Уже учился он в музчаге, и бегали они всей компанией пить пиво в соседнее заведение под названием "Яма". Там вдоль стен тянулись столы-полки, так что приходилось сидеть лицом к стене, искарябанной похабными надписями, среди которых были перлы и его авторства. Игорёк гордился двумя своими автографами: "Лучше перебздеть, чем недобдеть", и "Талант можно пропить, гениальность – никогда!" Они же все были гении! И все девушки были их. И все деньги были их, и сами плыли в руки. Отлабал на свадьбе – получай, Моцарт, свой полтинник. Сказка!
На четвёртом курсе зачем-то женился. Через полгода зачем-то развёлся. Развёлся, вздохнул облегчённо и решил больше не искушать судьбу женитьбой. Воля – она дороже. Долго старался поддерживать приятельские отношения с бывшей супружницей, можно сказать, из кожи лез. "Мы же цивилизованные люди", – думал он, и ему казалось, что остальные тоже думают так и одобряют. Как выяснилось – не все.
Положила на него глаз подруга бывшей "половинки". Хорошая вроде бы девочка. В каком-то министерстве бумажки перекладывала и поэтому считала, что всё про жизнь знает. Как-то раз спросила: "А чего ты за своей бывшей бегаешь?" "Ну, мы же цивилизованные люди", – ответил Игорёк, и тут же получил затрещину: разговор происходил в постели.
А ещё был у него приятель, тёзка, тоже Игорь. Ювелир. В школе за одной партой сидели, и частенько тот у Игорька списывал. Общие интересы, увлечения. Организовали в школе рок-группу "Ритм", – это дубовое название подсказала завуч по учебно-воспитательной работе, заверив, что никакого западного названия не допустит. Приятная в чём-то была женщина, но стерва. В рок-группах тёзка разбирался лучше Игорька, потому что его папик, поляк с родственниками в Польше, привозил оттуда новейшую "фанеру". А тёзка толкал «налево», что за пятьдесят рублей, а что и за сто. Любимые "флойды" шли как раз по стольнику. А ещё тёзка размножал всё это на бобины, и тоже имел твёрдый профит. У него был крутой бобинник, "Акай", трёхмоторный, с реверсом и тремя же головками; кто ещё помнит, что это такое – тот прослезится. Пять тысяч стоила такая машина, по цене нового "Москвича". Блин, были же радости жизни! И почему так устроено, что человек должен становиться взрослым, искать чего-то, а найдя, не знать – приобрёл или потерял. Тоска.
Тёзка погиб в Афганистане. Нелепо, в последний год войны. И попал он туда нелепо. Вроде бы успешно откупался от армии, и вдруг вышла ссора с любовницей военкома, тёзка же не знал, чья она любовница. Из-за какой-то побрякушки, подробности для Игорька остались неизвестны. То ли не так сделал, то ли обжулил, вместо бриллиантов поставил в сережки фианиты – в общем, освободил тёзка свой организм в оговоренный завхозом-Теодорихом срок.
А как боялся Игорёк загреметь в армию! Какой животный страх. Чего он только не делал, как только не "косил". И в дурдоме лежал. И в инфекционной больнице. Когда погиб тёзка, подумалось, что тот погиб вместо него. Ходил чумной, переживал, всё дружбан снился, почему-то с бас-гитарой, на которой играл в школьной рок-группе. Но потом Игорёк всё-же выправил "белый билет" – не обошлось без помощи бабушки, – и успокоился.
Вот как заставить себя не бояться? Как? Эти двое – ничего ведь не боятся. К чёрту в пекло лезут. Может, и он полез, чтобы убить страх, впрочем, кажется, он об этом уже думал, да что с того?
Ну не будет он бояться, дальше что? Что ему надо от бессмертия-то?
Хорошие вопросы приходят в голову ночью посреди пустыни. Выйти бы из машины и обратиться к небесам…
А в ответ явится какой-нибудь Теодорих, Второй или Третий-Десятый, ангел смерти в образе завхоза. И скажет: – «Мы там, а ты здесь. Сам так захотел. Ни к чему теперь на небо засматриваться». Похоже, отрезанный ломоть ты, Игорёк. И не с людьми, и не с этими долбанными правителями Вселенной.
Эх, убить бы какого-нибудь, американца там, что ли. Чего это они наглеют, суки? И вообще…
Игорёк покрутил пустую банку, опустил стекло, – ворвался неожиданно холодный ветер, – и вышвырнул в «марсианское» пространство.
– Нервничаем? – осведомился Володя.
– Дела захотелось, – рассудил Серый. – Руки чешутся. Я этот зуд знаю.
