Дождинка проснулась из-за льющегося в окно солнечного света. Она давно уже не закрывала окна портьерами, чтобы вставать вместе с солнцем. С тех пор как в Неявь-мире наступило благоденствие, ей жаль было пропустить даже минуту чудесного дня. После ужасов апокалипсиса (это странное слово она услышала от Вани, мальчика из Явь-мира, спасшего Неявь-мир от гибели) она поняла, какое же это великое счастье – спокойная мирная жизнь.
Девочка выбралась из вороха пуховых одеял и подушек и в два прыжка оказалась у окна. Распахнула створки. Поток утренней свежести окатил ее с головы до ног, взбодрив, будто прохладный дождик. Рыжие локоны наполнились солнечным светом и засияли ярче пламени. Она с жадностью вдохнула чистый воздух, наполненный ароматами цветов, в изобилии пестревших внизу, на клумбах дворцового сада. Вдали простирались чудесные пейзажи родной страны Осении. Из окна спальни, находящегося на последнем – пятом – этаже дворца, видно было далеко, до горизонта. Ей нравилось по утрам любоваться этим видом. За дворцовой площадью, вдоль ровных, вымощенных желтой брусчаткой, улиц, выстроились аккуратные городские домики, двух- и трехэтажные (выше строить было не позволено, чтобы не загораживать вид из спален королевы и принцессы), с желтыми, как и брусчатка, черепичными крышами, с белыми кружевными занавесками на чисто вымытых окнах, с пестрыми цветниками вдоль тротуаров. Дома, как и улицы, пострадавшие во время апокалипсиса, отремонтировали, а вот королевский дворец, почти полностью разрушенный, пришлось отстраивать заново. Новый получился лучше прежнего, только скромнее, потому что королева Листопадия запретила украшать его золотом. Золотой шпиль заменили обычным, железным, как и флюгеры, а вместо позолоты, прежде украшавшей стены дворца, в этот раз использовали желтую и оранжевую краску. После нашествия золотых пауков Листопадия видеть не могла этот драгоценный металл и приказала все золотые монеты, золотые столовые приборы, украшения и даже свою корону увезти в горное подземелье – то самое, послужившее тюрьмой для многих жителей страны и для нее самой, едва не погибших от тяжелого труда. Там был золотой прииск ведьмы Карагары, заставлявшей пленников, закованных в тяжелые золотые цепи, добывать золото для нее. Непокорных ведьма осыпала страшными ударами магического золотого хлыста, а новых пленников ловили на улицах ее золотые пауки, опутавшие всю страну золотой паутиной. Поэтому с тех пор королева, да и все остальные жители в стране, не желали видеть золото: оно вызывало у них слишком тяжелые воспоминания. И все золотые предметы были навечно похоронены в Карагаровом подземелье, вход в которое завалили каменными глыбами. Сама ведьма Карагара раскаялась в содеянном после чуда, случившегося в Гиблом Месте, когда Мертвое Дерево ожило, и зло, питавшее его корень многие века, ушло.
Оказалось, что ведьмой была – кто бы мог подумать! – кухарка Анна, всю жизнь проработавшая на королевской кухне и имевшая репутацию доброй, трудолюбивой и порядочной женщины. Анна рассказала, что однажды нашла в рыбьих потрохах мешок с золотым песком. Каким образом он там очутился, никто до сих пор не знает. Золото оказалось колдовским. Его коварное свойство стерло память кухарки, а душа погибшей много лет назад ведьмы вселилась в нее, и бедная женщина, позабыв о муже и детях, отправилась в подземелье, считая себя Карагарой. Там она взяла в плен работавших на добыче золота водогоров – особенных гномов, которые в дождь превращались в великанов. Из пещерных пауков ведьма вырастила целую армию монстров, плюющихся золотой паутиной, с помощью которых ей удалось поработить всю Осению. Очнувшись от наваждения, кухарка Анна долго горевала, ругая себя за совершенные злодейства, но королева Листопадия великодушно простила ее, даже увеличила ей жалованье, отпустив с миром. С тех пор кухарка по-прежнему трудится на кухне и счастлива со своей семьей.
Дождинка прогнала тяжелые воспоминания. В Осении настали счастливые времена. Страна расцвела, поля запестрели цветами, лесные рощицы зарделись огненной листвой, обласканные теплым солнышком. Дожди лили редко и только для того, чтобы земля не пересыхала. Таких затяжных ливней, превращавших страну в большое болото, больше не случалось. Листопадия и Дождинка, обе Повелительницы Дождя, следили за погодой в Осении и не позволяли черным тучам, ползущим с моря, закрыть небо.
