Восьмое марта приближалось, но весна была только на календаре. Витрины глазели на прохожих пустыми полками, мартовское солнышко сбежало, уступив место февральскому ветру, который озорничал, задувая поземку под легкое пальтишко. Несмотря на холод, в душе у Марины играл весенний оркестр. Она давно вынашивала мечту купить матери подарок, откладывала из своих скромных сбережений маленькие суммы, надеясь успеть к празднику. Марина представляла, как мать появится в школе в новом костюме. Вишневом или алом. Нет, лучше темно-синем, чтобы потом каждый день можно было носить. В учительской на минуту установится тишина, и тетки, снисходительно оценивающие скромные мамины блузки, замрут от удивления и зависти. Да, зависти!
И пусть поймут, что они тоже нормальные люди. А мать пройдет как ни в чем не бывало к своему столу, цокая новыми туфельками, положит на стол сумочку, синенькую, в цвет костюму.
Всё! Дальше мечты не шли, так как Марина даже представить не могла, что может произойти после такого триумфа. Но это было и не важно.
Важно было убедить мать истратить деньги не на новые межсезонные ботинки для Наташки, вечно болеющей младшей сестренки, а на себя.
Маринка любила сестренку – сопливую нюню. Но Наташкины нужды никогда не заканчивались. Лекарства, витамины, обувь… Наташка, как черная дыра, засасывала весь бюджет, при этом оставаясь самой бедной и несчастной. Ей всегда шли навстречу. Но не сейчас. Маринка твердо решила довести задуманное до конца.
Накануне она прочитала в местной газете о «великой распродаже» и уговорила мать зайти в магазин:
– Представляешь – сумасшедшие скидки! Всё дешево!
Марина плясала перед матерью, размахивая газетным листком, стараясь зарядить ту своим позитивом.
– Ну, если дешево, – вздохнула устало мать.
– Только посмотрим, – напоминала она Маринке по дороге.
– Конечно, – соглашалась дочь, убежденная, что сможет сломить сопротивление матери.
Затея обернулась очередным унижением. Они с вытянутыми лицами рассматривали ценники на строгих «двойках». Продавец, прочитав вырезку из газеты о распродаже, хмыкнул и провел «дам» в отдел «уценки», где на вешалках вкривь и вкось висели мятые вещи.
Покраснев как рак, Марина прошла с матерью в примерочную, попросив подобрать деловой костюм. Косо сидящие юбки, пиджаки с нелепыми бантиками и несимметричными защипами на плечах. Всё это сидело на матери как мешок.
Трех примерок было достаточно, чтобы вывести Маринку из себя.
– Вы нарочно приносите бракованные вещи? – с раздражением поинтересовалась она, выглянув из кабинки.
– Я предлагаю то, на что хватит денег, – обиженно надулась девица. – Ширпотреб, что вы хотите…
– Снимай это тряпье, – уговаривала Марина мать, которая, вертясь перед зеркалом, деловито предлагала тут чуть-чуть присборить, а тут подшить, отутюжить складочку, вывести пятно… Дешево ведь! И костюмчик купим, и Наташке на ботиночки хватит.
– Нет, мам, лучше еще подкопить и купить красивый костюм!
Но мать не хотела тратить на себя значительную сумму.
Они так увлеклись спором, что удивились, когда на пороге примерочной материализовалась миниатюрная брюнетка, державшая в руках строгий элегантный темно-малиновый костюм.
– Импортный, – игриво подмигнула продавщица, похожая на японку, мило косящую ярко-подведенными черными миндалевидными глазами.
– Не Китай. Примерьте.
Костюм сидел идеально.
– Но…– начала Марина, вертя в руках ценник, краснея в тон костюму.
– Не беспокойтесь, – чирикнула в ответ «японская фея». – Костюм сегодня должны перенести в отдел распродаж. Видите, какая досада, кто-то, меряя, оторвал на пиджаке две пуговицы. Они потеряны, поэтому уценка, и вот какая цена получается в итоге.
Наманикюренные пальчики, унизанные серебряными колечками, позванивая, выбили на калькуляторе конечную стоимость. Оставшихся денег хватало даже на новые туфли и сумочку, которыми она так мечтала завершить образ матери. Марина представила, как училки умрут от зависти, увидев шикарный костюм!
Мать удивленно хлопала глазами, не веря в происходящее.
– Берем, – не давая опомниться, понимая, что даже такая сумма кажется матери безумной растратой, заявила Марина.
Она поспешила к кассе – оплатить покупку.
Продавщица аккуратно уложила приобретение в подарочный пакет и проводила покупательниц до самых дверей.
Счастливая Марина обернулась уже на пороге, чтобы еще раз поблагодарить.
Продавщица протянула руку, опустила в пакет с костюмом розовый фирменный конвертик и выразительно указала на него глазами. Уже дома, распаковав покупку, Марина, наткнувшись на конверт, заглянула в него и ахнула.
На дне маленького пакетика, рядом с алым лоскутком ткани, лежали две пуговицы от костюма и карточка, на которой каллиграфическим почерком был выведен номер домашнего телефона и имя «Лариса».
Глядя, как помолодевшая мать крутится в обновке перед зеркалом, Марина сосредоточенно пыталась понять, что продавщице нужно? В голову лезли страшилки и глупости. Она боялась заикнуться матери о записке, а вдруг продавщица начнет требовать разницу стоимости костюма?! Или втянет в аферу перепродажи.
Промучившись два часа, Марина набрала номер и деревянным голосом попросила к телефону Ларису. Услышав птичье чириканье, Марина отодвинула трубку, пытаясь понять, что происходит. Но трубка захохотала, пискнула и обычным человеческим языком поинтересовалась: «Как мой английский, круто?»
Ошарашенная Марина помычала, но боясь обидеть
«магазинную фею», сглаживая неловкость, призналась, что, видимо, из-за помех на линии не поняла, что это был английский язык. В ответ получила приглашение на чай. Оказывается, Лариса жила по соседству.
Самые страшные предположения не оправдались. Да, Ларисин поступок не был бескорыстен. Но ей нужны были уроки английского, и только-то.
Марина с облегчением выдохнула – главное, не деньги. А репетиторством она сможет расплатиться за услугу. Придется немного ужаться с расписанием. Важно понять уровень, который нужен новой ученице.
Однако Лариса продолжала удивлять. Откровения Ларисы шокировали.
– Не хочу жить в «совке», – шепотом поделилась новая знакомая, оглядываясь на дверь. – Хочу уехать. Всё равно куда. Только прочь отсюда. Конечно, хотелось бы в Америку, но начать можно и с Китая.
– Почему с Китая?
– В Китай попасть легче. Подруга в Китай уехала, танцовщицей в ночной бар. Но это только для визы. Танцевать она не умеет. Но и не нужно. Она в баре мужиков на выпивку раскручивала. Так вот, она в этом заведении познакомилась с американцем, вышла за него замуж. Теперь из Америки письма пишет.
В доказательство Лариса вывалила кучу конвертов и снимков, на которых миниатюрная загорелая брюнетка приветливо махала рукой, обнимая то облезлую пальму около бассейна, то пожилого дряблого дядьку.
– За этого? – брезгливо поинтересовалась Марина.
– Нет, это ее второй муж. Первый, который из Китая вывез, был совсем пенсик и пьяница. Она с ним быстро развелась. И с этим тоже. А фотки с новым, третьим, пока не успела прислать. Тот из Бразилии, представляешь? Но живет в Америке. И он молодой. Ему всего 45 лет.
Марина растерянно переваривала информацию, запутавшись в американско-бразильских мужьях.
– Сорок пять? Старик совсем, – Марину передернуло от отвращения.
Но Лариса не обратила внимания на ее реакцию.
– Я в школе французский учила, а в торговом техникуме – немецкий, – без остановки тараторила Лариса. – А у подружки теперь вилла во Флориде и своя машина.
– Так может, тебе будет легче продолжить учить французский? – попыталась прервать словесный поток Марина.
Лариса замерла.
– Что ты! – изумлению Ларисы не было предела. – Зачем французский в Америке? Ну, подруга, ты даешь!
«Хм, подруга? Когда мы успели ими стать?» – промелькнуло в голове Марины. Но мысль она озвучить не решилась. Слишком велика была оказанная услуга. Малиновый костюм связал их надолго.
– Прости, но я бесплатно не репетирую, – смущенно поставила она сразу точки над «и». – Одно дело, если бы подтянуть или к экзамену подготовить. А тут – с нуля, да еще в другую страну. Но возьму в два раза дешевле, чем обычно. Не обижайся, но у меня тоже цель есть. А на исполнение, как ты сама сказала, надо иметь деньги.
– Интересно, о чем мечтаешь?
Марина взглянула на Ларису с сомнением. Правильно ли поняла вопрос? Мечтать можно о чем-то великом, нереальном. А она? Перед ней цель – поступить на бюджетное место в педагогический институт. Её судьба была определена материальным положением – учеба в педагогическом, затем работа в школе и нищая жизнь.
Выслушав, Лариса фыркнула:
– Скучно. Тошно даже слушать. А как жить? Нет, я бы не смогла. Ты, как овца, идешь к неизбежности.
– На заклание, – автоматом поправила Марина.
– Да какая разница! Тупо это, понимаешь. Ты сказку про лягушку читала, которая лапками сыр сбила и не утонула? Всегда есть выход. Надо просто напрячь голову. Или лапки.
Она задумчиво рассматривала Марину. Затем подтащила к зеркалу, подняла руками волосы, взбила челку.
– Ты хорошенькая, – подвела итог осмотру. – Ну конечно, если приодеть, причесать, подзавить, подкрасить.
– И? – насмешливо прервала Марина. – Ты меня как будто продавать собралась.
– Не-а… – не смутилась Лариса. Она вообще легко входила в состояние веселья и смеялась над каждым пустяком. – Не продавать, а знакомить. У меня есть еще один запасной вариант бегства. Только никому. Тайна. Договорились? Завтра вечером зайти сможешь?
– Зачем?
– Вот настырная, зайдешь – узнаешь.
Об обещании зайти к Ларисе Марина вспомнила только вечером.
Когда на ее звонок дверь открыл высокий темноволосый парень в форме курсанта военного училища, Марина оторопела и сделала шаг назад. Но юноша, улыбнувшись, ловко схватил ее за руку и затащил в коридор.
– Лариса, иди сюда. К тебе девушка пришла. Хорошенькая! Хотела убежать, но я, как настоящий разведчик, ее поймал.
Появившаяся в дверях Лариса улыбнулась.
– У тебя, Ларка, совести нет. Сколько я просил, познакомь с подружкой, такой же красивой, как ты. А ты всё отшучивалась, что такой больше нет. Обманывала! Такое чудо от меня скрывала!
Лариса надула губки, изображая обиду от несправедливо предъявленных обвинений.
– Миша! – кокетливо заворковала Лариса. – Это Марина, знакомься. Но она же совсем ребенок, еще в школе учится. Куда тебе, старому развратнику, такое дите?
«Дите» и «старый развратник» одновременно покраснели. Марина попыталась ретироваться за дверь. Но тут уже Лариса ухватила ее за руку.
– Проходи и не волнуйся, он так шутит. Изображает прожженного циника, а на деле еще ни с одной девушкой не дружил. Для него, видишь ли, достойной партии нет. Да знакомьтесь же и пойдемте чай пить. У тебя сколько времени?
