рассказ
Вениамин Кузьмич Рокотов, до переломного момента в своей жизни – ухода на заслуженный отдых, слыл неплохим человеком, имел семью, друзей, но все это сгинуло в один миг и перед ним встала дилемма, как дальше жить?
К счастью, вспомнил потайное пристрастие юности – стихи. Сначала, было, отмахнулся, как от чего-то наивно-глупого, но поразмыслив, подумал, а почему бы не попробовать заново хотя бы для себя? Он слышал, что люди и в возрасте ходят в какие-то объединения, даже публикуются в СМИ. Можно попробовать и прозу. Жизненный опыт, есть чем поделиться с миром.
Это оказалось не просто, и путь его не был усыпан розами.
Однако для читателя это вряд ли не интересно, все эти комплексы, метания.
Когда же он стал известным в определенных кругах, печатался и издавался, освоив ноутбук, то уже не представлял свою жизнь без написания своих произведений. Писал стихи, рассказы, мемуары, общался с виртуальными друзьями в социальных сетях.
Судьба у него не ординарная, трудная, были взлеты и падения. Впрочем, в России пальцем ткни в любого, и можно писать с него сценарий или роман, полный страстей, невзгод, преодолений, потерь и обретений.
Сложный, видите ли, у нас рельеф, серьезный климат. Сама страна – не подарок, с её бесконечными взлетами и падениями, войнами и перестройками…
Жена ему попалась под стать – такая же тягловая лошадка. Работала, воспитывала дочерей, не жаловалась на трудности.
Но вскоре судьба улыбнулась им солнечной курортной улыбкой. Кавказские Минеральные Воды, куда однажды Вениамин приехал в отпуск из неприветливой Сибири, очаровали его сразу и бесповоротно.
Глянул он на этот сказочный мир предгорных ландшафтов, монументального вида цепи белых гор, попробовал нарзаны, и словно пелена спала с глаз: боже мой, наверно здесь живут небожители! Почти триста солнечных дней в году, непередаваемые красоты природы, не говоря уже о ее дарах.
А у них в Кузбассе – вспоминать не хочется: вечные холод, грязь, да и в смысле обеспечения населения продуктами и товарами – небо и земля.
Недолго думая, Веня решил: во что бы то ни стало перебраться в эти края. И в скорости осуществил свое решение вместе с семьей.
Нелегко сначала было и на новом месте. Приходилось трудиться не покладая рук. Днём на основной работе, ночью подрабатывал охранником, уборщиком, дворником.
И жили они так, пока не выросли дети, следом – внуки подрастать стали, а они с женой остались одни в двухкомнатной квартире. И все бы ничего, да только скучновато стало обоим. Словно круговые лошади бежали, спешили и вдруг встали – приехали…
И лишь занятия творчеством скрашивали Вене серые дни. Однако, все равно чего-то не хватало. Так бывает, когда начинаешь задумываться над смыслом бытия, времени для этого вагон. Не надо каждое утро спешить на работу с ее проблемами, думать о вечно не хватающих деньгах, трениях с сослуживцами, начальством.
Жена тоже не была любительницей праздных шатаний, как она сама говорила о себе, потому не препятствовала увлечениям мужа. Он ходил по мероприятиям, а она… ревновала чисто по-женски, хотя поводов вроде он не давал, такова их природа.
Однако последнее время появилась некая отчужденность между ними, вроде каждый сам в себе, погружен в свои мысли. От боязни нарушить шаткое равновесие давно не пытались поговорить по душам, продолжая тянуть привычную лямку семейных отношений.
Неизвестно, чем бы все это кончилось, может, так бы и плыли по течению семейного быта, ведь никому уже не хотелось кардинальных перемен, но однажды все вдруг изменилось.
По инерции в очередной раз она упрекнула его в холодности, в равнодушии. Он парировал тем же.
Немного пошумев, оба замолчали, разбежавшись по сторонам, и на какое-то время опять затихли.
Чем закончилась их размолвка – предугадать не сложно. Скорее всего, помирились бы…
Мы предполагаем, а судьба располагает…
Но не будем торопить события.
* * *
Однажды в теплый сентябрьский денек, Вениамин решил прогуляться по парку. Шел по аллее, присел на лавочку.
Бывая на природе, настроение у него поднималось от одного только созерцания сезонных красок. Сейчас была осень. Вдыхая полной грудью свежий воздух, в его голове зарождались строчки нового лирического стихотворения.
На природе все располагало к умиротворению, возвышенным чувствам и мыслям. Он достал блокнот и ручку и стал записывать стихотворные строчки.
Напрягая мысль, рассеянным взглядом Веня, скользил по аллее, по кронам деревьев, тронутым красками осенней поры, скользил по синему, без единого облачка, небу, а в блокноте в это время рождался осенний ноктюрн.
