Глава 5

Полковница Линнеа Раваска шла по тенистой лесной тропинке, кошка семенила вслед за вдовой; сзади, со стороны хутора, доносился шум, издаваемый пьяной шайкой Каке, пока на смену ему не пришло спасительное пение птиц. С собой Линнеа тащила тяжелую сумку с одеждой, поэтому время от времени ей приходилось отдыхать в тени деревьев. Вдова сняла сандалии, чтобы они не намокли в сырой траве, растерянно погладила кошку и продолжила свой путь вглубь леса. Страх заставил ее покинуть свою избушку, но теперь она уже знала, что надо предпринять.

Первым делом нужно переодеться в чистую одежду. Уборка в бане и разделывание поросенка превратили ее домашнюю одежду в грязные лохмотья, в которых стыдно было показаться людям на глаза, не говоря уже о том, что сделали с кожей бессонная ночь и все эти переживания из-за Кауко.

Линнеа отыскала подходящее место и достала из сумки косметичку. С досадой пенсионерка отметила, что в спешке забыла положить зеркальце. У Линнеи было несколько зеркал: одно – на стене в избе, одно – в бане, одно – в ящике комода, так называемое дорожное зеркало, и именно его она забыла, когда собирала вещи.

Линнеа сложила вещи обратно в сумку и продолжила путь. Она хорошо знала этот красивый лес, и когда тропинка разветвилась, старушка пошла вместе с кошкой по менее исхоженной тропке. Вскоре она вышла на лесную прогалину, заросшую осокой. Посреди поляны бил ключом источник с прозрачной, освежающе прохладной водой. Возле леса стоял покосившийся серый бревенчатый сарай для сена. В синем безоблачном небе заливался бекас.

Линнеа Раваска аккуратно поставила сумку с вещами на сухую кочку на берегу, оглянулась по сторонам и присела в высокую траву переодеться. Она сбросила с себя всю грязную одежду, засунула ее в пластиковый пакет и положила его на самое дно сумки. Затем она снова удостоверилась, что, кроме нее, на поляне никого нет, и вошла в прохладную воду. Плавно, без брызг, Линнеа доплыла до середины источника и легла на воду, позволяя холодным струям ласкать тело, усталое, но поразительное гибкое для ее возраста.

Спустя какое-то время Линнеа спокойно поплыла к берегу, достала из пакета душистое мыло, шампунь и начала мыться в чистой холодной воде. Она намылила волосы шампунем и тщательно прополоскала, потом вышла из воды и встала на солнце, давая его лучам высушить капельки воды на теле.

Внезапно подул ветерок, напомнивший ей 1934 год, год, когда Эстер Тойвонен стала «Мисс Европа»… да, именно так… красивое стояло тогда лето… Линнеа поехала с матерью в отпуск в Выборг, они заехали также в Терийоки и искупались в море. Море было холодным, как этот родник, – интересно, почему вода в море всегда холоднее, чем в озере, подумала Линнеа, ведь озера зимой замерзают, а море – нет. Ключи вот тоже не замерзают.

В Терийоки Линнеа Линдхольм встретила лейтенанта Райнера Раваску. Райнер тогда был еще молодым энтузиастом военного дела. Его недавно назначили то ли секретарем, то ли адъютантом инспектора, наблюдавшего за строительством оборонительных сооружений.

Линнеа вспоминала, как Райнер рассказывал ей под большим секретом военные тайны, в которых девушка ничего не понимала: как где-то в Инкиле были проинспектированы оборонительные сооружения, орудийные позиции и блиндажи… там должны были разместить 47-миллиметровые корабельные орудия, отлитые на Обуховском заводе. Сам Райнер как прогрессивно мыслящий офицер больше склонялся на сторону 12-миллиметровых пулеметов Виккерса. Их убийственная огневая мощь была бы в сто раз эффективнее устаревших обуховских орудий… Райнер взял с Линнеи слово, что она ни в коем случае не проговорится об этих совершенно секретных военных планах. В тенистых аллеях Терийоки легко было пообещать все, что угодно.

Тогда Линнеа думала: болтай, что хочешь, солдат, военные тайны меня ни капельки не интересуют. Но позже Линнеа заметила, что была не права.

Мужчины всегда говорят о своих делах. Солдат воспевает армию и оружие. Поэт читает стихи собственного сочинения. Врач, как Яакко, описывает страшные болезни и методы их лечения, словно человеческие страдания – подходящая тема для разговора за обедом.

Как следствие, за время замужества Линнеа получила изрядный объем знаний о военном деле. Сначала они были на уровне знаний младшего офицера, потом к ним добавились сложные военные стратегии, и, в конце концов, Линнеа вышла на уровень майора Генерального штаба.

