Медсестра ко мне на кухню заглянула впервые. Дородная, куда крупнее Ритки женщина, с красивыми серыми глазами и уставшим лицом.
– Чаем напоишь? – спросила она.
– Конечно! – радостно кивнула я.
Общаться я толком ни с кем не общалась, Иван считал меня дурочкой, бабка была диктатором, а садовник боялся ходить на кухню. А эта милая женщина так мне Ритку напомнила, что сердце сразу растаяло.
– Света, – представилась она. – Что, изводит тебя бабка?
– Изводит, – снова кивнула я. – Сначала заставила суп мудреный варить, а потом сама же ещё пересолила.
– Вот же стерва, – почти восхитилась Светлана. – А меня сначала с проживанием взяли. Но я как глянула на этот дурдом… Бабка меня со скуки по три, а то и четыре раза за ночь поднимала давление себе мерить.
– У неё проблемы с давлением?
Я испугалась. Вдруг бабулька и правда на ладан дышит, а я нагрубила ей самым бессовестным образом.
– С головой у неё проблемы! – гаркнула Света, отхлебывая чай. – А давление у неё конское. Фиг знает конечно, какое давление у коней, я же не ветеринар, но бабка ещё меня переживёт точно. Сказала я баста, хватит. Теперь днем прибегаю, и то нервов никаких. Ещё следи за ней, не курила чтоб.
– А что, курит? – оживилась я.
– Как конь! – Светлана, видимо, все в этой жизни сравнивала с конями. – А ей нельзя и внук запрещает.
Я это дело на заметку взяла. Шантаж, конечно, дело гнусное, но на войне все средства хороши.
Мы с ней выпили по три кружки чаю, прямо как с Риткой, по которой я скучала ужасно, а она вся в своём новом мужике растворилась. И вообще я по нормальным людям скучала ужасно. Бабушка уже отобедала и сладко почивала в тихий час, Светлана ушла, а я пошла в сад, советоваться по поводу своего огородика.
– Надо оно тебе? – с сомнением протянул дядь Вася. – Мегера тебя выживет, а огород останется.
– Тоскливо мне, – пояснила я. – Маятно. Вы мне дайте земли, прямо на несколько шагов, а я зеленушку посажу. Где нибудь подальше от глаз бабушки.
Так я заполучила несколько метров земли. Уже распланировала, что на ней посажу, от укропа, до рукколы. Я не то, чтобы любила в земле копаться, но кормить двух людей было совсем несложно, а вечерами наваливалось одиночество. Когда долго замужем была, сложно потом перестать считать себя женой, и от одиночества деваться некуда. Чем жрать себя изнутри мыслями о счастливой новой Витькиной жизни, я лучше укроп сажать буду.