Среда, 10:35
Теперь, когда я знаю, что скакнула на два года в будущее, я быстро листаю новостные заголовки на рабочем ноутбуке в поисках чего-нибудь, что могло бы подстегнуть мою память. Утренний заголовок привлекает мое внимание.
– Убийца оставил послание кровью своей жертвы на окне спальни.
Когда я нажимаю на заголовок, открывается вся статья.
– Полиция полагает, что преступник написал «ПРОСНИСЬ!» на окне квартиры после того, как убил неизвестного мужчину, – говорится в статье. – Тело мужчины было найдено этим утром в жилом квартале в центре. Полиция Нью-Йорка ведет расследование.
Под статьей находится фотография следователей-криминалистов в синих куртках, поднимающихся в коридор многоквартирного дома. В статье ничего не говорится об убитом. Ни имени. Ни характеристик личности.
Есть предположения, что мужчину могли убить во время ограбления. Статья цитирует жителя дома, который сказал, что только за прошлый месяц в жилом комплексе случилось несколько мелких краж и даже одна квартирная кража со взломом.
Ближе к концу текста указан адрес здания. Я прекращаю читать и открываю свой личный почтовый ящик в надежде, что электронная почта развеет туман, окруживший меня с самого пробуждения на лавочке в парке.
Система не принимает мой пароль. Уведомление о безопасности говорит мне, что «с моего аккаунта была зарегистрирована необычная активность». Для восстановления доступа к почтовому ящику на мой номер телефона был отправлен код. Проблема заключается в том, что у меня нет моего телефона.
Когда я пытаюсь получить доступ к своим социальным сетям, происходит то же самое. После того как три варианта пароля не приняты, мне заблокирован доступ к социальным сетям, а также к почтовому ящику. Меня отрезали от моей электронной жизни.
Телефон в комнате для совещаний внезапно звонит, поражая своей настойчивостью.
– Да?
– Лив, это Ди с ресепшна. У меня для вас звонок. Не вешайте трубку, я переведу его на вас.
После одного гудка звучит мужской голос:
– Лив?
Что-то в этом приглушенном голосе заставляет волосы на затылке встать дыбом.
– Да? – в горле комок. Я едва могу говорить громче, чем шепотом.
– Куда ты его положила?
– Положила что?
– Нож, – шипит он. – Что ты сделала с чертовым ножом, Лив? Ты взяла долбаный нож, когда я был в ванной, и просто ушла с ним.
– Я не знаю, о чем вы. Вы, должно быть, ошиблись номером, – я борюсь с желанием повесить трубку. Я чувствую себя обязанной узнать больше.
– Не говори мне, что заснула и снова все забыла, – говорит голос.
Он пугает меня точностью своего замечания.
– Откуда вы знаете, что я просыпаюсь без памяти?
– Потому что ты теряешь свою долбаную память всякий раз, когда засыпаешь. Слушай, вот что я хочу, чтобы ты сделала…
Дверь шумно распахивается. Я накрываю телефонную трубку рукой, когда Джоузи просовывает голову в дверной проем.
– Плановое заседание по поводу весеннего выпуска вот-вот начнется, – сообщает она. – Нам бы хотелось, чтобы вы присоединились. Как почетный гость. Все ждут вас.
– Хорошо. Эм, конечно. Это было бы замечательно. Я подойду, как только закончу с этим звонком, – отвечаю я.
– Конечно, – говорит все еще парящая над полом голова Джоузи.
Я прижимаю телефон к груди, пока Джоузи не уходит.
– Кто вы? – шепчу я в трубку, когда она закрывает за собой дверь.
На линии никого. Я слышу только гудки, означающие, что линия занята.
Я со щелчком кладу трубку. Тошнотворный ужас скользит по телу. Происходит что-то ужасное, и у меня нет ни малейшего представления, что.