– Звони ему.
– Не буду.
– Звони, говорю!
– Белена, я не могу! А вдруг ответит кто-нибудь другой и скажет, что…
– Дай тогда мне эту штуковину и скажи, куда тыкать.
Меня колотило так, что зуб на зуб не попадал. Ночью сильно подморозило, а я не собиралась спать в лесу, поэтому и не позаботилась о защите от холода. Я вообще не собиралась спать – это как-то само собой получилось. Проснулась от собственного крика и очень долго не могла прийти в себя, потому что в этот раз всё было до отвращения реально. И запах… Примчавшаяся на мои вопли Белена уже и в дом Петра Семёновича меня приволокла, и какой-то горькой гадостью напоила, чтобы я успокоилась – времени много прошло, а запах крови будто застрял у меня в носу и продолжал воскрешать в памяти ужасные подробности нового кошмара.
– Дай сюда!
Она выдернула у меня из руки телефон, покосилась тревожным взглядом в мою сторону и начала хмуро тыкать в кнопки на экранчике.
– Помочь? – предложил Нефёд осторожно.
– Свою игрушку сломал, а теперь и эту угробить хочешь? – гневно зыркнула на него Белена.
А я уже и забыла о том, что Власов подарил домовому планшет. Такая мелочь вроде бы, но всё же внимание. Власов ко всем был внимательным.
– Не реви! – бросила мне Белена и раздражённо поморщилась, продолжая истязать телефон. – Да куда тут тыкать-то?
– Дай покажу, – снова предложил Нефёд, прижав ушки к голове.
Он тоже нервничал. Власов всем нравился, потому что был хорошим человеком.
– Показывай, а то она нам сейчас всю избу слезами зальёт, – не выдержала Белена моих душераздирающих рыданий и отдала телефон домовому.
Нефёд уселся на пол, положил телефон перед собой, сосредоточенно прикусил кончик языка и начал тыкать своими маленькими пальчиками в экран. По холодной комнате разлился звук вызова, потому что лохматый помощник ухитрился включить ещё и динамик. Один гудок… Второй… Третий… Четвёртый… Я обречённо закрыла глаза и сделала глубокий вдох, чтобы сдержать очередной поток слёз, но вдруг услышала знакомый голос.
– Алло?
Я тоже сползла со стула на пол и, давясь рыданиями, заорала:
– Толя! Уезжай оттуда быстро! Пожалуйста, уезжай!
– Эль, что случилось? – испуганно спросил Власов. Живой Власов.
– У неё было видение! – выкрикнула Белена, хотя кричать было совсем необязательно. – Она знает про шаманку!
– Толя, это мать Демида! – продолжала биться я в истерике. – Она тебя убьёт! Беги оттуда! Буди Серёжу и уезжайте!
– Эль, сейчас три часа ночи… – успокаивающе начал он.
– Серёжа поранил саморезом левую ногу! – выдала я информацию в подтверждение того, что всё очень серьёзно. – И диван вы к стене придвинули! Ты мне этого не говорил!
– Сейчас приеду, – уверенно пообещал Власов, сообразив, что моё состояние не произрастает из типичной для беременных нервозности.
От нашего дома в Мухино до Лесного на его автомобиле и с его манерой вождения ехать минут тридцать, если на грунтовке нет луж и грязи. Анатолий Павлович примчался за двадцать. Я за эти двадцать минут чуть с ума не сошла от волнения. Он вихрем влетел в дом, сгрёб меня в охапку и взволнованно заглянул в глаза:
– С тобой всё в порядке?
– Ты совсем дурак? – прорыдала я ему в плечо и стукнула кулаком по груди. – Я видела, как ты умер, и весь наш дом в твоей крови, а тебя беспокоит, всё ли в порядке со мной?
– Ну вы это… – встряла Белена. – Вы тут поговорите пока, да? А мне девочку будить пора уже. Я сама там справлюсь, и мне Фрося поможет. И водяной рядом будет. И лешего позову. В общем, без вас обойдёмся.
– Не надо Женьку в реку совать! – заорала я так, что Власов нервно вздрогнул и хмуро посмотрел на Белену.
– В реку? Зачем?
– Она её утопить хочет, чтобы душу назад поменять! – пожаловалась я и снова уткнулась носом в пропахшую мужским потом рубашку, только теперь заметив, что Власов даже куртку не надел.
Он вздохнул, помолчал немного, а потом успокаивающе погладил меня по спине и сказал:
– Ничего не понял, но думаю, что Белена Женьке не навредит. А тебе надо успокоиться, хорошо? Я здесь, со мной ничего не случилось, и если хочешь, могу оставаться с тобой столько, сколько сочтёшь нужным. Давай-ка с пола встанем, а то по нему сквозняком тянет.
Он нервничал, но ради меня пытался казаться спокойным – я это чувствовала. И действительно никуда не собиралась его отпускать. Мой лес – это единственное безопасное для нас место. Мать Демида однажды была здесь, но неупокоенный дух Марфы её отверг. Она не может сюда вернуться – лес её не пустит. Да ещё и с таким колдовством в арсенале. Магия крови тёмная, природа её не любит, а здесь теперь правят бал чистые природные силы, поэтому шаманке и пришлось искать способ выманить меня отсюда.
