Рецензии
Народная лирика
<Подп.: «Ал. Р-овъ»>
Настроение народа ярче всего выражается в несложных и не отличающихся особой музыкальностью песнях. Песня имеет самое широкое применение в духовной жизни народа. Она обнимает собою и настоящее народа[,] и прошлое, а иногда заглядывает и в будущее. В них народ откровенно и бесхитростно выражает свою радость и горе, желания и негодование. Народ любит песню, как надежную хранительницу общих идей и говорит про нее: «сказка – ложь, а песня – быль», «из песни слова не выкинешь». Естественно, что и текущие события не могли не затронуть народную лирику и не вызвать соответствующий отклик.
Тем, кто, опираясь на народное настроение, защищает разлагающийся старый строй, не лишним было бы прислушаться к деревенской песне, к ее голосу, вырывающемуся прямо из груди, от чистого сердца. Многие «истинно-русские люди» утверждают, что народ в своем быте очень консервативен и сторонится новизны, смуту же сеют лишь
Послушаем, что скажет на это народная лирика. Известны так называемые «припевки» или «частушки» деревенские, распеваемые молодежью в некоторых уездах Смоленской губернии. В них нередко слышится задушевная мысль народа, его мiросозерцание и взгляд на общественные движения последнего времени. Особенным свободолюбием сквозят песни молодежи, которые, однако, редко выходят из границ, определенных сотским или урядником. Полицейская опека и на поэзию наложила свою тяжелую руку.
Вот, например, две «припевки», имеющие между собою некоторую связь и выражающие взгляд народа на просвещение и на казенную виноторговлю:
Наша школа развалилась,
Наклонилась наперед,
В окнах синяя бумага;
Осуждает весь народ.
А вот другая, в противовес первой:
Наша новая казенка —
Палисадник с трех сторон,
На верху железна крыша
И с балясами балкон.
Послушали-бы министры финансов и народного просвещения, что говорит народ про их дела и, умилившись душою, взяли бы себе урок из песен по делу народного образования и питейной торговли. Шутка – шуткой, а между ними – глядишь – и проскользнет голая, горькая правда.
В большом ходу в деревне песня «веревочка».
Свил веревочку детина,
Не пришлось ее продать,
Не пришлось своей голубки
В алы губы целовать.
Распроститься с ненаглядной
Сизый голубь не успел,
Как злодей ему на шею
Ту веревочку надел.
Нет выражений, нет слов, нет междометий и наречий в речи, которыми бы можно было точно определить идею и чувства этой песни.
С какою скорбью и как образно народ выражает свое убеждение в том, что он сам у себя на груди воспитывает ядовитых гадюк. Недаром же сложилась пословица, так часто пускаемая в ход народниками-полемистами: «терпи[,] Гаврила; твои же вила, да тебе ж и в рыло».
Много новых песен посвящено Государственной Думе. Дума, в представлениях народа, является провозвестницей справедливости и лучшей доли и карательницей зла и неправды. На нее народ возлагает самые светлые надежды, как на единственную спасительницу от давящего кошмара:
Таковы напр[имер] песни:
Скоро речка разольется,
Скоро травы расцветут,
Скоро Дума соберется,
Скоро волю нам дадут.
Другая:
Полно, братцы, убиваться
Полно, бабы, горевать, —
Скоро дума нам позволит
В поле пашеньку пахать.
Не ускользнули от суда народного и Гурко с Лидвалем:
Нам не страшны немцы, турки,
Мы умеем воевать.
Только страшны наши Гурки, —
Нам придется голодать.
«Смоленский вестник». – Смоленск. – 1907. – № 104 (27.04). – С. 3.
