Вика очень любила свой город. Ей нравилось даже стоять вечерами на вершине башни своего замка и просто смотреть на крыши и огоньки внизу. Город казался всегда таким аккуратным, цветным, ярким, будто игрушечным. Новая Хозяйка часто любовалась им в компании призрака леди Мелинды, жены Первого Линдома. Вика купила подарок для бывшей Хозяйки, картину с видом на улочки городка.
В отличие от Леди Мелинды, девушка имела возможность покидать свой замок, и при любой возможности опять же стремилась в город. Тут она чувствовала себя свободной. Беззаботной и счастливой. Но в последние дни поездки туда Вику немного разочаровывали. Нет, сам город остался прежним, все таким же ярким, красочным и замечательным. Просто на его улицах Хозяйка пока не могла найти ответы на свои загадки. И это раздражало!
Уже столько раз Хозяйка города и ее управляющий смотрели на эту Ратушу, искали ответ на свои вопросы, но… Сто лет прошло, и даже свидетелей нет давно. Хотя сегодня Вика все же еще надеялась узнать кое-что. Их поиски в библиотеке принесли пользу. Имя исчезнувшего канцлера было Себастиан. Девушка сделала ставку на то, что многие должности в этом мире наследуются. И оказалась права. Этот самый пропавший без вести человек был сыном предыдущего городского чиновника. Наследники Себастьяна тоже могли бы унаследовать звание канцлера, если бы не то странное проклятье, запечатавшее Ратушу, после чего надобность в должности пропала.
Вика очень сожалела, что договоры тоже перестали составляться с того дня, как второй Камень стал недоступен. Потому она решила продолжить поиск в обратном направлении, и узнала все, что могла о тех, кто работал канцлером до Себастиана. Им с Ингрид и Ингеном повезло. Изучив семьи этих давно погибших людей, они нашли лавку, где торговал дядя исчезнувшего чиновника. Управляющий уверял, что этот магазин работает до сих пор. Может быть, даже и принадлежит все той же семье. А вот это уже была зацепка!
Так что в тот день, въезжая в город, Вика пребывала все же в отличном настроении. На этот раз, как она верила, им должно повезти! Девушка с прежним удовольствием разглядывала маленькие беленые домики, с аккуратными палисадниками, с милыми двориками, засаженными деревьями, небольшие магазинчики с яркими вывесками и нарядными витринами.
А ближе к центру дома стали выше. Из серого камня, так похожего на тот, из которого несколько веков назад строили замок и стену вокруг него. Вика думала, что нужная им лавка как раз и будет где-то здесь, недалеко от все той же Ратушной площади, или в Замковом квартале, протянувшемся от основания холма Линдомов. Ведь именно там жили старейшие семьи этого мира, потомки тех воинов, кто пришел сюда вслед за Первым Хозяином, кто и построил город. Вика считала, что канцлеры так же должны быть среди основателей города.
Но нет, автомобиль Ингена пронесся дальше, к набережной, прокатился вдоль голубоватой ленты реки, свернул на милую тихую улочку. Здесь домики были небольшими, покрашенными в неброские пастельные тона. Все двухэтажные, где внизу располагались лавки и магазины, а наверху, были квартиры их владельцев.
Нужный им дом оказался почти в самом конце улицы, довольно крупный, по сравнению с соседними, длинный, покрашенный в приятный нежный персиковый цвет, со ставенками оттенка молочного шоколада. Три торцовых окна, более широкие, стали витринами для хозяйственного магазинчика со скромной, но изящно расписанной вывеской. Чуть дальше была видна и вторая дверь, видимо, ведущая наверх.
Только Вика и ее управляющий успели выйти из машины, когда эта самая дверь открылась, и на пороге появился пожилой худощавый мужчина, с какой-то холщовой котомкой в руках.
– Кристиан! – узнав его, немного удивилась Хозяйка. – Здравствуйте. Вы живете здесь?
Старый художник улыбнулся. Так… Неожиданно мило и трогательно, как умеют улыбаться только вот такие пожилые добрые и мудрые люди.
– Миледи! – отозвался он и тут же чуть смутился, вспомнив, что нынешняя Линдом больше любит, когда к ней обращаются просто по имени. – Виктория! Надо же, как встретились…
Он чуть замялся.
