Уже час Лика сидела за кухонным столом и в задумчивости вертела в руках визитку. Откуда чертов маг узнал о компасе? Алкоголь уже давно выветрился, и сейчас она боролась с желанием немедленно найти Бориса. Однако верить первому встречному на слово Лика тоже не собиралась. Она наконец отложила карточку и решительно поднялась из-за стола.
Лика знала – кабинет отца пуст, но все равно заглянула, прежде чем войти. Внутри было тихо. Только одинокий огонек настольной лампы под зеленым матовым стеклом тускло освещал часть столешницы, выхватывая из темноты ломаные очертания сложенных стопкой учебников. Девушка прекрасно ориентировалась в полутьме, так как проводила в кабинете отца все свободное от больницы и учебы время. Она не хотела включать свет, чтобы не потревожить жмущихся по углам призраков. Достала с одной из бесконечных книжных полок внушительный фолиант, затянутый в темную сыромятную кожу, и, отодвинув учебники в сторону, устроилась с ним за большим письменным столом.
Ее интересовала глава «Физические состояния времени и пространства. Способы воздействия». Звучало довольно устрашающе, особенно учитывая, что компас, о котором здесь шла речь, красовался на визитке чокнутого мага-фокусника, совершающего мировое турне.
Лика помнила историю, которую рассказывал отец, когда в первый раз заговорил с ней о Портале.
– Сотворивший мир призвал помощника, которого наделил силой созидания. Его называли Темным творцом. Два циферблата компаса означают миры – земной и подземный, – отец вел длинным крючковатым пальцем по изображению компаса на пожелтевшей от времени странице книги из Александрии. – Только он способен открыть проход.
– Почему «Темный творец»? – невольно перебила Лика. Ее маленькое сердечко быстро билось в груди, как и каждый раз, когда отец рассказывал ей очередную захватывающую историю.
– Потому что он вознамерился потягаться с Создателем. Он сотворил еще один мир – подземный, где хотел заточить своего отца навечно. За это Создатель проклял Творца, заточил в его же тюрьму, обрек на вечное скитание в темных недрах изнанки. Это место называется Арцелон. Что-то вроде дантовского Ада. Ты читала.
Тогда Алика еще не понимала, о каком Портале говорил отец, и не знала о его безумной теории путешествия между мирами. Ее тогда больше интересовала сказка о Создателе и его сыне.
Отец, как любой другой ученый, был закоренелым скептиком. При этом совершенно серьезно и с большим уважением изучал древние религии и обычаи. Алика порой недоумевала, как все это уживалось у него внутри. При абсолютном неверии в Бога он пытался построить Портал, способный вернуть маму из загробного мира.
Поляков с его одержимостью новыми открытиями был не лучше. Начитанный, знающий восемь языков, он почти никогда не разговаривал. А если такое все же случалось, от его колких замечаний и саркастических насмешек было не спрятаться. Именно поэтому он производил впечатление человека нелюдимого и желчного. Лика и сама первое время шарахалась от язвительных замечаний Руслана Витальевича. «Руслика-суслика», как она его про себя называла, испытывая ни с чем не сравнимое удовольствие от собственной безнаказанности. Правда, сказать все, что она о нем думает, Полякову в глаза решилась только в семнадцать. Тогда они крепко поссорились.
К тому времени папа почти не приходил в сознание, и Алика разрывалась между больницей и лекциями. Ей тогда казалось, что это она умирает в душной больничной палате, утыканная проводами и трубками. Лишь в редкие минуты ясности, очнувшись от забытья, папа повторял одну и ту же фразу:
«Я должен… должен выполнить предназначение…».
Его голос обрывался так же неожиданно, как и возникал среди монотонного писка аппарата ИВЛ, такого же неестественного, как папины вторжения на территории давно умерших цивилизаций.
Лика все думала о том, как это, наверное, страшно, когда единственное, что ты помнишь, – острые, рваные обрывки собственной вины. Она забыла мать. Не понимала, что же случилось между родителями, что даже на смертном одре отец продолжал думать о данном себе слове. Отчаяние и усталость – больше ничего не осталось в ее душе и все чаще, заходя в его палату, она подсознательно желала ему смерти.