– Сорок минут, – виновато призналась Марина, послушно проходя на кухню, в которой вольготно расположился за столом еще один молодой человек.
– Сергей, – проворчал кудрявый здоровяк, похожий на бычка, отрываясь от огромного куска пирога. Мельком глянул на Марину и опять вцепился крепкими зубами в аппетитную корочку.
– А куда торопимся? У Марины мама строгая? – продолжал допрос Миша, намекая на детский возраст гостьи.
– Меня ученик ждет, – гордо возразила Марина, пододвигая к себе чашку.
Миша вопросительно взглянул на Ларису, та кивнула:
– Марина у нас репетиторством на жизнь зарабатывает. Английский преподает балбесам всяким, ну и меня подтягивает чуть-чуть, по дружбе.
– А, так вот откуда твои успехи? – рассмеялся курсант и, повернувшись к Марине, перешел на беглый разговорный английский.
– Мечтаете стать учительницей? Детки-конфетки…
– Бери выше, – не смутилась Марина.
– Переводчиком?
– Выше.
– Послом, консулом? – с издевкой интересовался настырный брюнет.
– Я буду жить в Америке и руководить собственным бизнесом, – Маринка отодвинула чашку, взглянула на часы и поднялась. Обернувшись уже в дверях, с вызовом добавила:
– А когда я буду разъезжать на собственном «Мерседесе» по Нью-Йорку, ты будешь в звании старшего лейтенанта маршировать по плацу где-нибудь в Бийске, кормить комаров и муштровать солдатиков. А в офицерском общежитии будут ютиться твоя сварливая жена и куча плаксивых детей.
Разговор на кухне прервался. Взгляды были прикованы к ней. Даже Сергей оторвался от очередного пирожка. Не дожидаясь ответной реакции, Марина проплыла мимо с осанкой королевы. И только захлопнув дверь, опрометью бросилась вниз по лестнице.
Выскочив на улицу, на секунду замерла от собственной выходки. Что на нее накатило? Но потом, весело помахивая шарфиком, пошла домой. А пусть знают. Ишь, насмехаться задумали. Давно пора научиться давать отпор. И только дома, выпроводив последнего ученика, осознала, что произошло – она в порыве гордости высказала идею! Крамольную, страшную, но от этого еще более привлекательную. Это было то, что ее мучило, то, что она подсознательно носила в себе, но не могла принять. Это была мечта!
Теперь она точно знала, чего будет добиваться и как будет жить дальше. И это знание меняло всё.
Перед Мариной дверь в глухой стене открылась. А за ней – сказочный мир! Мир, переливающийся красками, манящий, волшебный.
Внутри поселилась радость. И так легко стало, как будто крылья за спиной выросли. Она почувствовала себя свободной сильной птицей. Но радость была тревожной, потому что впереди была дорога. И мечта! Мечта, ради которой стоило жить!
Через день ее у подъезда встретила Лариса.
– Класс! Здорово ты обрезала этого нахала. Постоянно ерничает, всех стебет. А сам из себя ничего не представляет. А ты молодец! Не ожидала такой прыти. Вот правильно говорят: «В тихом омуте черти водятся».
– Извини. Я, кажется, парням нагрубила. А кто они тебе?
– Пока никто. Учатся в нашем военном училище. Четвертый курс. Через год выпуск, – привычно затараторила Лариса. – Кудрявенький светленький крепыш – Сергей. Он мой жених. Правда, он пока об этом не знает. Он из Москвы. У него папа – генерал! У папаши связи, которые обеспечат хорошее распределение за границу – это точно! Он потом, конечно, в Москву вернется, в академию поступит. Но меня это не интересует. Лишь бы выехать за рубеж. А там я придумаю, как зацепиться. Ведь мужики везде есть. А из Европы до Америки рукой подать. Я Сережку второй год «прикармливаю». Чего глаза таращишь? В прямом смысле. Знаешь, как после казармы домашнего уюта хочется, особенно избалованным генеральским сынкам. Он на бабулиных булочках и пирогах уже ручным стал.
– А если сбежит?
– Не-а, – как хищный зверек, показывая зубки, оскалилась Лариса. – У меня в запасе еще целый год. Окольцую молодчика.
– Ну, а всё же?
– Тогда – Китай, – нахмурилась Лариса.
– А Миша? – осторожно перевела на интересующую ее тему разговор Марина.
– Мишка – друг Серегин. Он, конечно, не вариант. Я его сначала как запасной аэродром рассматривала, если Серега с крючка сорвется. Но потом поняла, что даже Китай лучше.
– Почему? – удивленно протянула Марина.
– Бесперспективный он. Хватки нет. Ничего он в этой жизни не добьется!
Марина смотрела на серьезно рассуждавшую Ларису и вдруг начала хохотать. Видимо, смешливость Ларисы была заразительна.
– Ты чего? – оторопела Лариса.
– Ты себя-то слышишь? Ведь это анекдот какой-то: выбор между Сергеем, Мишей и Китаем.
– Я серьезно, а ты смеешься, – пожала плечами Лариса. – У меня хоть выбор есть. А у тебя? Пединститут и всё!
Марина нахмурилась. Она думала – рассказать Лариске про свою мечту или нет. Но та не унималась:
– А ведь я старалась. Если бы ты понравилась Мишке, у тебя тоже был бы выбор. Вдруг его всё же в Прибалтику отправят? В Литву, например, или в Ригу? Я понимаю, курица – не птица, Прибалтика – не заграница, но и не пединститут. Но ты ведь у нас гордая – пришла как есть, даже ресницы не намазала, нахамила, дверью хлопнула и ушла. Вот и иди теперь… В пединститут.
– Да ладно, стоит ли… – смутилась Марина и протянула руку подруге. – Я тебе хочу рассказать…
Но Лариска не ответила на попытку примирения. Она обиделась и, не оглядываясь, ушла. Марина пожала плечами. А может, так и лучше? Что бы она сказала Ларисе? Что тоже хочет в Америку? А как? Ведь она не способна ехать в китайские притоны и раскручивать мужиков на выпивку, а потом секс. Нет, у нее будет совсем другая дорога. Светлая и правильная. Только Лариска этого не поймет. Значит, хорошо, что они поссорились.
Некоторые вещи не стоит говорить никому.
К вечеру Марина уже и не вспомнила о ссоре. Телефонный звонок Ларисы был неожиданным.
– Не спишь? Сердишься?
– На что? – поинтересовалась Марина.
Но Лариска не стала терять время на объяснения. Ее распирало от эмоций:
– Слушай, у меня такая новость, такая новость, сейчас упадешь! В тебя Мишка втюрился.
– Кто?
– Миша! Да ты что, не врубаешься? Тот самый зазнайка-красавчик. Он ко мне сейчас заходил. Он в патруле, вот и вырвался на минутку, и всё о тебе выспрашивал – кто да что. В общем, он записочку оставил, просил обязательно передать, забежишь?
Марина недоумевала. С какой стати она побежит за записочкой от какого-то Миши:
– Ларис, у меня дел полно. Давай, если завтра будет время, я после школы к тебе в магазин зайду. Мне как раз по дороге.
– Подруга, ну ты даешь. Да я умру до завтра.
– От чего? – не поняла Марина.
– От любопытства! Он что, тебе совсем не понравился? – разочарованно протянула Лариса. – За ним самые красивые девчонки из нашего торгового техникума бегают. Если бы он на мою однокурсницу Юльку внимание обратил, она не то что бы в соседний подъезд побежала, а на другой конец города – и не раздумывая. Признаюсь, если бы у Мишки был папа генерал, и я бы в галоп пустилась.
– А как же Сергей? – наивно спросила Марина.
– Сергей – это голый расчет. Никаких чувств. А вот Мишка… – Лариса даже причмокнула.
Марина представила, как Лариса облизывается, как голодная кошка, выслеживающая жертву.
– Не понимаю, – передернула плечами и повесила трубку.
За запиской Марина не пошла ни завтра, ни через неделю. И только в субботу, когда наступило очередное Ларисино занятие по английскому языку, смогла встретиться с подругой. К тому времени текст записки стал не актуален, так как время назначенного свидания безнадежно устарело.
Многие, в том числе и мама, не понимали, что может быть общего у серьезной и рассудительной Марины с экзальтированной Ларисой. И причина была не в возрасте, хотя Лариса уже закончила десятилетку и заочно училась в торговом техникуме, работала. Просто они были разные.
Рядом с подругой Марина чувствовала себя инопланетянкой из другой галактики. Она жила в мире «так положено, так надо», а Лариса, считавшая, что правил придерживаются только простаки, обитала в нравственной невесомости.
Кукольная внешность, миниатюрные размеры, наивный взгляд и вкрадчивые повадки совсем не мешали Ларисе быть приземленно-расчетливой. У нее была удивительная способность приспосабливаться к любым условиям.
И если ангельская внешность и беззащитность Ларисы вводили окружающих в заблуждение, то для Марины подруга была как открытая книга. Но ее не отталкивала и не возмущала беспринципность Ларисы. Цель служила всему оправданием. Цель – жить по-другому, вот что их связывало прочнее, чем канат. Вот откуда было это взаимопонимание.
Кроме того, дружба с Ларисой давала возможность сбежать из серого мрака в сытый беззаботный мир. Хотя бы на час, после очередного урока английского.
Ларисин отец был крупной шишкой на металлургическом заводе. Жили они в просторной квартире, в которой кухня была больше, чем всё Маринкино жилье. Открывая тяжелую дверь, на которой сияла табличка с фамилией, Марина попадала в широкую прихожую, застланную мягким ковром, а из кухни тянуло запахом свежей выпечки и ванили.
Улыбчивую Настасью Петровну, хлопотавшую по хозяйству, все называли Бабулей. Марина по наивности полагала, что она родная бабушка Ларисы. И удивлялась ее чуткости. Бабуля моментально исчезала из кухни, где собиралась молодежь. Не лезла с советами, наставлениями, не проявляла любопытства, которым страдали даже посторонние старушки, сидящие на скамейке перед подъездом.
Решив сделать подруге приятное, Марина сказала Ларисе, как ей повезло с бабушкой.
– Бабушкой? – переспросила Лариса, а потом долго хохотала.
– Отец этой бабушке зарплату платит! Еще бы не прогибалась. Получает, как сталевар, живет в отдельной комнате, ест бесплатно, а по факту – прислуга, понимаешь? А бабушкой зовем для конспирации. Не положено у нас слуг иметь.
– Как же так? – была поражена Марина.
В ее представлении быть прислугой – это унизительно. Это как раб! И в нашей стране слуг нет.
– Вам что, полы помыть трудно? Или суп сварить? У тебя же мама не работает.
Лариса опять залилась колокольчиком:
– Ты видела хоть раз мою маму с грязной тряпкой в руках?
Марина представила гордую холеную Эльвиру Викторовну: с неизменной укладкой, шикарным маникюром, в шелковом кружевном халате… И вот эта барыня ползает на коленях в прихожей. Ей самой стало смешно. Нелепая получилась картинка.
Но всё в ней протестовало против этого открытия. Ведь не удивлялась она, видя, как ее мать моет полы?!
– Нет! Это неправильно! – твердила Марина, чувствуя в своих словах скрытую фальшь.
– А давай рассуждать, – примирительно сменила тон Лариса. – Стирать, мыть, готовить – это, по-твоему, труд?
– Это все женщины дома делают! Бесплатно!