– Вы так и не пришли к нам, – заметила девушка. – Леди Мелинде очень понравилась ваша картина. И она, как я и ожидала, была тронута, когда узнала, что вы хотите нарисовать ее портрет.
– Я…я еще не готов, – признался он робко. – Я хотел бы купить лучшие краски и новые кисти. Но еще не успел. Как бы я мог прийти к ней со своей старой палитрой?
– Ей важен только твой талант, Кристиан, – напомнил Инген. – И… прости, сейчас не спокойное время. Ты сам знаешь. Скоро Дни Очищения. Мы все будем рады, если ты придешь как можно раньше.
Художник вздохнул, понимающе кивнул.
– Это разумно, – серьезно и чуть грустно согласился он. – Никто не знает, переживем ли мы. Я поспешу. Просто…
Он чуть улыбнулся.
– Я хотел немного еще насладиться этой своей мечтой, – признался он. – Верой, что теперь мне это позволено, и не подумал о времени.
– Делайте, как вам лучше, – миролюбиво предложила Вика. – Приходите, когда будете готовы.
– Спасибо, – художник чуть склонил голову. – Но вы здесь, Виктория. На нашей улице. Могу я спросить, что вас привело? Может, вам нужна какая-то помощь?
– Да, – живо согласилась девушка. – Этот дом, Кристиан. Тут живет одна семья…
– Родные последнего канцлера города, – как всегда более решительно уточнил управляющий. – Ты дружен с ними?
Кристиан как-то сразу ссутулился. На миг Вике показалось, что в его глазах промелькнул тот же страх и обреченность, как несколько дней назад, когда она впервые встретила художника у Ратуши.
– Это моя семья, – ровно сообщил старик. – Канцлер был моим дедом.
И снова, уже в который раз Вика испытала это ужасное чувство стыда и вины. Хотя сама она никому не сделала ничего плохого. Но… Ее предки так легко ломали чужие жизни…
– Я уже устала извиняться, – призналась она со вздохом. – За тех, кто был до меня.
– Вам и не надо, – спохватился старик и чуть дотронулся до ее руки. – Это было слишком давно. Никто, поверьте, никто из моей семьи не стал бы винить вас… Да и… Мои дети не знают. Я не говорил.
– Такие истории, наверняка, не рассказывают, – угрюмо заметила Хозяйка. – Не только потому что больно, но еще и из-за страха.
– Ну… – художник пожал плечами, задумчиво проговорил. – Его помнили многие. Не боялись говорить. Просто помнили. Добром. Мой дед был неплохим человеком.
– Что еще более грустно, – решила Вика. – Мы ехали сюда, чтобы узнать, что с ним стало. Нигде не говорится о его смерти. Но ваш дед… Он был там в тот день, когда Ваймель запечатал Ратушу. Это очень важно. Я хочу открыть ее. Это нужно, чтобы спасти город.
– Вы хотите снять проклятье? – Кристиан смотрел на нее с удивлением и тревогой. – Но молодая леди, это так опасно!
– Не волнуйтесь за меня, – его забота тронула Хозяйку. – Я, правда, хочу спасти нас всех. И должна сделать все, что смогу.
– Но снять проклятье… – он пожал нервно плечами. – Не думаю, что это будет просто. Но я расскажу все, что смогу. Это такая малость, чтобы отблагодарить вас за все!
– Расскажи, если знаешь, Кристиан, – подбодрил его Инген. – Пожалуйста. Мы готовы слушать тебя, когда ты будешь готов.
– Это не так трудно и не так много. Пойдемте, присядем, мои колени болят от времени, я не могу долго стоять, – и он указал куда-то дальше по улице.
Хозяйка и ее управляющий прошли за стариком за угол его дома. Тут стояла небольшая, увитая плющом веранда. Темно-зеленые листья перемешивались с первыми осенними – бордовыми. Место выглядело уютным и даже немного романтичным. Кристиан уселся на лавку, пригласил своих гостей устроиться напротив.
– Я, конечно, не помню деда, – начал он. – Он умер совсем молодым. Моя мать была тогда пятилетней малышкой. Но бабушка рассказывала, что они обе были в тот день на площади. Она как раз несла мужу обед.
