Полная безмятежность окутывала обнажённое тело, Рид вытянул ноги, окончательно расслабляясь – никакие тревоги не могли взволновать его. Только тишина и покой, безопасность. Лёгкое возбуждение не было навязчивым, Рид не испытывал неудовлетворённости, но тёплая рука легла на бедро чересчур правильно и невесомо скользила к тазовой косточке и дальше до пупка. Даже лаской не назвать, но Рид выгнулся, словно призывал и просил продолжить.
Рид не открывал глаз; знал уже, что ничего не увидит – лишь смазанный образ, неясное тёмное пятно, растворявшееся во мраке, сливавшееся с непроглядной чернотой. Она не пугала, манила к себе уютом, соблазняла спокойствием, заполняла негой все клетки тела. Был ли в этом обман, Рид не знал, он жаждал каждого прикосновения, но ничего не происходило, всё резко прерывалось, когда незнакомец спрашивал:
– Как тебя зовут?
Рид пытался схватить его за руку, удержать, буквально умолял, но неизменно просыпался, привлекая внимание сослуживцев своим мычанием, стоном или чем похуже.
– Помочь? – сверху свесился Курт.
Откинутый полог покрывала не явил боевым товарищам никаких непотребств, но сон был далеко не первым за последний месяц – и догадаться о его эротическом содержании сумел бы даже идиот.
– Я б помог… – мечтательно протянул Уэсли: к Риду он никогда не приставал, но в ду́ше постоянно глазел на зад.
– Иди туда, откуда вылез, – недостаточно убедительно ввиду сонливости огрызнулся Рид.
– А откуда вионцы вылазят? – тут же подхватил Курт, ситуация приятеля забавляла.
– Так ясно же откуда, – ради научно-популярной дискуссии с другого конца казармы припёрся Ксандер.
– Оно и видно, – мрачно подытожил Лазовски.
– Это всё зависть, – подколол его Курт. – Тебе этой ксенозадницы не видать.
– Кому-то завтра в рейд, – лениво потянулся на кровати Рид. – Спали бы лучше.
– С тобой уснёшь… – подмигнул Ксандер, но Рид его проигнорировал, соскочил на пол и пошёл в санузел.
Эрекция была бонусом к сновидениям, хотя Рид не разобрался ещё, приятным или нет, поскольку не привык так часто самоудовлетворяться. Да и вообще не привык зависеть от чего-либо или кого-либо. Тем более в нестандартных условиях.
Что пират на астероиде являлся вионцем, Рид был уверен – сделал вывод логически: силой и скоростью превосходил любого человека. А Рида – габаритами. Очевидно, зачинающий. Рид даже представить не мог, где нашли на такого громилу броню, хотя, в принципе, и среди людей встречались крупные особи. Но, помимо рациональных доводов, присутствовало и чутьё – незримая и необъяснимая связь, которая после встречи стала значительно сильнее.
Да, Риду снился именно этот вионец – инстинкты не лгали, незнакомец не желал зла, просто спросил имя и, получив немой воинственный отпор, скрылся в неизвестном направлении.
Тогда Джонсон приказал Риду возвращаться на фрегат и прекратить поиски – приведением в порядок оборудования комплекса займётся специальная бригада, военные в её составе и отыщут последнего пирата. Никуда он с астероида не денется, подождёт, станет сговорчивее, когда порядком израсходует резервы кислорода. Зато уже есть парочка задержанных – вполне безобидных и к тому же согласившихся кое-что рассказать.
В общем, во время выполнения боевого задания никто не пострадал. Кроме самолюбия Рида, конечно. Который искренне возмущался и считал, что ему не дали исполнить свой долг патрульного до конца. Хотя причина гнева была, скорее всего, другой. Только Рид не был готов в этом признаться даже себе.
Экипаж «Ласточки» вернулся на «Сигму» в статусе победителей, полковник пообещал при случае отметить заслуги наградами, а Рид, горя от негодования и разрываясь от неясных противоречий, лишь через двое суток выяснил, что на астероиде никого не обнаружили. Совсем никого.
Вероятно, потому, что вионца там уже не было. А может, найти вионца сумеет лишь другой вионец. Но Рид в принципе не понимал, зачем ему было искать пирата. Заключить под стражу, доставить на станцию, где нарушителя закона предадут суду? Рид знал, что это правильно и по уставу, но не был уверен, что смог бы так поступить.
