Глава 5. Тихое местечко для ужина

Я решила попытать счастья с Четом Каммингсом еще раз по пути в гостиницу. Приехала я туда около пяти часов. Зеленая «Ауди» по-прежнему стояла на том же месте, но дома все так же никого не было, и я начала беспокоиться, что хозяин мог уехать из города. Может быть, он поехал навестить какого-нибудь приятеля или у них семейный сбор – и тогда он будет отсутствовать несколько дней. Я подумала, не бросить ли мне бабушкино письмо ему в почтовый ящик – но эта мысль показалась мне слишком уж пораженческой. С другой стороны – не могу же я торчать в Бейконе вечно, ожидая его возвращения! Бабушка, я знала это точно, меня бы поняла.

Ладно, решила я. Завтра четверг. У меня будет еще одна попытка. Я приеду сюда рано утром – и у него не будет шанса ускользнуть. Но если его не окажется дома – я просто опущу письмо в почтовый ящик, а сама уеду домой.

В гостиницу я возвращалась с намерением спокойно поужинать в закусочной при отеле, пару часов поработать и лечь спать. Но когда я поднялась по ступенькам в лобби, то обнаружила, что там будто полным ходом идет вечеринка. Три пары, все высокие и загорелые, все между двадцатью и тридцатью годами, стояли около стойки регистрации, громко смеясь и разговаривая. Мужчины, одетые в рубашки для гольфа и штаны цвета хаки, похоже, имели разногласия относительно какого-то теннисного матча, а девушки, с длинными, как у моделей, ногами, в коротких топах и очень коротких шортах, едва прикрывающих аппетитные ягодицы, рассматривали какой-то буклет. Одна из них упомянула «Олений рог», тот паб, который я видела сегодня в городе, и я подумала, что они, вероятно, читают путеводитель.

И внутри себя рассмеялась, представив, как о Бейконе рассказывал бы «Фодорс»[2].


Закусочная «Три пенни»: обязательно к посещению для тех, кто любит зеленый пластик и настольные музыкальные автоматы. И не забудьте попробовать яблочный пончик!


«Виктори Инн»: если вы любитель прогулок по крышам, заказывайте номер-люкс с видом на океан. Сотовая связь действует в туалете.


Я заглянула в зал и увидела, что там уже подали закуски. Несколько бутылок вина, сыр и крекеры, а рядом миска с соусом – все это стояло на столе, сервированном пластиковыми стаканчиками и бумажными тарелками. Я налила себе бокал «Пино Нуар» из виноградников Галлант-Ривер. Никогда не слышала о таком – а вот Хайден наверняка знает. Захватив пару крекеров, я отправилась к себе в номер.

На лестнице я слышала шум в лобби, а когда одна из девушек предложила: «А давайте поужинаем здесь!» – я решила, что мне лучше поужинать где-нибудь в другом месте. Может быть, Паула порекомендует мне, где именно.

Когда я стояла перед шкафом, размышляя, что бы надеть, начал звонить мой телефон. Я схватила сумочку, вытащила телефон и бегом побежала в туалет, где сразу уселась на крышку унитаза.

– Привет, милая. Ты что-то запыхалась, – это был Хайден.

– Я просто пыталась успеть взять телефон и добежать до туалета, – я скрестила усталые ноги и положила их на край ванны.

– О, ну, ты можешь мне перезвонить попозже.

– Да нет, нет! Просто чтобы разговаривать – мне нужен туалет. Это единственное место, где ловится сигнал.

Последовала пауза, потом Хайден уточнил:

– Там нет сигнала? – таким тоном, словно я сказала ему, что здесь нет ни горячей, ни холодной воды. Что, впрочем, было не так уж и далеко от истины, если подумать.

– Все в порядке, – ответила я, мне не хотелось вдаваться в подробности, он бы только еще сильнее начал беспокоиться. – Эй, – продолжила я, – ты не поверишь, что я нашла сегодня!

– Так скажи мне.

– Бабушкину школу!

– Бабушкино… что?

– Школу, ее школу! В которой она училась. Я там была и видела это здание. Оно все еще стоит.

