– Заходите и присаживайтесь, дорогая моя! Празднование уже началось. – Такими словами приветствовал мистер Сидни вернувшуюся Нэнси.
– Извините, что так долго, – сказала Нэнси, усаживаясь в кресло-качалку.
– Джемитт приготовил отличный фруктовый пунш, – заметил хозяин.
– В таком случае пью за ваше здоровье, мистер Сидни! – Нэнси высоко подняла бокал. – С днем рождения!
Все четыре девушки поднялись и пропели известную песню «С днем рождения тебя!». В глазах старика блеснули слезы, и даже борода не смогла скрыть довольную улыбку.
– Спасибо, спасибо, – забормотал он.
Пламя свечи отразилось в серебряной посуде и фарфоре. Бесс и Джордж погрузились в приятную атмосферу праздника. Даже робость Кэрол куда-то исчезла.
Нэнси, Бесс и Джордж, все трое рассказали по занятной истории, мистер Сидни весело смеялся. Под конец Нэнси попросила его рассказать про изготовление свечей, как он их делает.
– Все началось в Англии, – сказал старик, доев торт. – Я родился в Ливерпуле[3] и еще мальчиком начал работать в лавке, хозяин которой торговал свечами и сам их делал.
– Тяжелая работа? – спросила Бесс.
– Первый год я подносил дрова и разжигал огонь, где плавился жир, – сказал мистер Сидни. – Пот градом лил, и тогда казалось, что день длится бесконечно. Потом получил повышение – размешивал и взбивал топленый жир. По договоренности с родителями хозяин должен был предоставлять жилье, пока мне не исполнится восемнадцать. Все это время мне полагалась одежда, немного денег и справка, удостоверяющая, что я являюсь разъездным торговцем свечами.
Не сочтите за похвальбу, но учеником я оказался способным и уже в пятнадцать лет сделал первое свое изобретение. Придумал свечу с четырьмя отверстиями по всей длине, через которые стекал расплавленный жир, так что в подсвечнике отпала нужда. Так получалась большая экономия, мой работодатель заработал на этом хорошие деньги. Я же не получил ни пенни.
– Но это же несправедливо! – сочувственно проговорила Джордж.
– Конечно, несправедливо, – кивнул мистер Сидни, – вот я и решил сбежать. Ничего, кроме одежды, у меня не было, и денег ни гроша, но я твердо решил добраться до Америки. Я предложил свои услуги капитану отправлявшегося за океан грузового судна, и он согласился взять меня на борт помощником кока. В океане сильно штормило, поэтому дорога до Нью-Йорка заняла у нас несколько месяцев. Запасы пресной воды почти иссякли… В общем, скажу я вам, мы были просто счастливы, когда корабль бросил якорь у берегов Америки.
– Вскоре я получил постоянную работу: делал свечи, – продолжал свое повествование мистер Сидни, – и когда удалось скопить немного денег, открыл собственную лавку и женился. У нас родилось трое детей. Вечерами я возился со свечами, придумывал все новые усовершенствования, но почти не уделял времени жене и детям.
Седовласая голова склонилась на грудь, по телу старика пробежала дрожь. Девушки почтительно молчали.
– В конце концов я изобрел витые свечи. Они принесли мне известность и благополучие.
При словах «известность и благополучие» Нэнси сказала себе: «Получается, этот человек, при всей скудости обстановки, совсем не беден». Она вновь внимательно осмотрела комнату. Ее внимание привлек стоявший под столом деревянный сундучок с богато орнаментированной крышкой. Посредине орнамента было изображено несколько витых свечей. И дощечка с надписью: «Частная собственность Асы Сидни».
– Однако известность и благополучие, – продолжал тем временем старик, – не решили моих проблем. Моя дочь умерла, а жена и сыновья покинули меня, и с тех пор я живу здесь один. Долгое время я ничего о них не слышал и лишь много лет спустя узнал, что все они умерли. Дети так и не женились, так что наследников у меня не осталось. Правда, был у меня брат, он тоже перебрался в Америку, но тоже скончался.
– Очень печально, – сказала Нэнси, Бесс и Джордж вздохнули в знак сочувствия.
