Отдельный батальон специального назначения, дислоцирующийся на плоскогорье, рядом с мотострелковым полком, готовился к переброске в район Кандагара. Подготовка передислокации подходила к концу, когда уже поздним вечером старших лейтенантов Вадима Полуянова и Николая Старикова вызвал к себе командир батальона майор Тавровский.
Оба старлея были командирами разведывательно-диверсионных взводов, из чего следовало, что впереди боевое задание.
Майор встретил подчиненных вместе с начальником штаба капитаном Григоряном. На рабочем столе лежала развернутая карта зоны ответственности их части.
– Прибыли, пернатые?
Разведчиков называли пернатыми из-за специальных маскировочных костюмов, в которых они были похожи на огородные пугала.
Поставленная задача оказалась на редкость простой, что удивило Вадима, назначенного командиром сводного штурмового отряда. В ущелье Упавшей Звезды, как местные называли это место, следовало обнаружить караван с оружием, идущий из Пакистана, и ликвидировать его, устроив засаду в указанном районе. На такие караваны, как правило, выходили подразделения мотострелкового полка, стоящего рядом с ними. Поэтому Полуянов спросил:
– Одно непонятно, почему в акции используют нас, спецназ? Это же работа пехоты!
– Во-первых, – ответил комбат, – если на караван выводят диверсионные подразделения, значит, караван не совсем обычный. Под видом погонщика, или бойца сопровождения, с ним в глубь территории должен проникнуть некий Халиф, приближенное лицо самого Хикматияра. Вот его захват или ликвидация, в случае необходимости, уже наша задача!
– И все равно не понятно, – поддержал друга Стариков, – пехота с таким же успехом, как и мы, может выполнить такого рода задачу.
– Во-вторых, – пропустив мимо ушей реплики подчиненных, назидательно сказал Тавровский, – приказы, как вам хорошо известно, не обсуждают. Так что, если нет вопросов по существу, приступайте к его исполнению. В подробности вас введет начальник штаба!
И две группы, по десять человек каждая, сведенные в одно подразделение, на рассвете покинули базу.
Время приближалось к полудню, когда передовой разведывательный дозор доложил, что появился караван. Место для десантников здесь было очень неудобное. Что все это сделано намеренно, Полуянову не пришло в голову. Неудобство заключалось в самой местности – относительно широкое плато, с мелким ручьем посередине, поросшие кустарником основания склонов, достаточно пологих, чтобы по ним подняться, не применяя специального снаряжения, но лишенных растительности, маскирующей подъем. Все это в совокупности делало засаду там в тактическом плане крайне невыгодной для нападающих. Лишь каменная гряда по хребтам позволяла бойцам спецназа укрыться. Но до нее группку в десять бойцов незаметно для противника, который устроил привал в километре от места выхода отряда, не перебросишь! А штурмовать с одной стороны не хватало оперативного простора. Так как подразделение оказалось зажато с правого фланга небольшой балкой перед спуском и каменной грядой с левого, развернуть группы по всему фронту было невозможно.
Отойти назад?
Там местность еще хуже в том плане, что плато расширялось и лишалось «зеленки». Идти же вперед, на непосредственное сближение, также невозможно из-за спускавшейся почти к основанию склона глубокой и отвесной трещины. Оставалось лишь одно – рисковать. И по одному человеку перебрасывать на противоположный склон группу Старикова. Тогда группа Полуянова, после атаки с противоположного склона, вернее из кустарника, сможет выйти на открытый склон и поддержать нападение прямым штурмом каравана. Но хватит ли времени группе Николая незамеченной перейти через плато? Но другого выхода нет, и старший лейтенант Полуянов принимает решение действовать по этому варианту. Решение оказалось бы правильным, выступай десантники в роли охотника, но на самом деле все обстояло иначе. Сработала разведка «духов», сумевшая пробить «дезу», – дезинформацию об обычной незащищенности каравана. И как только отряд Полуянова вышел в узкий проход, ведущий к спуску, он был взят «духами» в полукольцо окружения. А «отдыхающий» караван являлся всего лишь живой приманкой. Но этого ни Полуянов, ни Стариков не знали, а отряд из охотников превратился в потенциальные жертвы.
Николай первым пошел на плато, пройдя спуск склона и узкую полоску кустарника. Все было спокойно, и он выполз на открытое пространство. Преодолел ручей, вышел к противоположной «зеленке», откуда подал знак Вадиму запускать остальную группу.
Кошмар начался, когда отряд разделился. С тыла в группу Вадима внезапно ударили автоматные очереди. Места рассредоточиться для принятия боя у Полуянова не хватало, и его группа понесла первые ощутимые потери. Двое убитых, трое раненых.
На Старикова со склона от гряды вышла целая банда, штыков в сто. Она спускалась, расстреливая полосу кустарника, в которой укрылись бойцы Николая. Но те имели оперативный простор, сумели закрепиться и открыли ответный огонь. Вызывать вертолеты огневой поддержки не было смысла. Подразделения вступили в прямой огневой контакт с противником, и операторы боевых машин не могли вести прицельный огонь, поддержка с земли была необходима. Полуянов связался с батальоном, командир – с вышестоящим командованием, которое передало в распоряжение Тавровского два вертолета «Ми-8», чтобы перебросить на плато два взвода поддержки. Но и этот вариант был предусмотрен «духами». Вертолеты на подлете были сбиты американскими «Стингерами». Более пятидесяти человек сгорели в считаные секунды.