– Да скорей бы уже что-нибудь произошло.
– Ты так больше не говори, клавишник, – заметил Серый. – Когда происходит – это всегда плохо. Всё должны делать мы, а происходить должно у них.
– Ещё наиграешься, пианист, – негромко сказал Володя.
Наконец, они въехали в рассвет.
– Перекур, – объявил Володя, и Серёга остановил машину.
Вышли, размяли ноги. Хорошо: рассвет, тишина, розовые блики на песке, ветер стелется, словно кроткая собака льнёт к земле.
Игорёк потянулся, зевнул и стал делать наклоны и приседания. Серый в это время расставлял на капоте захваченные из ресторана судки с остатками иорданского ужина.
– Так-то, братуха, – обронил он, – на сто километров ни души. Зато там, – он показал ножом в небо, – висит вражеский спутник и фотографирует, как мы тут жрём. Если хочешь срать – сри прямо здесь, пускай враги нашего дерьма насмотрятся.
С этими словами он вышел на середину трассы и помочился.
Игорёк глянул на Володю.
– Фотографируют, – подтвердил тот. – Привыкай, боец, обходиться без биотуалета.
– Они, что же, знают про нас?
– Знают. Сейчас шесть, светает, самое время нас долбануть. Так что давай, оправляйся, порубай, и будем готовиться к приёму гостей.
– Здесь? – опять удивился Игорёк. – В пустыне? Откуда они возьмутся?
– С неба упадут. Вертушкам что сто, что двести кэмэ – один хрен, – бодро доложил Серый. – Давай, чего стоишь, шевелись.
После завтрака Серый с Володей облачились в жёлто-коричневый камуфляж и стали готовить оружие к бою. Наверное, Камаль озаботился, загрузил полный багажник. У них здесь, на востоке, видимо, с оружием просто. Игорёк всегда мечтал иметь настоящий пистолет, немецкий: "беретту" или "вальтер". Но боялся нелегально хранить, а оформлять официальное разрешение – жалел денег и времени.
Товарищи уже расчехлили два гранатомёта, пару ПЗРК "Игла", извлекли три "калаша" с кучей запасных рожков.
– Мужики, а откуда вы знаете, что нас прямо здесь?.. – всё недоумевал Игорёк.
– Жилет надевай, – сунул ему бронежилет Серый.
– Да?
Ему в который раз стало страшно. Но уже проверенным способом пересилил страх: вспомнил, что он – неуязвимый бессмертный.
– Да мне вроде, как и не надо…
– Смотри сам. – сказал Серёга. – Или у тебя астральный щит?
– И потом, будет неудобно, движения сковывать… – продолжал Игорёк.
– А ну, тихо, – прервал Володя.
Они умолкли, прислушиваясь. В шелест ветра вплеталась какая-то чуждая мелодия. Тихая, однотонная. Володя взял бинокль и стал осматривать горизонт.
– Раз, два, три. Не уважают. Серый – гранатомёты твои, минута, чтобы закопаться.
– Понял, – делово ответил Серый, швырнул как жерди на плечи оба гранатомёта, подхватил сапёрную лопатку и рысью бросился за обочину.
Володя сунул Игорьку автомат и со словами: "Будешь вести огонь отсюда", – уложил Игорька под машину.
– Когда машину разнесёт, ты постреляй, им страшно станет. А пока не высовывайся.
После этого он подготовил один ПЗРК к бою и положил на крышу машины, а второй, тоже зарядив, взял в боевое положение. На голове его уже красовался шлем с индикатором захвата цели. Он отошёл от машины и замер, как статуя.
Раздалось "ш-ш-ш" и сразу же громыхнуло, ракета с коротким рёвом ушла на цель.
Игорёк вспотел и высунулся из-под днища. Совсем близко три брюхастых вертолёта на бреющем неслись над песками, разбрызгивая во все стороны тепловые ловушки.
Первая ракета ушла влево, погнавшись за ложной целью.
– Бывает, – хладнокровно прокомментировал Володя, снимая с крыши вторую "Иглу".
Он снова отошёл, быстро прицелился, выстрелил.
Вертолёты снижались. Возле одного вдруг сверкнуло, раздался грохот, вертолёт подскочил и с боковым креном ухнул в песок. Остальные, зависнув, выбросили сверкнувшие на солнце нити десантных тросов, и по ним заскользили к земле бойцы в камуфляже.
Володя взял с багажника "калаш" с подствольником и, нисколько не прячась, присел на колено.