– Должно быть, оно довольно старое.

– Ага, оно было построено еще в двадцатые годы двадцатого века. Я пыталась найти дом, в котором она выросла, но не нашла, но зато нашла школу. Это было просто невероятно, Хайден, и я…

– Эй, милая, подожди секундочку, ладно? У меня звонок на второй линии…

Я ждала, глядя на картину на стене: луч маяка пронизывал темноту и отражался в воде, помогая лодкам не сесть на мель и не попасть на рифы. Потом я сходила в комнату и взяла ту брошюру, где была информация о школе Литтлтон, чтобы прочитать заметку Хайдену.

– Так когда ты уезжаешь оттуда? – спросил он, когда вернулся на линию. – Я надеялся, что ты уже в дороге.

– Я думала, что так и будет, но… я пока здесь. Я пока не нашла Чета Каммингса. Его вообще не бывает дома!

– Может быть, он уехал куда-нибудь. Я помню, что говорил, как хорошо, что ты поехала в Бейкон, но ты не можешь торчать там вечно в надежде, что он вдруг появится.

– Я и не собираюсь торчать здесь вечно. Я и сама рада была бы уже уехать домой прямо сейчас, – я обвела глазами ванную. В окно было видно, как день постепенно превращается в ночь – свет стал мягким и приглушенным, спускались сумерки.

Последовала еще одна пауза.

– Просто пообещай мне, что завтра ты поедешь домой, – попросил Хайден. – Ужин в пятницу вечером, и я не хочу волноваться, что ты будешь в пятницу гнать машину, чтобы успеть на него. Я знаю, как ты не любишь опаздывать и как ездишь, когда думаешь, что опаздываешь. Это очень опасно.

– Я обещаю, что не буду превышать скорость, – ответила я. – Мне и не придется, потому что завтра я точно отсюда уеду. Я попытаюсь еще разок, рано утром, застать дома этого Чета Каммингса. И все.

Что-то начало щелкать и трещать в трубах, спрятанных в стене – вдруг ожила канализация, ни с того ни с сего.

– А если его не будет? – спросил Хайден. – Тогда каков твой план?

– Тогда я оставлю ему письмо, – сказала я, прислушиваясь к звукам, которые издавали трубы. – Я завтра приеду во что бы то ни стало.

В трубке тоже что-то затрещало.

– Хайден, мне кажется, связь пропадает.

Треск усилился.

– Я тебя не слышу, – закричала я. – Попозже перезвоню!

Отключившись, я посмотрела на часы. Было всего пять тридцать вечера. Слишком рано для ужина. Я покосилась на постель – и мои веки вдруг отяжелели, налились свинцом и начали закрываться. А может быть, подумала я, если я прилягу… всего лишь на минуточку…

Я вытянулась поверх покрывала и положила под голову подушку. Накрахмаленный хлопок пах пудрой, мылом и свежестью – как белье, которое сушат на улице.

Когда я проснулась, было уже совсем темно. Снаружи, на улице, было довольно шумно, все время хлопали дверцы машин. Я протерла глаза и взглянула на часы: восемь тридцать. В животе у меня было пусто, пора ужинать.

Переодевшись в серые брюки от «Гуччи», топ цвета слоновой кости и такую же кофту с длинным рукавом, я взглянула было на свои роскошные шпильки от «Джимми Чу», но выбрала в результате пару сандалий на плоской подошве от «Тори Барч». К этому наряду я добавила нитку жемчуга, подаренную мне бабушкой – дважды обернула ее вокруг шеи и защелкнула серебряную застежку в виде ракушки. Потом я наложила макияж и достала свежий номер «Форбса» из портфеля – надо же было читать что-то во время ужина в одиночестве.

Еще на втором этаже я услышала, что внизу, в столовой, очень шумно, причем большую часть шума создавала та компания, которую я видела раньше в лобби. Я ожидала увидеть там Паулу – но ее не было, а обнаружилась она во дворике перед домом, где стояла, дымя сигаретой и почесывая голову. В свете фонарей с лужайки ее вызывающе светлые волосы казались совсем уж оранжевыми.