Засмотревшись на ближайший клен, тронутый пурпуром сентября, скорее почувствовал, чем заметил, как с другой стороны лавочки кто-то легко присел.
Вениамин повернулся и увидел миловидную женщину в широкополой шляпке с опущенной светлой вуалью.
И хотя соседка была уже не молода, но явно сохранила обаяние, стройность и приятность форм. Одежда на ней выглядела довольно скромно, на лице едва угадывался легкий макияж.
Незнакомка поняла, что её откровенно разглядывают и повернулась к Вениамину, он тут же сделал вид, что смотрит поверх её головы. Когда же она отвела взгляд, вновь стал её разглядывать.
Женщина с улыбкой произнесла:
– Мужчина, вы проткнете меня взглядом! Может, я вам нравлюсь?
Такой поворот событий застал нашего героя врасплох, но в нем вдруг проснулся азарт и, сам не ожидая, игривым тоном заметил:
– С такой оригинальной внешностью вряд ли найдутся те, кто бы ни стал на вас смотреть. – И через пару секунд добавил, – и я не исключение среди смертных.
– Конечно вы, как умеют все мужчины, мне льстите. Ничему не обязывающие слова, комплименты, которые я слышала тысячу раз, так и останутся висеть в этом насыщенном кислородом воздухе. Если бы он был насыщен также любовью…
– Однако. Вы меня вогнали в смущение. Между тем, я говорю совершенно искренне и готов пойти дальше обычных комплиментов. Но для начала хотел бы с вами познакомиться.
Надеюсь, вы не станете изображать из себя, простите, недотрогу, и не будете говорить, что с незнакомцами на улице не знакомитесь…
– Пожалуй, я не откажу себе в удовольствии познакомиться со столь галантным кавалером.
Она засмеялась своей старомодной шутке, а он решил представиться даме и… неожиданно назвался не своим именем:
– Василий Кузьмич. Можно просто Василий, как меня в детстве звали…
– Анжелина Викторовна. Я тоже не люблю формальностей, так что зовите меня по имени.
– Знаете, Анжелина, Анжела, вы, как та героиня из фильма «Мэри Поппинс, до свиданья!», возникли, словно из атмосферы. И если бы вы назвались этой женщиной-идеалом, я бы не удивился. Не хватает для образа зонтика в ясную погоду…
С другой стороны, я счастлив, что вы другая, потому что та Мэри со мной и разговаривать бы не стала.
– Ну, Василий, вы не принижайте себя. Я тоже не стала бы общаться с тем, кто мне не симпатичен.
Вениамин-Василий подвинулся ближе к новой знакомой, разглядывая ее во все глаза. Сердце его вдруг ожило и неожиданно затрепетало, почти как в юности. Он забыл про набежавшие, было, строчки нового стихотворения, навевавшие грусть и бренность бытия…
Осторожно тронул женщину за локоть, словно убеждаясь в ее реальности.
– Анжела, позвольте спросить, вы из местных или здесь на отдыхе?
– Я по путевке. Приехала из сибирского городка. Сегодня вышла осмотреться, попила целебную водичку из бювета Семнадцатого источника. Присела вот на скамейку посмотреть на осеннюю красоту.
«Вороне бог послал кусочек сыра», а мне – интересного мужчину… Простите, я говорю что-то не то.
– Вы не ворона, а скорее Жар-птица, опалившая меня своим появлением.
– Вы опять комплименты раздаете – то Мэри Поппинс, теперь Жар-птица, ей я себя точно не ощущаю.
– Для меня вы – сказочное существо. Знаете, последнее время, признаюсь вам, порядком приуныл, как Пушкин в Болдинскую осень. «И скучно, и грустно, и некому руку подать…». Да и другие дела беспокоят.
– Сердечные?
– Нет… Хотя о проблемах, при виде вас, я сразу позабыл.
И галантным кавалером я, видимо, еще способен быть. Так что, если вас устрою в таком качестве, то могу предложить, например, прогуляться по аллее до ближайшего кафе. Хочу угостить вас мороженым.
– Вы не теряете время. Кстати, вы тоже курортник?
– Я местный. Праздношатающийся пенсионер. Семейное положение… он немного замялся – женат…
Но пусть вас это не смущает. Я же не под венец вас приглашаю. Вы мне понравились, что скрывать. Мне будет приятно с вами пообщаться. Если бы встретил вас раньше, я, может, выбрал бы именно вас… Но какие наши годы!
Вениамин почему-то осмелел, его «понесло», он говорил, уже не задумываясь, что называется, «одуревши в доску».*1
– Мне нравится ваша бесшабашная искренность. Я прощаю вам семейное положение, – она засмеялась тихим серебряным смехом, словно горошек просыпала на стол. – А где ваша супруга, надеюсь, она сейчас не присоединиться третьей к нашей компании?
– Не переживайте, Ангел мой, – можно я вас так буду называть?
