Грузовик «МАЗ», кабина которого выкрашена в защитный цвет, с длинным полуприцепом-фурой свернул с асфальтированного шоссе на укатанную проселочную дорогу. До деревни Сморчково оставалось несколько километров.
В этот вечерний час, когда последние солнечные лучи золотили верхушки дальнего леса, ничто для водителя грузовика не предвещало неожиданностей.
К тому же рядом с ним сидел охранник – здоровенный детина с крепким лбом и бычьей шеей. За всю неблизкую поездку охранник не произнес ни единого слова. Водитель, скучавший в дороге, пытался развлечься, как мог: то напевал что-то, то насвистывал. Охранник лишь курил сигареты одну за другой да время от времени сплевывал в открытое окно.
Вечер был теплый. Нагретый за день воздух врывался в кабину, мягко лаская лица.
– Сейчас поворот будет, – сказал водитель, обращаясь то ли к самому себе, то ли к охраннику, – за ним еще один, и приехали.
Детина, на лице которого не было заметно следов какой-либо активной умственной деятельности, смачно харкнул в окно и почесал руку, на которой был вытатуирован оскалившийся черт с кривыми рогами, клыками и длинной бородой. Шофер покосился на охранника.
– Слышь, друг, а что это у тебя там нарисовано?
Детина не удостоил шофера даже взглядом.
– Да ладно, друг, уже почти приехали, скажи хоть пару слов. А то всю дорогу отмалчивался. Звать-то тебя как?
– Кеша, – хмыкнул громила.
– Ну вот, хоть что-то, – засмеялся водитель. – Понимаешь, я раньше, еще до того, как на грузовик выучился, на такси шоферил. Уже три года баранку «МАЗа» кручу, а все никак к долгим дорогам привыкнуть не могу. Тянет поговорить. Ты-то сам машину водишь?
– Менты!
– Что? – не понял водитель.
– На дорогу смотри! – неожиданно взорвался охранник.
У последнего поворота на Сморчково стояла, наполовину перегородив дорогу, милицейская желто-синяя «Волга» с включенным проблесковым «маячком». Двое высоких парней в камуфляжной милицейской униформе, вооруженные короткоствольными автоматами, прохаживались по обочине. В машине сидели еще двое.
Увидев приближающийся грузовик, один из милиционеров поднял полосатый черно-белый жезл.
– Вот херня, – пробормотал шофер «МАЗа». – Что это они тут в такое время делают?
– Сейчас узнаешь, – угрюмо пробасил охранник.
Повинуясь жесту милиционера, шофер остановил фуру и выглянул в открытое окно. Охранник неуютно заерзал в пассажирском кресле.
– В чем дело, начальник? – бодро спросил шофер.
– Проверка документов.
Шофер вытащил из-за солнцезащитного козырька права, путевой лист и протянул их милиционеру. Пока тот разбирался с документами, водитель успел заметить на рукаве камуфляжной униформы нашивку «ОМОН».
– Так вы не из ГАИ? То-то думаю, что в такой поздний час автоинспекции на проселочной дороге делать?
– Много болтаешь, – строго заметил милиционер.
– Так я ж бывший таксист. Все, молчу.
Внимательно изучив документы, омоновец спросил:
– Оружие есть?
– Нет, конечно. Откуда у нас оружие?
– А это кто с тобой?
– Так, друг один. Скучно, понимаешь, в дороге, вот он и решил мне компанию составить.
– Выходите из машины оба.
– Да в чем дело, начальник? Ты хоть объясни.
– Машину будем досматривать.
– А что, с документами что-нибудь не в порядке? – поинтересовался водитель, открывая дверь «МАЗа» и спрыгивая на пыльный проселок.
Милиционер проигнорировал вопрос.
– Обыщи пассажира, – сказал он, обращаясь к своему напарнику, – потом кабину.
Второй омоновец быстро подошел к детине с татуировкой на руке.
– Руки сюда.
Профессиональным движением он раздвинул ноги обыскиваемого, перекинув автомат через плечо, обшарил с ног до головы.
– Документы есть?
– Дома оставил.
– Чистый. Стой так и не дергайся.
Осмотрев кабину, второй омоновец вытащил из-под сиденья пассажира монтировку и показал ее старшему.
– Только это.
– Добро, – кивнул старший и обратился к водителю: – Что в фуре?