Первая лекция в Смоленском Народном Университете[25]
<Подп.: «Б.»>
Выбор для открытия деятельности смоленского народного университета такого лектора, каким оказался прив[ат].-доц[ент] моск[овского] университета С.Г. Крапивин, нельзя не признать чрезвычайно удачным. Г. Крапивин обладает весьма цiълым
Некоторые из слушателей выражали неудовольствие на
Необходимо, однако, отметить, что лектор напрягал внимание слушателей более, чем следует; он читал более 2 часов с небольшим перерывом. Этого не следует делать даже в университетской аудитории, где слушатели более привыкли к напряжению внимания. А в народном университете я бы считал это безусловно недопустимым, так как лекции здесь имеют не только образовательное, но и громадное воспитательное значение: они возбуждают умственные интересы, воспитывают духовные потребности. Как чистый воздух, здоровая пища, умеренный труд дают физическую бодрость человеку, так и духовная пища, умственные занятия могут давать бодрость духовную. Лекция, вводя слушателей в общение с чистой наукой, должна и может дать им здоровое настроение, ощущение духовной чистоты и свежести. Но для этого не следует утомлять их, и двух часовая
Лектор мог бы с пользой для дела совершенно не говорить о блоках, рычагах и о perpetuum mobile и взамен этого лучше было бы, хотя бы несколькими общими штрихами, дать возможность слушателям не столько понять, сколько почувствовать, так сказать, умственно пережить ощущение единства жизни, претворения всех тех отдельных явлений, которые прошли красивой вереницей пред глазами зрителей, в связную, цельную, единую мiровую жизнь.
«Смоленский вестник». – Смоленск. – 1907. – № 210 (6.09). – С. 3.
А. Беляев (подп. Б.) «Концерт Эрденко»
Г. Эрденко пользуется (по крайней мере у нас в Смоленске) – почти такой-же популярностью, какую имеет г. Кубелик. Но популярность г. Эрденко создалась иначе. Холодная, строгая, как дорический стиль, игра г. Кубелика привлекает широкую публику потому, что… все музыкальные авторитеты признают г. Кубелика первоклассным виртуозом: значит – надо его послушать, значит – надо ему рукоплескать. Об игре г. Эрденко «авторитеты» отзываются гораздо сдержаннее и, тем не менее, публика охотно посещает концерты г. Эрденко. Почему? Его игра «понятнее» классической игры г. Кубелика, а главное «теплее», «задушевнее». Нет сомнения, что г. Эрденко, уступая г. Кубелику в технике, превосходит его темпераментом. Но этот темперамент немного переоценивают. В скрипичной технике есть два чисто-внешних приема («glissando» – скользя по струне и «vibrato» – вибрируя)[,] которыми можно придавать игре на скрипке характер задушевности и даже «сердцещипательности». Вот этими двумя приемами несколько и злоупотребляет г. Эрденко, заставляя, подчас, свою скрипку соперничать с «несравненной Анастасией Дмитриевной». Эффектно, но малоценно в музыкальном отношении. От души желаем высоко одаренному концертанту не удовлетворяться лаврами, в которых немного «виновато vibrato». Только неослабный труд технического усовершенствования и искреннее чувство создают прочный успех!
Концерт, состоявшийся 3-го октября в зале дворянского собрания, привлек очень много публики. Первая часть программы прошла бледновато. В игре концертанта чувствовалась некоторая скованность. Помимо технической трудности, классические вещи 1-го отд. не соответствуют музыкальному темпераменту г. Эрденко. Он не классик, а лирик. И только в широкой лирической мелодии он чувствует себя в своей стихии; здесь его игра приобретает искренность и задушевность и отличается тонкой нюансировкой; если-бы не это чрезмерное «vibrato», было-бы совсем хорошо.
Г-жа Гордзялковская-Эрденко изящно сыграла «Bercluse»[26] Шопена. Определенного мнения о ее игре мы, к сожалению, не могли составить по двум исполненным ею номерам.
«Смоленский вестник». – Смоленск. – 1908. – № 221 (7.10). – С. 3.
