на научные темы у меня сложилась база собственных источников в академической и врачебной среде – людей, которым я доверяю и с которыми неформально общаюсь. В этих кругах не принято друг друга обманывать, а о новой вакцине все причастные к ней сразу говорили: «получилась хорошо»! Более того, я знал, что они сами привились еще весной (и ввели препарат даже своим детям и внукам).
Одна из самых недопонятых обществом вещей об этой вакцине заключалась и заключается в том, что она вовсе не создавалась в спешке! Руководитель коллектива, который этим занимался (кстати, тоже, как и я, 40-летний), Денис Логунов объясняет: он не колеблясь ввел вакцину себе, как делает всегда (а за плечами у него вакцины против лихорадки Эбола, ближневосточной лихорадки MERS и другие). В данном случае ему и его сотрудникам нужны были не просто научные данные, а защита против вируса, с образцами которого им приходилось работать. В итоге за несколько месяцев после введения вакцины никто из членов команды не заболел, даже те, кто постоянно ходил в «красную зону».
Почему же ученые не боялись прививки? В чем причина их уверенности? Все дело в том, что вакцину нельзя в полной мере назвать новой! Она создана на базе хорошо исследованной аденовирусной платформы. Ровно такая же лежит в основе прививки против вируса Эболы (которую Денис и его коллеги уже синтезировали и ставили себе несколько лет назад перед командировкой в охваченную эпидемией Африку). В той вакцине всего-то заменили одну («эбольную») часть на ген коронавируса, а остальные компоненты и реакция на них остались теми же! Как шутит изобретатель, у «ракеты» поменяли «боеголовку». А саму основу готовили очень давно.
– Как долго вы делали эту самую «ракету» – платформу для вакцины? – спросил я при встрече Дениса.
– Включая работу моего учителя Бориса Савельевича Народицкого, порядка 25–30 лет. Разработка началась еще на рассвете 80-х годов и развивалась не только в России, но и в других развитых странах. Это был довольно долгий путь, – ответил он.
– Сколько же ушло на установку новой боеголовки?
– Это простая процедура, которая иногда укладывается в недели две. В данном случае ровно столько и получилось.
Кстати, то же происходит и с сезонными прививками против знакомого и не такого пугающего (хотя зря, осложнения бывают очень тяжелыми) гриппа: у платформы меняется «боеголовка» в зависимости от актуальных штаммов. Вот почему героем себя Денис не считает. В отсутствии рисков он был уверен: «На самом деле, я считаю героями врачей, которые без вакцины ходили к пациентам, заболевали, страдали. А какие мы герои? У нас была проверенная технология, десятками лет обкатанная, была возможность самих себя защитить».
Многие спрашивали меня потом, как я решился на введение вакцины, не прошедшей полный комплекс клинических испытаний? Отвечу, это важная тема. Сама система этих исследований, включающая (после пробирок и животных) три фазы на людях (тестирование безопасности, способности вызывать иммунитет и, наконец, реальной эффективности), – весь этот многоступенчатый механизм действительно хорошо работает и обеспечивает нас прекрасными современными препаратами против самых разных болезней. Но рассчитан он на мирное время! На разработку замечательных лекарств против гипертонии, диабета, гастрита… В ситуации военного времени (а именно в таком, без сомнения, оказались мы все в 2020-м) только самый отъявленный и бессердечный бюрократ может тянуть с применением средства, способного спасти миллионы жизней и доказавшего свою: а) безвредность и б) работоспособность в ходе первых двух фаз испытаний на добровольцах. Третья фаза – это «вишенка на торте», этап, в ходе которого части людей вводят пустышку, а части – настоящую вакцину. И смотрят, как отличается у них заболеваемость интересующей нас инфекцией в реальной жизни – когда никто не знает, плацебо у него или прививка, все ведут свой привычный образ жизни, применяют или не применяют средства защиты и так далее.
Российскую вакцину сурово критиковали и внутри, и снаружи за то, что ее начали применять до окончания этой третьей фазы. Но потом, ближе к Новому году, чиновникам и политикам и на Западе стало понятно, что, упорствуя в своем крючкотворстве (повторюсь, безопасность и способность давать антитела были доказаны на первых двух этапах!), они, по сути, совершают массовое убийство (а может, решающим для них стало разрушение экономики?). И европейские, и американские вакцины в итоге тоже были допущены к массовому введению еще до того, как была формально завершена третья фаза их исследований! На войне как на войне – приходится принимать трудные решения, и все последовавшее показало, что они были верными.