– Ну и дуры! – засмеялась Лариса. – А повар? Прачка?
– Да, это труд, – Марина не поняла, куда клонит подруга.
– И если бы Бабуля пекла пирожки в школьной столовой – это тебя бы не возмутило?
Марина задумалась. Но придраться было не к чему.
– Нет.
– Хорошо. Хоть в одном договорились. А то, что каждый труд в нашей стране почетен, – верно?
– Да, – согласилась Марина, понимая, что сейчас Лариска ее и добьет.
– Значит, то, что делает у нас дома Бабуля, – это труд и почетно! – с торжеством подвела черту подруга. – Получается, тебя бесит не то, что Бабуля делает, а где! Если бы Бабулины пирожки лопала ты в школьной столовой – это было бы правильно. А когда эти пирожки ест моя семья – это рабство? А спроси тогда у Настасьи Петровны, почему она вместо школьной столовой работает у нас?
Марина не возражала. Она понимала, почему Бабуля в столовку не идет. Разве можно сравнить зарплату, условия в общепите и в этом богатом доме? Марина совершенно запуталась. Но сдаваться не хотела, и решила зайти с другой стороны.
– Тогда объясни, почему твоя мать не работает?
– А она работает, – недобро усмехнулась Лариса. – Работает женой начальника. Усекла? И это нелегкий труд. Терпеть папочкины выходки. Думаешь, на кого он всех собак спускает, когда вышестоящее начальство его в хвост и в гриву гоняет? Он сталевару морду бить не пойдет. Нельзя. Посадят! А когда домой придет, тогда характер покажет! Мать ведь мучить можно! Домострой у нас.
Марина хмыкнула, но вспомнив, сколько раз слышала, как Лариса объясняла звонившим по телефону, что мать не может подойди из-за головной боли, призадумалась. Значит, и в Ларискиной семье не всегда солнечно.
Она видела, насколько тема про родителей неприятна Ларисе. И решила больше ее не касаться.
– Хорошо, а ты тогда зачем работаешь? Да еще продавцом? Тебя что, папочка обеспечить не может или высшее образование дать?
– Я, – Лариска нахмурилась, но не растерялась. – Я работаю ради удовольствия! Представляешь, всю жизнь мечтала продавать. Не детей воспитывать, не дома конструировать, не в космос летать, а продавать. Я общаться люблю, улыбаться людям, приятное им делать. А они мне в ответ добром платят. Знаешь, сколько у меня знакомых появилось, когда я работать пошла? Вспомни, где мы познакомились? В магазине. Вспомни, как ты радовалась? Как матери твоей было приятно? А теперь сидишь у меня на кухне и осуждаешь. Разве это правильно?
Маринка смутилась. Нечего было сказать. А у Ларисы испортилось настроение. И она уже со слезами в голосе продолжила:
– Ты, Марина, сейчас на моего отца похожа, он меня с детства в космос мечтал заслать. Продавец – это не престижно! И это говорит государственный служащий, руководитель! Ты как-то спрашивала, почему я хочу в Америку удрать. Да потому что там детям такими глупостями голову не забивают. Это только у нас, в рабоче-крестьянской стране, славят труд в песнях да стишках, а на деле рабочих презирают!
Марина ушла от Ларисы с тяжестью на душе.
Весь день она томилась, переваривая разговор. Но вечером не вытерпела и подошла к матери. Она решила не ходить вокруг да около, а спросить в лоб.
– Мам, а если я не педагогом буду, а продавцом?
– С ума сошла! – вскипела мать. – В могилу меня свести хочешь? Я для тебя всё! А ты решила остаться без высшего образования? Опозорить меня?
– А что в профессии продавца позорного?
– Как ты не понимаешь, продавец – это прислуга! И к тому же вороватая. Всё для себя и знакомых. У них ничего святого за душой.
Марина оторопела. Такого от матери не ожидала. Она совсем запуталась и решила отступить:
– Мам, да я так, несерьезно спросила.
– Уйди с глаз долой! Знала я, что дружба с этой расфуфыренной куклой до добра не доведет! В продавцы она собралась!
Закрывшись в детской, Марина слышала, как еще долго причитала мать, натирая и так блестящий пол в гостиной до зеркального глянца. Мать всегда хваталась за тряпку, когда нервничала. Говорила, что это ее успокаивает.
В голове царил хаос.
Простой ясный мир, в котором она спокойно жила, созданный из прочитанных книг и веры в слова учителей, рухнул, раскололся.
Розовые очки спали. Мир был сложным, запутанным и двояким. Оказалось, что глупая пустышка Лариса носит маску, помогающую выжить среди людей, которые говорят одно, а делают другое. Осуждать бедную уставшую мать, трущую всю жизнь полы и презирающую рабочие профессии, она не могла. Марина понимала, что мать – просто жертва политического строя. Но сама стать жертвой она не хотела. Ее мечта из воздушного замка превратилась в четкую цель. Она обязана уехать из Сталинска!
После случившегося встречи с Ларисой стали чаще.
Лариса умела создавать праздник. Накрывала стол – пироги, конфеты, крепкий чай… Приходили ребята, пели под гитару, обсуждали книги, спорили, смеялись, танцевали…
Для Марины такие отношения были как глоток свежего воздуха. Никаких жалоб, нытья вечно больной сестры, укоряющих взглядов и вздохов матери, как будто она была виновата, что здорова и молода.
Ей так не хватало веселья, бурлившего в их компании.
После посиделок Миша провожал ее. И они кругами ходили около ее дома, потому что он так интересно рассказывал. Он столько всего знал! И всё это было совсем новое, непривычно яркое. Рассказы о Кубе, где служил его отец. Путешествия по Байкалу. Авторы книг, имен которых она даже не слышала. Иностранные фильмы. Другой мир раскрывался перед ней, совсем не такой, как ее серая жизнь.
Изредка, во время вечеринок, Марина видела, какие взгляды исподтишка бросает Лариса на Мишу. Но даже это не нарушало девчачий союз. Марина знала подружку. Пока рядом Сергей – москвич, сынок генерала – будущий генерал, Лариса была безопасна.
Тем более, кто такой Миша? Просто умный, веселый, красивый парень без перспектив. Самое большее, что ему светило (при условии красного диплома), – распределение в Прибалтику. А там – что бог пошлет.
Но это была оценка Ларисы. А для Марины он был… Она даже сравнить его ни с кем не могла. И не потому, что он первый в ее жизни мальчик, который нравился, а потому, что и в голову не приходило – оценивать.
Да и во сколько можно оценить ожидание встречи, трепет сердца при случайном соприкосновении рук, нежность взгляда и головокружение от первого поцелуя, отчаяние от размолвки из-за глупого спора, причину которого потом и вспомнить не могли.
Он был благополучный мальчик, любимый сын. Через год Миша завершал обучение в военном училище. История их отношений была для него проста и ясна. Он влюблен, девушка отвечала взаимностью. Поэтому Миша был убежден, что они не расстанутся. Вопрос с Марининой учебой решался легко. Марина поступит на заочное в педагогический и отправится с ним на место службы. В его представлении это было так романтично!
Для него стало бы настоящим открытием, что рассказы о тяготах офицерской службы в Маринином сознании не были геройством. Она слушала его романтический бред и ясно понимала, что ей предстоит.
Убогие ободранные стены гарнизонного общежития, где им выделят комнату для проживания. Миша будет уходить на целый день, возвращаться поздно вечером замотанный и уставший. А общение в кругу офицерских жен, целый день занятых сплетнями и обсуждением, как чище чистить кастрюли, сведется к мелким дрязгам и разборкам, процветающим при отсутствии других развлечений.
Ей такой мир хорошо был знаком. Она уже жила в нем, благодаря рассказам и слезам матери. Смена декораций заключалась лишь в том, что учительскую назвали бы офицерским клубом. А провинциальный городишко, в котором некуда пойти, она сменила бы на затерянный в забайкальском округе военный гарнизон. Ужас!
Молчание Марины Миша расценивал как согласие и поддержку. И совсем не догадывался, что происходит в хорошенькой головке задумчиво смотрящей на него девушки. Он воодушевленно маршировал по комнате, стрелял, брал в плен… Воображал себя то героем, захватившим флаг противника во время полномасштабного учения, то генералиссимусом, награждающим героя за совершенный подвиг.
Баловень судьбы, уверенный в счастливой звезде, поразительным образом перевоплощался в два лица одновременно, и его это совсем не смущало.
Детская непосредственность и легкость привязывала Марину к красивому мальчику, который был старше ее на пять лет, но остался таким неопытным и незащищенным ребенком.
Она мучилась в сомнениях, стоя перед выбором. Пожертвовать собой и уехать с ним в Тмутаракань, чтобы спасти его от гарнизонного пьянства и бытовых неурядиц, или следовать своей мечте? Иногда она так увлекалась, что готова была на подвиг. Но потом окатывала себя ледяным прозрением и убеждала, что не может пойти на поводу Мишиного легкомыслия.
Она уже прожила свое в этом аду безденежья и ограничений. Она должна идти вперед! Вот только поймет ли Миша? В таком смятении пролетел последний выпускной год в школе.
В апреле Марина победила на олимпиаде в Москве. И это решило всё. Даже мать, ранее и слышать не хотевшая об отъезде, поняла, что кто же в здравом уме отказывается от права бесплатно учиться в Московском государственном университете, стипендии и места в общежитии.
Марина о своих планах Мишке рассказать не решилась.
Да и когда было рассказывать? Мишка сдавал ГОСы, а она – выпускные экзамены в школе. Они последний месяц и не виделись толком. А потом пришло время уезжать.
Ужин перед отъездом прошел в гробовой тишине. Мать роняла слезы в тарелку, не поднимая глаз. После мытья посуды, во время которой мать и дочь постоянно сталкивались на семиметровой кухне, они обнялись и зарыдали.
Мать жалела своего ребенка, которому так несладко придется на чужбине, а она ничем не сможет помочь. Жалела себя, что жизнь не удалась и уже подошла к закату. А сейчас обрываются самые крепкие нити.
Маринино сердце разрывалось при взгляде на самого дорогого человека, которого она бросает в этом забытом богом городишке. Она понимала, как сложно придется семье без помощи. Но главное было сделано – она уверила мать, что сможет обеспечить себя репетиторством и не будет тянуть деньги из семьи:
– Ты просто не представляешь, как много платят за уроки английского в Москве! Да я там как сыр в масле буду кататься. Если получится, а я уверена, что получится, то и вам буду помогать, – упоенно врала Марина, сама уже веря в правдивость своих слов. Мать, доверчиво глядя в глаза дочери, печально кивала, стараясь убедить себя в безопасности безумной затеи.
Слово Марина сдержала. От усталости в обморок падала, а деньги высылала ежемесячно. Поэтому перед матерью она вины не чувствовала.
Уже на вокзале, вцепившись в пуговицу на кофточке дочери, мать попросила умоляюще:
– Мариночка, обещай мне только одно: если станет плохо, невыносимо, одиноко, не бравируй, возвращайся домой. Я всегда буду ждать.
Эти слова и глаза матери Марина вспоминала, когда было нестерпимо больно и тяжело, в моменты предательства и физического насилия, в моменты выбора между порядочностью и выгодой, в моменты, когда на карту было поставлено всё, и даже жизнь.
Хорошо, когда на земле есть место, где тебя всегда примут. Но уже тогда, на вокзале, она решила, что никогда не вернется.
