Геля
– Стоять, Зорька! – ору, подхватывая собаку, как вратарь мяч. Мартини она, что ли, учуяла. Спалит меня сейчас перед детьми. Без мохнатого собутыльника обойдусь. – Во-первых, братцы-кролики, кто вам разрешал входить без стука, да ещё в верхней одежде врываться к маме в комнату?
– Простите, засранцев! – шаркает в поклоне Глеб.
Борис, выпучив серые, как у меня, глаза толкает его плечом.
– Это где ты такое слово услышал? – глажу болонку. Она с подозрением обнюхивает меня. Вряд ли её прельстили мои французские духи. Однозначно на алкоголь натаскана животина.
– Это нас тренер, Кирилл Андреевич, так назвал. Помнишь, Борис тогда за мной после кружка юных физиков зашёл. Показал пацанам в раздевалке первый закон термодинамики на примере бутылки с лимонадом … Ой, у нас же новый тренер! Знаешь, какой классный!
– Стопэ! Помню! Звонил мне тогда Кирилл… Андревич. – Тренер Глеба подкатывает ко мне уже полмесяца. Но на боксёров, после Алекса, я вряд ли когда-нибудь поведусь. Тем более Кирилл младше меня на десять лет. – Вернёмся к собаке. Она не похожа на бездомную. Так что кругом!
– Ну мама!
– Кругом! И шагом марш в свою комнату писать объявления: «Найдена собака, – смотрю на ухмыляющуюся собачью морду. Глазки-пуговки, стриженая чёлка, – очень скучает по своим хозяевам».
Собака опять начинает вырываться и лаять.
– После «скучает» поставьте три восклицательных знака! – вручаю пса Глебу: – Только держи крепче. Фати, принесёшь собаке что-нибудь слопать?
Выставляю компанию за дверь и выхожу на веранду. На витражные окна тоже нужно повесить занавески. И решётки поставить. Бывают же такие симпатичные – ажурные.
На лестнице стихает топот мальчишеских ног. Фати касается моего локтя:
– Ну что, всё вернулось на круги своя? – в её голосе слёзы.
– Это было ожидаемо. Ты же знаешь, Питер – город маленький.
– Прямо у дверей? Как собака?
Сверху доносится собачий лай.
– Давай не будем больше о собаках!
– Так зачем ты в дом-то его повела? – качает головой Фатима.
– Знаешь, хоть Германия и спец по фильмам для взрослых, но я за десять лет жизни там совсем забыла, что собеседника опасно приглашать домой. – Достаю из комода ящик с инструментами, оставшийся от прежних хозяев. – Пойдём крючки на место прибьём. После собеседования.
– Забеременеешь ведь снова.
– Ты будешь удивлена, но шторм по имени Алекс сегодня лишь омыл мои берега.
С молотком и гвоздём в руках ищу в стене прежние дырки.
– Дыхни-ка, – Фати, отыскав крючки в ворохе одежды, выпрямляется и с подозрением смотрит на меня.
– Да, я пила! – беру у неё крючок и прислонив к стене луплю молотком по шляпке гвоздя. – Потому что вечером Алекс придёт снова. И я… Я не знаю, что делать.
Сажусь на ворох одежды и прислоняюсь к стене. Теперь каждый раз входя в дом, буду вспоминать о нашей фееричной встрече с Алексом.
– Он любит тебя, – Фати, хватаясь за поясницу, встаёт на колено и усаживается рядом со мной. – И вряд ли когда-нибудь оставит в покое.
– Моё тело помнит его, – кровь приливает к щекам, когда я вспоминаю губы Алекса на шее, его жадные пальцы, терзающие моё лоно. Горячее прикосновение члена, рвущегося внутрь меня.
– Что про детей сказал?
– Хочет записать их на себя.
– Знаешь, кызы… – Фати берёт меня за руку, и я кладу ей голову на плечо. К моей матери вернулась память, но не разум. Поэтому Фати стала для меня второй мамой. – Я сегодня увидела Алекса и призналась себе, что хочу вернуться к нему. Я же тогда из женской солидарности психанула. У нас с тобой, сама знаешь, судьбы похожи. Но Алекс был хорошим хозяином. Дурил, конечно, но это из-за вседозволенности.
– А Юлю он тогда от вседозволенности на столе разложил?
Фати толкает меня плечом.
– Юля твоя та ещё провокаторша. Будто сама не знаешь.