– Расскажешь, что произошло? – осторожно спросил меня Власов после того, как я минут десять заливала слезами ворот его рубашки, а потом начала просто хлюпать носом.
Мы сидели на кровати в той комнате, которую я недавно называла «моя горница». Пётр Семёнович ничего не успел здесь поменять, потому что ему было не до этого. На этой самой кровати несколько дней назад умер Борис Никулин…
– Толя, я не могу так больше, – пожаловалась я сдавленно. – Этот дар… С каждым днём появляется что-нибудь новое, и становится всё страшнее и сложнее. И столько смерти вокруг… Я по сто раз на день повторяю себе, что всё выдержу, и просто надо привыкнуть, но к этому нельзя привыкнуть. Теперь ещё и видения начались. Белена говорит, что дар ясновидения настолько редкий, что и за сто лет не всегда один такой человек рождается, а у меня это само появилось. И всё остальное само появляется – знания какие-то, чары случайные. И остановить это никак нельзя. И отказаться тоже. А оно с каждым днём всё больше и больше… Может, это из-за этого леса так, а? Может, мне и правда лучше уехать? Давай уедем? Пожалуйста. Далеко-далеко отсюда. Я не хочу, чтобы ты умер. Я не могу тебя потерять.
Я снова расплакалась, а он прижал меня к себе крепче, поцеловал в макушку и начал укачивать, как ребёнка.
– Уедем, – пообещал он. Помолчал немного и добавил: – Но только после того, как будем уверены, что за нами не побежит толпа колдунов, шаманов и Олегов Карпуниных, которым что-то от нас нужно. Прости меня, Эль. Я хотел оградить тебя от этой новой проблемы, но, видимо, не надо было. Ты ведь у меня вон какая сильная.
– Она сильнее, – сообщила я, отстранилась и заглянула ему в глаза. – Толя, она хочет убить нашего сына, понимаешь? Хочет, чтобы я жила в постоянном страхе за себя и за всех, кто мне дорог, а потом заберёт нашего ребёнка и сделает с ним что-нибудь страшное. Я такую магию не знаю, какой она пользуется. Есть магия крови, которой я Мирона и ребят спасала, и это уже было сильное тёмное колдовство а то, что делает она, ещё хуже.
– Но ты же не убивала своего бывшего, – напомнил мне он. – Можно ведь как-то объяснить это ей?
Я отрицательно покачала головой и опять шмыгнула носом.
– Она знает, что он погиб из-за меня. Его перевёртыши в реку загнали после того, как он меня ножом ударил. И помнишь, меня обвиняли в покушении на Мирона? Тогда ведь Алиса наврала журналистам с три короба про то, что мы с Демидом покушение организовали, а потом я его утопила. И в итоге всех собак на него повесили, потому что так проще было дело закрыть. Как ты ей объяснишь то, что мы из её сына посмертно чокнутого маньяка сделали?
– А разве он был нормальным? – не без сарказма отозвался Власов и тяжело вздохнул.
Мы молчали. Я потела, потому что Белена заботливо протопила дом, чтобы я ночью не замёрзла, а вытряхнуть меня из мокрой куртки никто не догадался. И выбираться из объятий Власова, чтобы снять её, тоже не хотелось – рядом с ним было так уютно…
– Мне до сих пор кровью пахнет, настолько реально всё было, – выдала я очередную жалобу и заметила на рукаве его рубашки бурое пятнышко. – А где Сергей?
– На улице остался покурить. У него нога болит сильно, даже в ботинок её засунуть не смог. Я ему свои тапки дал, он там в них сейчас ещё и пальцы отморозит.
Но Сергея во дворе не было – когда Власов вышел его позвать, Никадим сказал, что Белена увела и парня, и Фроську. Я сказала, что в таком случае Серёжа точно вернётся уже совершенно здоровым, но так мы слишком близко подошли к теме исцеления Женьки, а мне от одной мысли об этом становилось дурно.
Вскоре начало действовать горькое питьё Белены. Меня разморило, я начала клевать носом и терять нить разговора на какую-то отвлечённую тему. Власов заставил меня раздеться хотя бы до свитера и забраться под одеяло, а сам лёг рядом, обнял и нашёптывал мне всевозможные нежности до тех пор, пока я не засопела ровно. Говорил, что я не ведьма, а маленький отважный эльф. Власов такой хороший…
– Элька, я люблю тебя, – услышала я сквозь густую пелену дремоты.
«Скажи ещё раз», – хотела попросить вслух, но только громко всхрапнула.
Он усмехнулся, легко коснулся губами моей щеки и повторил то, что мне так хотелось услышать снова:
– Моё маленькое запоздавшее чудо… Мой любимый эльф.
«Опять он про возраст…» – вяло подумала я и провалилась в сон, моля всех известных и неизвестных богов о том, чтобы мне не приснился ещё какой-нибудь кошмар. Власов рядом, он живой, и здесь с нами точно ничего плохого не может случиться – бояться нечего. Ещё и Нефёд свернулся возле головы пушистой кошкой, намурлыкивая мне какую-то сказку, чтобы спалось хорошо.