Просыпаюсь и, глядя в потолок, невольно вздрагиваю. Взгляд скользит по изящной лепке и золочёным выступам.
Где я?
Резко сажусь и тут же жалею об этом – перед глазами темнеет и накатывает дурнота. Глубоко дышу и, когда зрение возвращается, испуганно оглядываю полупустую комнату. Стены затянуты красивой тканью нежного персикового оттенка, на полу в кучу свалена разноцветная одежда, а я сижу на единственном предмете мебели – широкой кровати с балдахином. Одеялом мне служит плащ из толстой ткани.
Ощущая холод, ёжусь от сквозняка и, обернувшись, замечаю узкое окно без стекла. Осторожно опускаю стопы на пол и, держась за стойку кровати, поднимаюсь. Голова кружится, но я упрямо двигаюсь к окну. Запястья саднит из-за кандалов. Цепи, в которые я всё ещё закована, волочатся за мной, издавая неприятный скрежет.
Выглянув наружу, я забываю о них…
– О милосердная Эеридис! – вырывается у меня.
Передо мной широкая равнина, а где-то там, далеко, белеет великий Рессур, за которым синеют воды Кастиркийского моря. Яркое солнце неторопливо забирается на чистый небосвод, на котором то тут, то там я замечаю короткие вспышки. Будто падающие дневные звёзды…
Я знаю, что это. Усмехаюсь с горечью, вспоминая о загаданном желании, которое никогда не сбудется.
Теперь никогда.
Надеюсь, что сёстры и брат достигнут всего, о чём мечтают…
Глубоко вдыхаю и, закрыв глаза, прижимаю к пылающему лбу ледяную ладошку. Это какое-то безумие! Такого просто не может быть. На нас напали небесные воины, пленили рессурцев и зачем-то перевели их в Мэнилиусские горы. Насколько мы высоко, можно догадаться по слегка разрежённому воздуху.
Я и понятия не имела, что здесь есть замок. Да ещё какой! Ёжась, осматриваю комнату, отмечая, что ещё не всё доделано. Судя по всему, его строили тайно. Но чешуйчатым было известно, что в горах расположено жильё. Интересно, а хозяева всё ещё здесь? Или погибли?..
Слышу тяжёлые шаги, и мысли разбегаются тощими дворовыми кошками. Бросаюсь к кровати и, нырнув под плащ, зажмуриваюсь в ужасе, потому что как раз в этот миг дверь распахивается с треском. Судя по шуму, визитёров минимум трое, и я внутренне сжимаюсь, вспоминая увиденного во дворе дома обнажённого воина.
«Риас запретил касаться её» – держусь за эту мысль как за спасительную соломинку и пытаюсь не дрожать так сильно. Меня не трогают, и я осторожно сквозь ресницы смотрю на вошедших. Двое вносят что-то большое, а третий стоит, наблюдая за ними.
Риас.
Сейчас на воине лишь штаны и обувь, и от одного взгляда на широкую мускулистую спину перехватывает дыхание. Какой же он огромный! И наверняка невероятно сильный. Под чешуйчатой кожей ни жиринки…
– Идите, – велит предводитель, и мы остаёмся одни.
Заметив, что мужчина повернулся к кровати, я закрываю глаза и затихаю. Вспомнив, что изображаю спящую, принуждаю себя дышать. Может, он уйдёт?
Но нет. Ощущаю, как матрац прогибается, и холодею от страха. Глаза распахиваются сами собой, и я смотрю в лицо воина. Он нависает надо мной и прищуривается.
– Почему ты так долго спала?
– Как долго? – шепчу.
– Два дня.
У меня от удивления приподнимаются брови, а затем я киваю:
– Неудивительно… Столько всего произошло. – Покосившись на Риаса, поясняю: – Это не сон. Я была без сознания.
– Зачем? – допытывается он.
«Чтобы тебя не видеть», – огрызаюсь про себя.
Вздохнув, стараюсь рассказать о том, что знают все. Люди, разумеется.
– Я простой человек, которому нужно спать, есть и отдыхать. Более того, я слабая женщина, на которую свалился монс… Кхе! Свалилось огромное несчастье. Я видела гибель моей Ули… Людей! Переживала за близких. Долго шла, закованная в цепи. – Демонстрирую ему руки с натёртой железом кожей. – И каждый миг боялась за свою честь. Я просто не выдержала и упала в обморок. Хорошо, что вообще очнулась!
Выпалив это, прикусываю язык. Неужели я пытаюсь вызвать сочувствие у бесчувственного чудовища? Он всё равно не поймёт, каково мне пришлось.
«Нет, – решаюсь я. – Поймёт!»
Тянусь к нему, касаюсь гладкой щеки и произношу:
– Боль…
Тут же отдёргиваю руку, но Риас успевает её схватить за предплечье и внимательно осматривает ранки от кандалов на запястье.
– Такая нежная, – говорит задумчиво и одним жестом освобождает меня от цепей.
– Спасибо, – потрясённо выдыхаю я и бросаю быстрый взгляд на дверь. – Можно мне обратиться к жрицам? – Это шанс узнать, живы ли они. Здесь ли. – Они молятся великой Эеридис за больных и наносят исцеляющие мази. Иначе рана может воспалиться, ведь в дороге было столько пыли, и тогда я не выживу.
– Ты можешь умереть? – хмурится он и кивает на натёртые до крови места. – От этого?
– Я лишь человек, – грустно улыбаюсь. – Слабая женщина.
– Хорошо, – решает он, и я едва не подпрыгиваю от радости. – Иди.
Я вскакиваю и делаю шаг к выходу, но вдруг слышу:
– Но сначала вымойся, переоденься в чистое и поешь.
Замираю на месте и, оглянувшись на Риаса, недоумённо моргаю. Мужчина поднимает руку и указывает на то, что внесли воины.
– Там.
Я приближаюсь к большому тёмному предмету и обхожу его кругом.
– Не знаешь, как пользоваться? – спрашивает Риас и, поднявшись, приближается ко мне. Нажимает на что-то, и железка распахивает дверцы. – Я помогу.
Опускаю взгляд и вижу непонятные вещи, догадаться о предназначении которых даже не берусь. Мужчина берёт в руки нечто похожее на брусок и, подняв это, медленно проводит по моему лбу. Я ощущаю, как по коже будто скользит влажный шёлк… Самый нежный во всём мире! Оставляя свежесть на щеках и шее, опускается к груди.
Останавливаю, накрыв руку мужчины:
– Я сама!
Риас замирает и с силой втягивает носом воздух. Я вижу, как подрагивают его ноздри, и с ужасом понимаю, что случайно показала чудовищу, как мне было приятно.