Тимур
Я прилетел в Сочи. Обсудил возможные варианты с Маратом и рванул на Юг. Вышла очень забавная каверза, и ее нужно быстро устранить: всего-то заново подать заявление и подписать документы, предварительно проверив каждую, млять, букву. Главное, чтобы Ангелина в позу не встала.
Да, Геля снова вошла в мою жизнь и стала реальностью. Готов ли я к встрече? Да, почему нет. На бумаге мы еще женаты, а в остальном совсем чужие. Какая она? Изменилась ли? А я?
Однажды по пьянке вспыхнуло и разворотило внутри: не удержался, набрал ее, голос услышать хотел, в объятиях, в постель, в наш бывший дом забрать. Это был порыв, искренний и совершенно мне несвойственный. Но я не узнал свою юную восторженную жену, которая любила меня без памяти и в рот заглядывала. На звонок Геля ответила холодно и едко. Без зазрения совести заявила, что есть мужчина и что беременна не от меня. От обиды, вероятнее всего, сказала, но осадок остался…
Какая женщина меня встретит? Смогу ли с ней договориться миром?
– Тимур Викторович, – меня ждали в аэропорту, – прошу, – проводили к машине. – На Волжскую едем, верно?
Я только кивнул, уставившись в окно. Сначала к ней, потом в гостиницу.
Сезон в самом разгаре: люди, чемоданы, солнце, море. Улыбки и загар. Только я в этом городе с постной рожей. Ангелине не звонил. Тема щепетильная: нужно проконтролировать ее реакцию. Жены. Она точно в городе. К родителям ее поеду, а дальше разберемся.
Тихая музыка, гудящий сплит, плотно закрытые окна отрезали от шумной дороги. Вечерело, ехать минут сорок, четкого плана в голове не было. Буду реагировать по ситуации.
Местность показалась знакомой. У нас сеть отелей по всему побережью – когда-то приходилось часто бывать на Черном море. В глаза бросилась холмистая местность – накатили воспоминания.
– Тормозни здесь, – негромко приказал водителю. Машина остановилась. – Жди, – бросил, выходя в душную июльскую жару с ароматом соли и криками чаек.
Ноги сами вели дорогой памяти. Здесь… Да, здесь встретил Ангелину. Как давно это было. Я поднялся наверх и замер. Она. Сегодня и сейчас, как и тогда, много лет назад. Темные волосы перебирал ветер, легкий сарафан дрожал на стройном теле, тонкие пальцы с кистью порхали по холсту.
Все равно так, как в первый раз, будто нарочно пыталась заставить вспомнить и ностальгировать. Но ведь Ангелина даже не подозревала о моем приезде. Видимо, совпало так. Мы ведь раньше так чутко чувствовали друг друга.
Тогда она была студенткой петербургской школы искусств из солнечного Сочи. Тоненькая брюнетка с бледной кожей и яркими губами. Нереальная, практически прозрачная. Как же сильно влюбился в нее, совсем молоденькую девочку. Мне было двадцать семь, и я уже был прожженным козлом: на людях с белозубой улыбкой и надежными обещаниями; на деле: мажор, депутатский сын, сыр в трюфельном масле, а она такая юная и прекрасная.
Я прибыл сюда со строительной инспекцией. Местный провожатый махнул рукой, мол, пусть девка рисует, не мешает ведь. Все уехали, а я остался. Планов на вечер не было, и я очень рассчитывал на случайную встречу. Только Ангелина не обратила внимания. Словно и не было меня.
