Дичью таращится луна в оконное перекрестье.
У раскуроченного забора торчит рычаг от насоса.
Заброшенной пустошью нависают полуночные небеса.
Промозгло зияет крыша, острые торчат стропила.
Ни собаки одичалой, рыщущей кости,
Ни крысы бегущей, ни даже летучей мыши,
Скользящей бесшумно над останками
Разорённой усадьбы, что накренилась в ночь.
Лишь неукротимо продолжает озарять луна,
Проливая плачь голубой неодолимо
На голый бледнеющий труп с раскинутыми ногами,
Что лежит поперёк развороченного коридора.
1918