– Ангел – мужского рода, впрочем, для конспирации это даже неплохо.
– Ангел – скорее, существо среднего рода. Я бы звал вас Ангелиной, но помните – в глубокие советские времена была такая Паша Ангелина – ударница-трактористка, поэтому шарм теряется.
И без перехода:
– С женой вопрос непростой. Мы прожили почти сорок лет, без лишних подробностей скажу, что стали с ней, как брат и сестра. Я люблю её особой любовью, мы понимаем друг друга с полу взгляда, но этого уже недостаточно. Хочется любви… Да-да! «Седина в бороду…», «кризис среднего возраста», назовите, как хотите, мне от этого не легче.
И вот, увидев вас, понял, что ещё способен на что-то…
Вы можете меня прогнать, это меня огорчит, и я буду жалеть, что сразу открыл свои карты. Но лгать, что я холост, вдовец, наконец, как-то не солидно, да и не хочется вас обманывать, Ангел мой. С первых мгновений, так хорошо началось наше знакомство. У меня есть надежда, что вы не прогоните молодого-старого повесу?
– Мне не хочется вас прогонять. С вами как-то легко. Я тоже хочу быть честной до конца. Мне нечего скрывать. Живу последнее время довольно скучно, в основном, воспоминаниями о прошедшем. На мужа мне повезло, он был долгое время любящим и остался порядочным человеком, семьянином. У нас – две дочери, они уже взрослые. Мужа уже нет…
Впрочем, подробности рассказывать не хочется да и ни к чему… Если бы не дочери, я бы так и прозябала в своей Сибири. Они чуть ли не силком вытолкали меня на курорт, купив путевку.
Разговаривая, они вышли через колоннаду парка на городскую площадь, с правой стороны которой приветливо манили красивые здания ресторанов в античном стиле, и кафе, тоже оформленные празднично и свежо, с застекленными верандами и открытыми балюстрадами, столиками с накрытыми скатертями. Легкая музыка доносилась откуда-то изнутри.
Они зашли в зал кафе, кавалер заказал кофе и мороженое, спросив спутницу, что бы она еще хотела.
Она сказала, что этого вполне достаточно. Заплатив бармену, Василий повел Анжелину на открытую веранду.
Выбрав столик в сторонке и, дожидаясь, когда их обслужат, сел напротив спутницы.
Повисла, было, небольшая пауза, он впервые немного оробел. Словно в далекой юности нахлынуло волнение. В порыве вновь подошёл и взял ее за руку, вроде рассматривая тонкие пальчики с легким маникюром, осторожно приподнял и коснулся губами прохладной кожи.
Она не отдернула руку, внешне спокойная, но на щеках заиграл румянец.
– Ангел мой, я как мальчишка… Думал, что уже на такие подвиги не способен. Всё, как в первый раз. Удивительно, не зря говорят: любви все возрасты покорны. И прав классик: «Ее порывы благотворны…».
– А позвольте, я прочту вам свое стихотворение, надеюсь, не будете судить слишком строго?
– С удовольствием…
Он на секунду задумался, будто вспоминая, медленно продекламировал:
На крыльях осени-подружки
Как птица, взмою гордо ввысь,
Стихи слагал про осень Пушкин,
И мы в повозку ту впряглись.
Не молод я, как осень, с нею
Седею, листья в золотом…
С годами жизнь люблю сильнее,
Не оставляя на потом.
– Это первое, что мне пришло в голову из моих виршей.
Она захлопала в ладони:
– Ой, как здорово! Вы стихи пишете? Тогда я буду вашей поклонницей!
– Я надоем вам еще…
– Нет-нет, я люблю стихи, и ваши мне понравились!
Подошел официант, Вениамин машинально отдернул руку от ее руки, будто школьник, которого застал учитель за неблаговидным занятием.
Официант спросил: "Не надо ли чего?", ушел, Вениамин-Василий, будто спохватился, предложил попробовать кофе.
Оба отхлебнули, он был горячий.
– Пусть остынет немного. Давайте попробуем мороженое.
Между тем Вениамин подумал: что же дальше? Они сидят в кафе, он потянет еще время, но все когда-то кончается. Домой пригласить ее не может. Она тем более не пригласит его в санаторий…
Анжела, словно читая его мысли, сказала, тронув за рукав:
– Василий, можно без церемоний. Я все понимаю, вижу, что тень раздумий набежала на твое красивое лицо.
Кстати, ты не выглядишь на свои шестьдесят с хвостиком. И седина тебе идет.
Но я не об этом. Предполагаю, что ты задумался о перспективах наших отношений… Знаешь, ты мне тоже нравишься. И внешностью, и не свойственной в наше время интеллигентностью.
При этом видно, что ты еще не растратил чистоты помыслов, я читаю в тебе это, как в раскрытой книге. Но меня тоже волнует вопрос: неужели наши отношения на этом и закончатся?!