Командировка длилась всего сутки. Я приехал в город рано утром, бросил вещи в гостинице и отправился на завод. Время пролетело незаметно – пробегав весь день по кабинетам и цехам, я перевёл дух лишь поздно вечером. Задание по закупкам было выполнено, договор подписан. Я вернулся в гостиницу в двенадцатом часу и у парадного входа снял проститутку.
Она была любительницей – я понял это сразу. Маленькая, хрупкая девушка с распущенными льняными волосами, которая нервно переминалась с ноги на ногу и вертела в руках дешёвый сотовый телефон, делая вид, что ждёт кого-то. Видимо, она появилась здесь всего во второй-третий раз. Возможно, и в первый.
– Сколько? – спросил я, подойдя вплотную и заглядывая в её испуганные голубые глаза.
Она смутилась. Отвернулась, опустила голову, словно пытаясь оставить за собой последний шанс быть правильной. Шанс, что её приняли за кого-то другого.
Шансов не было. Вскинув глаза, она шёпотом пробормотала:
– Штука.
Я усмехнулся.
– Оборзела что ли? Пятьсот с тебя хватит.
Очередная волна смущения поглотила её. Она сделала шаг назад, стушевалась, сжалась как-то по-детски и вероятно хотела убежать. Убежать от меня, от этой гостиницы, которая привлекла её, потерянную и несчастную, своими тусклыми огнями, от самой себя. Борьба в ней длилась пару секунд.
– Хорошо, пятьсот – тихо произнесла она.
И тут же поспешно добавила:
– За час.
«Моя», – удовлетворённо отметил я про себя.
– Посмотрим, – кивнул я, – час или сколько там. Иди за мной.
Я зашагал к дверям. Девушка послушно засеменила следом.
В лифте я ощупал её. За нами стояли двое мужчин в костюмах, негромко разговаривали. Я потрогал девушку за задницу. Она метнула в меня испуганный взгляд, передёрнулась, а потом, уставившись прямо перед собой на двери лифта, сделала вид, что ничего не происходит. Мужчины замолчали.
Я трогал её через кожаную юбку за ягодицы. Задница была худой и костлявой. Задрав её дешёвую поношенную юбку, я просунул ладонь между ложбинок и пошарил пальцами в промежности. «Мокренькая», – улыбнулся я своим мыслям. Мужчины стояли и смотрели на то, что я делаю.
На седьмом мы вышли.
– Проходи, – открыл я дверь номера.
Девушка прошмыгнула внутрь и в нерешительности остановилась в коридоре.
– Снимай обувь и на кровать, – подтолкнул я её в спину.
Она скинула туфли, прошла в комнату, поставила на пол свою сумочку и застенчиво уселась на краешек заправленной кровати.
– Раздеваться? – спросила она, испуганно хлопая ресницами.
– Не надо, – ответил я. – Я не буду тебя ебать, мне это противно.
Она недоумённо смотрела на меня.
– Мы просто потрогаем друг друга.
Я подошёл к ней, расстегнул ширинку и достал пенис.
– Гладь его.
Она обхватила член ладошкой и принялась неловко мастурбировать.
– Просто гладь! – крикнул я. – Ты не понимаешь по-русски, тупая сука!
– Я понимаю, – дрожащим голосом ответила она. – Просто гладить.
Она стала отчаянно гладить мой член. Я не рассчитывал на эрекцию, но на этот раз она произошла удивительно быстро.
– И яйца, – сказал я.
– Гладить? – вскинула она глаза.
– Да.
Ладошка её нервно заскользила по моей мошонке. Я закрыл глаза и стал считать. Мысли путались, ясность отсутствовала, тысяча далась чрезвычайно тяжело.
– Чёрт! – бормотнул я. – Я весь вымотан. Даже стоять трудно.
– Может, ляжете? – спросила девушка.
– Да, пожалуй.
Я лёг на спину. Полы пиджака разметались по кровати, галстук съехал набок.
– Мне гладить? – спросила она.
Перед глазами плясали пятна. Я размазывал фон в однородную серую массу. Капли. Ромбы. Всегда в движении, всегда подвижны. Полностью не искоренить.