5. В мышеловке

Всю ночь над обсерваторией бушевала буря. Несмотря на специальную систему колес, купол дрожал, качался и, казалось, ежеминутно готов был сорваться. Сквозь отверстие в куполе ветер врывался внутрь башни и обдавал лицо и руки Тюменева ночной свежестью и запахом хвойного леса. Плотность воздуха в атмосфере быстро менялась, это мешало наблюдению, искажая изображение звезды. Тюменев сердился, бранил ветер, звезде даже погрозил кулаком:

– Это все твои штучки!

В телескоп уже отчетливо были видны два солнца звезды Абастумани, разделенные друг от друга тончайшей темной полоской небесного пространства. На самом деле ширина этой щели равнялась сотням миллионов километров. В ней свободно вмещались орбиты планет и их спутников двух солнечных систем, связанных взаимным притяжением. Большее солнце было окрашено в красный цвет, меньшее – в голубой.

Небо бледнело, угасла двойная звезда – наступал рассвет. Пора кончать наблюдения.

– Архимед! – крикнул Тюменев. – Архимед!

– Его еще нет, Иван Иванович, – послышался из лаборатории голос Аркусова.

– Как это еще нет? Уже ушел, хотите вы сказать? Ах да…

– Вот именно, – вполголоса сказал Аркусов, повторяя любимую фразу Тюменева.

Иван Иванович вспомнил, что сам освободил Архимеда от всех ночных работ в обсерватории для того, чтобы тот мог всецело заняться вычислениями. До сих пор Архимед работал почти круглые сутки, очень переутомился, но не хотел бросать астрономических наблюдений, пока Тюменев – это было вчера вечером – не накричал на него:

– Этак ты до воспаления мозга доработаешься. Если ты будешь еще по ночам работать в обсерватории, то к сроку не кончишь свои вычисления. И мы пропустим момент, единственный в жизни не только нашей, но и всего человечества. Марш домой, и ложись спать, а завтра со свежей головой садись за вычисления!

И Тюменев почти вытолкнул Архимеда из обсерватории, крикнув в темноту:

– Вот именно!

– Ну и ветер. С ног валит, – сказал Аркусов, входя в обсерваторию.

– И не то еще будет, – ответил Тюменев, поднимаясь с кресла. – Звезда работает.

– Позвольте проводить вас до дому, Иван Иванович.

– Благодарю вас. Не беспокойтесь. Сам дойду. Тюменев подошел к двери и попытался открыть ее.

Но дверь не поддавалась.

– Что такое? – Наверное, Никита запер ее ключом, чтобы ветер не открыл. – Никита! Никита! – Никто не отзывался.

– Зачем Никите закрывать? – возразил Аркусов. – Дверь открывается наружу. Наверно, давление ветра не дает открыть. Позвольте, я помогу.

Аркусов сильно нажал плечом. Дверь приоткрылась – ветер засвистел в ушах, растрепал волосы – и тотчас плотно прихлопнулась. Новое усилие плечом – дверь даже не приоткрылась.

– Попробуем вдвоем, – предложил Тюменев. – Раз, два, три. Ой, ой!.. Плечо расшиб. С таким успехом мы могли бы нажимать на железобетонную стенку.

– Да, знаете ли… – отозвался Аркусов, также потирая ушибленное плечо.

– Занятно. В мышеловку попали. Пленники урагана. – Тюменев рассмеялся.

– Вот так звезда. Какие дела делает. Какая силища.

– Придется здесь отсиживаться, пока ветер не утихнет.

– Отсиживаться? Не согласен, – сказал Тюменев. – Елена Гавриловна, наверно, волнуется. Я иду, а вы как хотите.

– Но ведь мы и дверь открыть не можем.

– И не нужно. Вот люк. Он ведет в подвал, в машинное отделение. Из подвала дверь выходит на запад, а ветер дует с востока. Ту дверь мы, наверно, откроем. Идем.

Загрузка...