Девочка взглянула на синеву водной стихии, простиравшейся справа от нее. Грохочущее Море никогда не успокаивалось. Вся поверхность его щетинилась белыми барашками. Чайки с криком носились над водой, высматривая рыбу. Ветер приносил с берега соленый воздух, глоток которого бодрил лучше, чем крепкий жасминовый чай. Слева глазу открывался бескрайний простор, буйное разноцветье полей и лесов, раскрашенное богатыми красками осени. Ведь Осения была страной, в которой вечно царило это время года – золотая осень. Над кленовой рощей, шумящей багряной листвой, вдруг взметнулось пестрое облако и мгновенно рассыпалось на множество ярких точек, словно взорвалась праздничная хлопушка с конфетти. Бабочки! Гигантские бабочки, просыпающиеся, как и принцесса, с первыми лучами солнца, взлетали в небо размять крылышки. Они были так велики, что жители Осении приспособились летать на них верхом. У Дождинки тоже была своя. Она звала ее Агриппиной (хотя все бабочки назывались агриппинами – так звался их вид). Когда девочка получила свою бабочку в подарок на свое десятилетие, она об этом не знала. Мама сказала ей: «Это твоя агриппина», а Дождинка, подумав, что кличка ее для крылатой питомицы уже придумана, с тех пор так ее и звала.
Вдруг разноцветное «конфетти» брызнуло в стороны, словно бабочки испугались чего-то или кого-то. Через мгновение Дождинка разглядела в небе летящее существо, плавно и размеренно взмахивающее зелеными перепончатыми крыльями. То был дракон, она сразу узнала его. И как же он был огромен! На фоне бабочек он казался исполином, а ведь бабочки были такого большого размера, что на каждой могли запросто поместиться трое взрослых человек! Теперь дракон Огнегор был гордостью Неявь-мира, а раньше молва о нем наводила ужас на всех жителей, считавших животное огнедышащим чудовищем. Однако впоследствии выяснилось, что дракон изрыгал пламя из-за того, что ел особенное растение, имеющее такой вот побочный эффект, – огненный перец в виде маленьких красных шариков. Съев его, любой мог на какое-то время стать огнедышащим. Но только у Огнегора это получалось особенно эффектно. На самом же деле дракон оказался не только добрым и мирным животным, но и вовсе не драконом, а оборотнем, умеющим в него перевоплощаться. Оборотень был пропавшим много лет назад принцем Лучезаром – сыном королевы из страны Весении. Невероятная история!
С тех пор как Гиблое Место ожило благодаря пролитому там Дождинкой ливню, она часто летала туда верхом на Огнегоре. Гиблое Место превратилось в настоящий оазис в пустыне. Дерево шелестело густой листвой, а зеленый травяной ковер вокруг него пестрел разнообразием цветов. Кладбище колдунов, прежде покрытое коркой потрескавшейся каменистой земли, теперь стало большой клумбой, за которой девочка тщательно ухаживала, поливая магически вызванным дождем. И вот наступил как раз тот самый день – день Благодатного дождя. Огнегор всегда прилетал вовремя, ранним утром, чтобы перенести принцессу в то место. Дождинка была благодарна ему за это: ведь на Агриппине пришлось бы добираться несколько дней. Гиблое Место было расположено неподалеку от Звездного Вулкана, а это в самом центре Неявь-мира.
Дракон завис напротив окна, быстро-быстро затрепетав крыльями, и выдохнул пар из своих огромных ноздрей: видно, устал, бедный. Дождинка весело помахала ему, приветствуя, и указала на вход. В драконьем обличье принц не мог разговаривать. Только Ваня, мальчик из Явь-мира, обладающий даром Толкователя Языков, был способен общаться с ним на драконьем языке, но сейчас мальчик, дважды спасший Неявь-мир от беды, был далеко отсюда. Жаль, если больше они не встретятся, но граница между мирами была надежно закрыта, и вряд ли еще когда-нибудь он сможет очутиться здесь. Благовей строго охранял барьер, делая исключение лишь для Деда Мороза из Снеговении, чтобы не лишать детей Явь-мира новогодних подарков.
