– Ты не можешь здесь остаться.
– Рафаэль!
– Это – мое последнее слово.
– Планируешь дать обет молчания?
– Не дерзи, Эва.
– Попробуй закрыть мне рот!
Мужчина промолчал и отошел к окну отчего дома на берегу моря, сегодня спокойного и мирного. Вчера штормило. Волны накатывали на берег, как прожорливые листья венериной мухоловки[1], увлекая за собой все, что ранее покоилось на пляже. Раф частенько наблюдал за ним – переменчивым, как женщина, и таким же прекрасным. Однако в последнее время он предпочитал любоваться собственной женой, в погоне за которой преодолел множество километров – и морем, и сушей.
Рафаэль вздохнул. Он не мог лишить любовь всей своей жизни медового месяца.
– Эва, пойми, мы с Лизой сегодня улетаем. У нас – законный и долгожданный отпуск.
– А кто спорит? Счастливого пути. Я не пропаду.
– Ба, знакомые слова! Уже слышал их однажды. Если мне не изменяет память, тогда ты тоже гостила в этом доме. Не успел я отлучиться на пару дней, как ты очутилась в ночном клубе. С Мелиной. Как же без нее?
– Ну и что? Очень милое место. И разве Мелина – не сестра твоего друга?
– Мелина – самый худший вариант из возможного сопровождения. Ее саму на поводке… Я хотел сказать: за руку водить нужно. На что, спрашивается, вы там глазели? Подумать только!
– Не нужно закатывать глаза, Рафаэль. Тебе не идет. Подумаешь, мужской стриптиз.
– Тебе только восемнадцать!
– Уже восемнадцать. Осознаешь разницу? Я – совершеннолетняя.
– Послушай, совершеннолетняя, если бы я не примчался вовремя и не воспользовался нужными связями, ты могла очутиться в подпольном борделе – вместе с чертовкой Мелиной! Теперь негоднице не отвертеться от замужества. Отец нашел ей подходящего жениха.
– Бедная женщина. Брак по соглашению! Что может быть хуже?
– Бордель.
– Напоминаю, что все обошлось. Уже полгода прошло. Зачем так бурно реагировать?
– Я едва не поседел. Да что там: я мог потерять любимую женщину!
– Глупости. Если женщина любит, она никуда не денется.
– Тебе еще рано рассуждать на эту тему.
– А кто мне запретит?
– Все, с меня хватит. Ты сегодня же улетаешь домой.
– Выставляешь единственную сестру из собственного дома? Лишаешь бедную девушку каникул?
Эва сделала паузу. На взгляд девушки, получилось довольно драматично. Не зря ее приняли в театральный. Но брата, к сожалению, не так-то просто разжалобить. Раф точно знает, что грозит одинокой девушке среди темпераментных южных мужчин.
– Я не могу оставить тебя без присмотра.
– Попроси кого-нибудь. Желательно, чтобы этот кто-то передвигался с тросточкой и носил очки.
Раф задумался. У него есть один должник. Но согласится ли он?
– Все, что угодно, но от этого избавь! – Клио рубанул рукой воздух и вскочил с кресла. Рафаэль решил дать другу несколько минут, чтобы тот успокоился, и молча наблюдал за тем, как Клио бегает по комнате. Друг открывал и закрывал дверцы шкафов в доме своего отца, где его нашел Раф, явно что-то разыскивая. – Где эта чертова Tsipuro[2]?
Он наконец-то отыскал ее – на полке в старинном резном буфете, налил в рюмку и проглотил залпом. Раф терпеливо ждал, понимая, что и сам, мягко говоря, не обрадовался бы подобной просьбе. Он всегда чувствовал себя воском в руках Эвы и ничего не мог с этим поделать. Рафаэль обожал сестру и мог доверить ее только самому надежному из знакомых мужчин – Клио. Громов не в счет, он нянчит сына, а значит, не может наблюдать еще и за Эвой.
Следовало признать, что Клио Спиру заслуженно пользовался репутацией разбирающегося в женщинах человека и очень нравился им – независимо от возраста, но в последнее время стал уделять больше внимания бизнесу, возмужал и посерьезнел. К тому же другой подходящей кандидатуры на должность няньки для Эвы у Рафа не осталось. Своего отца он просить не решился. Старику не угнаться за легкомысленной девчонкой.