– Там же написано в путевом листе – бочки с химикатами.
– А на фуре у тебя написано: «Продторгсервис», – заметил омоновец. – С каких это пор химикаты стали продуктами?
– Это же фирма так называется, – пояснил водитель. – А возить можно все, что угодно: хоть коров, хоть железные опилки.
– Открывай фуру, посмотрим, что там за химикаты.
Один из омоновцев остался стеречь охранника, старший с документами в руках проследовал за водителем. Заскрипели дверцы полуприцепа, изнутри пахнуло запахом лежалой рыбы и еще чем-то, определенно знакомым. Милиционер потянул носом.
– Что за вонища?
– Обычное дело, – пожал плечами шофер. – То одно возишь, то другое, все перемешивается.
Полуприцеп был плотно забит уставленными друг на друга бочками синего цвета с надписями латинским шрифтом.
– Товар, похоже, импортный? – сказал омоновец.
– А нам, татарам, все равно, – засмеялся водитель. – Что загрузили, то и везем. Наше дело маленькое, как в школьной задаче: из пункта А в пункт Б надо доставить товар. Быстрее обернешься – больше денег заработаешь. Мы ж, шоферюги, с колес живем.
– Да не трынди ты, – оборвал его омоновец, – лезь давай.
Сам он забрался в полуприцеп следом за шофером.
– Открывай.
– Так ведь там зараза. Дыхнешь один раз – потом всю жизнь кровью харкать будешь, – кисло сказал водитель.
– Ничего, от одного раза не подохнешь, – уверенно сказал милиционер. – А вот если не откроешь, париться тебе в аквариуме.
– Да ладно… Я чего, я ничего.
Немного поколебавшись, водитель отвернул завинчивающуюся крышку емкости. Омоновец наклонился над бочкой, принюхался.
– Что-то от твоих химикатов спиртягой несет.
– Не может быть.
– А ты не бойся, пригнись.
Шофер тоже наклонился над бочкой, осторожно нюхнул раз, другой. На лице его появилась мина глубокого удивления.
– Это, наверное, аммиак, – неуверенно предположил он. – Я слышал, что аммиак чем-то похожим пахнет.
– Аммиак – это нашатырный спирт, – хмыкнул омоновец, – а мой нос чувствует запах этилового. И этот запах я никогда ни с чем не спутаю.
– Ну, не знаю… – Водитель почесал затылок. – Может, в одной бочке случайно оказался?
– Закрывай. Давай другую.
Вторая бочка издавала тот же самый аромат.
– Я сразу подумал – чем-то знакомым несет, – сказал милиционер. – Все ясно. Вылезай.
Один за другим они спрыгнули на землю, шофер закрыл дверь полуприцепа, замотал ее куском проволоки.
– Что ж теперь будет-то, а, начальник?
– Следствие будет.
– Так ведь я ж тут ни при чем. Мое дело маленькое.
– Я уже это слышал, шагай. Разберемся.
Подойдя к кабине, омоновец сказал своему напарнику:
– Дело ясное, товар контрабандный. В путевом листе в накладных записано – химикаты, а там – спирт.
– Кто грузоотправитель? – поинтересовался тот.
– Сейчас глянем. Какая-то фирма… что-то неразборчивое. И штамп смазанный. А предназначено это все какому-то заведению под названием «Контур». Эй, ты, как там тебя, – омоновец глянул в документы, – Петров, куда с грузом направлялся?
– В Сморчково.
– И что там?
– Не знаю. Мне сказали: спросишь там у кого-нибудь, где зерноток, все покажут, вот туда и вези.
– Проверим, – деловито сказал старший.
Он направился к желто-синей «Волге», подал документы сидевшему на заднем сиденье и перекинулся с ним несколькими фразами. Вернувшись к грузовику, милиционер сказал:
– Так, мы сейчас проверим, что у них там на зернотоку, а вы посидите там, на травке, под присмотром.
Второй омоновец ткнул стволом автомата в спину татуированному охраннику:
– Руки за голову. Вперед! Водила, руки на голову, за ним следом!
– Так мы что – арестованные? – повернув голову вполоборота, спросил водитель грузовика.
– Задержанный, не оборачиваться! – прикрикнул на него омоновец, шлепавший подошвами тяжелых ботинок по вытоптанной тропинке.