Огнегор понял, что его пригласили войти, и приземлился у дворцового крыльца. Дождинка уже стремительно неслась вниз по широкой мраморной лестнице, ведущей в тронный зал. Королева, величественно восседавшая на троне, как раз встала, чтобы поприветствовать златокудрого юношу, встречая его с распростертыми объятиями. Увидев дочь, недовольно фыркнула:
– Дождинка, взгляни на себя в зеркало! Ты даже не причесалась! И разве ночная рубашка подходящий наряд для встречи с дорогим гостем, прибывшим из далекой страны?
– Ничего, мама! – задорно ответила принцесса. – Ведь Лучезар – мой друг! Думаю, он меня простит! – Девочка с радостным воплем повисла у юноши на шее, вогнав его в краску. Тот смущенно улыбался, пока Дождинка хлопала его по широким плечам, и бормотал вежливые приветствия.
– Хватит церемоний, они мне надоели! – воскликнула Дождинка, обернувшись к матери и оставив смущенного гостя в покое. – Вечно нужно думать, кому поклониться, кому улыбнуться, а от кого и отвернуться! На обед – одно платье, на прогулку – другое, на бал – третье, и так каждый день! Столько времени уходит на переодевания. Нелегко жить во дворце и быть принцессой. Вот возьму и переселюсь в садовый домик к бабочке Агриппине!
– Ты неисправима! – добродушно усмехнулась королева Листопадия. – И все же я настаиваю, чтобы на завтрак ты явилась в более приличном виде.
– Ладно, так уж и быть, что с тобой поделаешь… – проворчала дочь. – Пойду, переоденусь.
– И она неохотно поплелась обратно в спальню. Вернулась Дождинка в пышном шелковом платье цвета осенних кленовых листьев, а волосы были уложены в аккуратную прическу, образуя на затылке букет из завитков. Теперь она повзрослела и больше не носила косички, хотя и считала, что с ними было намного проще жить.
В обеденном зале был накрыт богатый стол. «Будто не завтрак, а целый банкет», – подумала Дождинка. Но королева всегда встречала гостей достойно, вот и теперь распорядилась приготовить блюда из меню для торжеств. Однако девочку не привлекли разнообразные изысканные кушанья. Она ограничилась куском любимого сыра и запеченной тыквой, запив все стаканом яблочного сока. Ей не терпелось умчаться в бескрайнее небо верхом на драконьей спине. Быстро умяв все, она вскочила, чуть не опрокинув стул, отчего бедный принц едва не подавился.
– Дай же гостю поесть! Вот невоспитанная! – воскликнула Листопадия, качая головой. – Лучезар две страны пролетел, и впереди у него путь неблизкий!
– Я сбегаю на кухню, попрошу сложить нам что-нибудь на обед с собой, у нас будет пикник в Гиблом Месте! – С этими словами Дождинка умчалась, неуклюже путаясь в юбках длинного платья. К отлету она с радостью переоделась, сменив неудобный наряд на кожаные брюки, а хрупкие туфельки – на добротные башмаки. Эта одежда нравилась ей гораздо больше – по крайней мере, можно было не бояться наступить на подол и что-нибудь оторвать от него или вывихнуть ногу из-за высоких каблуков. Да и на драконью спину забираться было удобнее.
Закинув за плечи рюкзак, Дождинка ловко взбежала по драконьему хвосту, держась за зубчатый гребень, и вскарабкалась на самый верх горообразной спины. Листопадия насмешливо смотрела на неугомонную дочь, думая о том, что та становится взрослой… и непослушной. Порой совсем невозможно ее вразумить. Королева всегда тревожилась, отпуская ее в дальний путь: ведь в прошлом ей довелось уже дважды оплакивать ее гибель! И оба раза все обошлось лишь благодаря Ване из таинственного и недосягаемого Явь-мира, появлявшемуся будто специально для того, чтобы спасти принцессу Дождинку, а заодно и весь Неявь-мир. Благодаря этому теперь все были счастливы. Вот только надолго ли? Вечная Тьма вряд ли так легко смирится с поражением. Сегодня ночью Листопадия проснулась от недоброго предчувствия. Будто где-то случилось что-то плохое – очень плохое, необратимое. Будто кто-то умер. Оставалось надеяться лишь на то, что это просто дурной сон, оставивший в ее душе тяжёлый осадок. Она следила за быстро уменьшающейся зеленой точкой в небе, чувствуя, что тревога ее усиливается.
