– Ники, зайди!
Кому же понравится окрик шефа, то есть господина издателя, прямо с утра в понедельник?…
Игорь Владленович, человек стопроцентно без малейших признаков парапсихологического чутья, нервно обтирал лысину салфетками. Я знала, откуда эти салфетки, – из настенных приспособлений в туалетах. Вытащить вместо одной салфетки полпачки – проще простого.
– Да, Игорь Владленович. – Я послушно потрусила к его кабинету, вход в который располагался в коротком тупичке недалеко от поста охраны. Тучный шеф неожиданно прытко меня обогнал и, распахнув дверь, впихнул внутрь так, что я пролетела прямо до крайнего стула и едва успела схватиться за его спинку, чтобы не упасть.
– Э-э-э… Игорь Владленович?
Но прежде чем шеф начал что-то объяснять, я и сама почувствовала неладное. Туго свернутая поисковая сеть развернулась, каждая струнка напряглась и начала звенеть. Кабинет заполняли информация, субстанция и сущность. Ох, не зря я накануне обеспечила себя подпиткой…
Сущность ощущалась сверху.
Субстанция ляпнулась мне на шею.
Я отпрыгнула к стене и воззрилась на потолок.
К потолку липкими шнурами, несколько раз пересекающимися крест-накрест, была приклеена сущность колоритного автора, посетившего стены дорогой редакции в пятницу. Все метр девяносто, волосы до пояса, заплетенные в весьма жиденькие косички, давно и безнадежно вышедшая из моды косуха поверх майки, потертые джинсы с выраженной мотней, кроссовки. Это создание лет двадцати семи пришло к нам с классическим набором бредней. Явления во сне Иисуса с точными инструкциями по написанию статей для «Пифии»; контакты с инопланетянами (да и сам он – метис инопланетянина с мамой); майя накосячили, и конец света еще только ожидается, а не прошел, как обещалось, в конце 2012-го.
Точнее, ладно бы на потолке маячила только изъятая сущность. Автор был приклеен весь целиком, в физическом теле, причем шнурами эктоплазмы.
Информация истошно причитала, что в совсем недавнем прошлом в уютном кабинете шефа происходила какая-то нездоровая стычка интересов. Структура информационного пространства была взбаламучена и почти не читалась. Сущность на ментальные запросы не отвечала, притворяясь мертвой. Я усилила один из поисковых шнуров, попробовала расшевелить мозги. То, что их почти нет, было ясно еще при собеседовании, но вдруг?…
– Ники! – просипел шеф. – Это что, новый способ добиваться публикации? Вы же его труды смотрели в пятницу, его, этого… как его…
– Ну, представился он, знамо дело, Мерлин. А так – Олег Евсеев, кажется. Сейчас, Игорь Владленович…
– Ники, он, вообще, мертвый, живой?… ментов звать?… скорую? МЧС?… – Игорь Владленович явно паниковал.
Я коснулась пальцами тягучей капли на шее. Добросовестная экто, почти стопроцентно материализованная на подсоленном киселе. Только соль могла удержать столько информации, чтобы обрести плотность резиновых жгутов и силу присосок спрута. Кто-то постарался на славу.
Взяла салфетку, вытерла.
– Живой, точно. И что мы скажем официальным лицам? Что кто-то пошел стопами «Людей в черном» и решил повторить подвиг таракана в морге?…
Шеф вдруг с интересом задрал голову – его посетитель явно предстал в новом, более привлекательном и живописном ракурсе.
– А что, похоже! Нет, ну, скажем, например…
– Игорь Вла… – Договорить, что экто уже почти разрядилась, особенно после того, как соприкоснулась с энергетикой моих поисковых структур, я не успела: кисель утратил клейкость и упругость, и Мерлин обвалился с потолка на любимый диванчик шефа. Молодой человек сверзился удачно и застыл лицом вниз в неестественной позе, но все же целый и невредимый, только обляпанный изрядным количеством густого крахмального клейстера.
И я, и шеф замерли… потом я не удержалась:
– Ну все, Игорь Владленович, накрылся наш эксклюзив… – и хлопнула в ладоши.