Перед матерью не было стыдно, зато мучила совесть перед Мишкой. Она ведь так и не объяснилась с ним.
День отъезда совпал с принятием присяги в военном училище. Весь город ждал красивое зрелище. Мероприятие проводилось традиционно на центральной городской площади, где гремел во всю мощь полковой оркестр. Мимо разряженных девиц и родителей выпускники проходили в торжественном марше. Марина с трудом пробралась вперед, раздвигая любопытствующих зевак.
Новоиспеченные офицеры, затянутые в парадную форму, отличающуюся цветами по принадлежности к родам войск, маршем проходили мимо восторженно гудящей толпы.
Выхватив взглядом из рядов марширующих счастливое, розовое от напряжения лицо Миши, она пыталась запомнить его. Память фотографировала беззащитную вытянутую до предела шею с пульсирующей жилкой, резкую отмашку руки в белоснежной перчатке и золотой кортик, беспощадно и ритмично бьющий его по ноге в такт шага.
Вглядываясь в любимого, она только сейчас поняла, что наделала. Надо, обязательно надо было поговорить, объяснить. Они вместе непременно что-нибудь придумали бы, нашли выход. Он дождался, если бы поверил. А так, как она сделала, – настоящее предательство. Подготовленная заранее записка для Миши была лишь подтверждением ее подлости.
Осознав всю катастрофу, Марина бросилась с площади, но наткнулась на зареванную Ларису и, не вникая в причину, передала записку для Миши.
В записке просила подождать, пока учится, а потом они обязательно будут вместе.
Верила ли она сама в то, что написала?
Нет.
Жизнь с Мишей никак не вписывалась в ее мечту. Но так хотелось надеяться на чудо.
Марина уходила с площади не оглядываясь. Оставляя позади себя многоголосое «Ура!» и звон монет, рассыпавшихся золотым дождем над головами выпускников. Последнее, что услышала, – были хлопки открываемого шампанского и мелодия вальса «Прощание славянки».
В тот же вечер поезд унес ее в Москву. Отъезд напоминал бегство. До последней минуты она боялась появления на перроне Миши и одновременно ждала, тревожно вглядываясь в лица провожающих. Он не пришел.
«Если бы любил – всё бросил, нашел и остановил, – плакала под перестук колес. – Вот так проверяются чувства!»
Вытерев набегающие слезы, запретила себе о нем думать. Впереди будущее. И только оно заслуживало сил и внимания.
Точка в отношениях была поставлена.
Несмотря на запрет, первое время она часто вспоминала Мишу. Ей снились сны. Яркие, цветные. Вот они плывут на «чертовом колесе» над цветущим парком. А вот пьют чай с маковым Бабулиным пирогом. Но чаще снился сон, как она бежит по тропинке над рекой на свидание. Откуда-то взявшийся густой туман медленно наползает, закрывая солнце. Мишина фигура удаляется и исчезает в «молоке». Она пытается догнать, но ноги не слушаются, становятся ватными…
Просыпалась Марина в слезах и каждый раз зарекалась: «Не думать!»
Помогла Москва. Она навалилась на новоиспеченную студентку мощно, яростно и проглотила целиком, стирая воспоминания, вытягивая силы.
Учеба давалась тяжело. Экономика, высшая математика, сопромат… Но намного сложнее было найти хоть какой-то доход. Сначала она, как и обещала матери, попыталась зарабатывать репетиторством. Но огромные расстояния между местожительством учеников «съедали» время. Лекции заканчивались в четыре часа дня, и самое большее, что успевала Марина – это добраться до одного ученика в день, провести урок и вернуться в общежитие. Готовиться к семинарам приходилось по ночам. Это выматывало. Денег не хватало. Она жила в режиме жесткой экономии, ходила с красными воспаленными глазами, засыпала на лекциях.
Через три месяца мотания по Москве Марине казалось, что она поселилась в метро.
Марина приноровилась читать лекции, готовиться к семинарам, спать и перекусывать прямо в электричке. Еще через два месяца, вернувшись с очередного урока, Марина поняла, что не выдержит больше ни дня.
Соседка по комнате – Светлана, студентка четвертого курса германского факультета, с жалостью наблюдала за Мариниными потугами заработать на жизнь.
Света подрабатывала в эскорт-услугах и не раз предлагала подруге присоединиться. Но Марина о таком заработке и слышать не хотела. И Света, увидев ужас в глазах соседки по комнате, больше не навязывалась.
Но взглянув на Марину, бессильно рухнувшую на постель, Светлана похлопала ее по плечу.
– Хватит гордиться, вставай и поешь.
– Не хочу, сыта, – прошептала, глотая слезы Марина.
– Сыта? Да ты уже недели две на голодном пайке. Смотри, ключицы торчат, руки как плети. Нет, конечно, некоторым мужикам нравится смотреть на кости, но трогать их противно. У тебя колени, как у Буратино, я, когда мимо прохожу, боюсь, вдруг ты меня ими проткнешь. Но в агентстве такие девушки ценятся. Хозяйка будет от тебя в восторге.
Марину передернуло от слова хозяйка! Брр… Она представила «вертеп разврата»: полутемное помещение, пыльные бархатные бордовые шторы, картины с голыми тетками на стенах и вазы с искусственными цветами. Посреди этого безобразия стоит вульгарная баба, хозяйка, и ощупывает ее голую, как корову перед продажей. А на улице очередь из мужиков.
– Не пойду.
– Как знаешь, но я сегодня заметила волосы на раковине. Они у тебя от голода выпадают. Через месяц совсем облысеешь, что тогда?
Представив себя лысой, Марина села за стол. Сил не было. Ноги ватные, голова кружится, а есть хотелось так, что она давилась слюной от запаха жареной картошки.
Светлана тут же выставила сковородку и толстыми ломтями «напахала» докторскую колбасу, с усмешкой наблюдая, с какой молниеносной скоростью исчезает еда.
Свернувшись калачиком в постели, Марина, впервые за последнее время легшая спать сытой, вдруг совершенно спокойно поняла, что завтра пойдет в вертеп. Не умирать же с голоду?
По дороге в агентство Света рассказала, как себя держать, и ответила на тревожащий Марину вопрос:
– Спать с клиентами никто не заставит, но… жизнь, она такая непростая штука. В общем, всё поймешь по ходу. Но выбор за тобой.
Это Марину успокоило.
Первое посещение «конторы», так Светлана называла место работы, оставило двоякое впечатление.
Обыкновенный офис в современном здании. Табличка на входной двери: «Модельное агентство».
Решительно толкнув дверь, Марина оказалась в комнате, оглядела помещение.
Два рабочих стола жались к окну. Книжные стеллажи, заставленные папками, прилепились к стенам. Маленький диванчик втиснулся в проем у дверей.
Из-за ее плеча выглянула Светлана.
– Привет. Эта та девушка, про которую рассказывала. Вместе учимся, она моя соседка по общаге. Сейчас смущается, но девчонка нормальная. Не подведет, я за нее ручаюсь.
– Дарья, – приветливо улыбнулась блондинка и предложила Марине сесть.
Светка приткнулась у дверей на диванчик и больше не встревала в беседу. Обстановка настолько сбила с толку, что Марина не знала, как себя вести. Но собравшись, расправила плечи и задрала подбородок вверх.
– Марина, – назвалась, стараясь предать уверенности голосу. – А скоро меня будут смотреть?
В Дарьиных глазах читался вопрос:
– Не поняла?
– Я имею в виду, скоро придет хозяйка?
Дарья рассмеялась:
– Хозяйка агентства – это я.
Марина недоверчиво, но с облегчением кивнула.
– А ты себе представляла двуглавого дракона? Придется тебя разочаровать.
– Что вы, не надо. Вы мне нравитесь.
– Замечательно, тогда побеседуем и решим – подходишь ли ты нам. Расскажи о себе, а я буду задавать вопросы, на которые будешь отвечать как можно откровеннее.
Разговор не был похож на дружескую болтовню. Скорее на анкетирование при медицинском обследовании: вес, рост, чем болела. Но некоторые вопросы шокировали.
– Девственница? – деловито осведомилась Дарья.
– Это имеет значение? – возмутилась Марина.
– Конечно! С девственницами столько возни! Да и опасность существует – сама залезет к клиенту в постель, а потом обвинит в изнасиловании. А я разгребай мусор. Милиция, расследования, подорванная репутация. Нет, мне такие сюрпризы не нужны.
– Не девственница, – поспешила успокоить хозяйку агентства Марина. Перехватив удивленный взгляд Светланы, сделала огромные глаза, призывая подругу к молчанию.
После собеседования Марина пересела за стол ко второй девушке для заполнения бумаг.
Всё было так обыденно и просто, как будто она не в агентство полулегальное нанимается, а на макаронную фабрику фасовщицей. Секретарь протянула девушке бумагу с перечнем адресов, которые необходимо посетить.
– Как закончите, приходите, – доброжелательно попрощались с Мариной.
– С чего лучше начать? – поинтересовалась у Светланы, показывая список.
– Хорошие фотографии – это успешное будущее. Первое, что увидит клиент – портфолио. Поэтому начни с парикмахера, вот его адрес указан, потом зайди в костюмерную.
– Куда? – опешила Марина.
– Да мы так с девчонками магазин называем, где шмотки на прокат берем. Дарья договорилась с хозяйкой. Только носить надо крайне аккуратно, чтобы без единого пятна. Если испортишь – придется выкупать, а вещи в этом магазине жутко дорогие.
Марина слушала и не переставала удивляться.
За всей заботой о подчиненных скрывалась жесткая деловая хватка хозяйки. После фотосессия и урока хороших манер, получив фотографии, Марина поехала в агентство.
– Уже? – удивилась Дарья, протягивая руку за папкой с личным делом Марины. – Обычно на это девушки тратят дня три. Как ты успела?
Марина растерянно пожала плечами. Вроде ничего сложного не сделала, чтобы гордиться.
– Шустрая, далеко пойдешь.
В этом Дарья не ошиблась.
Уже через год Марина стала одной из самых востребованных девушек агентства. Случилось это не по взмаху волшебной палочки.
Марина обратила внимание, что в агентстве есть каста избранных. Их было немного, и держались они особняком. Услуги этих девушек стоили в разы дороже, и именно они пользовались постоянным спросом. При этом девицы не были безупречными красавицами.
Значит, дело не во внешности. Тогда в чем?
Чтобы открыть секрет, Марина стремилась попасть в пару к избранным. Девушек часто приглашали по двое-трое на мероприятие. И там она не спускала глаз с опытных конкуренток, как губка впитывала всё, что видела. Анализировала и применяла на практике.
Первое, чему научилась в совершенстве, – это быть сдержанной, вести себя с достоинством, тактично молчать, растворяться в толпе гостей и вновь появляться в нужный момент. Вскоре она внутренним чутьем безошибочно угадывала необходимость в ее присутствии, вовремя умела разрядить обстановку, переключить внимание собеседников.
Результат не заставил ждать. Поработав с ней один раз, клиенты вновь и вновь выбирали Марину для сопровождения на мероприятия самого разного уровня.
Дарья – руководитель агентства, бывшая в курсе всего, что происходило в ее небольшом королевстве, заинтересовалась успехом новенькой. Поговорила с клиентами. Услышав отзывы, пошутила: «Тебе бы лекцию для наших моделек прочитать!»