Лика совсем не спала в ту ночь, слушая безумную исповедь угасающего человека, которую он шептал своим страшным, перекошенным судорогой ртом. Утром она пришла на зачет по истории искусства. Поляков даже не спросил про папу, а после ее вялых, невнятных ответов – отправил на пересдачу. Лика захлебывалась яростью, бросала ему в лицо совершенно ужасные обвинения. Все, что накопилось за несколько лет их знакомства. Руслан, с пунцовым от напряжения лицом, зло смотрел исподлобья. Когда девчонка выдохлась, и вместо крика из ее пересохшего горла вылетали лишь короткие сиплые оскорбления, вдруг схватил нахалку за руку и рывком притянул к себе. Его синие глаза почернели от ярости. На скулах вздулись желваки, до неузнаваемости исказив его красивое лицо, но Поляков так и не произнес ни слова.
Лика снова посмотрела на изображение Портала или Врат, как еще называл это отец. Он нарисовал его незадолго до смерти, но так и успел им воспользоваться, чтобы вернуть маму. Девушка провела ладонями по лицу, пытаясь стряхнуть с себя груз воспоминаний. У отца ничего не получилось, потому что у него не было компаса. Но у нее-то он есть. Лика закусила губу. Как ни крути, а получалось, что чертов маг – единственный, кто может ей помочь. Времени до дня летнего солнцестояния оставалось не так много, нужно решаться. Она аккуратно сложила рисунок и сунула его в карман.
***
Сегодняшний день Алика провела с единственной подругой. Они с Викулей были ровесницами, что еще больше сближало их, так как в основном Лика общалась с коллегами папы, много старше нее. С Викой она могла быть собой, с ней не нужно было притворяться, бояться бросить тень на отца. Они могли неделями не видеться, а потом проговорить о разной ерунде весь день, как сегодня. Такое нерегулярное общение никак не влияло на их дружбу, которая продолжалось уже без малого десять лет.
Провожая подругу домой, Лика даже пожалела, что за этот год провела с ней так мало времени. Когда она убирала со стола грязные тарелки, ей на короткий миг показалось, что все уже наладилось, и она продолжила не спеша мыть посуду. Как странно – возможно, она уже не вернется сюда, а ее волнует чистота тарелок.
Управившись с делами, Алика набрала номер, написанный на оборотной стороне визитки. Борис почти сразу ответил ей и без прелюдий назвал адрес. Лика вызвала такси и, накинув на плечи светлый тренч, выскочила за дверь.
Бориса она застала в одном из клубов в центре города. Он восседал на мягком диване в окружении верных поклонников, которые всеми силами пытались ублажить своего кумира. Кто-то подносил ему выпивку, девушки в обольстительных нарядах старались принять самые выгодные позы. В удушающей атмосфере лести и снобизма Лика невольно передернулась, не решаясь протиснуться ближе к магу. Благо тот сам заметил ее и повелительным движением руки пригласил подойти. Толпа расступилась, пропуская девушку к «телу».
– Присаживайся, – похлопал он по бархатной обивке дивана. – В ногах правды нет.
– Спасибо, – буркнула в ответ Лика, усаживаясь на освободившееся место. – Я смотрю, ты занят. Может быть, мы встретимся позже? – с надеждой спросила она, только сейчас заметив, что Борис изрядно навеселе, и, скорее всего, нормального разговора у них не получится.
– Ерунда, – ответил он и отточенным жестом завсегдатая подобных заведений подал знак официанту принести его гостье выпивку. – Расслабься, ты какая-то напряженная.
– Да неужели? – проворчала Алика, откидывая за спину копну непослушных светлых волос. – Я вообще по делу.
– Тем более. Оторвись. Напоследок, – усмехнулся Боже и махнул рукой какому-то парню, тот приземлился рядом, пихнув Лику вплотную к магу.
– Эй, аккуратнее, – брезгливо бросила она.
Бориса, похоже, забавляла эта ситуация, и он с улыбкой рассматривал девушку. Он оказался так близко, что их носы почти соприкасались. Лике стало неловко. Маг был очень красив и беспардонно пользовался своим очарованием. Даже не подумал хоть чуть-чуть отодвинуться и, похоже, наслаждался ее смущением.
– Не нужно стесняться своих желаний, – он провел кончиками пальцев по ее щеке.