Двое прирученных домовых, рыжий Сева и чернявый Даня, которых мы никак не могли привыкнуть называть офисными, выскочили из-под дивана с ложками и бросились уписывать клейстер. Еще бы, остатки эктоэнергии – это для мелких духов деликатес. И я всегда старалась не обращать внимания на то, что у ложек наших домовых были как-то особенно остро заточены черенки по краю.
Игорь Владленович подергал глазом:
– Ники… ты разберешься?… ты, экстрасенс?!
Я, экстрасенс!
– Да, конечно, разберусь. Хотя и… необычно это. Лично я не слышала о таком и не сталкивалась. Сейчас домовые его того… объедят, вытрут, потом посмотрим, что с основными жизненными показателями. Пока есть ощущение, что он к кому-то подключен. Ну типа что он жучок или устройство для прослушки.
– Устройство… для прослушки? – Шеф провалился в кресло и снова начал нервно тереть лысину салфетками. Один из домовых беззвучно подбирал белые плотные кляксы с пола, второй сноровисто шарил по телу Мерлина, явно попутно облегчая карманы на предмет мелочи, курева и жвачки. – Что у нас тут прослушивать? План следующего номера? Создание приложений к «Пифии»? Ценообразование рекламных полос? Обсуждение тайны краха газетного бизнеса перед лицом интернетизации?
– Не знаю пока, – мирно отозвалась я, подошла к кулеру в углу кабинета и вдавила голубую кнопочку. Над стаканчиком потихоньку щелкнула пальцами – получилась структурированная успокой-вода. – Но разберусь. Не сама, так найду, к кому обратиться. Он с рюкзачком был. В котором валялись фотки Иисуса, сделанные во сне методом биосканирования, дохлый Асер и его документы. Вы его рюкзак не видели?
Шеф всосал предложенную воду. Почти не помогло.
– Домовых спросить?…
Я посмотрела на Севу с Даней. Заставить домового делиться информацией – непростая задача.
– Ну, может, потом… сейчас они заняты.
– Нет… перенеси его отсюда… совещание же через полчаса…
– Куда?
– Возьми ключи от левой переговорной… я ее сейчас зарезервирую. Домовые… тело… унесут? Сева?…
Сева встал навытяжку с ложкой на карауле. Типа готов к труду и обороне. Даню я сейчас не видела.
– А чего домовые, – сказала я, – домовые слишком мелкие. Сейчас возьмем такелажную тележку для развоза тиража и сами перетащим. Я народ распугаю, пятнадцать метров, недалеко.
Видно было, как сильно не хочется Игорю Владленовичу прикасаться к Мерлину, но делать было нечего. В тот момент, когда мы пытались спихнуть гостя с дивана на тележку, он открыл закаченные глаза – видны были одни белки – и сообщил:
– Тайну мироздания я унесу с собой за пределы Вселенной…
Шеф чуть не выронил свою половину гостя, но я вцепилась в тощее плечо намертво – не хватало еще устроить сотрясение мозга человеку на земле, после того как он успешно спланировал с потолка (что, кстати, свидетельствовало о невероятной везучести данного организма).
– Да бросьте, Игорь Владленович, это же просто подкорка искрит… так, остаточное…
– Истинно говорю устами Иисуса: все пропадем, сгинем, и настанет конец света, – не унимался Мерлин.
Я присмотрелась, сдернула с его шеи связку амулетов на цепочках и шнурках, сунула себе в карман. Пусть полежат у меня.
Шеф, скрипнув зубами, преодолел брезгливость, и через пару минут мы уже устроили парня на светлом кожаном диване в переговорной.
Я на всякий случай оставила свет – а ну как очнется; и записку на столе: «Не волнуйтесь, сейчас приду». Записку прихватила тонким поисковым шнуром.
В кармане у Мерлина отыскались паспорт, связка ключей, телефон – его я забрала, вдруг папа-инопланетянин позвонит. И наконец, тщательно заперев небольшой кабинет на ключ, упрятала ключ подальше.
В кабинете шефа было уже чисто и пусто, только под диваном еще тихонько шуршали сытые домовые – новое гнездо себе вили из салфеток.
– Итак, Игорь Владленович, он жив, в трансе, жизненные показатели в норме. А вот что тут случилось и как его из этого транса выводить – другой вопрос!