«Как тебя зовут?» – фраза стала бо́льшим, чем просто банальным вопросом. Дремавший доселе внутренний зверь зацепился за неё и начал плавное движение из глубин подсознания, планомерно изматывая разум Рида, а во сне – и его тело.
По вионским меркам, природа Рида созрела очень поздно, в двадцать семь лет, но он не желал ей подчиняться – подумал бы ещё, если б тянуло к законопослушному представителю своей расы, но с пиратом у него не могло быть и не должно быть ничего общего.
Правда, в этой битве с собственным «я» Рид проигрывал с разгромным счётом – мог приводить сотни аргументов, почему ни за что и никогда не будет искать встречи с незнакомцем, но во сне сходил с ума от одного прикосновения и желал отдать всего себя, чтобы увидеть его лицо и вновь услышать его голос. И совсем не думал о звании старшего лейтенанта патрульной службы и вытекающих из него обязанностях.
Пойманные механики мало знали – или делали вид, что ничего толком не знают. Так что о третьем сообщнике Рид новых сведений не получил, о принадлежности к другой расе бугая с прозвищем Гром они тоже не слышали. Рид перечислил свои подозрения в рапорте – в курсе были только Джонсон и Юргенс. Но интуицию к делу не пришьёшь, документальное свидетельство вионского происхождения пирата отсутствовало.
Впрочем, Юргенса личность неизвестного мало волновала, может, он вообще погиб на астероиде – гораздо ценнее была информация о вероятном местонахождении секретной базы пиратов: на полковника наседало руководство, обозначив цель, но, как обычно, не предоставив средства, а несчастные механики что-то где-то слышали. И это было больше, чем ничего.
Если отбросить личные переживания, Рид прекрасно ситуацию понимал – патрульные редко когда могли справиться со среднетяжёлым пиратским кораблём, а речь шла о целой базе. Скорее всего, хорошо охраняемой и неплохо оснащённой. Иначе и быть не должно – бандиты часто смелели, уходя перед самым носом, но взять след не позволяли, мастерски запутывая патрульных или заводя их в тупик.
Существовал ещё один вариант, но Рид его всячески избегал – благодарил своё чутьё за то, что каждый раз сворачивал с опасного пути вовремя: за пять лет на станцию не вернулись четыре фрегата. Команда с Ридом в составе всегда возвращалась. Счастливчик, говорили они. Но Рид не считал это везением, как, впрочем, и трусостью. Глупо лезть на рожон, когда силы неравны.
– А какие у вас брачные обычаи? – на полном серьёзе спросил пришедший справить малую нужду Ксандер.
– Мне откуда знать? – бросив последний взгляд на своё мокрое изнурённое лицо в зеркале, Рид взъерошил волосы и пошёл в казарму: перед рейдом лучше всё-таки выспаться.
Единственное, что знали о базе пиратов точно: она находится в одном из ближайших секторов вне юрисдикции гильдии. Контролируемые гильдией территории перемежались с зонами влияния других цивилизаций – там царили иные законы, а люди с продвинутыми ксеносами предпочитали без особой необходимости не взаимодействовать.
Понятно, что гильдия благосклонно относилась к слаборазвитым расам, формально опекала – как в случае с вионцами в целом и Ридом в частности, – ведь в их мирах можно было добывать ценные для людей ресурсы. Но самостоятельно вышедшие в космос культуры, имеющие полноценный военный флот, рассматривались не только как торговые контрагенты, но и как потенциальные противники.
К счастью, в окрестностях «Сигмы» могущественные соседи отсутствовали, имелись лишь планетарные колонии, исторически превратившиеся в зоны свободной торговли: люди там тоже встречались, но контингент сильно отличался от, можно сказать, высшего общества на центральных планетах вроде Кадаби.
Рид на аристократичность происхождения не претендовал, хотя родители в детстве прививали сыну хорошие манеры или по крайней мере пытались это сделать – лично его военная карьера и жизнь в захолустье на станции более чем устраивали. Казарменные условия уже не смущали, а на смешки сослуживцев он мог найти достойный ответ – и в свою очередь от души над ними посмеяться. Но сейчас всё сломалось.
Абсолютно всё: Рида выводили из себя реакции собственного тела, раздражали подчинённые и начальство, он неожиданно перестал любить рейды – безупречно работавшее и помогавшее ранее чутьё давало сбои, словно каналы связи были забиты сигналами от Грома. Во всяком случае, Рид именно так расшифровывал то, что с ним происходило – с каждым днём нить становилась прочнее, а все попытки её разрушить, сбросить опасный морок ни к чему не приводили.