Алика отстранилась, стараясь выглядеть невозмутимой, но предательский румянец уже заливал щеки. За год отшельничества Лика успела отвыкнуть от проявлений симпатии в свой адрес и поспешила отсесть подальше. Еще пара таких выпадов, и она растечется по широкому плечу красавчика-мага теплой лужей.
– Слушай, я не хочу ни пить, ни расслабляться, – отмахнулась она от протянутого ей коктейля. – Скажи, когда ты будешь свободен, и делов-то, – едва сдерживая раздражение, Лика поднялась с дивана, чтобы наконец уйти.
– Народ, – громко сказал Борис, и поднял вверх обе руки, привлекая внимание своей паствы. – Мне нужно побыть одному. Я устал. Оставьте меня.
Компания заволновалась, послышались вздохи разочарования. Кто-то нехотя поднялся, кто-то продолжал сидеть на месте в надежде, что маг передумает.
– Все вон! – заорал Борис не своим голосом, и все тут же повскакивали со своих мест и спешно удалились.
Буквально через пару минут Лика с магом остались вдвоем в опустевшем зале.
– Ну, теперь ты можешь расслабиться? – с той же мерзкой ухмылочкой спросил Боже. На этот раз он не похлопывал рукой по дивану, а терпеливо ждал, когда девушка отомрет и наконец сядет.
Когда Лика заняла место на безопасном для своей психики расстоянии, маг продолжил:
– Я так понимаю, ты решила принять мою помощь?
– Только не говори, что помогаешь мне из простого человеколюбия, – ответила она на его двусмысленный взгляд. – Что хочешь получить от этого ты? Деньги? Сколько?
– Может быть, я – добрый волшебник, помогающий всем страждущим? – продолжал паясничать маг.
Алика понимала, что тот пьян, но непременно хотела получить ответы сейчас.
– Слушай, если ты не готов к разговору, я могу прийти в следующий раз.
– Ладно, – вскинул руки маг, – начистоту, так начистоту. Я так понимаю, тебе нужна моя помощь, чтобы совершить обряд перехода. Не смотри на меня так, – ответил он на вопросительный взгляд девушки. – Я знаю, что за игрушку ты носишь в кармане, – увидев, что Лика перестала злиться и теперь внимательно слушает его, продолжил: – Ты хотя бы примерно понимаешь, о чем речь?
– Об обряде nigredo, – уверенно ответила Лика, стараясь не выдать своего волнения. Похоже, хитрости этому Боже не занимать.
– Приятно иметь дело с профессионалами, – маг откинулся на мягкую спинку дивана и не спеша потянул коктейль через соломинку. – Выпей, – подвинул он ближе к Лике утыканный трубочками и зонтиками стакан.
– Я же сказала, что не собираюсь пить, – строго напомнил она.
– Ладно. Просто хотел, чтобы ты расслабилась. Иначе я тоже начинаю нервничать, а я этого не люблю. От переживаний морщины появляются, – и красивым жестом откинул со лба прядь вьющихся светлых волос. – Нужно уметь получать удовольствие от жизни, а не геммороиться и напрягать других.
– И сколько лет ты получаешь удовольствие от жизни? – спросила Лика, которая начала догадываться, зачем маг тянет время.
– Много, – ответил тот и снова присосался к коктейлю. – Ну, так что, продолжим обсуждать мою биографию или перейдем к делу?
– Объясни, – коротко попросила девушка, не желая больше выслушивать никчемные нравоучения.
– Это действительно часть процесса по созданию философского камня. В алхимии считается, что, только умерев, человек может воскреснуть и жить вечно. Видишь ли, ни одна живая душа не может попасть в потусторонний мир. Чтобы обмануть стражника, охраняющего врата в Арцелон, человека подвергают страшному ритуалу, о котором ты упомянула – nigredo. Это переходный процесс, включающий добровольную смерть человека. В момент перехода сущность носителя затемняется – это сознательное самопожертвование. Данный процесс еще называют «мистическая» или «магическая» смерть, потому что здесь «я» подвергается опасности исчезновения. Только очень сильная личность может пережить обряд перехода. Во время nigredo человека погружают в транс, где на ментальном уровне разрывают на части. Но, несмотря на то, что все это происходит у человека в сознании, он испытывает невыносимую боль.