– У вас там вечеринка, – сказала я, кивая в направлении двери. Она оглядела меня с ног до головы, держа сигарету между двух пальцев, и выпустила из ноздрей две длинные, густые струи дыма, как ракета, которая взлетает в воздух.

– Угу.

– Похоже, они неплохо проводят время.

Она кивнула и стала разглядывать свои руки, особое внимание уделяя ногтям, словно только что сделала экспресс-маникюр.

Я порылась в сумочке в поисках ключей от машины и наконец нашла их.

– В городе есть какое-нибудь местечко, где можно спокойно поужинать?

Паула поджала губы и медленно покачала головой из стороны в сторону.

– Я бы рекомендовала «Олений рог». У них хорошие стейки. И рыба. И замечательный суп.

Слово «суп» она произнесла как «сю-ю-юп».

– И очень вкусный мясной хлеб – он, кажется, даже городским ценителям по вкусу.

– О, да, «Олений рог», – повторила я, запахивая кофту поплотнее, так как ветер оказался прохладнее, чем я ожидала. – Это место выглядит как паб. Вы думаете, там сегодня вечером действительно будет тихо и спокойно?

Паула чуть сморщила нос и закусила нижнюю губу.

– В среду-то вечером? – она пожала плечами. – Да, очень тихо и спокойно.

Она щелчком отправила сигарету во влажную от росы траву и скрылась внутри.

Я решила идти в город пешком. Вечер был прекрасный, а я чувствовала себя виноватой за то, что уже неделю не была в спортзале.

Уличные фонари придавали центру Бейкона уютный янтарный оттенок. По улицам гуляли люди, туристы заглядывали в витрины закрытых уже магазинов и окна офисов. Стайка подростков стояла у дамбы, один из мальчиков стащил с себя бейсболку и надел ее на девочку, стоящую рядом – и они все рассмеялись.

Я подошла к двери «Оленьего рога», ярко-желтый значок пива «Мишлоб» призывно подмигивал мне с окна, словно приглашая заглянуть. Мясной хлеб… Есть столько всяких вкусных вещей – кому в голову придет есть мясной хлеб?! Дайте мне хороший кусок тунца или просто куриную грудку, маринованную в белом вине, это я понимаю – но мясной хлеб?! Впрочем – ладно. Возможно, мои вкусовые пристрастия тоже кажутся некоторым странными.

Держа в руке свой «Форбс», я открыла дверь и оказалась в большом затемненном помещении. С левой стороны была барная стойка, а справа стояли квадратные столики. Играла кантри-музыка, гремела электрогитара и скрипучий женский голос пел какую-то песню, слов которой я не могла разобрать. Внутри было довольно шумно, гул голосов смешивался с взрывами смеха и грохотом посуды. Вот уж точно не назвала бы это местечко «тихим и спокойным», но я уже пришла сюда, а желудок настоятельно требовал еды. Сделав пару шагов вперед, я увидела около двери грифельную доску, на которой от руки мелом было написано: «Каждую среду – два по цене одного». Что ж, это многое объясняло. Смешно, что Паула была не в курсе.

Пол в «Оленьем роге» был сделан из темного дерева и отполирован до блеска, по потолку шли деревянные балки, с которых свешивались люстры: они были стилизованы под корабельные фонари, напоминали большие медные колокола с кривыми лапами и давали рассеянный, приглушенный свет. Стойка бара была из красного дерева, покрытого слоем прозрачного лака, такими же были столы и стулья.

Свободных мест за столиками не было, да и за барной стойкой народу было полно. Я прошла по залу, стараясь держаться прямо, но чувствовала себя крайне неловко в этом море джинсовых рубашек, футболок и штанов хаки. Нет, здесь можно было увидеть и несколько юбок, и даже пару сарафанов, но в основном толпа была в джинсах. И я выглядела слишком расфуфыренной.

Я присела в самом конце барной стойки, рядом с танцполом. Из колонок загремела песня Хэнка Уильямса «Твое переменчивое сердце». Справа от меня сидела пара: средних лет мужчина и его жена, симпатичная брюнетка с конским хвостом. Слева от меня была пара пустых стульев, которые тут же заняли два парня лет двадцати в бейсбольных кепках. У одного из них на кепке было написано «Мир лобстеров».