Частыми резкими хлопками со стороны противника пошла автоматная дробь. Перед носом Игорька сверкнули искры, в глаза сыпануло пылью: пули били о бетон дороги. Затем как кувалдой ударило в тойоту, раз, второй, третий. "Самое дурацкое место", – подумал Игорёк. Вылезать команды не было, он, выставив автомат, зажмурил глаза и нажал на спуск. Ствол подкинуло и стукнуло о днище. Заложило в ушах. "Чёрт, крепче надо держать". Игорёк вылез наполовину из-под машины, сжал что есть мо́чи цевьё и стал палить короткими очередями.
Из-за обочины, где окопался Серый, раздался отчётливый хлопок. Затем второй. Застрочил автомат Володи. А в "тойоту" прилетела вражеская граната, да не одна, а сразу три, видимо, палили из кассетного гранатомёта. Машину, как и предсказывал Володя, разнесло, а Игорёк на какое-то время совершенно оглох. И словно спиртом окатили. Горела одежда на спине, на ногах, горели дорогие кроссовки «Найк». Игорёк стал выбираться, но его придавило обломками несчастного пикапа. Игорёк собрался с силами, – не даром же столько денег на спортзалы угрохал, – и выдрался. То, что одежда на нём горит синим пламенем, он обнаружил только, когда встал на ноги.
"Вот суки", – обиделся он и двинул вперёд, в атаку, уже ничего не соображая. Он орал что-то невнятное, тонким, козлиным голосом. И короткими шажками бежал на залегших в песке врагов, не видя, сколько их, не ведая, как будет с ними разбираться. Неподалеку обнаружился Володя, он тоже шёл в атаку. Серый сзади поддерживал огнём.
Ракета, сорвавшаяся огненным плевком с вертолётной подвески, не заметив препятствия в виде кевраловых пластин бронежилета, вошла прямёхонько в грудь Володи, да там и исчезла. Сквозь Игорька лихо проскакивали пули тяжёлых снайперских винтовок.
Бойцы неведомого спецназа спешно отступали к вертолётам. Те припали к самой земле, подняв вокруг, словно дымовую завесу, тучи песка. Бой был завершён. Напоследок Володя с чувством полоснул из автомата, выпустив враз целую обойму, и запрыгивавший последним десантник упал обратно в песок. Вертолёты круто взяли вверх и в сторону, отплёвываясь патронами тепловой защиты.
– Прощайте, друзья, – напутствовал их Володя.
Игорёк жадно хватал воздух ртом.
– Что, лёгкие пожёг? – спросил Володя.
Игорёк непонимающе глянул. Он не помнил, как оказался "в поле". Ведь вроде бы только что лежал под тойотой, как таракан в той щёлке.
Володя, между тем, изучал результат боя. Подошёл Серёга и, отряхивая с камуфляжа песок, похвалил:
– Красиво попёр, клавишник. Я знал, что в бою ты крейзанутый. Ты это, яйцами не свети, пойди там, сними с кого-нибудь штаны, у кого не мокрые.
– А? – не понял Игорёк.
– Не "га", а пойди оденься. На тебя сейчас весь Генштаб государства Израиль любуется, а ты даже не обрезан! – Серый расхохотался.
– Да, действительно, – подтвердил Володя. – Нас атаковал Сайерет Маткаль.
– Ого! – уважительно заметил Серый.
И пошёл ворошить трупы.
– Гляди, чисто срезало, твоя работа, Володя, – Серый перевернул тело у которого пол-черепа как не бывало. – Костюмчик не попачкан, давай-ка я тебя, милок, раздену, тебе оно уже ни к чему, позагораешь на солнышке. Тут тебе, конечно, не Средиземное море, не Хайфа какая-нибудь, ну да ничего, стерпится-слюбится.
У Сереги начался словесный понос: обычное дело после драки, в которой заранее не знаешь, кто кого, и всё заканчивается прежде, чем успеешь испугаться.
– Закури и замолчи, – бросил Володя.
Игорёк наступил на труп с растёкшимся по комбезу коричневым пятном крови; рука у мертвеца была оторвана и держалась на лоскуте кожи. Лицо было повёрнуто вверх, глаза, выскочившие из глазниц, лежали на скулах, как две огромные слезы.
Игорёк убрал с мёртвого десантника ногу и пошёл обратно к машине.
– Эй, чудак, штаны держи. Новенькие. Как на парад шли ребята.
Серёга зло хохотнул.
– На, хлебни, – Володя сунул Игорьку под нос флягу.
Игорёк механически принял её, бездумно хлебнул и с внезапным удовольствием отметил, как жидкость обожгла нёбо и горло.