Ее мнение девицы не разделяли. Они считали, что в уроках не нуждаются. Между собой подтрунивали над Мариной и поговаривали про приворотные чары провинциалки. Но за спиной списывали ее успехи на хитрость и изворотливость.
В ответ Марина загадочно улыбалась, удивляясь человеческой неосведомленности.
Секрет успеха был настолько прост: не думать во время работы о своих интересах, сосредоточиться на партнере, улавливать не только слова, но и интонацию, жесты, мимику. Быть полезной. Вот и всё! А разве не для этого мужчины нанимают красивых женщин сопровождать их?
Большинство девушек считало иначе. Их целью было показать себя, развлечься, выпить, выманить как можно больше денег, найти успешного партнера, а возможно, и мужа. Решить свои задачи за деньги клиента. А кому это может понравиться?
Спать с клиентами никто не заставлял. Но негласным правилом считалось, что это само собой разумеется
– Не убудет, – ржали девицы в холле, приезжая на очередной вызов.
Марина к этому относилась иначе. В ее анкете было написано, что она сексуальных услуг не оказывает. И хотя она предупреждала об этом заранее, находились желающие продолжить общение после деловой встречи.
Охранники из агентства быстро пресекали домогательства. Иногда это вызывало возмущение, скандалы.
Возможно, другую девушку и попросили бы из агентства за подобные вольности, но на Марину был высокий спрос.
Она прекрасно владела английским, что было несомненным плюсом.
Появились постоянные клиенты, приглашающие ее в качестве переводчика. За это прилично доплачивали. Это тебе не беготня по частным урокам за копейки. Сходишь раза два в неделю на прием, презентацию и живешь спокойно.
Марина быстро втянулась в двойную игру. Ей нравилось преображаться. Днем – успешная скромная студентка, вечером – дива из эскорт-услуг. Работа имела несомненные плюсы. Одежду, которую брала из «костюмерной», как и остальные девушки, Марина успевала надеть не только на выход с клиентами. Посещение выставок, театров требовало определенного гардероба.
Но основным мерилом успеха были деньги. Как только она перестала нуждаться, Москва сразу изменила лицо. Из жесткой, неприветливой скряги столица превратилась в гостеприимную хозяйку, распахнувшую перед Мариной ранее закрытые двери.
Жить с деньгами в Москве было увлекательно. Музеи, презентации, вернисажи… Дни катились быстро и весело.
Знакомство с Алексеем Борзуновым перевернуло только что устоявшуюся жизнь. Трижды женатый и столько же разведенный бизнесмен, строящий бизнес на скупке и перепродаже акций, часто пользовался услугами агентства по сопровождению. Девушек каждый раз выбирал новых и постоянно был недоволен. Скандалил, угрожал поставить на агентстве крест и уйти к конкурентам.
Угодить ему было сложно. Условия Борзунов менял на ходу. То ему был необходим пьяный разгул, а то монашеская скромность.
В душе Дарья молилась, чтобы капризный клиент исполнил обещания и мирно перекочевал в другое агентство.
Она была уверена, что дело не в ее подопечных, а в дурном нраве клиента. И не родилась еще та красотка, которая удовлетворит запросы взыскательного провинциального нувориша.
Но отказать взбалмошному клиенту не могла. Она знала, как несдержан на язык Борзунов, и не хотела наживать себе врага. Распустит слухи, преувеличит, очернит. Поди потом оправдывайся.
Дарья расстроилась, когда для очередного мероприятия выбор Борзунова пал на Марину.
– Предупреждаю: клиент сложный. Сам не знает, что хочет. Постарайся следовать его желаниям – может, пронесет.
Встреча не предвещала ничего хорошего с самого начала. Борзунов придирчиво оглядел Марину, презрительно сморщил нос, потом махнул рукой:
– Ладно, давай эту. У меня сегодня ничего сложного. Подписание уже согласованного контракта, а потом небольшая пьянка в узком кругу. Так, для приличия, обмыть. И приодень ее что ли. А то за версту деревней пахнет. Господи! Куда катится мир? Неужели в Москве вымерли все интеллигентные, утонченные, смазливые бабы?!
Марина проглотила хамство, пытаясь представить утонченную смазливость вкупе с интеллигентностью. Зачесав волосы в гладкий узел, примерила строгий синий костюм и белоснежную блузу.
– Вылитая стюардесса, Борзунов будет опять недоволен, – вздохнула Дарья. – Сними пиджак.
Полупрозрачная блузка заманчиво демонстрировала кружевное бюстье.
– Так, уже лучше.
Дарья вытянула несколько прядей из Марининой прически, уложила в шаловливые локоны и принесла из загашника длинные серьги.
– Бриллиантовые, – ахнула Марина.
– Стекляшки, – уточнила Даша. – Но недешевые. Сваровски. Береги.
Оглядела еще раз девушку: что бы поправить? С досадой махнула рукой:
– А! Хоть в золото наряди, всё равно не понравится, скажет, что не к месту! Иди уж…
Встреча шла по запланированному регламенту. Появление Марины рядом с Борзуновым вызвало интерес у американского партнера. Он поцеловал девушке руку и даже пригласил присесть за стол переговоров.
Марина вопросительно взглянула на Борзунова, на что он по-барски махнул рукой – разрешаю. Хотя в первоначальных планах было тихонько отсидеть в уголке деловую часть встречи, не привлекая к себе внимания.
Но представитель продающей стороны явно заинтересовался ее особой. И пока переводчик скороговоркой зачитывал пункты контракта, а Борзунов с юристом, как заведенные, кивали головами, поджарый моложавый американец пытался развлечь Марину. Видимо, ему контракт уже в зубах навяз.
По-русски он изъяснялся слабо и кроме кофе предложить девушке ничего не смог. Марина согласилась. Ее смешили его потуги, но она не собиралась признаваться, что владеет английским. Тем более, легкий флирт с руководителем фирмы не мешал слушать вполуха переводчика. Седьмой пункт насторожил трактовкой. А когда переводчик невыразительно оттарабанил последний, она напряглась. Странная рассогласованность заставила удвоить внимание.
Дослушав до конца «пулеметную очередь» русского варианта, Борзунов переглянулся с юристом, потер руки и приготовился подписывать документы. Марина сразу почувствовала, как напрягся улыбчивый американец и перенес внимание с ее особы на кончик пера, зависший над бумагой.
В момент, когда Борзунов старательно вывел размашистое «А», припечатав его жирной точкой, Марина ойкнула, взмахнула руками и «совершенно случайно» выбила чашку из рук американца. Чашечка кофе из тончайшего английского фарфора в свободном полете «спланировала» прямо на контракт, заливая кофейной гущей не только документы, стол, но и брюки Борзунова.
В комнате воцарилась плотная тишина, казалось что ее можно разрезать ножом. Чашечка медленно кружилась на договоре.
Все впились в нее глазами, как будто от скорости вращения зависело спасение человечества. Затем раздалось серебристое дзинь – от чашечки откололась ручка, движение замерло. И тут тишина взорвалась.
Американец, взвизгивая, кричал секретарю о запасных экземплярах. Марина рыдала, заламывая руки, и оправдывалась. Переводчик изрыгал такие заковыристые матюги, что его искусству позавидовали бы самые прожженные сквернословы. Юрист мычал, пытаясь подавить хохот, салфеткой смахивая кофе с брюк Борзунова.
Один Борзунов застыл каменной глыбой, с неподвижно вытаращенными глазами. Взгляд был прикован к Марине, а в руке угрожающе покачивалась ручка с золотым пером. Пальцы побелели от напряжения, и дорогая ручка, пискнув, не выдержала. Хрясь, и прощай «Паркер».
«Слава богу, – у Марины мелькнула безумная мысль, – а вдруг бы метнул?»
Время таяло, с минуты на минуту мог вернуться секретарь с копиями документов. Не дожидаясь его прихода, Марина плюхнулась на колени перед Борзуновым, вцепилась в фалды его пиджака и вложила все силы в рывок. Борзунов, сдернутый под стол, пялился на нее в недоумении.
– Уходите! Они вас обманывают, – прошептала Марина ему в лицо.
Наверху наступила тишина. Видимо, она шептала не очень тихо. Ошалевший Борзунов вылез, отряхнул брюки и стремительно вышел из кабинета.За ним семенила Марина, и подпрыгивающей походкой шествие завершал давящийся от смеха юрист. Как только они оказались за пределами здания, Борзунов рванул девушку за ворот платья, и она взлетела, как тряпичная кукла. Ее лицо оказалось напротив лица Борзунова, а ноги предательски зависли в воздухе.
Он смотрел на Марину, как удав на кролика.
И она поняла, что ошибка будет стоить ей, если не жизни, то здоровья точно. Медлить было опасно.
– Внимательно перечитайте договор, – придушенно пропищала Марина, так как воротник блузы был зажат в руке у Борзунова и перекрывал дыхание.– Седьмой пункт!
– Договор! – рявкнул Борзунов.
Услужливый юрист тут же возник с бумагами за спиной.
– Читай!
– Пункт седьмой: «Продавец имеет право на внесение изменений и дополнений к настоящему договору, а также на внесение изменений в приложение №1 к настоящему договору».
– А правильно должно быть так: «Продавец имеет право на внесение изменения и дополнений к настоящему договору, а также на внесение изменений в приложение №1 к настоящему договору только по письменному согласию обеих сторон», – задыхаясь, пояснила Марина.
– Подумаешь, немного сократили фразу, – заблеял юрист, уже понимая разразившуюся катастрофу, но всеми силами пытаясь отвести от себя грозу.
– Продолжай! – потребовал от Марины Борзунов и разжал руку.
Бух, земля стремительно приняла ее вес, и она поняла, что свободна.
Но времени на передых не было, и она продолжила:
– Это не случайная недоработка. Это хитрая ловушка, которая меняет всё содержание документа. Получается, что продавец оставляет за собой право в одностороннем порядке, без согласования с вами, вносить любые изменения в условия договора. И это право распространяется на приложение №1 «Протокол утвержденных цен». Опираясь на такой договор, он может поднять цены настолько, насколько вздумает, и вы не сможете это оспорить. Вам придется в любом случае играть по его правилам.
– Почему? – поднял брови Борзунов.
– Прочитайте последний пункт договора.
Борзунов вырвал бумаги из рук юриста и громко прочитал:
– В случае досрочного расторжения договора все убытки несет сторона, являющаяся инициатором расторжения. Вот это подстава! Вот сволочи!
Борзунов, не глядя, протянул руку, и юрист из любопытствующего наблюдателя, уверенного в своей безопасности, моментально переместился в позу повешенного. Теперь его дорогие ботинки болтались над землей.
– Мудило юродское, – прошипел Борзунов, наливаясь кровью. – Ты куда смотрел?
– Юридическое, – заикаясь, уточнил перепуганный юрист. – Мудило юридическое.
Борзунов неожиданно заржал, приземлив юриста на землю, и совершенно спокойно отряхнул руки, как будто от мусора.
– Будь по-твоему. Мудило юридическое, документы сегодня сдать на проверку независимому эксперту. Если девка права, то ты передаешь дела, компенсируешь потери и уходишь. Процедуру ты знаешь. И без фокусов. Сбежишь – хуже будет.
Юрист побелел и захватал воздух ртом, как выброшенная на берег рыба.
– У меня нет столько денег!
– Квартиру продашь, – рявкнул Борзунов.