– Я бы хотела её увидеть. Но даже не знаю, где искать.
Смотрю на часы – через полчаса приедет Алекс, а я сижу на полу и вспоминаю, как бывший муженёк меня лапал.
Фати подливает масла в огонь:
– Геля, ты живёшь прошлым! Кончай дурить. Алекс такую школу прошёл. Старых ошибок не повторит.
– «Воровка никогда не станет прачкой»3, – поднимаюсь и, напевая, приколачиваю крючок за крючком.
Звонок в дверь оглушает, но ещё громче стучит сердце:
– Скажи ему – меня нет! Заболела, умерла, вышла в астрал и не вернулась.
Помогаю Фате встать, и, захватив молоток, смываюсь в комнату.
– Не дури, кызы! – несётся мне вдогонку.
– Уехала скажи! С хахалем!
В комнате холодно. Окно вроде закрыто было. Бросаюсь к нему – открыто! Срочно решётки и современные замки на все рамы и двери поставлю. Щеколда на старой —достаточно поддеть ножом. Хлопает входная дверь. Бегу к выключателю и вырубаю свет. Ныряю под стол. Детский сад, но если Фати не спалит меня, то, может, и прокатит. Высовываю руку наружу и забираю бутылку. Всё! Я в домике. Пью из горла и трясусь как заяц. Слышу, сыновья несутся по лестнице. Собака заливается колокольчиком. Ну конечно, а я-то думаю, кого не хватает в этом хоре голосов. Мальчики, не подведите!
– Вы к маме? – Борис сообразительнее Глеба, но беспечнее. Безоблачное детство в Германии не прошло даром. – Её комната здесь. Только постучитесь…
– А вы кто вообще? – Глеб более бдительный.
– Ай! – вскрикивает Алекс. – Милый пёсик. Как его зовут?
– Зорькой мама назвала, – Глеб явно не намерен пускать Алекса в мою комнату. – Так кто вы?
Небеса, кто-нибудь там успокойте собаку!
– Ты ещё спроси: «Чьих будешь?» – смеётся Алекс. – Молодец, пацан. Глеб? Ведь правильно?
– Правильно будет, когда назовётесь, – бычит Глеб.
– Алексей Чернов. Может слыхал?
– А должен был?
Отпиваю ещё пару глотков. Если Фати сказала, что меня нет, то Алекс скорее всего отправится ждать меня в машину. Или он заметил промах Бориса?
– Мальчики! Идите наверх. Что за невоспитанность?
– Подожди, Фатима!
– Алексей Дмитриевич! У ребят ещё уроки не сделаны. Мама придёт, ругать их будет.
– Маму нужно слушаться! Хорошо учитесь?
– Нормально, – Борис поймал волну брата.
– Тогда надо будет вознаградить таких бравых пацанов! Алексей Чернов! Давай лапу!
– Борис, – представляется мой маленький заучка.
– Лапу пусть Зорька даёт. У меня рука, – Глеб не ведётся на сладкое.
– Тогда дай пять!
– Держи краба! Вон убежал! – Топот ног вверх по лестнице говорит, что Глеб оставил Алекса с носом. Не очень вежливо, но я не буду сына ругать.
– До свидания! – Борис поднимается по лестнице не спеша. Тявкающая охрана, похоже, в его руках.
На втором этаже хлопает дверь. Сейчас Фати выставит Алекса, и сигану через окно на задний двор… Господи! Ничего не поменялось. «Ну, погоди!», вторая серия. Версия «18+».
– Значит, говоришь, нет Манюни? – в голосе Алекса усмешка.
– Мы пришли, а её нет.
– Пальто жёлтое на месте. Или у неё их, как в наборе трусов «Неделька»?
– Алексей Дмитриевич, ну нет вашей Манюни.
– Дай хоть взглянуть, как моя девочка обустроилась.
От неожиданности обливаюсь мартини. Дверь распахивается и луч света с веранды проникает в моё укрытие через дырку в скатерти. Когда парни успели её расковырять?
– Алексей…
– Вышла отсюда, я сказал! – рычит Алекс, включая свет. Мурлычет, закрыв за собой дверь: – Какой дивный аромат. Позабыл его совсем.
Алекс проходится по комнате. Скатерть, шелестя картами, слетает со стола.
– Давно бухаешь в одиночку?
Алекс садится на пол и допивает из кружки остывший чай.