Крупный бармен с тронутыми сединой волосами протер стойку полотенцем, а потом подвинул мне карточку с меню напитков:

– Что вам предложить?

Я хотела сначала заказать бокал вина, но увидела, что у них есть «Лучшая Маргарита в Северной Тигуане!», и подумала: а, чем черт не шутит.

– Мне, пожалуй, вот это, – ткнула я пальцем в строчку с «Маргаритой».

Открыв журнал, я попыталась читать, но было слишком шумно, и я не могла сконцентрироваться. Поэтому я стала смотреть на плоский экран телевизора над баром, где шло какое-то реалити-шоу о водителе грузовика, который вынужден был чинить свой грузовик где-то в горах, ночью, в самом эпицентре снежной бури. Я уже не шутку распереживалась за этого водителя и даже готова была начать грызть ногти от волнения, но тут бармен поставил передо мной бокал с «Маргаритой», я сделала большой глоток и попросила меню блюд.

Поначалу я изучала меню в поисках какой-нибудь полезной еды. Креветки с рисом и зеленой фасолью? Нет, креветки жареные, нельзя. Двойной лобстер с масляным соусом? Слишком много калорий, а еще это масло… Вот куриная грудка может подойти, если я скажу им убрать соус маринара и сыр.

Бармен подал заказ паре, сидящей рядом со мной. Мужчина заказал мясной хлеб. Возможно, я просто была очень голодна – но его ужин показался мне очень и очень аппетитным. На его тарелке высилась гора картофельного пюре с небольшим кусочком сливочного масла на вершине, зеленая фасоль выглядела восхитительно свежей, а кусок мясного хлеба пах просто обольстительно луком и травами. А еще, кажется, я заметила там грибы.

Я немедленно занялась подсчетом калорий и жиров в этом блюде, начала думать, сколько миль мне пришлось бы пробежать, чтобы сбросить эти калории. Вот если бы Хайден был здесь – он бы точно нашел в меню что-нибудь более-менее полезное для меня. Я снова покосилась на тарелку своего соседа. Да, определенно там были грибы.

Что ж, Хайдена здесь не было, а я неожиданно почувствовала, что до смерти хочу вот такую старомодную и не слишком полезную еду.

– Думаю, я закажу мясной хлеб, – сказала я бармену.

– Какие-нибудь закуски?

Закуски… Я сразу подумала об обычном домашнем салате, но взглянула, что там заказали мои соседи. Женщина вроде ела какой-то суп.

– Конечно, – сказала я. – Я возьму суп.

Я посмотрела на экран телевизора: шофер теперь пробирался через перевал по очень узенькой дорожке. Колеса у него буксовали, скользили на льду. У меня прямо ноги начали дрожать от напряжения.

– Эй, Скип, можно нам повторить?

Я повернулась и увидела, что слева от меня стоит худой мужчина в футболке с изображением желтой рыбы-меч на животе.

– Да, Билли, – ответил бармен. – Сейчас принесут. Прости, сегодня у нас шумновато.

Парень по имени Билли оглядел бар.

– А где Сасси? – и уставился на меня с таким видом, как будто у меня на лбу написано было «Я ИЗ ДРУГОГО ГОРОДА».

– А, она уехала в Портленд. У ее сестры операция какая-то там.

Билли покачал головой.

– О, надо же. Ну надеюсь, все будет в порядке. И скажи ей, что я передавал привет.

Он отошел и направился туда, где стояли стулья и пара больших кресел. Я заметила, что несколько мужчин там играли в дартс.

Я потягивала свой коктейль, пока Скип смешивал коктейли, раздавал их посетителям, а часть готовых ставил на подносы, которые три официантки разносили по столикам, кружа вокруг него, словно самолеты, ожидающие взлета или посадки. Он наполнил несколько кружек пивом из бочонка и сказал:

– Бриджит, отнеси это Билли и ребятам вон туда, ладно?