А. Беляев (подп. Б.) «Концерт М.Д. Славянской»
Пол-века имя Славянского гремело не только в России, но и далеко за ее пределами. Лишь в последние годы артистической деятельности звезда Славянского стала меркнуть. Явились иные люди, с большим знанием дела, вооруженные всеми новыми приобретениями музыкальной техники[,] и оставили хор Славянского за собой (напр., Архангельский). Да и самая арранжировка
21-го и 22-го октября, в зале Дворянского собрания, состоялись концерты дочери Славянского, М.Д. Славянской, продолжающей дело отца. Маргарита Дмитриевна усвоила музыкальные традиции своего отца и могла-бы поставить свой хор на ту же высоту, на которой стоял хор самого Славянского. Но вся беда в том, что ничего нового в постановке хора мы не видим.
«Та-же ночка, те-же песни»[, —] поет симпатичным голоском Маргарита Дмитриевна. Увы, давно иные ночки, иные должны быть и песни!
«Смоленский вестник». – Смоленск. – 1908. – № 236 (25.10). – С. 2.
А. Беляев (подп. Б.) «Концерт М.А. Михайловой»
6 ноября, в зале Дворянского собрания, состоялся концерт артистки Имп[ераторских] Театров М.А. Михайловой, при участии артистки русской оперы К.А. Савельевой и пианистки К.Р. Жукович. К сожалению, г-жа М.А. Михайлова была «не в ударе». Пение не отличалось обычной экспрессией, верхние ноты звучали редко и как-то тяжеловесно, зато на среднем регистре необыкновенно приятный по тембру голос г-жи Михайловой чарует по прежнему.
У г-жи Савельевой богатое по силе тона контральто, но, сравнительно, небольшого диапазона. На нижних нотах сила голоса спадает на половину. Слабее разработана и техника низов; прекрасное впечатление производит голос г-жи Савельевой в пределах от «до» 1-ой октавы до «ми» 2-ой.
Г-жа К.Р. Жукович сделала большие успехи в технике. Только forte, по прежнему слабовато. Но в этом не всегда вина самого пианиста: ведь для forte и fortissimo необходима не только благоприобретенная техника, но и природная физическая сила. Быть может, этот «природный» недочет тому виною, что трепетная, огневая и безумствующая музыка Р. Вагнера в передаче г-жи Жукович (заклинание огня из оп[еры] «Валькирии») становится более холодной, лояльной, корректной. Аккомпанирует г-жа Жукович очень хорошо. Публика горячо вызывала концертанток; программа почти утроилась. К сожалению, подбор вещей, исполненных на bis, оставлял желать много лучшего.
«Смоленский вестник». – Смоленск. – 1908. – № 248, (8.11). – С. 2.
А. Беляев (под псевдонимом В-la-f) «Концерт Гофмана»
И. Гофман и С. В. Рахманинов
Гофман – первоклассный виртуоз, Это слишком известно, чтобы повторять. И, тем ее менее, каждый раз, как приходится слышать эти необыкновенные трели, это легкое, ласкающее piano и невероятное, чудовищное fortissimo, могучее, как целый оркестр труб и литавр, – невольно повторяешь: Гофман – первоклассный виртуоз.
И не только виртуоз, но и первоклассный художник. Как ни странно, но последнее признается далеко не с таким единодушием, как первое. Не только среди широкой публики, но и «патентованных» музыкантов есть «протестанты», которые признают в Гофмане только необыкновенную технику. Не знаю, отчего происходить такое недоразумение.
Может быть только от того, что музыка – искусство наиболее индивидуальное не только в смысле творческом, но и со стороны восприятия.
Не только вся его игра, но каждый такт – нечто художественно законченное. Вы помните известный марш Бетховена – «Die Ruinen von Atben»? Не сложная мелодия, – но у Гофмана этот марш вырастает в целую героическую поэму… Когда стихают последние звуки, вы чувствуете, что пережили момент мировой истории….
