Бумага истлела, чернила высохли и в келье моей темно, лишь лучина горит. Звёзды сыпятся градом и их не ловит никто. Некому выйти на улицу, все спят. И никто не узнает, как сыпались звёзды, лишь жгучие раны оставят они после себя.
И никому нет дела, как сыпались звёзды, их больше нет. И стало так темно, что больше нет мочи. Деревья высохли уже, по лесам стоят голые, пожухла трава, конь копытом бьёт, ему неймётся. И коня нечем напоить, оседлать бы, да в пути помрёт. Злая собака в оскале рычит. Лишь жена мне скажет доброе слово.
Сосед пришёл, просит соли, да последняя осталась. Дам ему, нечего беречь. Сжёг свои стихи, не стало их больше, чтение уйдет в забвение. Небо свинцом налилось, град сыплет, крыши пробил, латать нечем.
Где спать мне лечь? Или сидеть всю ночь? Рассвет не встретишь, беспроглядно стало и зыбко. Чья-то кошка под окном просит снеди, не шуми, дай покоя. Пламя свечи мерцает тихо и безмятежно. Жду, когда разверзнется небо и сожрёт Землю. Мигом единым. И ни памяти не останется не печали.
Мне 70 лет и моё имя Сергиус, я сижу в келье и работаю писарем. Я работаю писарем с 20 лет и так зарабатываю на жизнь. Стоял 1524 год. Жанну Д’ Арк уже сожгли, а во Франции, где мы жили, наступила чума. Король приглашал меня и я работал при дворе. Я думал о справедливости, что Жанну сожгли не праведные. Иногда я садился на коня и ехал неведомо куда, а потом возвращался. В пути попадались бродяги и нищие, от которых шёл смрад. Церковь имела свою инквизицию, и это страшило людей. Обвиняли в колдовстве и сжигали за это так называемых ведьм. Я знал, что король предал Жанну, что бы она не имела власть и не мог смириться с этим. Я ходил с седой бородой, понимая, что жизнь не бесконечна. Алхимики хотели вечной жизни, этим интересовался король и придворные. Я не верил особо в колдунов, но молился Богу, потому что я прожил жизнь и видел и припадочных, и загадочно больных, никто не мог им помочь.