В голове прояснело. Он обернулся к Серёге.
– Давай штаны. И в самом деле, как-то неловко. Какая-то тошнотворная додекафония и обнажёнка вместо коды.
– Ну, раз шутишь, значит, нормалёк, с победой, – Серёга бросил ему штаны.
Игорёк подхватил их.
– Куртку давать?
– Нет, с трупа не хочу, хватит и штанов.
– Ну, как хочешь.
– А что с машиной? На чём теперь поедем?
– Ситуация штатная. Будем голосовать, – беззаботно ответил Серый. – Автоматами.
– Мужики, а кто это был? – спросил Игорёк.
– Тебе ж сказали, Сайерет Маткаль. Элитное подразделение спецназа израильского Генштаба.
– И вот это мы их?..
– А чё делать? – пожал плечами Серый. – О, кажись, авто. Володя, можно я тормозну?
– Действуй, – санкционировал Володя и уселся на обочине, поставив автомат между колен. – Садись, Игорёк, отдышись. С боевым крещением.
– Володя, а я кого-нибудь убил?
– Не видел.
– И я не видел.
– Понравилось воевать? – спросил Володя.
– Не знаю. Трупы, боюсь, долго перед глазами стоять будут.
– Жалко?
Игорёк пожал плечами.
– Тогда не свисти. Пошли садиться.
Серый ласково оттеснял семью арабов от их небольшого джипа "мицубиси". Молодой мужчина потрясал своим "калашом", мол, не суйся, могу погубить, и что-то быстро говорил. А Серый отталкивал его пятернёй в лицо, автомат его был наведён на семью араба: женщину в парандже и двух девочек лет десяти-одиннадцати.
Володя на ходу передёрнул затвор, произнёс короткую фразу на арабском, и мужчина мгновенно сник.
Серый забрал у него автомат, тот отдал без сопротивления.
– Садимся, – скомандовал Володя.
– А как они тут? – озаботился Игорёк.
– Автобус ходит. Раз в два дня.
– Да они щас такой трофей соберут – на два джипа наторгуют, – успокоил Серый.
Тронулись. Володя бросил в окно долларовую сотенную купюру.
"Хомоед им бы целую пачку отвалил, – подумал Игорёк, блаженно откидываясь на заднем сидении. – Оказывается, война – это интересное дело».
Володя гнал по трассе на предельной скорости. Видавший виды джип подпрыгивал и дребезжал.
Игорёк отдыхал. Он был доволен собой. Зря боялся, что не хватит духа убить человека. В бою, оказывается, на той стороне человеков нет, а есть мишени, всё равно, что картонные человечки. Вдоволь налюбовавшись собой, Игорёк пришёл к выводу, что победа одержана благодаря его беспримерному мужеству. Это он рванул в полный рост на врага, чем привёл того в замешательство и посеял в его рядах панику. Так и следует воевать!
Наконец, Игорёк задремал.
Проснулся оттого, что джип рычал двигателем и сползал в кювет, сильно кренясь на правый борт. Да там, на съезде с трассы и замер.
Володя сказал, что есть две минуты на оправку. Игорёк глянул на часы: часы, оказывается, были разбиты вдребезги. Он неуклюже выбрался из джипа, недоумевая, зачем было ставить машину с таким креном. Потом вылез Серый. Отошёл подальше, постоял, потом вернулся и, вместо того, чтобы садиться назад, в машину, полез под днище. Володя протянул руку и захлопнул дверцу. Завёл двигатель, погазовал минуту-другую, и джип вырулил обратно на трассу.
Теперь ехали не спеша. Можно сказать, ползи. Игорёк в недоумении обернулся – где там Серый. Но никакого Серого не увидел. Тот как сквозь землю провалился. Зато небо, с утра безоблачное, стало быстро затягивать серой мутью.
– Готовься, Игорёк, сейчас нас уничтожат, – сообщил Володя. – Будут мстить за своих. Око за око.
Игорёк покрутил головой, недоумевая, откуда явятся мстители. А потом перед глазами сверкнуло яростным огнём, и он куда-то полетел.
Он лежал, уткнувшись лицом в песок. Перевернулся на спину и увидел мутное небо: ветер, ещё недавно дувший лёгким зефиром, обрёл силу и поднял тучи пыли.
Раздался голос Володи:
– Можешь вставать. Первый этап операции успешно завершён. Противник вычеркнул нас из списков живых.
Они выбрались на трассу. На месте джипа зияла внушительная воронка. Повсюду были разбросаны куски обгоревшего, искорёженного металла. Штаны на Игорьке на этот раз каким-то чудом уцелели, наверно, были пропитаны водонепроницаемым и термозащитным составом. Володя же выглядел как огурчик, словно только что появился на месте события, из любопытства.