Борзунов открыл дверцу автомобиля перед Мариной и в гробовой тишине довез ее до первой станции метро:
– Сама доберешься.
Это была его благодарность.
Марина, оказавшись на улице, с облегчением огляделась. Вокруг бежали по делам озабоченные люди. У всех свои проблемы. И никому не было до нее дела. Маленькая девочка в большом чужом мире. Об этом она мечтала?!
***
После случившегося Борзунов появился в агентстве через две недели. Они около часа заседали с Дарьей за закрытыми дверями. Народ ходил на цыпочках, ожидая бури.
Всё закончилось мирно. Борзунов вышел довольный, потирая руки. Все были уверены, что Дарья уволит Марину. Принесет в жертву, чтобы задобрить Борзунова. Но…
Марина была оставлена в агентстве. Штрафных санкций не последовало. Единственной мерой со стороны Дарьи было то, что она теперь лично контролировала работу Марины. Борзунов ее, конечно, больше не нанимал, впрочем, как и других девушек из «Бао-Баба». Он исполнил давнюю угрозу – ушел в другое агентство, и все с облегчением выдохнули.
На мероприятиях Борзунов и Марина частенько сталкивались, но делали вид, что незнакомы. Никого это не удивляло. Девушкам из агентства выбирать место работы не приходится. И кто Марина такая, чтобы ее узнавали и здоровались?
Постепенно история с пролитым кофе, сорванным подписанием договора, забылась. И только три человека знали, что неприятный инцидент, чуть не завершивший карьеру, на самом деле стал ее началом, переведя Маринину деятельность в агентстве совершенно на другой уровень.
Приглашенная в кабинет к Дарье, Марина замерла на пороге, узнав грузную спину Борзунова. Еще больше поразил дружелюбный оскал при приветствии.
– Мариш, Алексей Витальевич к тебе с интересным предложением, – ободряюще похлопала по плечу Дарья. – Вы побеседуйте, а я по делам отлучусь.
– Не волнуйся, – уходя, Дарья легко сжала ей руку. – Всё хорошо.
Борзунов по привычке взял быка за рога. Ничего не объясняя, он пододвинул к Марине листок бумаги, на котором была написана одна единственная цифра.
Марина откинулась на спинку стула. Она решила не торопить события. Ему надо, пусть он и рассказывает.
– Это процент экономии по результатам сделки. Понимаешь? Понятно. Не понимаешь.
И тогда Борзунов прочитал лекцию о том, что владение информацией решает всё. Во время торгов и покупки акций важно знать заветное число, до которого компания готова упасть, продавая пакет акций, вне зависимости от первоначальной цены.
Разница между заявленной первоначально и конечной ценой доходит до миллиарда долларов. Если инвестору известно волшебное число, то он может спокойно стоять на своем, сэкономив при покупке миллион, а не двести или триста тысяч.
Марина слушала, открыв рот, как Борзунов легко жонглировал миллионами, как будто шарики воздушные подкидывал.
– А причем тут я? – недоуменно уставилась на него Марина.
– Не поняла? Твоя роль будет маленькой. Малюсенькой…– снисходительно процедил Борзунов. – Узнать это волшебное число. Втереться в доверие, подслушать разговор, заглянуть в нужные бумаги – способов масса. Главное – голову включить, понимаешь? Ты читала про Мата Хари? Вот! Это же увлекательно.
– А цифра, – Борзунов снова пододвинул листок, – это процент от той разницы, которую удастся получить.
Марина задумалась. Идея не нравилась, но возможности…
Она представила, как перебирается в собственную квартиру, перевозит мать и сестру. Заманчиво.
В кабинет вошла Дарья. Впоследствии Марина вспоминала, что как-то очень вовремя она зашла.
Марина с тревогой посмотрела на Дарью. Та ободряюще кивнула. И это разбило последние сомнения. Уж Дарья – опытная бизнесвумен – не стала бы принимать участие в опасном деле. Марине и в голову не приходило, что каждый риск имеет свою цену. И участие Дарьи в этой афере было оплачено с лихвой. Ведь именно она устраивала так, чтобы Марину выбирали партнеры Борзунова по предстоящим сделкам.
Сначала Марина испытывала жгучий стыд за шпионскую деятельность. Стыд и страх быть разоблаченной.
Но потом втянулась и стала получать удовольствие от своей роли. Она воображала себя Джеймсом Бондом в юбке. Иногда добавляла излишней остроты в игру, чем дико раздражала Борзунова.
– Зачем безумный риск? Лезть в портфель, пока клиент в туалете?! – орал он после очередного подвига. – Коси под дурочку! Это беспроигрышный вариант. Он сам при тебе всё расскажет.
И в этом Борзунов был прав. Русская привычка говорить о работе не на работе играла для многих роковую роль. Ее клиенты и предположить не могли, что девушка из эскорт-услуг в теме и прекрасно понимает все коммерческие разговоры.
Они откровенно обсуждали с партнерами секретные подробности сделок, болтали по телефону, пока глупенькая кокетка прихорашивалась перед зеркалом, сама себе строя глазки. Были у нее и иностранные клиенты. С ними вообще было легко. Марина делала вид, что ее знания языка распространялись только на «Yes» и «No».
Отношения между Борзуновым и Мариной складывались нелегко. Алексей не сразу проникся к Марине доверием. Долго присматривался. То обдавал холодом, а то дружески болтал, пытался напоить, задавал каверзные вопросы. У нее было чувство, что он как куклу вертит ее в руках в поисках слабого места.
Иногда он просил рассказать о городе, школе, учителях. С юмором вспоминал смешные истории из своего детства. Например, как учительница английского вызывала на разборки его родителей. Марину так это умиляло, что она даже слезинки смахивала. Ей казалось, что он рассказывает о ее матери. И он единственный человек, кому она интересна в этом огромном чужом городе.
Они не стали друзьями. Да и странная была бы дружба – прожженного циника и наивной провинциалки. Но лед сломался, когда Борзунов снял для Марины небольшую квартирку.
Она не собиралась отмечать новоселье. Из общаги сбежала тайно, чтобы не афишировать новое жилье. Но Борзунов явился без приглашения. Стол накрыли за минуту. Скатерть-самобранка принадлежала одному из столичных ресторанов. Борзунов с усмешкой наблюдал за Марининой реакцией, когда его водитель разбирал пакеты на кухне. Всё уже было разложено на блюдах, надо было только распаковать и подогреть.
Достав в последнюю очередь бутылку коньяка и рюмки, водитель неслышно растворился, не задавая вопросов.
Смущенная Марина не закусывала, а Борзунов заботливо следил, чтобы ее рюмка не пустела.
Очнулась она под утро. Рядом похрапывал Борзунов. Тело болело, как будто ее избили.
В ванной она убедилась в самых страшных подозрениях.
Включив воду, привела себя в порядок. Вернувшись, застала Борзунова уже одетым, на пороге. Он попрощался так, как будто забежал на минутку – документы передать.
После его ухода Марина сменила белье, с отвращением замыв следы крови на простыне – пятно ее позора. Свернулась калачиком, натянула на голову одеяло и тихонечко, так, чтобы не напугать соседей, завыла. Потерять девственность по пьяни, не помня даже как! Как подзаборная девка. С нелюбимым человеком, которого даже не уважала. Повеситься в пору!
Но выспавшись, выпив кофе, оглядевшись, она решительно взяла тряпку и вымыла полы. Затем сбегала в магазин, где присмотрела очень милый оранжевый абажур. Сама повесила его на кухне и испекла пирог с яблоками.
Пирог удался. Было немного жаль, что некому оценить ее кулинарные таланты и посидеть вместе под уютным абажуром.
В дверь позвонили.
На пороге стоял Борзунов с огромным букетом нереально нежных белых роз.
Марина, вспыхнув от удовольствия, пропустила Алексея в квартиру, забыв о ненависти.
Нет, она не была беспринципной и мягкой, как пластилин.
Она была одинока.
И потянулась за крошками участия, которые Борзунову ничего не стоили. Ей так хотелось верить в искренность, а он просто укреплял сексом партнерские отношения.
Даже сейчас, по прошествии стольких лет, Марина морщилась, вспоминая. Борзунов – ее первый мужчина. Какая мерзость!
Но с другой стороны, то, что это была не любовь, а сделка, ее успокаивало. Борзунов дал ощущение защищенности, а она заплатила девственностью. Неравнозначная цена? А кто вообще знает, сколько стоит одиночество или дружба? То-то и оно. Случилось то, что случилось. Какой смысл сейчас об этом жалеть?
Борзунов был красноречив. Он увлеченно рассказывал, как будет жить, когда приберет мир к рукам. А Марина слушала, открыв рот.
Глупая юная девочка, не обращала внимания, что он никогда не говорил «мы». А она возомнила, что они партнеры и у них одна цель – завоевать мир. И сделать это вдвоем, конечно, намного легче. Она даже замахнулась на мечты о замужестве. А почему бы и нет?
Очень многие пары сходятся по расчету. И психологи считают, что такой брак крепче. Что такое любовь? Пшик, и нет ее. А вот общая цель! Это грандиозно и надолго.
Она долго лелеяла и выхаживала розовые надежды, но в один прекрасный день Борзунов предложил использовать не только ее голову, но и ее тело. Партнер оказался не из глупых и настороженно замолкал в присутствии Марины.
– И долго будешь с ним возиться? – разъяренно орал Борзунов. – Переспи с ним, в конце концов!
Марина огрызнулась:
– Ревновать не будешь? Ведь я твоя девушка. Сейчас. А когда поженимся…
Борзунов разразился истеричным смехом.
– Что? Поженимся? – он даже икать от напряжения начал. – Ты сейчас серьезно? Я на тебе женюсь? Ты, и правда, тупица! Моя жена не будет провинциальной шалавой. Она будет из известной уважаемой семьи – это раз, а второе – она принесет в мою копилку миллионы!
Марина стояла бледная как мел. Унижение и боль были настолько сильными, что она почувствовала, как закололо сердце. Умереть бы сейчас. Вот так, в один миг. Закрыть глаза и исчезнуть. Навсегда. Чтобы не видеть больше этой сытой гладкой физиономии.
Но чудес не бывает. Она встала и аккуратно закрыла за собой двери. Не хлопнула, не разнесла зеркало в прихожей, не бросила на пол ложку для обуви. Нет.
Марина ледяными пальцами застегнула пуговицы на плаще и вышла на улицу. Она автоматически улыбалась. И даже шедший навстречу парень подмигнул ей. Но она этого не заметила. Она видела совсем другие картинки – нищего, униженного Борзунова. Месть. Вот что овладело маленьким сердцем. Убить, растерзать, разорить!
Но эти глупые мысли исчезли уже по дороге. Нет, убивать она не будет. А вот оставить на бобах… для Борзунова это наказание пострашнее смерти.
Вернувшись домой, взяла бумагу и сосредоточенно прописала план действий. Цель осталась прежней – свобода, власть, деньги. Только Борзунов из партнера и соратника был перемещен в средство достижения.
Перечитав написанное, Марина удовлетворенно вздохнула и спокойно легла спать. Всё стало понятно и просто. Больше никаких надежд, дружб и мечтаний. Каждый за себя. С холодным сердцем цель достигается намного быстрее.
Ждать пришлось недолго. Через полгода на горизонте возник Джеймс.
Обсуждая задачу, Борзунов был возбужден и нервно потирал руки:
– Надо впарить ему акции Уральского рудника.