– Все по заслугам, – сказал мистер Сидни. – Если успех делает тебя скупцом, теряешь то, чего ни за какие деньги не купишь.
– Но ведь преуспевающий человек, – заговорила Бесс, – должен делать миру и людям добро.
– Мною руководила гордыня, а не желание делать добро, – сказал старик.
Аса был столь угнетен, что Нэнси встала с места и положила руку на его вздрагивающее от рыданий плечо.
– Простите, если мы ненароком пробудили печальные воспоминания. Прошу вас, не стоит так унывать.
– Унывать? Да я обречен быть самым печальным из живущих на земле! Вместо того, чтобы пребывать в доме, куда тебя приходят навещать любящие родичи, я всю жизнь прожил, наблюдая один раздор между людьми. Вместо щедрости – жадность, вместо любви – ненависть!
Нэнси искоса посмотрела на своих подруг. Те незаметно пожали плечами. Им об этих раздорах явно ничего не было известно.
Аса Сидни выпрямился и огляделся.
– Я должен извиниться, дорогие мои, за то, что утомляю вас рассказом о печалях полувековой давности. Так за добро не платят. Осталось там у нас немного фруктового пунша? Выпьем за новый мир электроники, космических кораблей, путешествий на Луну – и всегда и везде восковых свечей. Ура!
Зазвенели бокалы, и все сделали по глотку. Бесс принялась задумчиво разглядывать коктейльную вишенку, приставшую ко дну ее бокала.
Аса Сидни явно устал, и, поняв это, Нэнси сказала, что им пора. Поднимаясь со стульев, все услышали донесшийся снаружи душераздирающий крик. Нэнси бросилась к окну и выглянула во двор. Сначала никого не было видно, но почти сразу из гостиницы выскочил Джемитт и принялся озираться вокруг. Было видно, что он тоже находился в замешательстве.
– Мне надо идти, – сказала Кэрол и поспешно побежала вниз по лестнице.
Остальные, пожелав мистеру Сидни спокойной ночи, последовали за ней. На первом этаже они столкнулись с Джемиттом, который как раз возвращался в гостиницу.
– Что за шум? – поинтересовалась Нэнси.
– А бог его знает. Видно, какая-то сумасшедшая силу легких своих проверяет. Ну, как вам ужин, понравился?
– Очень. Сколько с меня?
Джемитт назвал сумму, и Нэнси расплатилась.
Девушки вышли на крыльцо, а Кэрол вышла со стороны сада и сказала, что никакой женщины там нет.
– Надеюсь, с ней ничего не приключилось.
Все это показалось Нэнси подозрительным. Уж не подслушивал ли Джемитт под дверью, опасаясь, что Аса Сидни скажет своим гостям что-нибудь такое, отчего им покажется, будто с ним здесь плохо обращаются? И чтобы выманить девушек, велел кому-нибудь, скорее всего своей жене, поднять крик? Если так, то уловка сработала!
Вслух своими соображениями Нэнси решила не делиться. Она просто чмокнула Кэрол в щеку и сказала:
– Помни, мой папа – адвокат. Если он или я можем тебе чем-то помочь, только дай знать.
– Надеюсь, мы еще увидимся, – робко ответила Кэрол, – хотя я не могу представить, чтобы мне мог понадобиться совет юриста.
Нэнси, Джордж и Кэрол зашагали в сторону шоссе, а потом в сторону, где они оставили свой кабриолет. Ветер утих, но буря оставила после себя на дороге вырванные с корнем стволы деревьев и сломанные ветки.
Машина Нэнси стояла целой и невредимой, девушки сели на свои места, а Нэнси завела мотор. Включив фары, она стала сдавать назад, когда рядом с упавшим деревом, завизжав тормозами, остановилась какая-то машина. Ее водитель едва не задел крыло кабриолета Нэнси.
– Какого черта вы загорадили мне дорогу?! – высунувшись из окна, стал кричать водитель.
– Да это же дедушка Питер! – воскликнула Джордж. – Привет, дедуля!
– Что? Джордж! И ты, Бесс? Вы что здесь обе делаете?
Водитель выскочил из машины и шагнул в их строну. Судя по выражению лица, он был одновременно раздражен и удивлен.
