Альберт Михайлович уже ждал Матвея. Среднего роста, среднего телосложения, среднего возраста, простое славянское лицо, заостренное на скулах, русые волосы, уже не отличающаяся пышностью шевелюра. Он легко поднялся из-за стола, долго тряс лейтенанту руку, так пристально всматриваясь в него, что Саблин даже поинтересовался:
– Что не так?
– Просто понимаете, Матвей Степанович, я подробно и хорошо знаком с вами заочно, а теперь еще и с Вильгельмом Мюллером в вашем лице, поэтому очень любопытно увидеть вас живьем.
– Разочаровал?
– Пока нет. Наоборот, надеюсь, вам удастся удачно перейти из Саблина в Мюллера. Вот ваше рабочее место. Осваивайтесь, задавайте вопросы. Думаю, у вас их накопилось достаточно.
– Действительно. Даже не знаю, с чего начать.
– Без разницы. Это у палки два конца, а в вашей биографии их гораздо больше. Так что можете начинать распутывать с любого.
– Тогда начнем с документов. Как вообще происходит документирование новой личности?
– Вариантов много. Самый простой и массовый прием, который использовали еще в тридцатые годы, – это «двойник». К примеру, во время боевых действий в Испании к нам поступало много документов погибших бойцов из разных стран. Мы их немного подправляли и с ними отправляли наших товарищей.
– Просто и эффективно, – оценил новичок. – Значит, отталкиваемся от реального документа.
– Правильно. Это самый надежный документ. Есть варианты на вырост. Например, где-нибудь в Аргентине наш сотрудник находит на кладбище заброшенную могилу девочки, умершей в младенческом возрасте. Фиксирует данные, пусть это будет условно Сесилия Коррида. Потом дальняя родственница Сесилии обращается в управу с просьбой выдать метрику для дочери своей двоюродной сестры, ставшей сиротой, так как у них случилось несчастье. Во время пожара сгорели все вещи и документы, и она теперь не знает, как им дальше жить с сироткой без дома и средств. Женщина заливается горючими слезами. Действительно, на окраине недавно был очередной пожар, горели халупы бедняков, и сердобольная служащая помогает оформить новую метрику. Девочка здесь, кстати, и не нужна.
Через некоторое время приходит срок получения паспорта. В это время из Чили на неделю в командировку приезжает наш сотрудник с дочерью. Приемная мать приводит девушку Сесилию в администрацию, помогает ей заполнить заявление, предъявляет ту самую метрику. То, что у Сесилии на удивление европейский тип лица, – что делать – грехи молодости мамы. Фото прилагается.
Через некоторое время паспорт готов. Еще через некоторое время молодая женщина, очень похожая на фото в паспорте, правда, немного изменившаяся с возрастом – другая прическа, цвет волос, в массивных очках – въезжает, например, в Канаду, получает вид на жительство, например, для продолжения учебы. Позднее выходит замуж и получает канадский паспорт на фамилию мужа. И это уже Сесилия Висборн с надежными документами. Есть и другие способы, но, думаю, общее направление вы поняли.
– Конечно, понял, не дурак, дурак бы не понял. Мюллером я стану здесь?
– Нет. Из Москвы до Берлина будет ехать Матвей, но не факт, что Саблин. Твою настоящую фамилию знаем только мы с Тарановым. А вот уже в Берлине вы получите документы на Мюллера. В месте базирования, в тайнике, вас будет ждать резервный комплект документов.
– На случай провала?
– На случай экстренного покидания страны.
– Значит, мне надо будет освоить и третью легенду моей жизни?
– Конечно. Подстраховка при нашей работе обязательно нужна.
– Кто же я в третьей жизни? Просто интересно.
– Коммерсант из Греции.
– Так я же не знаю греческого…
– Вас маленьким ребенком вывезли из Греции. Папа грек, а мама немка. Воспитывали вас бабушка и дедушка в Германии, но вы гражданин Греции.
– А бизнес?
– Торговое посредничество греко-германское.