Очарованный загадочной юной красавицей, два часа наблюдал, сидя на траве, про себя окрестив Белоснежкой, за волшебством на холсте. Когда она закончила и повернулась, начала общаться свободно, словно бы знакомы годы. Я пять дней провел с ней, как сумасшедший бегал на свидания к девятнадцатилетней девушке. Мы ведь даже не спали с ней, только ночь перед отъездом подарила мне. Я был первым у Ангелины. И долго оставался единственным. А сейчас вряд ли…
Я улетел в Москву, а через три дня взвыл и вернулся за своей Белоснежкой: сказал, что не могу без нее, с собой забрал, хотел, чтобы перевелась учиться в столицу. Я хотел ее всю без остатка и получил. И себя отдал: Ангелина не могла просто так жить со мной, и мы поженились. Скромно и тихо. Родители были против, но смирились. Отец не верил, что это надолго. Он оказался прав…
– Здравствуй, Ангелина, – подошел со спины, нос пощекотал аромат сладких цветов. Она резко обернулась, темные волосы взметнулись, карие глаза ошеломленно распахнуты, тонкие ноздри затрепетали.
– Ты?! – смятение было недолгим. – Что тебе нужно? – сразу ощетинилась. Ничего хорошего от меня не ждала. Правильно делала. Я стал еще большим мерзавцем.
– Жену захотел увидеть. Разве это запрещено?
– Бывшую, – парировала Ангелина.
Я только горько хмыкнул. Ну да. Ну да. Бывшую. Настоящую. Но есть ли разница?
– Ты совсем не изменилась, – произнес, рассматривая ее лицо. Те же яркие сочные губы, острый подбородок и высокие скулы. Только взгляд другой: колючий, жесткий, совсем мне незнакомый.
– Ты зато постарел, – едко ответила и воинственно сложила руки на груди. – Так чего тебе?
Нет, Геля никогда так со мной не разговаривала. Кто эта новая красивая женщина? Это Ангелина?
– Не изменилась только внешне, – вместо ответа произнес. В принципе, она права. Смысл тянуть кота за яйца. Я приехал по делу, а не на длинные ноги жены пялиться. – Ангелина, мы все еще женаты, – без подготовки объявил. Без смазки вставил, так сказать. Не потому что сволочь, а хотел ее реакцию увидеть. Настоящую, первую, бурную.
– Что?! – воскликнула она. – Мантуров, ты в своем МинРромТорге совсем с ума сошел? У меня бумажка есть, где черным по белому написано, что ты мне никто!
Я, конечно, не на такую реакцию рассчитывал, но она знала о моих достижениях в государственной службе. Значит, интересовалась.
– Поверь, для меня это такой же сюрприз. В актовой записи перепутали наши отчества, и вышло, что мы с тобой формально не развелись.
Ангелина нервно прикусила губу: думает, анализирует, пытается понять, что это значит для нее. Все на лице написано, потом еще вслух повторила.
– Если бы я вышла замуж… Или ты женился… И всплыло бы позже… – резко вскинула голову. Сложила два и два и получился неверный результат: – Жениться собрался? Поздравляю, – абсолютно спокойно констатировала. – Ты приехал, чтобы развестись еще раз? Или что?
– У тебя кто-то есть сейчас? – снова проигнорировал вопрос.
– Тебя это не касается.
– Отчего же? Муж все-таки.
– Который три года как объелся груш, – Геля упражнялась в иронии.
– Твой ребенок… Он мой?
Я не сомневался в верности Ангелины никогда, но злые слова задели. А вдруг?
– Он только мой, Мантуров. Только мой. А ты зачем платил алименты, если сомневаешься? – насмешливо уточнила.
– Как он? Это ведь мальчик?
Ангелина напряглась еще больше, как волчица-мать.
– Говори, что нужно, и уезжай. Все остальное тебя никак не касается. Ты моему сыну никто.
– Мне нужен развод, – я тоже начал злиться. – Поедешь со мной в Москву и подпишешь документы.