Перекинув автомат за спину, омоновец быстро вытащил из бокового набедренного кармана камуфляжного комбинезона пистолет с глушителем.
Едва задержанные прошли по тропинке за широкий раскидистый куст, омоновец вскинул руку с пистолетом и, практически не целясь, выстрелил в затылок водителю.
Пуля прошла под основание черепа и, пробив лицевую часть, вместе с кровью, осколками костей и серыми брызгами мозга вышла наружу.
Татуированный охранник, услышав позади себя странный звук, успел обернуться. Он увидел собственную смерть своими глазами.
Быстрым профессиональным движением омоновец направил ствол пистолета ему в лоб и тут же нажал на спусковой крючок.
Труп охранника, залитый кровью и ошметками мозгового вещества, тяжело рухнул на мягкую зеленую траву рядом с трупом водителя, который при жизни был очень разговорчивым. Убийца, убедившись в том, что дело сделано грамотно, спрятал пистолет и быстрым шагом вернулся на дорогу.
– Порядок, – сказал он старшему.
– Садись за руль грузовика. Да униформу не забудь снять. Мы поедем впереди, не отставай.
Копельмана среди ночи разбудил телефонный звонок. Нащупав спросонья кнопку ночника, он включил свет.
– Ни днем, ни ночью покоя нет, – пробурчала супруга, отворачиваясь и накрывая голову подушкой.
– Спи, Миррочка, – успокоил ее Исаак Лазаревич.
Хотя он и ждал этого звонка, сердце его было неспокойно – как там все прошло?
– Слушаю.
– Исаак Лазаревич, – раздался взволнованный мужской голос, – это Дрейер звонит.
– Что у вас, Семен Семенович?
– Машина не пришла.
Не зря опасался Исаак Лазаревич. Шестое чувство его не обмануло.
– До ночи ждали. Решил вам позвонить, поставить в известность.
– Почему не пришла? Я же сам проследил за отправкой! Она должна была прийти не позже десяти часов вечера. Ничего не понимаю.
– Мы тоже, Исаак Лазаревич.
– Может, сломалась где-нибудь по дороге? Ладно, Семен Семенович, сколько у нас там еще сырья?
– На день работы.
– Вот и работайте, а я с утра разберусь.
Положив трубку на рычаг телефонного аппарата, стоявшего на столике рядом с кроватью, Исаак Лазаревич отбросил одеяло, сунул ноги в шлепанцы и поплелся на кухню.
– Куда ты, Изя? – прогундосила супруга.
– Мирра, я же тебе говорил – не морочь мне голову, и без тебя забот хватает.
– Завтра ты пожалеешь об этих словах, – угрожающе донеслось из-под подушки.
Копельман только раздраженно отмахнулся в ответ и вышел из спальни.
«Ай-яй-яй, как нехорошо, – подумал он. – Шестнадцать тонн сырья… По нашей технологии семьдесят тысяч бутылок минус накладные, туда-сюда… Ай-яй-яй, как нехорошо… тысячи долларов… Мне этот водитель сразу не понравился. Ой, как я промахнулся… А ведь к нему охрану посадили. Может, зря я так нервничаю?» Копельман сел на кухне у открытой форточки, закурил, тоскливо посмотрел на пупырчатое звездное небо.
«Я чувствовал, нет, я знал – что-то должно случиться. Это все Панфилов, все он. А как иначе? Ему с бензином кто-то дорогу перебежал, он, конечно, сразу на меня подумал. Ай-яй-яй, как нехорошо… Вместо того чтобы встретиться, поговорить, он устраивает мне такую пакость со спиртом. Нет, вы только подумайте, кому он это устраивает? Мне – Изе Копельману, который чист перед ним, как младенец. Если до полудня машина не найдется, я буду что-то предпринимать».
Затушив окурок в пепельнице, Исаак Лазаревич подошел к двери на кухню и прислушался. Кажется, супруга все-таки заснула.
Достав из укромного уголка кухонного ящика полную бутылку коньяку, Копельман отвернул пробку и налил тридцать граммов в маленькую серебряную рюмочку. Проглотив коньяк одним глотком, он почмокал губами, стараясь дольше удержать во рту мягкий аромат «Метаксы». Затем, после некоторых сомнений, налил себе еще одну рюмку, выпил, спрятал бутылку и отправился спать.
В постель он лег, повернувшись к супруге спиной.