Молодой лейтенант с таким энтузиазмом интересовался всем, что касается войны и смерти, что Линнеа начала испытывать к нему почти материнскую привязанность. К тому же Райнер смотрелся очень эффектно в своей военной форме. Без нее весь эффект сразу пропадал. Когда они пошли купаться, Линнеа украдкой разглядывала голого Райнера и удивлялась тому, каким обычным он кажется без формы. Но когда они после купания грелись в лучах солнца, она решила, что, может, все же стоит выйти замуж за этого лейтенанта.

Ох уж этот прохладный морской ветер, ласкающий соленую от воды кожу!

Линнеа была готова лежать на песке со своим лейтенантом хоть до самой темноты, но сестра Райнера, которая была с ним на море, всегда находила их и предлагала пойти в павильон, на танцы, или в отель. Линнеа уже тогда подумала, что от Эльзы Раваски, сестры Райнера, нельзя ждать ничего, кроме неприятностей. Нервная девица со странностями, никогда не отличавшаяся большим умом, под конец войны она вообще спятила и так и не выздоровела. Но хуже всего было то, что на старости лет Эльза умудрилась выйти замуж за какого-то бездельника по фамилии Нююссёнен и родить от него сына. Подумать только! Кауко родился в 1958 году, когда Эльзе было уже за сорок. Конечно, пришлось делать кесарево сечение. От этого здоровье ее, и умственное, и физическое, еще больше ухудшилось. Пошли осложнения. Но чего тут удивляться, если родила она Кауко Нююсёнена.

Полковница вернулась от воспоминаний к суровой действительности. Она достала косметичку и нанесла на тело тонкий слой увлажняющего крема, подушила стратегические точки, надела сначала белье, а потом синий костюм для прогулок. Волосы она увлажнила специальным бальзамом и распустила по плечам. Напоследок Линнеа занялась лицом. Сначала увлажнила лицо кремом «Гетпорс», потом припудрила пуховкой, на щеки нанесла малиновых румян, глаза подвела «Эоловой арфой», ресницы подкрасила черной с синим тушью, ногти – лаком «Горный кристалл», а губы Линнеа накрасила красной с блеском помадой.

На все это ушло немало времени, поскольку марафет пришлось наводить в экстремальных условиях. Ей пришлось приседать, чтобы рассмотреть свое отражение в воде, но, в конце концов, она осталась довольна результатом. Трудно было поверить, что эта женщина еще утром разделывала свиную тушу в полутемном сарае.

Линнеа Раваска придерживалась того мнения, что делать макияж – это все равно, что готовить страну к военным действиям. Например, в зимнюю войну Финляндия была все равно что ненакрашенная деревенская деваха, оказавшаяся по милости господ в большом городе и утратившая девичью честь. К следующей войне, напротив, страна намазалась чересчур сильно, широкими, агрессивными мазками боевой раскраски. Но дева Финляндия забыла, что при этом надо еще и мыться, и запах пота пробивался через дешевый немецкий одеколон, столь любимый девицами легкого поведения.

В деле подготовки к войне, как и в случае макияжа, страна, как и женщина, должна помнить о чувстве стиля, чтобы не лишиться чести или независимости и избавить себя от необходимости проливать кровь и слезы. Закончив, Линнеа убрала косметичку в пакет и поманила кошку.

Затем она вернулась по тропинке назад до развилки и там свернула в лес. Через несколько минут вышла к железной дороге. Кошка бежала вдоль рельсов, а Линнеа переступала со шпалы на шпалу, делая широкие шаги, чтобы не поцарапать туфли о гравий.

Впервые за долгое время Линнеа чувствовала такую легкость во всем теле. Вот как меняет человека купание и чистая одежда, подумала пенсионерка. Линнеа приготовилась к предстоящей битве своим, женским, способом. Сперва нужно было вернуть чувство собственного достоинства, которое столько лет попирали грубыми подошвами эти грубые мужики – Кауко и его приятели.

Вскоре дорога уперлась в заброшенную станцию Хармисто. Линнеа прошла мимо старинных станционных построек и вошла в сельскую лавку, где ее эффектное появление заставило продавца и посетителей удивленно приподнять брови. Линнеа спросила, можно ли ей воспользоваться телефоном.

В подсобке Линнеа Раваска позвонила в полицию. Она рассказала, что уже много лет живет в страхе и что сегодня ее вынудили покинуть свой собственный дом и уйти в лес. Она сообщила, что на хуторе бесчинствует шайка хулиганов, которые уже двое суток творят всякие зверства. Линнеа выразила пожелание, чтобы полиция приехала и задержала троих нарушителей, начала расследование преступления и передала негодяев в руки правосудия.

Дежурный констебль принялся жаловаться на малочисленность личного состава. А насколько дело срочное? Избили ли там кого? Не относится ли это дело к компетенции гражданского суда, раз речь идет о дальнем родственнике и его товарищах, визит которых несколько затянулся? Не преувеличивает ли госпожа серьезность присходящего?