Причём сослуживцам его состояние довольно быстро наскучило – куда интереснее влажных фантазий ксеноса оказался разгоревшийся роман между Билли и Уокером. Сначала парочка пыталась скрываться от посторонних глаз – но глаза на станции находились абсолютно везде, и поэтому свидетелями неуёмной страсти приходилось становиться даже без особого на то желания. В ответ на просьбы быть скромнее Билли показывал средний палец и продолжал целоваться с Уокером.
Рида людские взаимоотношения вообще не интересовали – потому, что ему, скорее всего, такой формат совсем не подходил. А что подходило, то… Рид и сам не хотел: в вионской паре главным всегда был зачинающий. Слабый пол, то есть дарующий, подчинялся. И, если верить сведениям в сети, не подчиниться не мог, а пары зачастую формировались на всю жизнь. То есть Риду суждено было стать подстилкой пирата, забыв о родителях, нормальной жизни и собственных убеждениях? Лучше одному, чем так – от мысли о Громе выворачивало.
Он попросил доктора Ашера устроить внеплановую проверку здоровья, показавшую, как ни странно, отличные результаты: никакого буйства гормонов, которое подозревал Рид, или дефицита необходимых для нормального функционирования организма микроэлементов.
Доктор отнёсся к пациенту с пониманием, заверил, что у Рида всё работает идеально, но для профилактики назначил витаминно-минеральный комплекс, посетовал на отсутствие на «Сигме» других вионцев и очень деликатно порекомендовал попробовать иные способы удовлетворения физиологических потребностей. Когда Рид в удивлении вскинул брови, ничуть не смутившийся док пообещал посодействовать приобретению секс-игрушки за государственный счёт. Медицинская необходимость, а не блажь.
Рид, конечно, большим сексуальным опытом похвастаться не мог, но девственность потерял давно, потому понимал разницу между банальным недотрахом и реальной потребностью в члене. Причём в конкретном.
По факту Рид не видел Грома, не знал, как выглядит ни он сам, ни его член, да и знать не хотел. Только телу и подсознанию на это желание хозяина было плевать – иногда Рид грезил наяву, ощущая, что по-настоящему сходит с ума.
В приступе отчаяния он даже попробовал пожевать кусочек сырого мяса. Вдруг не сублимированный и не синтезированный белок приблизит Рида к природе и поможет найти мир с самим собой.
Естественно, после первого укуса Рид решил, что не настолько уж он и отчаялся, и есть передумал. Нести к мисс Райт обглоданное мясо было уже как-то неудобно, так что оставался единственный вариант: выбросить. Рид направился было к утилизатору пищеблока, но заметил заинтересованный взгляд Уокера.
– Давай пожарим, – предложил наблюдавший за мучениями командира группы младший лейтенант: в столовой больше никого не было.
– Это как? – нахмурился Рид, глядя на контейнер, но отложил выполнение задуманного.
– Вот сразу видно, что ты, Шарп, не на планете вырос, – ухмыльнулся Уокер. – Жди здесь. Я к техникам.
Вернулся он с газовой горелкой, фольгой и какими-то пакетиками. Вскоре к ним присоединился и Билли – с восхищением в глазах наблюдал за рукотворным колдовством любовника. Рид тоже был знаком только с синтезаторами и лишь в теории представлял, как можно готовить мясо на огне.
– Шарп, датчик салфеткой заткни, – Уокер поднял голову и посмотрел на крошечный чёрный прибор в углу под потолком.
– Не вопрос, – Риду потребовался один прыжок, чтобы выполнить поставленную задачу.
Дыма практически не было, но запах жареного мяса оказался куда более примечательным: пришли почти все соседи по казарме. И моментально сообразили, что к чему – на правах поставщика деликатеса Рид делил по-честному, каждому достался совсем маленький кусочек.
Сам Рид вкус оценил – не то что из пищевого синтезатора, после обработки в котором натуральное мясо словно превращалось в искусственную еду. Но больше ему понравилось единение с людьми, ведь суть была не в скромном угощении, а в общении. На импровизированный пир не явился лишь Лазовски. Впрочем, он больше тёрок с сослуживцами не имел. За пару месяцев уже вошёл в ритм, но не в коллектив – держался особняком.