Зато Дождинка была вне себя от счастья, вырвавшись из скучной дворцовой жизни на волю. Сидя на спине Огнегора, девочка, обдуваемая потоками воздуха, представляла себя бабочкой, беззаботно порхающей в небе. Многое отдала бы она за пару пестрых крылышек за спиной. Вот Лучезар, он же Огнегор, – настоящий счастливчик. Дар оборотня в Неявь-мире был большой редкостью. Ему повезло.
С высоты вид на Осению был еще прекраснее, чем из окна ее спальни. Под ними сверкала на солнце прозрачной синевой Шумная Река, унося свои воды в пучину Грохочущего Моря. Причудливой формы пятачки лиственных рощиц всех оттенков желтого, рыжего и красного, словно россыпи янтаря и рубинов, украшали бескрайний простор цветочных лугов. Но чем дальше они летели, тем чаще попадались островки голой бесплодной земли, означая приближение Звездной Долины. Могучие взмахи огромных драконьих крыльев быстро сокращали расстояние. Вскоре показалась вершина Звездного Вулкана. Увидев его, Дождинка встревожилась: серебристого дыма, обычно густо клубящегося над его жерлом, на этот раз не было. Оттого она даже вначале подумала: уж не ошибся ли Огнегор, выбрав неверный путь? Может быть, забыл дорогу? Но, подлетев ближе, разглядела волнообразную линию рыжих холмов на горизонте: значит, вулкан тот самый. Что же случилось с ним? Стоит, молчаливый, точно уснул, и похож на самую обычную гору. Не слышно его привычного ворчания. Не содрогаются его склоны, не осыпаются градом камни. Странно это. Надо будет отыскать Звездочета и спросить, что стряслось. Но у подножия вулкана волшебника не было видно. Почему это Благовей покинул свой беccменный пост?
А потом случилось кое-что ужасное. Когда дракон перелетал через холмы, окружающие Гиблое Место, Дождинка не на шутку перепугалась при виде открывшейся ей безобразной картины. Прежде живописный идиллический пейзаж был безжалостно изуродован неизвестной силой. Глубокие черные ямы обезобразили цветочное поле, словно его сплошь изрыли гигантские кроты. Само же дерево, о котором принцесса тщательно заботилась, накренилось. Листва его пожухла и местами осыпалась, обнажив голые ветви.
Спрыгнув с приземлившегося Огнегора, девочка помчалась к дереву, разбрызгивая слезы, упала у его корней, обняв покореженный ствол, и разрыдалась. Подошел Лучезар, принявший человеческий облик, вздохнул озадаченно и сердито:
– Какой злодей тут все это натворил?!
– Деревце мое, бедное деревце! – горевала принцесса. – Что за беда стряслась с тобой? Кто же тебя так обидел?
– Слезами горю не поможешь, – растерянно пробормотал Лучезар, подумав, что если Дождинка еще пару часов прорыдает, то, возможно, ливень не понадобится. Принцесса сердито вытерла рукавом мокрое лицо.
– Ты прав: что теперь реветь? Только время зря теряем. Полить все-таки надо: вдруг поможет? А потом отправимся искать Благовея. Он должен знать, что произошло.
С помощью магических заклинаний принцесса вызвала дождь, как делала это множество раз. Тучи слушались ее беспрекословно, быстро затянув небо над Гиблым Местом. Листва у поврежденного дерева и впрямь ожила, поникшие листочки поднялись и радостно зашелестели под дождевыми струями. Дождинка и Лучезар набросили плащи с капюшонами и стояли под дождем в ожидании, когда влага напитает высохшую землю. Когда дождь закончился, решено было облететь вокруг Звездного Вулкана. Они всё ещё надеялись, что Благовей найдется. Пикник на цветочной поляне отменялся.
Приблизившись к самому подножию замершего вулкана, Дождинка вдруг заметила вдали лежащий на земле темно-синий плащ волшебника, узнав его по сверкающим на солнце серебристым звездам.
– Немного вперед, и приземляйся! – крикнула она Огнегору, который, хотя в драконьем облике был лишёнвозможности говорить, человеческую речь всё же понимал. Он сразу же направился к находке. Но, разглядев то, что вначале приняли за плащ, оба ужаснулись. То был сам Благовей, распростертый на земле. Вопросы хороводом закружились в голове принцессы. С чего бы Благовею вздумалось лежать на твердых и острых камнях? Он что, устал и прилег отдохнуть? Но разве это подходящее для отдыха место? Может, ему стало плохо? Он же … Он же не… умер?!