Надеясь, что Tsipuro уже оказала свое благотворное воздействие на настроение Клио, Рафаэль осторожно продолжил:
– Клио, я впервые попросил тебя об одолжении. Неужели так трудно присмотреть за девочкой?
– Это чертенок, а не девочка!
– Твоя сестра тоже далеко не ангел.
– За что и будет наказана. Завтра из Штатов прилетает Костаки.
– Георгиос?
– Да, он. Отец, конечно, погорячился, но я его понимаю. После того, что Мелина натворила…
– Поэтому и прошу тебя, как друга – последи за Эвой. Сам видишь, во что превращаются девушки, когда предоставлены сами себе.
– Ты забываешь, что я почти женат. У меня – достойная невеста. Не хочу потерять ее доверие из-за белокурой чертовки. Извини, но ты и сам знаешь, что это правда.
– Пойми, это же здорово, просто превосходно, что ты почти окольцован. Я не смог бы доверить сестру свободному мужчине. Соглашайся, прошу тебя. Всего один месяц.
Клио смотрел в окно и думал. Раф молчал, надеясь, что ему не придется искать кого-то еще. Наконец друг обернулся и ткнул в него пальцем.
– Только один месяц.
До вылета осталось полчаса. Рафаэль стоял у здания аэропорта вместе с отцом и наблюдал за двумя очаровательными женщинами, щебечущими в нескольких шагах. Обе светловолосые и очаровательные, они привлекали внимание мужчин, и Рафаэль понимал почему. Он сам любил обеих.
Лиза немного похудела за последние месяцы, что не удивительно – она с трудом смотрела на еду. Его жена носила их первого ребенка, и Рафаэля прямо распирало от гордости. Женщина почувствовала его взгляд, обернулась и улыбнулась. Рафаэль едва сдержался, чтобы тут же не обнять ее. Позже. Скоро у них появится достаточно времени.
Сестра заметила их обмен взглядами и подняла кверху большой палец, выражая одобрение. О ней он беспокоился не меньше, чем о жене.
– Мне очень нравится моя невестка. Спасибо, Рафаэль.
– Я рад, отец. Не думал, что когда-нибудь так сильно полюблю женщину.
– Это всегда случается неожиданно, сынок.
Рафаэль взглянул на Кирика Раллиса – в глазах гордого грека блеснули слезы. Он смотрел на Эву.
– До сих пор любишь мою мать?
– Девочка очень похожа на нее. Почти копия, только ростом повыше.
– Согласен. Знаешь, а ведь мама очень мало изменилась. Вы могли бы встретиться. Поговорить.
– Нет, Рафаэль. Я упустил свой шанс много лет назад. У нее есть муж. Они счастливы. Надеюсь.
– Да, они дружно живут.
– Тогда хорошо. Понимаешь, я очень перед ней виноват.
– Она никогда не рассказывала мне об этом.
– Не хотела, чтобы ты ненавидел своего отца. Когда мы встретились, я уже имел невесту. Ты же знаешь, у нас так принято. Я не признался твоей матери, а когда она об этом узнала, то просто уехала не попрощавшись. – Раллис помолчал некоторое время. Рассказ явно давался ему с трудом. Раф ждал продолжения, но не торопил отца. Тот сделал над собой усилие и снова заговорил: – Мне стыдно в этом признаваться, но твой отец оказался трусом, Рафаэль. Я должен был вернуть любимую, а вместо этого женился на навязанной мне невесте. Не могу сказать, что мы прожили жизнь в ссорах и несогласии. Фотида старалась, но… У нас так и не появились дети. Я каждый день молился за здоровье твоей матери, когда узнал, что у меня есть ты. Вот такая история. Разочарован, сынок?
– Не мне судить тебя, отец, – Раф помолчал несколько минут, а затем заговорил о беспокоившей его ситуации: – Я тревожусь об Эве. Она будет жить в твоем доме, но… Только не обижайся… Эвангелина – очень шустрая девочка и…
– Слишком долгое вступление, Рафаэль.
– Я попросил Клио не спускать с нее глаз.
– Спиру? Ну-ну.
Лицо отца осталось непроницаемым, и Рафаэль не знал, что он думает по поводу его выбора.
Что такого может случиться за месяц?