– Сейчас Серёга подойдёт, и двинем на точку. Здесь недалеко, не больше пятнадцати километров.
– Это песчаная буря? – спросил Игорёк, вспоминая последние телерепортажи из Ирака.
– Согласно прогнозу. Всё просчитано, по-другому не работаем.
– Что это было? Шарахнуло так…
– Две ракеты класса "воздух-земля". Выпущены с борта истребителя F-17 израильских ВВС.
– А-а… – только и сказал Игорёк. – Серёгу ты, значит, спрятал.
– Соображаешь.
– Ты, значит, тоже бессмертный?
– Нет, просто неуязвимый.
– А Серёга?
– Серёге повезло меньше. Серёгу нам беречь надо.
– А-а, – снова сказал Игорёк.
– Тебя ветер не беспокоит?
– Да нет, вроде, – пожал плечами Игорёк.
– Хорошо.
Они сели с подветренной стороны обочины и стали ждать. Наконец послышался знакомый голос. Серый громко матерился, поминая всех империалистов мира и проклятую песчаную пыль.
– Иди сюда, – окликнул его Володя.
– Дует – зашибись, – сказал Серый, усаживаясь рядом. Лицо его было закутано какой-то тряпкой, видны были только глаза.
– Это ещё не буря. В бурю не походишь. Ветер – то, что нам надо. Спутники ослепли, а мы пройдём. До ночи надо добраться.
– Морды замотайте, – посоветовал Серый.
– Мне плевать. А у Игорька нет тряпки.
– Держи мою майку, – Серый снял майку и потом надел куртку уже на голое тело.
– Пить хочется, – пожаловался Игорёк.
– Держи, – Серый отстегнул флягу. – Смотри, всё не выпей.
Когда Игорёк напился и повязал майку, они двинулись в глубь пустыни, на северо-восток. В направлении деревушки Аль-Фаиды.
Дорога заняла не менее пяти часов. Наконец, под ногами возник суглинок, идти стало легче, они пересекли зону сплошных песков. Чем дальше, тем больше попадалось растительности.
Игорёк еле волочил ноги. Горелые кроссовки полны были песка.
По правую руку возникли силуэты строений: полукруглые формы, словно дома состоят из одних выпуклостей. Вокруг этих строений рос кустарник, его тощие ветви мотало на ветру. Других признаков присутствия человека не было.
Игорёк решил, что им как раз туда, но Володя вёл дальше.
В наступающих сумерках, – впрочем, из-за туч пыли сказать, закат ли уже, или нет, было трудно, – они добрались до озерца, ещё не успевшего пересохнуть после зимы.
На берегу стояли шатры, скорее напоминавшие армейские палатки. Диверсантов окликнули. Из клубов пыли возник старик со штуцером, здоровенной тяжёлой винтовкой начала двадцатого века. Володя выступил вперёд и сказал что-то, из чего Игорёк понял только "салам". Старик кивнул и показал на большой шатёр о шести кольях, стоявший в центре кочевья.
Приказав спутникам подождать, Володя скрылся в этом шатре. Через некоторое время они вышли вместе с шейхом, мужчиной средних лет, в халате, белых штанах, полным, бородатым. Володя что-то говорил шейху, а тот довольно смеялся. За поясом у него небрежно был заткнут давешний кинжал. Володя мотнул головой, мол, давайте за нами. Шейх здороваться не стал, лишь глянул вскользь, и повёл Володю к одному из шатров.
Там горела электрическая лампочка, видимо, в кочевье имелся дизельный генератор. Шатёр оказался гаражом: в нём помещался американский армейский джип «Хаммер» с пулемётом на раме. На сиденьях лежали комплекты американской же формы, рядом с машиной на вытертом ковре стояли ящики с оружием, боеприпасами и провиантом. Тут же громоздились ящики с подписью: «Danger! TNT».
Володя открыл бардачок, достал оттуда пакет с документами.
– Так. Сержант Бредли, получите удостоверение, – сообщил он Серому. – Так, сержант Гоулушко, ваши документы. И мои, командира отдельной разведывательной группы, капитана Ричарда Джей Лонгфеллоу. Переодеваемся, грузимся и – второй этап операции.
Шейх, казалось, не собирался уходить. Он с интересом наблюдал за перевоплощением диверсантов в американских джи-ай: человек присутствовал на представлении, редком в его краях. Он поглаживал рукоять кинжала и был чрезвычайно доволен.