– Они любили друг друга, – поняла Вика. – Это радует, даже когда понимаешь, что история дальше будет печальной.
– Очень любили, – грустно подтвердил Кристиан. – После того, что случилось, бабушка повредилась в уме от горя. Она сама больше никогда не выходила на площадь. И не пускала мать. А потом и меня. Хотя я с детства любил смотреть на Ратушу. И рисовать ее. У бабушки случались истерики, ели она видела это печальное для нее место даже на моих рисунках.
– Он умер в Ратуше? – спросила Хозяйка. – Хозяин запечатал его там, даже не подумав, что замуровывает живого человека. Я права, да?
– Не все так страшно, Вика, – успокоил ее художник. – Тот Хозяин не был настолько плох. Вообще, я слышал, люди поговаривали, что до того дня, за ним и не замечали подобных вещей. Да, он имел капризный характер. Он любил наказывать. Брал все, что ему нравится. Этот Хозяин просто наслаждался своей властью. Использовал ее для себя.
– Я читала тоже самое, – вспомнила девушка. – В этом и была суть конфликта в тот раз. Так же приближались Дни Очищения, но Ваймель не думал о людях.
– Времена были не лучшими, – признал Кристиан. – Бабушка говорила, что в тот год не было почти урожая. Лето было холодным, и приближался голод. Люди злились. Потому в тот день многие пришли на площадь, спросить Хозяина.
– Что ожидали от него люди? – поинтересовался Инген. – Если он был так капризен, и жил лишь для себя, чего они ждали?
– Людям просто было страшно и плохо, – пояснил старик. – Они считали, что Хозяин обязан их защитить. Шериф в это верил, и многие с ним. Мой дед был немного мягче. Он предупреждал их. Но… Тогда люди собрались на площади за ответом, шериф вышел встречать Хозяина. Мой дед тоже не стал оставаться внутри Ратуши. Он стоял чуть дальше. А потом…
Его лицо стало грустным.
– Бабушка часто это вспоминала, – признался Кристиан. – Когда ей становилось совсем плохо, она без конца пересказывала историю того дня. Сидела и часами бормотала, прокручивая ее снова и снова. Сначала Хозяин лишь отмахнулся от людей, сказал, что это их дело защищать себя. Он и так дал им достаточно. Но шериф настаивал, требовал спасти людей если не от монстров Дней Очищения, то хотя бы от голода. Это был смелый и сильный человек, кто любил свой город. Он сказал, что взывает к чести Хозяина, ведь у Линдомов есть и долг перед своим городом.
Вика только кивнула. Его слова очень сильно отзывались в сердце девушки. Она тоже верила, что долг Хозяев любить свой мир. Но при этом, где-то глубже, в самых закоулках ее сознания или даже подсознания, начинала подниматься волна злости. Ведь никто не имеет права диктовать Хозяину свою волю. Никто не смеет указывать…
Девушка постаралась справиться с собой. Эта темная волна гнева была зовом ее отравленной демоном крови. Вика боялась этого в себе. Правда, с тех пор, как она узнала, что ее предок был просто обманут, что зло не принадлежало ему изначально, что ненависть в ее крови чужая, ей стало проще бороться с демоном и его волей.
– Не надо было тому человеку так говорить, – предположил грустно Инген. – Или он верил, что Хозяин оставит такое безнаказанным?
– Я спрашивал потом у стариков, – ответил Кристиан. – У тех, кто еще навещал нас, помогал нашей семье. Шериф раньше неплохо ладил с Хозяином. Он потакал капризам этого Ваймеля, часто брал на себя дела, какие Хозяин не хотел решать. Я думаю, он верил, что Ваймель не будет так жесток. Но… В тот день многие были удивлены и испуганы. Хозяин вдруг впал в ярость от слов шерифа. Не потому, что тот настаивал помочь людям. Что-то такое было в словах того человека. Хозяин разозлился и заявил, что никто не вправе посягать на его власть. Она его по праву, и любой, кто смеет сомневаться, достоин смерти. И чтобы более никто и никогда не смел посягать на слово и силу Хозяина, он … В общем, он убил шерифа на глазах у всех, и его кровью запечатал Ратушу.
– А ваш дед? – спросила Вика. Эту часть истории она знала, но секрет канцлера пока не был раскрыт.