В белой, бешеной позёмке,
рвущей кожу целины
Мы бредём, как злые волки
по окраине войны
Раскалился рот от хрипа
как усталый автомат
Мы дойдём, прорвёмся.
Либо
похоронками назад.
Рты – в оскале, руки – к ножнам
Мы давно презрели смерть
Ведь солдату невозможно
без приказа умереть.
Словно призраки – бесплотно,
только вьюге вперерез.
Мы прорвёмся.
Точно, плотно
нож в ладошку ручкой влез.