– Значит, можно и в Америку по делам съездить?
– Конечно. Только курировать как сотрудник внешней контрразведки вы будете Центральную и Северную Европу.
– Я что, буду знать все наши нелегальные сети в этих странах?
– Нет. Необходимая информация до вас будет доводиться только при получении конкретного задания.
– Послушайте, Альберт Михайлович, проверка окружения сотрудника на нелегальном положении, помощь ему в критической ситуации – это я понял. А если выяснится, что это предательство, какие мои действия?
– В любом случае и прежде всего, минимизация ущерба и вывод из-под удара других сотрудников сети.
– А в отношении предателя какие будут мои полномочия? – продолжал настаивать Саблин.
– Самые широкие, исходя из обстановки. Вам же приходилось принимать участие в боевых действиях?
– Так точно. – Матвей невольно подобрался.
– Какого характера?
– Рейдовые, засадные. Не волнуйтесь за это, Альберт Михайлович, боевой опыт у меня есть, тогда рука не дрогнула, не подведу и сейчас.
– Такого человека мы и искали.
Ровно в 16.00 Север постучался в кабинет начальника службы безопасности управления нелегальной разведки.
– Проходи, Север, докладывай.
Матвей разложил обе папки и секретную тетрадку, которую ему выдали здесь и которую выносить за пределы здания было запрещено.
– «Организация Гелена», названная так по фамилии ее создателя генерала Рейнхарда Гелена, сначала не имела официального статуса. Преимущественно она была укомплектована бывшими сотрудниками генерального штаба, абвера, полиции и СД. Первоначально именовалась «ОГ» и размещалась в американском военном лагере близ городка Таунас, а в 1947 году была переведена в бывшее имение Рудольфа Гесса в Пуллахе под Мюнхеном. Только 1 апреля 1956 года правительство ФРГ преобразовало «ОГ» в самостоятельную федеральную службу «Бундеснахрихтендинст» – БНД. Ее структура состоит…
– Стоп, – остановил новичка полковник. – Будем считать, что основные данные ты изучил. Меня интересует, какие выводы ты сделал.
– У меня нет опыта, – замялся Матвей. – Даже не знаю, с чего начать.
– Начни с того, что прежде всего бросилось тебе в глаза. – Дмитрий Петрович закурил и с любопытством посмотрел на подчиненного.
– Слишком подробная информация, – выпалил на одном дыхании Север.
– Та-ак, – врастяжку и как бы поощряя молодого человека заметил хозяин кабинета.
– Здесь, – Матвей хлопнул по папке, – есть история создания, точная привязка к местности, характеристики руководства, поэтажная и даже покабинетная роспись сотрудников, система охраны, подробная структура с функциями и прочие детали. Это наводит на мысль, что Источник находится в штате руководства. Учитывая, что вокруг Гелена только проверенные, зарекомендовавшие себя по предыдущей работе люди, это не может быть наш сотрудник. Значит, это завербованный агент. Тогда даже при незначительной утечке сведений от нас о том, что нам известна такая обширная и подробная информация, круг допущенных лиц вычислить не составит особого труда.
– Какой следует вывод? – полковник посерьезнел.
– Рано или поздно утечка произойдет. Пусть не из нашего центрального аппарата, из резидентуры в Германии кто-то проболтается, будет захвачен, может быть, кто-то из немецких коллег узнает что-то лишнее, но это случится. Во всяком случае, мы должны быть к этому готовы. Считаю необходимым уже сейчас искать дополнительный канал информации из БНД и, безусловно, позаботиться о путях отхода для нашего Источника.
– Хорошо. Что еще заметил? – Было непонятно, согласен начальник с его рассуждениями или нет.
Север продолжил:
– Я предполагаю, что, во-первых, вокруг Гелена только старые кадры. Во-вторых, американцы пока что наблюдают, но не сильно вмешиваются, так как у них недостаточно опыта работы в разведке. Скорее всего, работать будут немцы – теми же методами и используя опыт, полученный на войне.