– В чем подвох?
– В том, что рудник выработан! Но американцу знать это противопоказано. Рудник-то ведь есть. Проверить он ничего не сможет, владелец имеет несколько рудников и добычу расписывает поровну. Так что документы в порядке. Ну, мышонок, если мы объегорим этого американского воротилу, считай, что станем людьми высокого полета.
– Ты станешь, – спокойно уточнила она.
– Не боись, не обижу, – заржал Борзунов. – Отвалю столько, что сможешь купить квартирку в Подмосковье. И еще останется.
– В Москве, – исправила она. – В Москве, и не квартирку, а квартиру, и еще останется. Ремонт недешево стоит. А новостройка мне не нужна. Хочу жить в центре.
Борзунов поморщился, но не возразил. Значит, клиент был, безусловно, достойной фигурой, а куш значительным.
– Джеймс Райт – профи в своем деле. Его ищейки уже были на месте – вынюхивали и выспрашивали. Но их ждали мои люди. В поселке встретили как дорогих гостей. Показали, рассказали. Всё, как нужно. С этой стороны бояться нечего. Но нюх у него волчий. Так что риск всё равно есть. На сделку сам приехал, а мог бы послать представителей. Говорит, что Россия ему интересна. Врет, чуйка у него хорошая. Нужно американца отвлечь. У каждого есть слабое место. У каждого! Надо найти слабое место у америкоса. Баб, говорят, ненавидит. Не то чтобы чурается, нет, пользуется, но в душу не пускает. Считает безголовыми пустышками, годными лишь для секса. На этом и сыграем. Ты должна его удивить! Показать, что ум и красота бывают в одном флаконе. А потом по обычному сценарию – обаять, закрутить так, чтобы он голову потерял. Чтобы в душе черти заплясали. На тряпки, парикмахера денег не жалей. Перед встречей покажешься, я оценю. И не дай тебе Бог сорвать это дело. Я на него по-крупному поставил. Я акции купил дешево. Вложил всё, что имею. Когда узнают, что рудник пустой, за них и ломаной копейки не дадут. А сейчас, если дело выгорит, – куш будет астрономическим. Райт должен их купить, иначе…
Глаза Борзунова угрожающе блеснули.
Расставаясь, он передал кейс с биографией Райта:
– Ознакомься. Покумекай, что да как. Не справишься, я помогу.
Марина спокойно кивнула, не испытывая возмущения, мол, когда это он ей помогал. В этой игре все роли были давно распределены, а слова не имели значения.
Вернувшись домой, она не торопилась вскрывать конверт с информацией, переданной ей Борзуновым. Хотела получить максимум наслаждения от процесса.
Сварила кофе, устроилась с комфортом в кресле, включила торшер. Это была захватывающая игра, состоящая из нескольких партий, первая из которых называлась «Заочное знакомство».
Марина достала фотографии. Она рассматривала объект, делая предположения о характере, привычках. Это – как ребус. Азарт держит в напряжении: угадаешь или нет.
Первое общее впечатление – самое важное. Потом изучение лица уже детально. Одежда, конечно, имела значение. Поза чаще всего была постановочной, все мы перед объективом пытаемся выглядеть выше, стройнее. Поэтому она больше любила любительские снимки.
Если ее предположения совпадали с характеристикой, собранной ищейками Борзунова, она ликовала. Если нет, то внимательно анализировала, что ее сбило с правильной оценки клиента.
Итак, Райт.
Не красавец. Но харизма прёт. На такого невозможно не обратить внимание. Всё в лице, фигуре, жестах выдает высшую степень уверенности, что он центр мироздания. При этом никакого форса, всё сдержанно. Зачем королю форс? Все и так знают, что он король.
Теперь детали.
На вид лет сорок, среднего роста, поджарый и подкаченный. Или бывший спортсмен, или тренит серьезно. Одет с нарочитой небрежностью. Дорогой костюм, на шее элегантное кашне. М-да… Вот тебе и бизнесмен, а одевается, как артист. Стрижка. Легкие пряди падают на лоб, закрывая шею, как будто он только что попал под сильный ветер. Но чтобы добиться такого симметричного беспорядка, парикмахеры работают часами. Лоб высокий, одна бровь чуть выше другой – насмешливо приподнята, нос с легкой горбинкой, мужской. Линия рта жесткая, но ямочка на подбородке предательски выдает чувственность. Значит, есть у господина Райта слабые места, впрочем, как и у всех. А вот глаза…
Взгляд исподлобья, цепкий, как крючок. Глаза настороженные, вдумчивые и холодные. Умный волк, умный. Нет, такого на тряпки и локоны не возьмешь. Зря Борзунов я твои денежки в бутиках и салонах оставлю. Тут думать надо.
Фото Райта вызвало бурю противоречий. Борзунов охарактеризовал Райта как женоненавистника. Не вяжется что-то. Не складывается.
о, что себя любит, это понятно. Но мнением окружающих Райт дорожит. Вон какой образ создал. Явно, не только для себя старался. Для себя можно поудобнее и попроще. Баб ненавидит? Не правда. Страстный, но скрывает это, за слабость считает. Хотя… чувственность – тоже не показатель. Может, она в любви к детям или старикам проявляется, в религии? Как всё неоднозначно. Сложный и интересный тип.
А теперь почитаем, что Борзуновские информаторы на Райта собрали. Они работали всегда тщательно, не упуская ни одной мелочи из биографии клиентов.
«40 лет, окончил Оксфорд, выходец из английской аристократической семьи, состояние унаследовал от отца и тысячекратно преумножил, владелец бесконечного перечня банков, заводов, дворцов, пароходов. Постоянное место жительства – Нью-Йорк. Хобби – коллекционирует картины, охота. Предпочитает экзотические страны. Последний раз охотился в Африке. Семейное положение – разведен! Женщин меняет часто, в серьезные отношения не вступает…»
Еще раз покрутила в руках фото. Интересно. У нее был свой метод – после обдумывания полученной информации и впечатлений, она делала выжимку и характеризовала героя, ограничиваясь тремя словами. Основными.
В отношении Райта получилось: умный, миллионер, женоненавистник. Чушь какая-то. Одно из слов явно было лишним: умный миллионер, женоненавистник-миллионер… Это понятно. А вот умный женоненавистник?
По логике «женоненавистник» выбивается из контекста. Значит, маска. Или скрытая боль. Чем же ему бабы так насолили?
Она еще раз внимательно всмотрелась в лицо на фото. Нет, Райт – нормальный мужик, с правильной ориентацией, и женщин любит, точно. Значит, играет роль? Зачем? Вариантов несколько. Не хочет рисковать, дробить при разделе состояние, страдать… Но в любом случае это усложняло задачу.
Здесь стандартные методы не сработают. Ключевое слово – умный. Так, чем же ты интересуешься, господин Райт? На какие темы с тобой беседовать? Охота? Нет. Это слишком мелко, просто развлечение. Бизнес. Вот любовь всей его жизни. Да, такую империю можно построить, имея исключительную деловую хватку и ум.
Здесь можно найти общие темы. Ну и живопись со счетов сбрасывать не стоит. Надо выяснить, на каких выставках был Райт, какие картины в его коллекции, любимые художники.
Будем играть по твоим правилам, господин Райт. И пусть исход игры решит, права ли я в своих предположениях.
Марина уточнила место встречи. На Покровке в Центральном доме предпринимателей (ЦДП). А повод? Открытие художественной выставки русских авангардистов.
Марина крутила в руках пригласительный. Вот эту тему надо проштудировать основательно. Ну, Райт, какие еще сюрпризы ты приготовил?
***
Борзунов ждал ее в холле ЦДП и заметно нервничал. Увидев, пошел навстречу, помог снять пальто.
Придирчиво оглядел и одобрительно пощелкал языком.
– Если бы я не знал тебя, сам бы познакомился. Такая утонченная штучка.
– И?.. – насмешливо протянула Марина.
– Так вся загвоздка в том, что знаю, – заржал Борзунов и хлопнул ее по заду. – Иди уже, завоюй американского принца, Золушка!
Марина сделал вид, что шуточка Борзунова пришлась по душе. Одернула платье, тряхнула локонами и отправилась совершать подвиг.
Побродив по выставке, она перешла в банкетный зал и сразу заметила дружески беседующую парочку.
Странно, но рядом с подтянутым среднего роста Райтом высокий полноватый Борзунов смотрелся неуклюжим тюфяком. Отойдя в сторону, Марина еще раз оглянулась, проверяя впечатление. А Джеймс Райт даже очень… Что-то в нем есть, основательное, мужское. Хорошо, что он ей импонирует, на симпатии всегда легче завязать знакомство.
Главное теперь – сыграть натурально, чтобы у американца не возникло подозрений.
Фуршет был уже в полном разгаре. Толпа, фланируя от стола к столу, напоминала океанские волны, накатывающие на обильно накрытые столы и оставляющие «пустынный брег». Марина, влившись в течение, выжидала удобный момент.
Когда очередная волна прибила ее к столику, за которым расположились партнеры, она задержалась, растерянно вертя в руках тарелку в поисках сервировочной вилки.
Не обращая внимания, Райт размахивал нужным ей столовым прибором, азартно делясь с Борзуновым впечатлениями от выставки:
– Русский авангард в сравнении с европейским более фундаментальный, глобальный, мессианский что ли. Понимаете? Европейский в разных странах разный, но в целом более технологичный. Был я на выставке в Париже. И вот там, на фоне знаменитейших французских художников, меня поразили две картины Филонова, вашего соотечественника. Рядом с его полотнами всё погасло – весь цвет французской живописи. Такого художника, как Филонов, просто не было ни в одном авангарде европейском.
Марина, взглянув на кислую физиономию Борзунова, не знавшего, что ответить на восторги собеседника, чуть не расхохоталась. Борзунов глубоко страдал, потому что не разбирался в живописи – раз, и очень слабо понимал американский диалект – два.
Марина оттеснила Борзунова, очаровательно улыбаясь, протянув руку к интересующему ее предмету, произнесла по английский:
– Позвольте…
Расставшись с вилкой, Райт даже не удосужился взглянуть в ее сторону. Отдал, как прислуге.
Заполучив вожделенный инструмент для разделки, Марина ловко подцепила кусочек омара, обмакнула в соус, проглотила и, мило улыбнувшись, включилась в разговор так, как будто весь предыдущий диалог Райта предназначался непосредственно ей:
– Павел Филонов – бесспорно уникален. Вы видели его «Пир королей»?
И не дожидаясь ответа, тут же поинтересовалась:
– А что вы думаете о Малевиче и Кандинском?
Облегченно выдохнув, Борзунов оглядел стол и приступил к поглощению креветок, предоставив Марине и Райту обмениваться мнениями на далекую от него тему. Прожевывая очередной кусок, он согласно кивал, делая вид, что активно участвует в беседе.
Но Райт был неугомонен и жаждал узнать мнение Борзунова об изданном Филоновым манифесте «Интимная мастерская живописцев и рисовальщиков «Сделанные картины».
Борзунов трагически возвел к небу глаза, промычал что-то набитым ртом и, демонстративно постучав по часам, посетовал, что время – деньги.