Рид догадывался, что стал первейшей этому причиной, но угрызений совести не испытывал: нечего было нарушать субординацию. Перманентно висевшая знаком вопроса ситуация не нравилась, но никаких мер предпринимать смысла не видел – или уволится, или, что маловероятно, смирится.
– Что тут за сбор? – полковник Юргенс, похоже, имел отличное обоняние. Все повскакивали с мест, чтобы поприветствовать начальство, но полковник жестом остановил суету: – Вольно! Шарп, это ты так употребляешь дополнительное довольствие?
– Так точно, сэр, – Рид один остался стоять, вытянувшись по стойке смирно. Отрицать очевидное было бесполезно и даже вредно, ложь полковник считывал на раз и не любил. – Я не умею употреблять продукты без термической обработки, сэр.
– Значит, уберём паёк. Расходов меньше, – нахмурился Юргенс.
– Хотите попробовать, полковник? – вконец обнаглевший Билли протянул ему последний кусочек на кончике ножа.
– А давай, Мортон, – после секундного колебания Юргенс принял подношение и закинул мясо в рот, тут же развернувшись к выходу. – Полчаса до отбоя!
Бас полковника донёсся эхом, а собравшиеся в столовой патрульные выдохнули с облегчением: обошлось.
– А яйца тоже жарить можно? – спросил у Уокера Рид.
– Конечно, – тряхнув головой, ответил тот.
Пираты с каждым днём становились всё наглее: налёты на объекты гильдии совершались практически ежедневно, а их география приближалась к «Сигме», росли и потери – уходя, пиратские корабли порой атаковали фрегаты. Не из-за угрозы, коей те для них не несли, забавы ради.
После неудачного рейда, закончившегося для троих патрульных посмертными наградами, полковник Юргенс издал приказ о том, что на каждый боевой вылет будет назначаться сразу два фрегата. Для подстраховки, хотя все понимали: что дюжина патрульных, что две окажутся бессильны, если поблизости выйдет из гипера пиратский корабль даже среднего класса.
В теории новый приказ мог серьёзно ускорить продвижение Рида по карьерной лестнице – из командира десантной группы вырастет до командира фрегата, – но почему-то некогда ожидаемое достижение волновало его в последнюю очередь.
От былого спокойствия не осталось и следа, и Рид постоянно находился в напряжении: не знал, какие опасности сулит очередной рейд, очередной поворот тёмных коридоров заброшенных баз или очередной шаг бронированных ботинок по загаженному полу. Гром подчистую уничтожил внутреннюю гармонию, и исправить беду было невозможно.
Хотя сначала Рид пытался, активно изучая все материалы о Вионе; вдруг пропустил что-то важное. Теория о предназначенных друг другу судьбой зачинающем и дарующем, с его точки зрения, не выдерживала никакой критики, пусть ситуация Рида больше всего и походила на подобное практически магическое явление – по таинственным причинам такие пары чувствовали друг друга на расстоянии, могли общаться, если хотели. Рид не хотел, но Гром его не спрашивал.
Впрочем, это всё считалось домыслами: официальные исследования в данной области не проводились, поскольку существенной практической пользы из них люди извлечь не могли. Куда больше учёных интересовали выносливость вионцев, ускоренная регенерация и значительная физическая сила даже у субтильных на вид дарующих.
По имеющимся у Рида данным, он являлся продуктом нелегальной генной инженерии – выглядел иначе, вёл себя иначе. Но было ли это правдой? Вдруг Рид – обычный вионец с необычной внешностью? Впрочем, размышления наталкивались на каменное противоречие: в отличие от чистокровных сородичей, Рид не умел обращаться в кошку и не испытывал потребности выяснять, отчего не получается. Когти и те появлялись крайне редко; зачем они нужны, если есть кулаки и винтовка?
Тогда почему Рид так сильно среагировал на пирата? Конкретных ответов не предвиделось, но Рид, неизменно ощущая стресс, не мог продолжать заталкивать внутреннего зверя куда поглубже. Принять как часть себя тоже не получалось – на грани полусна сознание разрывалось в клочья, оставляя лишь пугающий чёткостью линий остов: Рид знал, что принадлежит Грому.
Впрочем, знание не подразумевало действий – Рид пытался жить, словно ничего не произошло, с удвоенной энергией подмечал прелести в повседневных делах, отвлекая себя от надвигающейся безысходности. Искал общения с сослуживцами, постоянно проводя с ними время, усиленно тренировался и убивал свободные часы на симуляторах, чтобы уменьшить время сна и пустых размышлений.