Линнеа заявила, что абсолютно уверена в том, что, по меньшей мере, мужчины виновны в вождении машины в нетрезвом виде и краже: они украли, как минимум, один автомобиль и одну свинью. Автомобиль, как ей было сказано, брошен в канаве в лесу, а свинью подло убили. Бандиты также нанесли ущерб ее дому в виде разбитых садовых качелей и стула и даже заставили ее подписать фальшивое завещание. Все визитеры имеют за плечами по нескольку судимостей. Разве этого полиции недостаточно?

По словам дежурного, таких компаний, состоящих из молодых людей, так много теперь развелось, что чтобы уследить за всеми, не хватит никакой полиции. Но он обещает сделать все от него зависящее.

По завершении разговора полицейский в сердцах сказал сослуживцу, что у него на проводе опять была какая-то истеричная старуха. Родственник немного выпил в бане у бабки, а та истерику устраивает. Надо, наверное, отправить туда патруль?

Через полчаса возле магазина появилась полицейская машина. Трое полицейских в форме вальяжно вошли в магазин и спросили, кто звонил. Линнеа и хозяин лавки доложили обстановку. Лавочник также предупредил, что на торппу без оружия лучше не соваться. Это произвело впечатление на полицейских, и они спросили, как проехать на хутор. Затем патруль уехал в указанном направлении. Сразу перед хутором полицейские сообразили врубить сирену, так что шайка побросала жареную свинью и бросилась в лес.

Полицейские обследовали местность, с облегчением констатировали, что злоумышленники скрылись. По радио они доложили обстановку в участок и запросили дальнейших инструкций. Патрулю был дан приказ задержать хулиганов, нарушающих общественное спокойствие, а если это не представляется возможным, то обеспечить в указанном районе безопасность.

Двое полицейских совершили рутинную пробежку по ближайшему лесочку, третий в это время орал в рупор, призывая преступников сдаться властям. Природа отвечала ему молчанием, нарушаемым только птичьими трелями в ельнике.

Кауко Нююссёнен, Пертти Лахтела и Яри Фагерстрём привычно бросились в разные стороны леса. Кауко по тропкам убежал довольно далеко до какой-то поляны, посреди которой был пруд, а рядом с ним старый разваливающийся сарай. Каке зарылся в высокую траву, стиснув зубы. С горечью думал он о Линнее, которой пришло в голову вызвать полицию. Она еще об этом пожалеет.

Перед глазами Каке предстала вся его никудышная жизнь: вечные погони, никогда ему не дают пожить спокойно, по-человечески. Что бы он ни делал, это всегда заканчивалось проблемами с полицией, повесткой в суд и нудной отсидкой. Но чтобы на него доносила родная тетка, это уже слишком! Неужели она совсем спятила, что осмелилась натравить на него полицию? Каке вспомнил, как восхвалял Линнею перед приятелями, и это благодарность? Как мерзок этот мир лжи и предательства! Каке беззвучно выругался.

Вытащив из кармана джинсов завещание, подписанное Линнеей, он посмотрел на него и мстительно подумал, что эта затея с полицией ей дорого встанет.

Мокрый, пьяный и злой Каке лежал в осоке на берегу родника и матерился про себя. Завещание он сунул в бумажник рядом с предательскими деньгами, полученными от коварной Линнеи. Ох, как сильно он ненавидел старуху в тот момент! Как человек, а особенно женщина, мог донести в полицию на родную плоть и кровь, было выше его понимания.

Тут Кауко бросилась в глаза синяя пластмассовая штуковина в траве. Перед лицом Каке в траве валялась синяя пластмассовая баночка. Он поднял ее и обнаружил, что это мыльница для туалетного мыла. Что это, черт побери, значит? – с подозрением подумал Каке. Он и не догадывался, что мыло забыла его тетя. Парень резко замахнулся и швырнул мыльницу далеко в лес. Потом он попытался утолить жажду из родника, но это было совсем не то, что выпить прохладного пивка, и, разозленный, Каке расстегнул брюки и нас-сал в родник, далеко выпустив струю своего гнева.

Поскольку полицейским не удалось задержать подозреваемых хулиганов, они остались поддерживать порядок на хуторе. Приказ пришелся им по душе, потому как посреди двора на вертеле над горячими углями покачивалась половина аппетитного жареного поросенка.

Представители властей притащили из сарая несколько ящиков из-под картошки, уселись вокруг костра и начали отрезать жирные ломти от поросенка. Как по заказу, рядом оказался стол с пивом, горчицей и специями для шашлыка. Полицейские успели изрядно проголодаться, поэтому они отдали должное обеду из жареной свинины на фоне девственной финской природы.

Вдова полковника Линнеа Раваска не осмелилась вернуться на хутор. Она оставила кошку на попечение хозяина лавки, заплатила утренний долг и вызвала такси.

Линнеа попросила водителя отвезти ее в Хельсинки. Когда машина отъезжала от деревни Хармисто, она даже не оглянулась. Кошка жалобно мяукала на крыльце.

Загрузка...