Бриджит, тонконогая девушка с обесцвеченными волосам, схватила поднос с кружками и потащила его в угол к игрокам в дартс.

Я перевела взгляд на телевизор: водитель грузовика выбрался наконец на широкую дорогу и вроде бы парковался на большой автобусной стоянке, чтобы провести там ночь. Я вздохнула с облегчением, но вдруг почувствовала, что на меня кто-то смотрит. Я подняла глаза – так и есть, Скип уставился на меня в упор.

Он щелкнул пальцами.

– Точно, это вы. Я так и думал, но потом я подумал, а вдруг нет… но это оно и есть. То есть – вы.

– Прошу прощения?

Он улыбнулся во весь рот, демонстрируя отсутствие нескольких зубов с одной стороны.

– Вы же Пловчиха. Я ваше фото в газете видел. Ну, поцелуйчик и все такое…

Я пробормотала было что-то в ответ, но он вдруг протянул свою огромную ручищу в мою сторону и наклонился ко мне.

– Знаете, – сказал он доверительно. – Мы же здесь как одна семья. Еда – она ведь сближает. И мы всегда поддерживаем туристов, особенно в таких… таких ситуациях, как ваша.

Я отчаянно затрясла головой. Последнее, что мне было сейчас нужно – это обсуждение того, как я плавала, как я чуть не утонула и… той фотографии в газете. Меня аж передернуло от мысли, что Хайден может ее увидеть.

– Нет, нет, все в порядке, – пробормотала я. – Я совсем не…

Но Скипа уже несло. Он выпрямился во весь рост и замахал руками:

– Эй, ребята! Тут Пловчиха! – Он указал на меня. – Та девушка, которую чуть не унесло в океан! Наша Пловчиха!

Кровь бросилась мне в лицо, я вскочила с единственным желанием – немедленно покинуть этот бар. Что происходит?! Я же думала, что скупила все газеты! Мне хотелось броситься вон и оказаться в гостинице как можно скорее. Хотелось покинуть Бейкон и никогда, никогда не возвращаться. Да не только в Бейкон – мне хотелось забыть о существовании штата Мэн на всю оставшуюся жизнь!

Но когда я попыталась уйти, то не смогла сделать и пары шагов. На меня надвинулся огромный мужчина с надписью «Дэйв» на футболке. А за ним колыхалась целая толпа взбудораженных и говорящих разом людей.

– Привет, Пловчиха. Дай-ка я пожму твою мужественную руку, – пророкотал Дэйв. – Еще один коктейль для Пловчихи! – мотнул он своей патлатой светлой головой Скипу. – Тебе повезло, что ты вообще живая.

О боже, это было как в кошмарном сне, когда пытаешь бежать, но ноги отказываются тебя слушаться.

– Я не тонула, – сказала я, обращаясь к этому светловолосому гиганту, глаза у меня щипало от унижения. – Со мной все было в полном порядке. Тот парень, что мне помог… я просто позволила ему это сделать, чтобы не обидеть. Он… у него… тонкая, уязвимая натура.

– О, а она забавная! – проревел великан и хлопнул меня по спине. – «Чтобы не обидеть его!», а?!

Толпа начала хохотать.

– Вы знаете, мне действительно нужно идти, – сказала я, стараясь протиснуться к двери.

Женщина с жевательной резинкой во рту взяла меня за руку:

– А у вас была гипотермия? У моего двоюродного брата была, и у него начала отслаиваться кожа. Прямо лоскутами сходила. Знаете, это было довольно мерзко.

Я инстинктивно отшатнулась:

– Нет, у меня не было гипотермии.

Какой-то лысый мужик схватил меня за руку и начал ее трясти:

– А правда, что в такие моменты вся жизнь проносится перед глазами? Когда вы упали – у вас пронеслась жизнь перед глазами? – Он не давал мне пройти к двери. – Однажды я свалился с лестницы – и знаете, клянусь вам, я увидел всю свою жизнь, всю, даже тот день, когда напился и пытался подкатывать шары к сестре своей жены!