– Старого пса новым трюкам не обучишь, – ухмыльнулся Дмитрий Петрович. – В этом я с тобой соглашусь. Ничего у прусаков не меняется. Как они делали еще во времена Первой мировой при Вальтере Николаи упор на массовую вербовку всякого сброда, так и во время нашей войны массово засылали скороспелок из дезертиров, перебежчиков и другой сволочи к нам в тылы. Они не привыкли считаться с потерями, это же расходный материал. Поэтому качество и результат у них были посредственные.
Так и сейчас. Три года назад мы проводили совместную операцию «Весна». Наша контрразведка и контрразведка немецких товарищей. Сразу взяли свыше пятисот агентов. Представляешь, Север, – пятьсот! А уровень у них какой? Слесарь-водопроводчик фотографировал всех, кто входил и выходил из домов, в которых размещался командный состав танковой дивизии. Потому что эти дома входили в зону его обслуживания. Егерь, подглядывавший из кустов за нашим аэродромом. Проводники, водители что-то видели. Продавцы, официанты что-то слышали. Такого размаха разведывательной деятельности не могли припомнить даже мы, бывалые фронтовики – сотрудники СМЕРШ. Агенты-вербовщики, наводчики, курьеры, наблюдатели и резиденты – от одних только названий рябит в глазах. У резидента такого куста на связи одновременно находилось 10–15 информаторов. Причем вербовали они только немцев. Нищета населения после войны давала им возможность за малые деньги демонстрировать широкий охват.
Но ни одного советского военнослужащего завербовать им не удалось. Правда, ушло на Запад несколько военных, но исключительно по бытовым или личным причинам. Был, к примеру, такой капитан Дудин, из политработников. Связался с немкой, она выудила у него все деньги, заманила в американский сектор. Там его приняли англосаксы, все, что он знал, из него выдоили и отправили на все четыре стороны. Сначала хотели, чтобы он на радио выступил с разоблачениями «сталинской тирании», статейку написал, но он оказался пень пнем, хоть и политработник. Он и в Бельгии работал чернорабочим, и во Франции подвизался на шахте. В конце концов пришел в наше посольство проситься назад. Мол, простите меня, товарищи, бес попутал. Но подметил ты это верно. Теперь давай про американцев.
– С американцами тоже все не просто, товарищ полковник, – начал новичок. – Штаб-квартира ЦРУ по документам проходит как БОБ, то есть Берлинская оперативная база. Находится она в районе Целендорф на Клейаллее 170–172 в Западном Берлине. Здание разделено как бы на две части, поэтому и отделов пока сложилось только два. Разведка и Х-2, контрразведка. Людей мало, так как само ЦРУ – организация молодая, опыта мало, подготовка слабая. Но это пока. Информацию стараются получать через немцев Гелена. Свои сотрудники очень осторожны, в нашу зону стараются нос не совать, работают преимущественно на своей территории. Поэтому, мне кажется, и делают упор на работу с беженцами и перемещенными лицами. Фильтрация, опросы. Сведений по американцам мало, судя по всему, источников у нас там нет.
– Почему так решил?
– По характеру представленной информации у меня сложилось впечатление, что она пришла от третьих лиц. Подсветили наши агенты из Англии или из Франции, а может, из самой Америки.
На это Таранов только крякнул и снова закурил:
– Не зря ты, парень, попал в контрразведку. Ох, не зря.
В дверь постучались. Это был Альберт Михайлович.
– Заходи, – кивнул хозяин кабинета. – Будем лепить Вильгельма Мюллера.
Майор аккуратно разложил на столе несколько папок, откашлялся и начал докладывать:
– Исходя из имеющихся базовых документов, вырисовывается следующая картина. Вильгельм Мюллер родился в 1940 году в Дрездене. Отец убит на восточном фронте, мать и бабушка погибли в результате бомбардировки в 1944 году. Метрика имеется.
– Англичане раскатали город ковровыми бомбардировками. Мы бомбили военные объекты, а они мирных жителей. У них другая стратегия. Посеять панику, устроить в тылу хаос, спровоцировать беспорядки. Продолжайте.