Старика Паганини называли колдуном и многие уверяли, что сам сатана поет в его скрипке. Живи Гофман в век Паганини, про него сказали бы тоже: так непохожа его игра на обыкновенную игру обыкновенного человека.
«Смоленский вестник». – Смоленск. – 1910. – № 81. – С. 2
А. Беляев (под псевдонимом В-la-f) [о концерте Смирнова, Больской и П. Сироты.]
21 апреля в зале Дворянского собрания состоялся концерт Смирнова, Больской и П. Сироты. Имена концертантов и интересная программа привлекли массу публики. Больска впервые выступает в Смоленске. Голос артистки звучал тускловато, однако, это не помешало ей показать себя большой артисткой. Ее пение отличается экспрессией, изяществом, а в Шопеновских «песенках» и подкупающей искренностью и простотой.
Г. Смирнов был «не в голосе». Ни одного открытого forte, все «под сурдинку». Кто не слыхал раньше его свободно льющегося, большого и вместе с тем мягкого, красивого голоса, тот едва ли составил верное впечатление о нем по прошлому концерту. И все-таки, он был хорош. «Обращение Вольфрама к вечерней звезде» было спето, если и не с обычным подъемом и силой голоса, то с обычным мастерством. Чувствовался один из лучших Вольфрамов.
П. Сирота обладает хорошей техникой. Но законченным пианистом его назвать нельзя. Удар слабоват, и не всегда свободен. Шкала между piano и forte невелика. Требует работы и нюансировка. Художественная индивидуальность П. Сироты также не определилась вполне… Лиризм, по-видимому, больше соответствует темпераменту пианиста – чем такие вещи, как «Маrсhе militaire», который был сыгран недостаточно «militairement». Во всяком случае, у П. Сироты большое будущее. Аккомпанирует он очень умело.
Общее впечатление от концерта – хорошо, очень хорошо, но… ожидали лучшего.
Смоленский вестник. – Смоленск. – 1910. – № 88. – С.3
А. Беляев (под псевдонимом В-la-f) «Концерт Лабинского и Касторского»
26 апреля, в зале Дворянского собрания состоялся концерт Лабинского и Касторского.
Концертанты пользуются широкой и вполне заслуженной симпатией смолян. Лабинский обладает красивым, свежим, ровным во всех регистрах голосом, которым владеет в совершенстве. Не совсем нравится только одна особенность его «школы»: петь с недостаточно открытым ртом, пропуская звуки «сквозь зубы»: «е», например, берется им почти, как «и». От такого приема звук, пожалуй, приобретает большую «металличность» и яркость, но зато проигрывает в мягкости тембра. Но это – мелочь, которая поглощается общей красотой пения г. Лабинского.
У г. Касторского «скалы грозные» получаются лучше «серенад». Недурна знаменитая «Блоха», – хотя «ха-ха» слабовато. Кстати, о Мусоргском. В то время, как заграницей давно «отрыли» Мусоргского и слава его растет изо дня в день, у нас еще очень мало знакомы с этим «гениальным варваром» – как выразился о нем одним из его заграничных поклонников. По крайней мере, у нас в Смоленске, на всех концертах, насколько помнится, Мусоргский был представлен одной лишь «песнью о Блохе», – эффектной, но не лучшей из вещей Мусоргского. Концертанты сделали бы хорошее дело, если бы познакомили смолян с другими его произведениями.
Вообще, от времени до времени не мешает освежать репертуар. Публики на этом интересном концерте, к сожалению, было не очень много, – но она горячо принимала артистов, заставляя бесконечно биссировать.