В ущелье натиск противника удавалось сдерживать чудом. Боеприпасы подходили к концу, теперь десанту оставалось лишь рукопашная схватка.
Группа Старикова, применив гранатометную атаку единственного в отряде «АГС-17», заставила «духов» отступить, оставив на склоне не один десяток трупов. Батальон, приняв сообщение о гибели «вертушек», передал, что к ним высланы еще три «Ми-8», но садиться они будут на удалении трех километров и со стороны склона Старикова, туда и будет выходить штурмовая рота поддержки. Командование, ввиду сложности обстановки, все же решилось применить воздушный огневой налет, но прежде следовало убрать людей с правого склона, где в засаду попал Полуянов. Поэтому звено «Ми-24» должно было ударить по плато дымовыми зарядами, не выходя в зону досягаемости вражеских переносных зенитно-ракетных комплексов. Это позволило бы Полуянову оторваться от противника и соединиться с группой Старикова. После сигнала о передислокации в бой планировалось ввести тактическую авиацию. Штурмовики «Су-24» должны были нанести мощный ракетный удар по плоскогорью, в том числе и по правому склону. Маневр «вертушкам» в принципе удался, плато задымили. Полуянов остался прикрывать отход своей группы, где каждый нес на себе тело раненого или погибшего товарища.
Вадиму удалось удержать позицию до сигнала звуковой ракеты, возвестившего, что бойцы группы вышли к Старикову.
Наступил черед уходить самому офицеру, но он неожиданно попал под слепой огонь с фланга. Противник бил из пулемета вслепую, но как раз по тому месту, откуда старшему лейтенанту предстояло уходить. А время шло. Скоро появится штурмовая авиация, и от этого хребта со склоном останутся оплавленные камни. И Полуянов решился на прорыв. Будь что будет! Остаться на позиции – значит, погибнуть от ударов своей авиации, идти вперед – попасть под пули «духов». Из двух зол пришлось выбирать одно. И Вадим, наугад метнув в сторону противника две оборонительные гранаты «Ф-1» с большим радиусом разлета осколков, прыгнул на склон, покатился и проскочил его. Оставалось перебежать через плоскогорье – и тогда он спасен. Дымовую завесу ветер отнес в сторону, и видимость улучшилась, что было не на руку старшему лейтенанту. Стариков понял, что его товарищ собирается предпринять, и отдал приказ развернуть автоматический станковый гранатомет и ударить последними зарядами по противоположному склону и хребту, откуда только что скатился Полуянов.
Как только на склоне поднялись дымовые шапки разрывов гранат, Вадим побежал.
Но где-то сбоку, вне досягаемости прикрывающего огня, окопался снайпер «духов». Он и ударил Полуянова по ногам, когда тот уже пересек ручей. Вадим упал на открытом пространстве. Все, подумал он, сейчас пуля в голову оборвет его жизнь.
Но снайпер не стрелял. Ждал, когда Вадима попытаются вынести. Тогда-то он срежет всех несколькими выстрелами.
Проклятый душман не знал о предстоящем авианалете. Зато знал Вадим. Знал он и о том, что с началом авианалета попадает в смертельную зону. Но ползти смысла нет. Снайпер тут же вгонит в него еще одну пулю. И Вадим приготовился к смерти!
Откуда-то из-за ущелья донесся гул приближающихся штурмовиков. Через несколько минут противоположный склон взорвался от ракет класса «воздух-земля», и тут же три серых камуфлированных самолета пронеслись поперек ущелья на предельно малой для них высоте. Едва гул первого звена стих, как тут же возобновился с новой силой.
Второе звено заходило откуда-то с юга, вдоль ущелья. Эти «Су-24» шли на плоскогорье, прямо на него!
Тут-то и выскочил из кустов Николай Стариков. Он подбежал к Вадиму, взвалил его на спину и потащил к «зеленке», прочь от приближающейся с воздуха смерти. Снайпер молчал, видимо, сраженный первым налетом авиации. Николай успел дотащить Полуянова до спасительного кустарника. Они ввалились в кусты, в то время как плоскогорье, включая и то место, где недавно лежал Вадим, покрылось огромными огненными грибами разрывов.
«Духи» вместе с животными были разорваны в клочья. Вадим потерял сознание. Это потом, в полевом госпитале, перед отправкой в Ташкент, Коля рассказал другу, чем закончилась та эпопея. После удара авиации подошла и штурмовая рота, высаженная ранее на небольшом удалении от ущелья. Она сбила с хребта остатки банды, погнав их вниз по склону, под губительный огонь группы Старикова. На том все и закончилось. Отряд потерял семерых. Троих убили, четверых ранили. Семь человек из двадцати. Плохая статистика! В последний момент Стариков спас Полуянова от верной смерти. И когда оказывал другу первую медицинскую помощь, Вадим поклялся:
– Коля! Я твой должник до гробовой доски!
– Ладно, Вадим, лежи спокойно.
– Нет! Ты должен это знать! Клянусь всем святым, если тебе понадобится помощь, найди меня, и я пойду с тобой! Пойду до конца!
– Сначала надо из Афгана вернуться, Вадим! Еще одна такая подстава – и лежать нам обоим в цинковых гробах. Никакие клятвы не помогут.
– Вернемся, Коль, теперь вернемся, я знаю! Так что, если ты…
– Я все понял, Вадим!
Полуянов оказался прав. «Из-за речки» они вернулись живыми.