– Разрывают на части? – переспросила обескураженная Лика.
Она читала описания перехода, которые отец оставил на полях книги из Александрии, но все равно не совсем понимала процесс. Совершенно обыденные пояснения Бориса вызывали у нее бессилие и панику, от которых сводило челюсти.
– Да. Это отказ от господства тела над душой, которая и высвобождается в процессе ритуала. Отказ, пусть и временный, активизирует внутренние силы человека, пробуждает его память о прежних жизнях. Мучительные кошмары, опасные, губительные экстазы – все это предстоит испытать душе за пределом нашего мира. Борьба с собой может лишить странника рассудка, и он забудет, зачем пришел.
Все эти жуткие слова о расчленении, умерщвлении и прочих ужасах, как ни странно, вызывали нетерпение. Тьма и так каждый день рвала ее душу на части. Однажды Лика уже умирала с отцом в палате интенсивной терапии. С Поляковым этот номер на прокатит, решила она, стараясь взять себя в руки.
– Значит, это возможно? Пройти через врата и найти там проклятую душу человека? – с нетерпением спросила Лика.
– Этот ритуал под силу лишь могущественному алхимику. Но я помогу тебе.
– Тебе нужен философский камень? – вдруг осенило ее. – Даже не стану спрашивать, почему тебе понадобилась моя помощь, но сколько у меня шансов вернуться из Арцелона с другом?
– Ты – умная девушка. Я думал, все археологи того… Двинутые. Немного завидую твоему другу. Да чего уж, испытываю черную зависть. Если не получится его вывести, могу утешить тебя, – он снова дотронулся до ее лица, призывно улыбаясь.
– Приятно, конечно, но, может, мы перейдем к деталям? – огрызнулась Лика, отстраняясь.
– Основное об обряде ты уже знаешь, – с несвойственной ему серьезностью продолжил Борис.
– Я не знаю главное – как мне найти там друга?
– Я дам тебе возможность призвать проводника. Предупреждаю, это должен быть человек, которому ты безоговорочно веришь. Конечно, уже умерший, – добавил он. – У тебя есть такой?
– Есть, – уверенно ответила Алика.
– Ладно, с этим разобрались. Теперь проясним некоторые нюансы. Все видения, кошмары, малоприятные местные твари – все это реально и может запросто тебя убить. Помни об этим. Просто хочу знать, что все это ты понимаешь, – добавил Борис. – Проход в Арцелон можно открыть лишь раз в году, в день летнего солнцестояния, то есть – завтра ровно в полночь. Через двадцать четыре часа вход – так же, как и выход, – закроется. Если ты не успеешь до этого времени найти друга и добраться до Врат, останешься там, по крайней мере, на год. А год в Арцелоне… так себе местечко, скажу я тебе.
– Что-то еще я должна знать?
– Да. Возможно, твой друг не вспомнит тебя. И, чтобы вывести его, ты должна будешь постараться. Ну так что? Ты готова?
– Готова, – уверенно ответила Лика и почувствовала, как холодные мурашки поднимают волосы на затылке. – Подожди, а как же Портал?
– Видишь ли, – Борис на мгновение отвел от нее глаза, словно засомневался, стоить ли говорить об этом, – твой отец уже приходил ко мне. Я построил для него Портал, но тогда у него не было компаса.
– Что? – морща брови, Алика вонзила немигающий взгляд в лицо мага. – Папа уже обращался к тебе? Так вот откуда ты знаешь… – осенило ее.
– Тогда увидимся завтра за час до полуночи, – без лишних слов ответил Борис. – Если ты, конечно, не надумала выпить со мной.
– До завтра, – смутившись, ответила Лика.
Когда она вышла на улицу, уже стемнело, и на город опустились прохладные летние сумерки. Алика медленно шла в сторону дома. Было совершенно неожиданно узнать, что отец обращался за помощью к Борису. Это немного успокаивало и придавало уверенности. В последние несколько дней она была в таком напряжении, что, наконец расслабившись, почувствовала страшную усталость. Было немного обидно, что не получилось отправиться в Арцелон прямо сейчас, но она решила не предвосхищать события. Она ждала этого момента год. Еще день точно потерпит.