– Пятилетнего Вилли забрала к себе тетка. Одинокая женщина, проживающая в поселке под Ростоком.
– Грамотно. Росток – это территория ГДР, значит, с документами проблем не будет. Пометьте, пожалуйста, чтобы Карл Иванович поработал с Севером над местным диалектом. Росток – это земли Мекленбург – Верхняя Померания, кажется, – пояснил он для Матвея. – Карл Иванович, наш лингвист, будет работать с тобой над диалектами. Чем больше мест, где пожил Мюллер с разными диалектами, тем проще объяснить недочеты в языке. Продолжайте, Альберт Михайлович.
– Тетка вышла замуж, и они переехали в город Бютцов.
– Обоснуйте.
– А Бютцове располагается штаб нашей армии, там повышенный режим секретности. Любой чужак, который будет интересоваться кем-то из жителей, сразу попадет под наше наблюдение. Так что отсюда утечки не будет.
– Хорошо, соглашусь. Не забудьте погонять Севера по достопримечательностям Ростока и Бютцова. Сколько он там прожил?
– Года три. Отношения с отчимом не сложились, и он сбежал в Росток. Шатался в порту, подрабатывал портовым грузчиком и такелажником. Затем пятнадцатилетний парень ушел в море юнгой на сухогрузе.
– Как он туда попал? – Полковник внимательно слушал, раскуривая одну папиросу за другой.
– Познакомился с боцманом с одного из судов, тот тоже родом из Дрездена, и у него тоже там погибла вся семья. Сын в возрасте Вилли. Он его и взял под крыло. Пожалел парня.
– Название судна?
– Пока не подобрали, товарищ полковник.
– Свяжитесь с контрразведкой флота, подберите какую-нибудь лоханку, желательно чтобы она потом сгинула в Африке, Америке либо в Австралии. И не забудьте, чтобы с нашим парнем поработали по морской тематике.
– У меня предложение, Дмитрий Петрович. Давайте отправим Севера на место пароходом из Ростока хотя бы до Гамбурга. Покрутится, посмотрит. Заодно с Ростоком познакомится вживую. Посмотрит на портовую жизнь, узнает, чем стивидор отличается от тальмана. Опять же воры, проститутки. У них же в МГИМО ничего такого не было.
– Не понял, – ошарашенно спросил молодой человек, – зачем проститутки, что мне с ними делать?
Начальники в голос рассмеялись.
– Согласен, Альберт Михайлович, включайте в план подготовки. Что дальше с юнгой?
– Поплавал три года и сошел на берег.
– Стоп, товарищ майор, – остановил помощника Таранов и повернулся к Саблину. – Ты почему завязал с морем, Вилли? Мотивируй.
Север ненадолго задумался, как бы примеряя на себя судьбу другого человека. Теперь это его жизнь. Теперь он – Вильгельм Мюллер, значит, это его решение.
– Да надоело. Все время заперт в железной коробке. Вечная качка, одни и те же лица. Я хотел мир посмотреть, а оказалось, что дальше порта и не вырвешься. А бары и бордели – они что в Европе, что в Африке – везде одинаковые. Я хочу на твердой земле – куда сам захотел, туда и поехал. И не в просоленной матросской робе, а в шикарном костюме, начищенных ботинках, в шляпе. Шляпа обязательно. С широкими полями, фетровая. Хорошо бы на машине. Тогда я сам себе капитан. Убедительно?
Альберт Михайлович вопросительно посмотрел на начальника.
– Ты знаешь, вполне. И хорошо ложится на будущую легенду. Коммивояжер, мотается по стране и предлагает свой товар. Хорошо одетый молодой человек, есть деньги. Машина обязательно. Не новая, но и не развалюха. Ну что же, товарищи, подводим итог, а то мне пора на встречу с начальником контрразведки, на Лубянку. Есть срочный вопрос. План утверждаю. Прорабатывайте детали.
Понятие «длительность рабочего дня» в разведке носит условный характер.