Рейды помогали переключиться, но Рид теперь, как и люди, ступал на ощупь, опираясь на опыт и знания, а не на интуицию, на которую уже надежды не было.
Внеплановые вылеты фрегатов стали обычным делом, но, несмотря на растущий накал обстановки, чаще всего патрульные прибывали, чтобы зафиксировать ущерб от противоправных действий, а не задержать нарушителей закона. Поэтому риск повышался только в случае, если пираты решат развлечься.
В новом рейде ситуация была стандартной: в основном пираты выбирали те цели, до которых патрульным оперативно добраться не удастся. Умудрялись за несколько часов быстро забирать всё, что их интересует. Хотя частенько наведывались повторно, когда фрегаты уже были на подлёте к станции. Или не успели, или захотели подразнить.
– Есть логи сигналки, кэп? – Рид знакомился с планом добывающего комплекса на карликовой планете диаметром почти тысячу километров; через три часа планировалась высадка на поверхность.
– Она выведена из строя, – капитан Ланкастер был старожилом «Сигмы» и тоже привык полагаться на Рида.
– Всю группу возьму, – сказал он: обычно ограничивался двумя-тремя десантниками, но сейчас играть со случаем не хотелось.
Присутствие в команде Лазовски считалось уже обыденностью, бывший наводчик научился быстро облачаться в броню, успешно сдавал нормативы по физподготовке и по стрельбе, поэтому по факту являлся полноценным членом группы. Однако Рид понимал, что младший лейтенант – слабое звено и по умолчанию за ним присматривал.
Поверхность карликовой планеты, образовавшей вместе со своим довольно крупным спутником систему, была испещрена кратерами: по данным сети, атмосфера там практически отсутствовала, потому следы от ударов астероидов оставались в неизменном виде миллионы лет. Зато гравитация даже без спецсредств должна быть вполне комфортной для перемещения вне куполов, хотя инструкции предписывали без крайней необходимости рукотворные помещения не покидать: на броню и оружие попадала крайне вредная для здоровья и техники пыль, которую приходилось удалять специальными средствами.
Стыковка и проникновение на территорию центрального купола прошли без заминок, но Рид сдерживал продвижение группы, чувствуя, что в этот раз просто не будет. Ангар был настолько большим, что мощные фонари на шлемах не могли осветить противоположную стену, прицелы и режим ночного видения в визорах помогали идти в темноте, но беспорядочное нагромождение контейнеров казалось отличным укрытием, а Рид не исключал вероятность засады – датчики сигнализации уничтожали на его памяти впервые.
В условиях максимально разряжённой атмосферы острый слух Риду никакого преимущества не давал, зато вионское зрение лучше человеческого различало движение во мраке.
– Назад! – скомандовал он за секунду до обрушившегося на группу огня.
Бойцы мгновенно распределились по позициям, замешкался на открытом пространстве только Лазовски – у Рида не осталось выбора: надо прикрывать. Толкнув Лазовски к ближайшему контейнеру, Рид начал отстреливаться.
– Шарп, уходите! – голос Ланкастера был взволнован. – Срочно! Через пять минут попадём в зону поражения!
– Назад! – продублировал распоряжение капитана Рид.
Группа начала отступление в направлении шлюза – понимали друг друга без слов, а вот пути отхода для Рида вместе с Лазовски отрезало сплошным огнём. В одиночку он бы прорвался, но бросить подчинённого не мог. Лазовски тоже стрелял, но хаотично и не без примеси паники в действиях. Из переговоров бойцов Рид понял, что они уже добрались до фрегата: по инструкциям надлежало не рисковать жизнями многих ради двоих.
– Шарп, у вас полторы минуты, – предупредил Ланкастер.
– Есть, сэр! – скрипнул зубами Рид и просчитал все приемлемые варианты: выбор наиболее безопасного казался лишь вынужденным компромиссом. – Направо! – подтолкнул он Лазовски.
Риск попадания был высок, альтернативы не существовало, Рид краешком сознания отметил, что залпы стали подозрительно редкими и в какой-то момент вообще смолкли, погрузив ангар в практически полную мглу.
– Сука! – словно от боли, вскрикнул Лазовски и пошатнулся, а потом и Рид ощутил резь в боку и увидел красную индикацию в визоре. Больше он не увидел ничего.