________
В воскресенье, 25 апреля, состоялся последний спектакль гастролировавшей в театре Народного дома малороссийской труппы «Безталанна» – этой драмой закончили малороссы. Играли старательно. Из общего ансамбля очень выделялись: флейта, суфлер и барабан. В остальном малороссы, как малороссы: «гопаки,» «парубки,» «пiсни,» «дiвчата,» ленты, венки и монисты… Много шума, много наивности, искренности и бестолочи… Впрочем, есть кое-что новое: некоторые «дiвчата», вместо грубых национальных «чобот», обзавелись «петербургской механической обувью. Счастливая Малороссия…
Смоленский вестник. – Смоленск. – 1910. – № 91. – С.3
А. Беляев (под псевдонимом В-la-f) [О театре «Кривое Зеркало»]
Казалось, мы совсем разучились смеяться. Хмурое время, хмурые люди. Сидим в театре, смотрим фарсы и зеваем. Какая причина? говорят: безвременье. Но, вот, «наперекор стихии», в Петербурге возникает театр «Кривое Зеркало» и заставил нас смеяться, как мы давно не смеялись. Значит, не одно «безвременье» виновато в том, что мы и в жизни и в театре разучились смеяться. Виноват и сам театр. Эволюционировать должны не только формы «трагического», но и «комического». В то время, как драма шла в уровень с веком, усложняясь и углубляясь вместе с человеческой психикой, комедии остановились на мертвой точке. Что дал театр из области комедии после Гоголя и Островского? Почти ничего. Комедии и фарсы Билибиных, Крыловых еt tuti quauto! Увы, они не смешат даже самую невзыскательную публику. Водевили Чехова – последняя вспышка интеллигентного смеха. Формы «комического» отстали от жизни. И вот, когда появилось «Кривое Зеркало» с новыми формами, с пониманием смехологии современного человека, стало ясно, что к счастью, мы еще не совсем утеряли «лучший дар природы», – смех. И этот первый, еще неуверенный смех, раздававшийся так неожиданно среди этой мертвящей тиши, прозвучал как символ побеждающей жизни.
Как играли артисты театра «Кривое зеркало»? Право, не хочется разбирать, что было лучше, что хуже. Все хорошо. Хорош г. Икар, хороша г[-жа]. Абрамьянц, прелестны и сконцентрированные драмы. А лучше всего то, что мы смеялись, а за этот здоровый, бодрящий смех «Кривому Зеркалу» большое спасибо.
«Смоленский вестник». – Смоленск. – 1910. – № 96. – С.3
А. Беляев (под псевдонимом В-la-f) [о постановке пьесы А.П. Чехова «Дядя Ваня».]
Вчера, в зале Благородного собрания, состоялся первый спектакль т[оварищест]ва артистов Спб. нового драматического театра.
Прекрасная труппа, ансамбль, тщательная и детальная срепетовка, – все дает гастролирующей труппе право на самое большое внимание публики. Между тем публики было очень мало. Сегодня идет пьеса Чехова «Дядя Ваня». Надо надеяться, что в этот раз артисты будут иметь заслуженный успех.
Смоленский вестник. – Смоленск. – 1910. – № 98. – С.2
А. Беляев (под псевдонимом В-la-f) «Пути любви»
Осип Дымов… Немного от Гамсуна, немного от Пшибышевского и Ибсена и очень много от лихорадочной жизни большого города. Последнее – родное, оригинальное «Дымовское». Быстрая смена впечатлений…. Что-то кинематографическое. Минуту назад вы были лицом к лицу «с великой проблемой бытия»: вас едва не раздавил автомобиль. И уже – забыто. Внимание поглощено удивительными рекламами удивительных гильз…
Таков Осип Дымов вообще, таков он и в последнем своем произведении – драме «Пути любви». Самые глубочайшие переживания, самые сильные драмы, живьем выхваченные из жизни, играют в какую-то чехарду, одно впечатление сменяется другим, одно взаимно поглощает другое… Содержание: Влас, лесопромышленник, любит Лену безумно. Она его также, неприхотливы пути любви… Вероятно, из женского кокетства, она говорит, что не любить его. И, оскорбленный, Влас, на зло женится на подруге Лены, Сонечке. И продолжает безумно любить Лену. Разве может Сонечка, эта голубоглазая Тея заменить ему Гедду Габлер – Лену?..