– Чем закончилась моя история с прививкой от COVID-19? Осложнения, эффекты, уровни антител у меня, моих коллег и родственников
Тяжелых побочных явлений ни у кого из испытателей (позднее так же окажется и при массовой вакцинации) не возникло. Да, случались повышенная (даже и до 39 с лишним) температура, расстройство пищеварения, боль в месте инъекции, но, к счастью, все это заканчивалось максимум через трое суток. У моих коллег был жар в ночь после инъекции первой дозы – у одного 37,6 градуса, у другого 38,5, но прошло все довольно быстро (кстати, лучшее средство – парацетамол). Лично я не испытал совсем ничего – спал хорошо, как обычно проснулся, позавтракал и повел дочку Марьяну в детский сад. Разве что потом немного поболело место прививки (точно так же, кстати, было потом и у моей жены, и у папы с мамой). Многочисленные панические сообщения о десятках умерших, например, в Норвегии после введения вакцины Pfizer оказались в итоге не более чем паникерством – вакцинацию там проводили прежде всего очень пожилым людям (что логично, ведь это самый уязвимый контингент для коронавируса), и неудивительно, что кто-то из них (по причинам, совершенно не связанным с вакциной) скончался ПОСЛЕ прививки, а не ИЗ-ЗА нее. Иностранные разработчики тоже не зря хорошо тестировали безопасность своих препаратов.
Через три недели после первого визита в Институт Гамалеи мы с двумя Алексеями отправились за второй дозой препарата – для создания стойкого иммунитета. Он, точно известно, вырабатывается и после введения первой части, но на сколько его хватает, исследователи пока не знают. Рассчитывают на пару лет, но, если ограничиться одним уколом, есть вероятность, что эффект пропадет быстрее. Кстати, для этого же при первой и второй инъекциях вводятся два разных компонента. Это отличающиеся друг от друга типы аденовируса – обычные простудные микробы, лишенные, грубо говоря, органов размножения (поэтому в клетках плодиться не могут и простуду не вызывают). И они доставляют в кровь не сам коронавирус, а только один его ген, причем искусственно синтезированный. Так организм получает информацию о возбудителе и вырабатывает антитела. Их уровень, кстати, в моем организме буквально зашкалил уже через три недели после первого укола – анализ показал число антител больше 3200 на каждую каплю крови (или 19 МЕ/мл)! Эти строки пишутся через полгода после вакцинации, и я регулярно проверяю свои цифры – они не снижаются. И, что важно, я не болел.
Так, впрочем, бывает не у всех привитых. Иммунитет у людей разного возраста, пола, других особенностей вырабатывается по-разному, и я лично знаю по меньшей мере трех вакцинированных, которые потом заражались ковидом с положительным анализом, но в легкой форме. Кстати, от тяжелого течения болезни прививка защищает даже при упавшем со временем количестве антител – включаются так называемые «клетки памяти». Как же люди заболевают, если им ввели вакцину? Тут тоже накопилось много непонимания. На самом деле, практически любая прививка не дает стопроцентной гарантии от заражения. Инфекция может проявиться, если вы вдохнули большую дозу вируса, потому что на слизистой оболочке носа антител нет. Но насморком все и ограничится – те «защитники», которые поджидают угрозу внутри, помогут избежать нежелательных тяжелых проявлений. Тем не менее, видимо, и вакцинированным стоит пока носить маски – распространителями вируса короткое время мы можем быть.
В целом, по словам ученых, все идет к тому, что нынешний коронавирус со временем превратится в сезонную простудную инфекцию. Возможно, вакцинация станет ежегодной, как от гриппа. А может, это и не понадобится, если вирус удастся уничтожить в ходе массовой прививочной кампании. Тем более что вакцины, разработанные в разных странах, отличаются по принципу действия, и человечество, таким образом, не держит яйца в одной корзине.
Почему же все-таки люди боятся спасительных вакцин? Все неизвестное пугает, это естественно! В этой книге я собираюсь, не отрицая всех побочных эффектов и некрасивых историй, честно рассказать, как именно и зачем человек вообще вмешивается в иммунитет. Когда этого делать не стоит и почему опасны перегибы – как в одну, так и в другую сторону.