И до Лизы в моей жизни были другие люди и другие вещи, имевшие для меня большое значение Дома у меня был любимый конь-качалка, желтый. Я так усердно на нем катался, что он опрокидывался. Те действия, во время которых я мог качаться до изнеможения, волновали меня. Я помню это ощущение, когда я был в пижаме, дополненное тапочками с мягкими подошвами из хлопка с нейлоном. Ощущение трения о седло лошади было просто невероятным. Тогда моим кумиром был Рой Роджерс. Я был мачо, маленьким стрелком, напевающим песенку «Счастливый Путь». Мучая себя во время скачки, я пытался кончить. Моя нижняя часть принадлежала Дейл Эванс, а верхняя – была Роем. Это было дико. Скачи с нами, ковбой!
Моя мама собирала Зеленые Марки и она обычно вместе с ними покупала что-нибудь и мне. Мне всегда хотелось получить «Клоуна Бобо». Бобо – это игрушка вроде боксерской груши, которая была даже больше меня. У него был красный нос, который пищал при ударе, но я никогда не бил его. Обычно я переворачивал его и вытряхивал из него душу! Нет, я не мог переносить даже вид его лица. Я не мог выносить то, что смеялось надо мной. Я катался на нем, прыгал с ним по всему дому. Я притворялся, что он владеет мной, потом, что я – им. Я корчился и визжал, затем я издавал те же звуки за Бобо, хотя он, обычно, был очень тихим любовником. Я, должно быть, прошел, по крайней мере, через четыре Бобо, и мне тоже сделали обрезание.
В моих бесконечных поисках удовольствий я обычно любил залезать на столбы. Я лазил вверх и вниз целый день. Через какое-то время эти указатели перекашивались под углом в 45 градусов! Я также любил сосать свои пальцы, и я медленно посасывал два средних пальца, пока не добивался удовольствия. Когда я не мог забавляться с моим пенисом, это был оргазм для моего рта: я действительно достигал чувственного удовольствия. Один палец касался щеки, другой – верхней губы. Мой большой палец опускался вниз и поигрывал нижней губой. Это выглядело так, как будто я играл в бильярд с моим ртом, посылая короткие удары.
Кроме того, во дворе школы стояла гранитная черепаха. (Она и сейчас там). Обычно я залезал наверх и терся об нее. Летом я носил шорты и мой пенис свободно болтался в них, как будто он мог войти, куда хотел. Мне очень нравилось это ощущение сексуального блуждания и свободы. Это было почти самым важным. Я занимался любовью с бочонками, гранитной черепахой, с уличными столбами. Я не мог просто залезть на что-то, а потом спуститься. Я должен был добиться какого-то разрешения, достигнуть каких-то интенсивных отношений с этим объектом.
У меня был еще один товарищ по играм в парке, которого другие дети называли «Указательный Столб». Он напоминал гриб с дырочкой на верхушке, из которой била струя воды. Я становился над ним так, чтобы струя попадала прямо мне на плавки, щекоча мой пенис и анус. Вокруг были дети, но никто не мог видеть, что я испытываю бурный, пульсирующий оргазм.