И Лена – Габлер, с неправильными чертами лица и характерной неправильной походкой Гамсуновских женщин, врывается в семейное счастье Сонечки, которой не остается ничего больше, как, тоже на зло, броситься в объятья близорукого, смешного Беллера. Ребенок. Лена преклоняется пред материнством Сонечки и уходит. Ребенок умирает, и за ним и Сонечка, – не будучи в силах перенести своего «падения». Сцена отравления Сонечки – заключительная. И здесь происходит нечто от «Кривого Зеркала».
Выходит Сонечка и говорить: «я отравилась» – и вы думаете Влас бежит и кричит «доктора!» Как бы не так. Он ласково пожурил ее, как ребенка, скушавшего лишнюю конфетку и уложил умирать на кушетку, длинно рассказывая ей, «до самой ее смерти», о том, что «все-таки» и ее он очень любил… Умерла… «Глупенькая!» И целует ее холодные пальчики…
Играли в общем хорошо, но в слишком повышенном тоне, нервозно. Местами мелодраматично. Г. Феона, например, сделал из лесопромышленника, этого сильного «борителя» жизни какого-то почти неврастеника. Местами начинаешь сомневаться в его психическом здоровье. Если бы в театре не было самого автора – я сказал бы: актеры «переиграли». Но он присутствовал…. И, очевидно, нашел игру артистов вполне соответствующей его замыслу.
И еще один вывод: автор (вообще) не только не судья, но и не режиссер своих произведений.
________
Сегодня в Лопатинском театре малорусской труппой г. Сабинина представлена будет в первый раз большая историческая пьеса «За Ридный Край», соч. Гр. Ге. и г. Сабинина. В основу сюжета положен исторический факт из борьбы Яна Казимира с Карлом Густавом – Шведским.
В 1-м действии пьесы всей труппой исполняется молитва Ave Maria. Пьеса во всех городах пользовалась большим успехом.
«Смоленский вестник». – Смоленск. – 1910. – № 101. – С. 2–3
А. Беляев (под псевдонимом В-la-f) «Рижская опера»
По первому спектаклю оперной труппы не берусь делать определенных заключений. По-видимому, артисты еще не приспособились к совершенно «неприспособленной» акустике театра Лопатинского сада. Этим, вероятно, объясняется и то, что оркестр местами заглушал пение артистов, а местами играл очень тихо. В оркестре чувствуется недостаток струнных инструментов. Прибавить по одной первой и второй скрипке было бы очень не лишне.
Г. Гукасов во всяком случайно драматический тенор, и роль Дубровского – пением и игрой он создал цельный тип, что так редко в опере.
Хор не без шероховатостей. В общем, труппа производит довольно благоприятное впечатление.
Смоленский вестник. – Смоленск. – 1910. – № 108. – С.2
А. Беляев (под псевдонимом В-la-f) [В каждой опере, из какого-нибудь уголка…]
В каждой опере, из какого-нибудь уголка, выглядывает «Вампука». Вот, напр[имер], «Тоска». Что общего с «Вампукой»? Но присмотритесь.
Действие происходит, «по-видимому», в Италии.
Акт 1-й: внутренность костела в Риме.
Стены мавританския, колонны коринфские, арка римская, занавеска московская, костюмы молящихся рижские, шляпы «Chanteklair» парижские…
Но это а pro pos…
Партию художника Каварадосси пел г-н Чернов. У него настоящий драматический тенор, сильный, сочный и полный. Один недостаток: недостаточная выработанность деталей; его пение – широкие штрихи, без нюансов. Непонятно, почему партия Дубровского не была поручена г. Чернову?