– С тобой в Москву? Серьезно? – дернула острым плечиком, ненароком сбрасывая узкую бретельку. Я сразу ощутил то самое «хочу-не могу». Нет, у меня ничего колом не встало и мозг не стек в брюки, просто с Гелькой было то, чего никогда не будет с Марьяной: на уровне феромонов манила меня. – Мантуров, у тебя такие связи, что ты можешь развестись и без меня, – бросила и отвернулась к мольберту: краски начала паковать, кисти убирать. Я шагнул ближе. Захотелось обнять ее на странном инстинктивном уровне. Жена все-таки. Но не успел: звонкий детский голосок отвлек.
– Мамя! Мамя! – мы обернулись синхронно, как по команде. Сначала увидел Людмилу Тимофеевну, тещу. Затем его. Мальчика. Он бежал впереди в одних купальных шортах, с темноволосой головой, рослый и крепкий для своего возраста. И у него было мое лицо. Если Геля мама, значит, это мой сын?.. Нормальный. Абсолютно здоровый ребенок! Он врезался в нее и обнял ноги.
– Привет, мой сладкий, – Ангелина очень тепло улыбнулась и, погладив мальчонку по темной голове, взяла на руки. – Вы домой?
– Дя.
Я только смотрел, не находил слов, а вот теще было что мне сказать.
– Ты?!
– Мама, – предостерегающе произнесла Ангелина.
– Ах ты паршивец!
– Здравствуйте, Людмила Тимофеевна.
– Пасивец, – повторил мальчик и, считав реакцию близких, обнял мать за шею и грозно так сказал мне: – Пасивец!
– Да как ты посмел только…
– Мама, хватит. Все, – и сына ей передала. – Идите домой. Я скоро.
– А пасивец? – спросил мальчик.
– Дядя тоже уходит, – и поцеловала голое детское плечико. Я смотрел вслед Людмиле Тимофеевне и видел глаза своего сына. Упрямый уверенный взгляд. Мой взгляд. В нем ощущалось, что я сыну не понравился, а вот маму мальчик очень любил.
– Почему ты не сказала? – я сам испугался своего осипшего голоса. Эмоций, что бушевали внутри. – Почему? – повернулся, резким взглядом прожег.
– Не сказала что? – Ангелина вздернула подбородок. – Я тебе сообщила о его рождении, но тебя это не сильно взволновало. Так смысл сейчас…
Она что-то говорила, кричала про аборт и называла меня убийцей, но до меня доходило, как через вязкий вакуум. Не могу слушать этот бред.
– Почему?! – крикнул на нее, надвигаясь грозной тучей, с громом и чертовыми молниями. Ангелина вздрогнула, замолчала, испуганно вжалась в мольберт. – У меня здоровый сын, а ты скрыла… – обхватил голые плечи, сдавил с яростью.
Она не шелохнулась, только смотрела со страхом, злостью, обидой.
– Как его зовут?
– Мне больно, – выдохнула хрипло.
– Как его зовут! – я снова кричал.
– Егор.
– Егор Тимурович, – повторил, попробовал на слух имя, на языке прокатал звуки. – Хорошо. В принципе хорошо.
– Он не Тимурович. Ты ему никто. Твоего отчества нет в свидетельстве о рождении!
Мне захотелось побить ее. Перебросить через колено и отхлестать по ягодицам, но вместо этого закрыл рот своими губами. Не хочу даже слышать, что я никто.
Ангелина замерла, задрожала, но не ответила. Ничего, я умел распалить эту скромную девочку.
– Черт! – дернулся от укуса. – Сучка, – поднес пальцы к прокусанной губе. Кровь.
Ангелина убегала, стремительно и быстро, даже мольберт оставила. Пускай. Мне тоже нужно осознать и подумать. Но мы еще поговорим. Нам есть о чем…
Я приехал в отель, принадлежавший семье, стоявший на самом побережье. Мольберт забрал с собой. Передам жене, когда снова встретимся. А это произойдет обязательно.
– Здравствуйте, – администратор на ресепшен фирменно улыбнулась. – Бронировали номер?
Я достал паспорт и положил на стойку. Она открыла, ахнула ошеломленно, и улыбка превратилась в голливудское сияние.