Удаляясь, он слышал щебет Марины о том, что Декларация аналитического искусства – единственное свидетельство существования общества, где провозглашается реабилитация живописи, созданная в противовес концепции и методу Константина Малевича…
– Тарабарщина! Но Маринка молодец, подготовилась. Завтра же надо уточнить, чем американский прохвост еще увлекается. Разносторонний, бестия, черт его дери. Нет чтобы обсудить нормальные вещи: вкус омаров, например. Я бы ему профессионально растолковал, чем отличается массовый товар канадских ферм от французских омаров из Бретани, вкус которых более тонок. В этом деле я знаток. А то: Кандинский, Малевич – про них я хоть слышал, но с Филоновым был явный перебор!
Но тут он вспомнил о железном руднике, акции которого рассчитывал впарить Райту, и настроение у Борзунова поднялось.
Это совсем неплохо, что америкос искусством интересуется. Хуже был бы въедливый интерес к месторождению осмия, используемого в фармакологии. Хохотнув, Борзунов, сверкая улыбкой, направился к выходу.
Райт с Мариной тоже не задержались. Марина предложила Джеймсу показать Чистые пруды.
– Это совсем рядом, – интриговала она собеседника. – Грех будет не увидеть. Историческое место. Вы читали «Мастера и Маргариту»? Так вот, я открою страшную тайну. На Патриарших прудах, описанных в романе Булгакова, трамвай никогда не ходил. Всё на самом деле происходило на Чистых прудах.
– Не может быть?!
Райт завороженно смотрел на свою собеседницу. Славянки так отличаются от американок. Как будто с другой планеты. Юная, свежая, в эмоциональном порыве, наивна и умна… Она притягивала его, как магнит. И тут он вспомнил, что она ничего о нем не знает.
Ах, как это всё было увлекательно. И Райт рассказал, что он обычный служащий, представляющий в России интересы небольшой американской компании. О своем миллионном состоянии скромно не упомянул. Интрига его захватывала.
А Марина не стала настаивать на длинном варианте своего имени. Если Райту удобно сократить его до Мари, ради бога. Какое это имело значение? Она была готова и на другое имя. Потому, что Джеймс ей нешуточно нравился. И интерес был взаимным.
Через три дня взбешенный Борзунов хотел организовать похищение своей шпионки из номера Джеймса Райта, но она сама позвонила ему:
– Я могу говорить, пока Райт в ванной. Всё хорошо. Он наш.
– Ты что, все эти дни из его постели не вылезала? – зашипел Борзунов в трубку.
Но вместо ответа короткие гудки отбоя резанули Борзунова по уху.
– Сучка, – раздраженно проворчал Борзунов. – Все бабы одинаковые. Но подожди, дам я тебе денег на квартиру. В центре жить размечталась. За сто первый километр поедешь. Дай только сделку завершить.
Любовные отношения между ними давно закончились. Но Борзунов относился к Марине как к своей собственности. Ради денег уложил бы ее под любого. Но так, чтобы это было по его воле.
Инициатива Марины взбесила. Он успел уловить в ее голосе нотки счастья даже за минуту разговора. Это было не по правилам! И требовало наказания!
***
Райт откладывал дату подписания контракта, перенося ее со дня на день. Но Борзунов не волновался. Влюбленному миллиардеру простительно чуть-чуть пошалить.
Приставленные к американцу информаторы исправно докладывали Борзунову обо всех перемещениях сладкой парочки:
«В 9-00 Райт заказал в номер завтрак.
11-00 – Райт с Мариной вышли из номера и отправились в Третьяковку.
14-00 – обедали в «Пассаже». Гуляли, посетили Большой, ужинали, гуляли…»
Борзунов с усмешкой перечитывал ежедневные отчеты. «Наслаждайтесь, голубки, воркуйте, гуляйте. Посмотрим, какие у вас будут лица, когда сделка будет завершена. И не только у америкоса. Для Мариночки тоже готов сюрприз».
Борзунов чувствовал себя счастливчиком, на спиннинге которого трепещет огромная долгожданная рыба. Он замер в ожидании подсечки, понимая, что торопиться нельзя. Как бы рыбка не сорвалась с крючка. Пусть наиграется, а потом… Его успокаивало то, что Марина исправно отзванивалась и уверенно сообщала, что поводов для волнения нет.
Очередной звонок раздался вечером.
– Где?
– Вышел за прессой.
– Когда?
– Завтра.
– Точно?
– Да, сам сказал, что вечером серьезная встреча, а потом – time to go home.
– Слава богу, созрел голубчик.
– Всё, отбой, возвращается.
Борзунов повесил трубку и, мурлыча под нос, потер руки. Набрал номер юриста.
– Завтра подписание договора о продаже контрольного пакета акций. Будь готов!
Марина положила трубку, перегнувшись через сидящего в кресле Райта, проглядывающего пачку документов.
– Сказала?
– Да.
– Спокоен?
– Как удав.
– Замечательно. Документы на выезд готовы, пора трогаться в путь. Хватит водить твоего босса за нос, откладывая покупку акций. А ты боялась, что не успеем. Деньги решают всё.
Посреди номера громоздились чемоданы.
– Надо отправить их в аэропорт заранее, – с усмешкой сказал Джеймс. – Чтобы не всполошить ищеек мистера Борзунова.
– Мы как разведчики, – прошептала Марина.
– Я Джеймс Бонд, – шутливо воскликнул Райт. И подхватив Марину с ручки кресла, закружил по комнате. Но налетев на чемодан, рухнул со своей ношей на постель.
Стук в дверь прервал страстный поцелуй. На пороге, скромно отведя взгляд от кровати, с невозмутимым лицом стоял помощник Райта.
– Самолет через три часа. Мы заберем багаж, сэр. Человек Борзунова сидит в холле. Ждет. Сейчас выезжает из гостиницы бразильская футбольная команда, самое время под шумок вынести и ваш багаж.
– Окей! – подмигнул Марине Райт. – Мы еще успеем пообедать в ресторане, пусть ищейки слюни поглотают, а потом выйдем через задний ход гостиницы. Я вчера прошел через кухню и попал на соседнюю улицу. Очень удобно для побега.
В отличие от Марины, его ситуация забавляла. Игра в шпионов, побег. И собственная роль нравилась – спаситель. А еще ему очень нравилась Марина. Всё было так романтично! Такая встряска в скучной повседневности.
Ровно по расписанию самолет, рейс «Москва – Нью-Йорк», взмыл в небо. Марина впервые летела в бизнес-классе и чувствовала себя Золушкой на балу.
Дорогое шампанское в хрустальных фужерах, коньяк, виски, закуски на выбор, услужливые улыбки стюардов. Райт был настолько важной персоной, что командир самолета вышел его поприветствовать, интересуясь, доволен ли Райт обслуживанием и нет ли особых пожеланий.
Всё это будоражило нервы, напряженные, как взведенный курок.
– Выпей чего-нибудь крепкого, виски, например, и спи. Долгий перелет лучше перенести во сне, – Райт заботливо укутал ее в мягкий плед.
– Я не могу спать, – Марина ухватила Райта за руку. – До последней минуты не верила, что мы улетим. Боялась попасть в лапы Борзунова. И вот я лечу в Америку!
Голос дрожал, в глазах плескалась тревога. Джеймс растроганно смотрел на нее. Какие эти русские нежные. Смущается, мнется, не знает, как спросить о главном. Американка первым бы делом выяснила свои права, а потом торговалась. А эта вот так, вслепую, во все тяжкие. Ну, спроси же меня, что тебя волнует. Это ведь нормально!
Словно прочитав его мысли, Марина неуверенно произнесла:
– И я даже не спросила, где я буду жить? На что жить? Ты предложил уехать, и я согласилась. А что дальше?
Марина пытливо смотрела в глаза Райту, боясь задать главный вопрос.
– Девочка моя, – мягко засмеялся Джеймс, привлекая ее к себе. – Доверься мне и ни о чем не переживай. Мой агент в Нью-Йорке уже снял чудесную квартиру. Ты ведь сказала, что любишь природу. Окна выходят в парк. Работать будешь в моей компании. У тебя в университете специализация какая была?
– Я диплом защитила на тему: «Основные направления работы предприятия на рынке ценных бумаг».
– Хорошая тема. Мне такой специалист как раз и нужен.
Выпьем за наше светлое будущее?!
Марина разочарованно сморщилась, слезинка предательски заблестела на реснице, а потом поползла по щеке.
В душе начал разрастаться ледяной кристалл.
– Я думала… что ты и я…
Марина всхлипнула.
Райт, довольный эффектом, захохотал.
– Милая, – по-русски по слогам произнес он. Достал из внутреннего кармана пиджака бархатную коробочку.
– Мне не нужен еще один служащий. Мне нужна твоя любовь, твоя нежность, доверчивость. Моя королева, ты выйдешь за меня?
Марина дрожащими руками открыла футляр. Огромный бриллиант ослепил.
– Ну, что же ты? Надевай.
– У меня палец отвалится, такой он большой, – смущенно зарделась Марина.
– Не отвалится. Привыкай к достойным украшениям. Моя избранница должна иметь самое лучшее.
Марина осушила бокал шампанского залпом. И расслабленно откинулась в кресло, положив руку так, чтобы было видно сияющее кольцо, оттягивающее палец.
Накопившееся за последние дни напряжение отступило. Всё складывалось лучше, чем она ожидала. Какое облегчение. Она плотнее закуталась в плед.
Как хорошо, что Борзунов остался за тысячу километров. Всё кончено, теперь только вперед. И провалилась в темноту. Воздушный лайнер монотонно гудел, изредка подрагивая мощным корпусом, напоминая, что она находится в безопасности.
***
Вечером Борзунову передали пакет. Нетерпеливо прочитав содержание, ошеломленно откинулся на спинку кресла. Он не верил глазам.
Для того чтобы убедиться, прочитал еще раз.
Не ошибся – его кинули!
Письмо было выдержанно в холодном официальном стиле, с соблюдением норм формального уважения.
Райт сообщал, что был очень рад знакомству с таким уважаемым бизнесменом, как мистер Борзунов, но вынужден отказаться от покупки акций рудника, так как совет директоров не дал согласия на сделку, требуя дополнительных документов, подтверждающих рентабельность предстоящей покупки. В конце письма Райт уверял в своей искренней заинтересованности в дальнейшем сотрудничестве.
Несколько раз прочитав написанное, Борзунов застонал, стиснув зубы. Это был конец. Он вложил в покупку акций всё, надеясь получить баснословную прибыль. Но проиграл. И если в ближайшее время не найдет простофилю, которому спихнет акции, то он банкрот.
Борзунов скомкал конверт, кинул на пол, запустил бокалом в античное французское зеркало, висящее над камином в кабинете. Звон стекла отрезвил.
Минут пять рассматривал свое отражение в разбежавшемся трещинами стекле.
– Убью, – произнес тихо.
Охранник, привлеченный шумом, стоял за дверями и прислушивался.
– Вот недотепа, сама себе приговор подписала. Натворят дел, а мне разгребай.
Борзунов тряхнул колокольчиком. Охранник осторожно заглянул в дверь.
– Никита, тут такое дело…
– Да я уж понял.
– Что ты понял?! Вечно подслушиваешь! Просто найди и привези ко мне. Вот теперь понял?
– Понял, – Никита расплылся в улыбке и тихонько притворил дверь, подумав: «Слава богу, на один грех сегодня меньше. И бежать никуда не надо. Найти – не убить. Найти и завтра можно. Куда она денется? А завтра, глядишь, у босса настроение будет другое. Может, еще простит девчонку?»