– Если вы не возражаете… – пробормотала я, забирая у него свою руку. Несколько девушек из Вермонта набросились на меня с вопросами, смогу ли я когда-нибудь снова войти в воду и не боюсь ли я теперь мыться в душе, а потом заспорили между собой, кто из них как себя чувствовал бы в ситуации, подобной моей. А бывший полицейский из Бангора спросил меня, находилась ли я под действием наркотиков, когда упала в воду…

– За Пловчиху! – заорал кто-то, и все подняли бокалы. Все, кроме меня.

Скип передал «Маргариту» одной из девушек, а она сунула бокал мужчине, который передал его мне. Я пила коктейль большими глотками, а толпа вокруг меня продолжала расти и напирать, со всех сторон сыпались вопросы, собиралась ли я покончить с собой и почему. Кольцо людей сужалось все теснее и теснее – и я начала чувствовать, что мне не хватает воздуха.

Тут Скип крикнул:

– Эй, оставьте ее в покое! Хватит с нее!

И толпа медленно рассосалась, а Скип жестом пригласил меня обратно на мое место.

– Вы что-то бледновато выглядите, – сказал он. – Думаю, вам надо доесть ваш суп.

Я проводила взглядом бокал с еще одной «Маргаритой», который он поставил передо мной. А потом перевела взгляд на суп. Скип был прав: я была очень голодная. Но все же начала я с «Маргариты», наполовину осушив бокал и ощущая, как по телу разливается теплая волна.

А потом я попробовала суп.

Это был суп из моллюсков, с маленькими вонголе, которые образовывали гармоничное сочетание с нарезанным кубиками картофелем, а еще там были обжаренный лук и сельдерей. Крошечные веточки свежего укропа служили чудесным дополнением и украшением. Вообще все это вместе было восхитительно, и я наслаждалась каждой ложкой и съела все до последней капли, стараясь не думать и калориях и о том, что еще может быть в этом супе. Наверняка, сливки – в крайнем случае нежирные – и сливочное масло. А еще я чувствовала слабый привкус алкоголя. Хайден решил бы, что я сошла с ума. Но это было прекрасно. Это было невыразимо прекрасно.

Люди все прибывали в «Олений рог», толпа клубилась у стойки. Над моей головой то и дело передавали напитки, за спиной у меня люди стояли в два или даже в три ряда. Музыка орала и пульсировала, из колонок неслось «Долгое жаркое лето» Кейт Урбан, весь бар ходил ходуном.

– Скиппи… эй, Скиппи, – позвала я, но даже сама не услышала своего слабого голоса в этом шуме и реве. По непонятной причине это показалось мне очень забавным, и чем громче я кричала – тем сильнее хохотала. Подняв бокал над головой, я начала тыкать в него пальцем: – Что это такое? Что это, Скиппи? Я хочу еще, – я никак не могла вспомнить название коктейля.

Скип кивнул и показал мне большой палец, но я не была уверена, что он понял меня. Поэтому я снова начала выкрикивать его имя и трясти над головой своим бокалом, стараясь привлечь его внимание.

– Как это повторить?! Как это называется?

Но не успела я оглянуться, Скип уже передал мне очередной бокал.

Вскоре музыка стала еще громче и оживленнее, и на танцпол высыпали танцующие.

– Эй, не хочешь присесть с нами? – подошла ко мне женщина с короткой стрижкой под мальчика и сонным взглядом. Она напомнила мне помощницу адвоката, с которой раньше работала в Винстоун Рейд.

– Я Блисс, а это Венди, – сказала она.

Венди была похожа на девочку из группы поддержки – у нее была атлетическая фигура и светлые волосы.

Я пожала им руки и представилась.

Компании я была рада.

– Да мы знаем, кто ты. Ты Пловчиха, – сказала Венди, широко улыбаясь, и повела меня к столу рядом с мужчинами, играющими в дартс.

Мы пытались разговаривать, перекрикивая музыку, но я поняла только то, что они зубные врачи, которые пришли на девичник. Скип прислал нам напитки и меню, добавив, что пора ужинать. Сколько же я уже выпила? И разве я уже не делала заказ? Вообще-то я считала, что уже делала, но просто чтобы убедиться в этом, заказала снова суп из моллюсков и мясной хлеб.