– Мы года два как не виделись, – заметила Бесс, стараясь придать голосу непринужденность.
Нэнси молча наблюдала за этим маленьким представлением. Она впервые услышала о существовании дедушки Питера.
– Вы не ответили на мой вопрос. Что вы здесь делаете? – настойчиво повторил последний.
– Попали в буран и заехали в гостиницу «Витые свечи», – пояснила Джордж. – Это наша подруга Нэнси Дрю. Нэнси, это наш двоюродный дедушка. Мистер Питер Бунтон.
Питер Бунтон, высокорослый худощавый мужчина лет шестидесяти, коротко кивнул и повелительно бросил:
– Ладно, езжайте. Не стоит девушкам быть так далеко от дома. – Он повернулся и зашагал в сторону гостиницы, предварительно закрыв свою машину.
– Ничего себе! – воскликнула Джордж. – «Теплая» встреча, ничего не скажешь. Нэнси, мне кажется, дело обретает новый поворот… Дед наверняка приехал к Асе Сидни. Пошли!
Не успела Нэнси сдвинуться с места, как рядом, скрипнув шинами, притормозила еще одна машина.
– Смотрите-ка, а это место становится все популярнее! – заметила Бесс.
Последний автомобиль загородил дорогу для выезда, и Нэнси посигналила ему. Но тот не сдвинулся с места. А ее хозяин буквально впился взглядом в машину Питера Бунтона.
– Мисс, – окликнул он Нэнси, выглянув из окна, – не знаете, чья это? Похоже на колымагу Пита Бунтона.
Водитель вышел из машины и оказался мужчиной примерно того же возраста, что и двоюродный дед Бесс и Джордж, только поплотнее сложением.
– Точно, она, – бодро объявил он. – Слушайте, а вы не его, часом, тут поджидаете?
– Еще чего. – Нэнси крепко стиснула руку Бесс, призывая ее к молчанию. – Просто домой возвращаемся.
– В таком случае не буду вас задерживать, – сказал незнакомец, прислоняясь к машине Нэнси. – Смотрю, теперь, когда хозяину здешнего поместья стукнула сотня, все его или его жены родичи вроде как ждут не дождутся отхватить свой кусок послаще. Пари держу, больше о его деньгах думают, чем о его здоровье. – Мужчина громко расхохотался.
«Так, – подумала Нэнси, – дела Асы Сидни предстают в новом свете. Хорошо бы незнакомец продолжил свои рассуждения».
– Точно, как пить дать! Два поколения грызлись, и на́ тебе! Ну, меня-то Питеру Бунтону не переплюнуть – пробурчал мужчина. – Он не кровный родственник. Попомните мое слово, нынче вечером, не будь я Джейкоб Сидни, в башне тот еще пожар разгорится!
Бесс и Джордж только шумно выдохнули, а Нэнси спросила:
– Так вы в родстве с Асой Сидни?
– Да, мой отец – его брат. А вы что, тоже знакомы с Асой? – Он вгляделся в Нэнси. – Вы кто вообще будете?
– Только нынче вечером познакомилась – небрежно бросила Нэнси. – Узнала, что ему сегодня сто лет исполнилось, ну и организовала по этому случаю скромную вечеринку. Кэрол приготовила закуски и десерт и присоединилась к нам.
– Кэрол! Ничего себе! Аса думает об этой девчонке больше, чем о родных.
– Он выглядит таким одиноким, – с нажимом сказала Нэнси. – Да и не просто выглядит, сам так сказал.
– Да неужели? Прямо так и сказал? А кто в этом виноват? – вспылил Джейкоб Сидни. – Он же сам от всех отделился и заперся на этом чердаке со своими свечами. Все время только ими и занимается. Чокнутый, одно слово. Но я-то, попомните мое слово, – добавил он, указав рукой в сторону гостиницы, – не такой чокнутый, чтобы морочить старику голову всякими сплетнями. Мы, Сидни, никаких таких закидонов от дедов-отцов не унаследовали, а вот Бунтоны не взяли от них ничего хорошего!
С этими словами Джейкоб устремился в сторону гостиницы.