– Тимур Викторович, приветствую в «Swissôtel». Для вас уже готов номер-люкс.
– Управляющего позови, – только и сказал. Я присел в лобби, маякнул бармену, что мне срочно нужно пятьдесят чего-то сорокаградусного. Менеджер подоспел с подносом и стопкой. Я опрокинул в себя терпкую водку и начал бриф.
– Я задержусь в городе. Пока не знаю, насколько. Мне нужна будет машина на весь срок пребывания. Завтрак в номер и никаких яиц.
– Все будет сделано в лучшем виде.
Поднявшись в люкс, тут же набрал Марата. Мне срочно нужна юридическая помощь. Даже больше, чем скорая. Губа распухла и болела. Напоминала о жарком приеме.
– Дружище, объясни-ка мне, что вся эта ситуация значит в правовом поле?
– Что, проблемы? – намекнул, что Геля выделывается. Нет, не проблемы. Я пока и сам не мог понять, что произошло и что чувствую. Точно знал, что делать буду, а дальше посмотрим. – Де-факто вы с Гелей разведены: у вас есть подтверждающие это документы. Но де-юре брак Ангелины Витальевны и Тимура Викторовича не зарегистрирован как расторгнутый. Это чисто бюрократическая ошибка. Вам просто нужно приехать с документами в загс и на их основании подписать новую актовую запись.
– Ну она моя жена? Официально моя? Если мы ничего не будем подписывать, то просто можем жить, как раньше?
В телефоне повисла тяжелая пауза.
– Тим, ты норм? Не укачало в самолете?
– Мне нужны основания, чтобы не разводиться, ясно? Ангелина должна остаться моей женой. Как я могу этого добиться?
– Хм… Ну у нас, вообще-то, правовое государство, – выдал со смешком.
– Да мне похрен! Что делать?
– Что случилось-то, расскажи?
– У меня сын, прикинь! Здоровый пацан, который на меня похож звездец как! А она молчала! Скрыла, что родила нормального ребенка!
Пока я носился с дочерью Марьяны, мой сын рос без отца. Нет, что я говно – отрицать сложно. Но я не мог. Физически задыхался от мысли растить больного ребенка, страдающего, обреченного. Дауна. Все это фигня, что они могли быть как все, я точно знал. Можно как угодно меня называть, но такого врагу не пожелаешь. Но здорового сына Ангелина не имела права скрывать! Пусть бы не хотела моей больше быть, но ребенка должна была показать! Обязана! Как я должен был расценить ее «я родила»? Как приговор. Именно так и было!
– Ты хочешь совет как друга или как твоего адвоката?
– Как адвоката. Что я дерьмище, знаю и без тебя.
Марат молчал недолго, когда заговорил, был собран и деловит.
– Все зависит от Ангелины. Если она будет настаивать на разводе или уйдет в глухую оборону, то придется действовать жестко.
– Как? – я был тверд в своем намерении остаться женатым.
– Во-первых, потребовать признания отцовства через суд, во-вторых, оспорить ее единоличную опеку. Заявить, что скрыла от тебя рождение сына. Что лишила права быть отцом. Манипулировала фактами и врачебным мнением. Надежный и лояльный судья вынесет решение о равной опеке над ребенком. Ты сможешь забрать сына и вынудить Ангелину поехать с вами. Можешь потребовать частых свиданий на твоей территории, чтобы ребенок привык к тебе. Простор для маневра у тебя есть, но…
– Жестко, – закончил за Марата.
– Ага. Все зависит от тебя: ты хочешь сына или жену?
– Обоих, – уверенно заявил.
– Козырные карты у тебя на руках, братишка. Главное, правильно сыграй.
– Спасибо, Марат. Сочтемся.
Что же, сегодня же озвучу план своей жене. Ангелина уедет со мной в Москву. У нее просто не останется выбора…