Блисс начала рассказывать о споре, который у нее случился с их офис-менеджером, а я сидела и смотрела на играющих в дартс. Четверо мужчин играли в «три-один» – игру, которую я освоила в колледже, на первом курсе Оксфорда, когда встречалась с Блейком Эбботом. Блейк был англичанином и фанатом дартс, он и научил меня играть.

Один из игроков кинул дротик – и парень по имени Билли начал хохотать и крикнул:

– Фигли, Гордон, что с тобой сегодня? Мазила!

Гордон скорчил гримасу.

– Да перестань. Думаешь, ты меня сделаешь?

Мужчина, который стоял, опершись на стену, сказал:

– Разойдитесь-ка, сейчас моя очередь.

Он сделал шаг вперед и кинул три дротика.

– Ты мечешь как девчонка, Джейк! – выкрикнул один из игроков – я не видела, кто именно, хотя почти уверена была, что это был тот самый, которого называли Гордоном.

И что это за идиотские комментарии такие? Я резко хлопнула ладонью по столу перед носом Блисс – может быть, слишком резко, потому что руке стало очень горячо и больно.

– Ты это слышала?! – вопросила я гневно.

Блисс смотрела на меня, вытаращив глаза:

– Что? Что случилось?

Мой указательный палец, который я наставила на нее, как-то нерешительно колебался из стороны в сторону, пока я пыталась подобрать слова и объяснить ей суть дела:

– Что… я скажу тебе, что случилось! Один из вооон тех парней… во-о-он тех…

– Ну? – Блисс и Венди уставились на меня в ожидании.

Я затрясла головой.

– Один из этих парней вон там сказал другому парню вон там, что этот парень вон там кидает как девчонка, – я чувствовала, как во мне горячей волной вскипает гнев и возмущение, как кожа от злости покрывается пупырышками: – Разве вас не бесит, когда мужчины так говорят?!

Венди наклонилась ко мне:

– Я это жуть как ненавижу. В клинике доктора Белдена был дантист, мы вместе работали, и вот он всегда говорил что-нибудь вроде этого!

Я покосилась на игроков в дартс, изо всех сил сдерживая свой гнев, но вполне уверенная в том, что они заслуживают самого сурового наказания.

– Кидает как девчонка… – повторила я. – Что это вообще значит?! Что девушки плохо играют? Что они не могут… что? Играть в дартс?! – Я была вне себя от злости. Я была просто в ярости. Ослеплена яростью. Ну, я им покажу!

Вытащив из сумки кошелек, я достала стодолларовую банкноту, а потом залезла на стул с ногами и поднялась над толпой, оглядывая помещение и чувствуя, что ничто и никто меня не остановит. Никто не обращал на меня внимания. Но я должна была показать этим слабоумным мужланам, кто есть кто.

– Так, ладно, мне нужно кое-что сказать, – попыталась я перекрикнуть шум толпы, но это было невозможно. – Эй! Алло! – орала я, размахивая руками. – Алло! Прошу прощения! – я даже засунула два пальца в рот и попыталась свистнуть, но вместо свиста у меня получилось только слабое шипение, да еще слюни полетели во все стороны.

Тогда я набрала в грудь побольше воздуха и заорала изо всех сил:

– Ти-и-ихо! Пловчиха хочет кое-что сказать!

Моментально все вокруг стихло: разговоры, смех, споры, звон посуды, звяканье вилок и ножей – все звуки пропали. И все присутствующие уставились на меня.

Я показала им банкноту, а потом выразительно потрясла ею в воздухе:

– Видите эти сто долларов? – Я снова потрясла ими в воздухе, словно приманивая рыбу. – Я ставлю их на игру с любым из вас в дартс. С любым из вас! – подчеркнула я, высясь на своем стуле, словно капитан корабля на капитанском мостике. – Включая того идиота, который сказал тому, которого зовут… Джейк, кажется, – я ткнула указательным пальцем в направлении игроков в дартс, – короче, который сказал, что он кидает как девчонка!

Загрузка...