Г-жа Милова – обладательница красивого сопрано с большим диапазоном. Тембр приятный – когда артистка поет полным голосом, – как-то тускнеет на piano… Большой голос г-на Борисова не отличается красотой тембра, но по своей мощи как нельзя лучше подходит к таким партиям, как Скарпиа. Игру г. Борисов разнообразит мало. Скарпиа – вчерашний Троекуров. Оба хороши, но слишком похожи.
Во вчерашней рецензии – досадная, опечатка. О г-не Чукасове следует читать: «партия Дубровского выходит из пределов его темперамента и голосовых средств. В Дубровском чувствовался Ленский». Заметка же о создании «цельного типа» относится к г. Борисову.
«Смоленский вестник». – Смоленск. – 1910. – № 109. – C.2
А. Беляев (под псевдонимом В-la-f) [ «Евгений Онегин»]
«Евгений Онегин» – во всех отношениях удачный спектакль.
Г. Горленко на сцене держится хорошо, но не достаточно «по-oнегински» самоуверенно. Это, конечно, придет само собою. У г. Горленко все данные быть одним из лучших Онегиных: великолепный мягкий баритон, не очень сильный, но чистый и звучный, большое художественное чутье и музыкальность, благодарная внешность.
Гукасов был на месте в роли Ленскаго. У г. Гукасова недурные тенор, но не сильный, – я назвал бы «камерный»: для небольшого здания с хорошей акустикой. В театре же Лопатинского сада ему приходится форсировать, что очень портит, вообще приятный теперь его голоса. Страдает немного дикция, что особенно заметно в речитативах, но это уж область «школы», которая, кажется, не мало повредила его симпатичному голосу: рот, напр. неправильно резонирует звук, чем парализуется и сила голоса, и мягкость тембра.
Очень хороша г-жа Негина в партии Татьяны. Артистка чувствовала себя гораздо самоувереннее, чем в роли «Тоски», голос звучал свободно, красиво и чисто. Симпатичный голосок у г-жи Ковельковой. Небольшим, но приятным тенором обладает г. Львов. Хорош был и хор. Публики, к сожалению, было не много.
Трудно опере бороться с соединенными силами мужских, и женских чемпионатов Mipa…
«Смоленский вестник». – Смоленск. – 1910. – № 110. – С.2
А. Беляев (под псевдонимом В-la-f) «Сатана»
Л. Андреев «Анатема», МХТ. В заглавной роли В.Качалов
Два «адских жителя» почти одновременно вошли на подмостки русского театра: «Сатана» и «Анафема». «Порождения ада» с внешней стороны так была похожа друг на друга, что в литературном мире поднялись толки о «позаимствовании». Но кто у кого? «Сатана» появился раньше «Анафемы». А что бы Андреев позаимствовал у Гордина – предположение это казалось нелепым. Так вопрос и остался нерешенным.
«Анафема» был скоро изгнан. «Сатана» уцелел. Хотя и ему пришлось не сладко: на него обрушилась критика. Пролог в небесах, вековечные вопросы добра, колоссальная фигура «Сатаны», библейская тема, нечто от Иова многострадального, нечто от Гете, – и вдруг такая незначительная литературная величина – Гордин! «Высоко ты забираешься». Так говорила критика… Пролог действительно не по плечу Гордину. Вместо философии, дешевая риторика. Но если взять пьесу Гордина без этого «мирового» масштаба, она – недурна. Написана сценично, со знанием быта, характеры персонажей очерчены выпукло, – вообще смотрится с интересом. Последнее зависит, как впрочем, и всегда не только от автора, но и от постановки. А постановка Басманова хороша.
Г. Аркадьев ярко передал все перипетии Гершеле Дубровнера, всю его душевную эволюцию от святости к падению и от падения к возрождению. Г-н Шульга – «представительный» Сатана. Роль ведет уверенно и производит впечатление. Я думаю, можно только сгладить одну мимическую черточку: характерное «анафемское» «открывание» рта: вместе с высоко приподнятыми бровями, в этот момент лицо теряет присущую Сатане «значительность», приобретая комический оттенок.